Buch lesen: «Осведомитель»
Глава первая. Встреча в условном месте
В середине недели в обеденное время летнее палаточное кафе возле магазина «Кооператор» небольшого волжского городка не могло похвастать многолюдностью. Большая часть столиков обычно пребывала свободной. И в этот июньский день в заведении оказалось менее десяти человек. Кто зашел отдохнуть в тенечке за чашечкой чая или кофе, укрывшись от тридцатиградусной жары, кто выпить кружечку холодного пива или просто посидеть с другом и пообщаться. Последние клиенты несколько раздражали работников заведения тем, что не приносили никакой выручки, но приходилось терпеть их присутствие в надежде на будущий заказ. Да и лишние конфликты с посетителями ничего хорошего не сулили. Хозяин заведения строг и мог уволить по первой жалобе и без того нечастых гостей. Не радовало и то, что никто не заказывал разнообразные блюда, приготовленные довольно умелым поваром. А от прибыли с продаж зависела и зарплата всего персонала. Однако официантки регулярно бегали на кухню и обратно, стараясь быстро и добросовестно выполнять свои нехитрые обязанности.
За соседними столиками в самом углу помещения сидели два странных клиента. Они расположились спиной друг к другу и, попивая из чашечек чай, тихонько переговаривались меж собой, стараясь не привлечь постороннего внимания. В провинциальном городе многие жители друг друга знают в лицо и внимательный наблюдатель, безусловно, обратил бы внимание на то, что один из собеседников является опытным работником уголовного розыска Владимиром Сизовым, а другой неоднократно судимым за преступления против личности Игорем Кулаковым по кличке «Кулак». Обоим чуть больше тридцати лет, однако, судьбы за спиной кардинально разные. Один искал в жизни справедливости, это стремление и привело его в правоохранительные органы, другой независимости и удачи, которая рано или поздно, по его разумению, должна сделать его счастливым.
Несмотря на столь разные жизненные приоритеты, беседа между молодыми мужчинами носила вполне дружеский характер…
– Ну, ты узнал, о чем я тебя просил? – Чуть слышно задал вопрос оперативник.
– Так конкретно сказать, кто украл поросят из сарая в жилкооперации, не могу. Но позавчера зашел с Семеном на хату к Катьке Рябой с бутылкой водяры, и на закуску она выставила жареную свинину. Целую сковороду. А живет рядом с местом кражи… Там еще Федька Рыжий с Заречных улиц отирался, все к Катьке клеился. Ты с него и начни. Катька матерая, не расколется, а этот рыжий петух «и нашим и вашим». Думаю, всех сдаст…
При этих словах Владимир непроизвольно улыбнулся, очевидно, своим потаенным мыслям, но вслух, не повышая голоса, произнес:
– Хорошо, спасибо. Увидимся через неделю у меня в кабинете, возможно и деньжонок подкину. Если все срастется…
– Слышь, начальник, в кабинете стремно. Может на пляже у первой фабрики, как прошлый раз? Народу много, а никто ни за кем не следит, там и побазарим…
– Да ты не понял. Мне ж все равно и тебя и другана твоего Семена придется вызывать по этому делу, опрашивать. Ну, если на вас Рыжий укажет, мол, вместе свинину хавали. Но ты типа не расколешься, на бумагу так и занесем.
– Так и на меня все равно потом будет подозрение. Кто ж поверит, что я ничего не сказал?
– Да, кто ж на тебя-то подумает? Ты же трижды судимый. Никогда никого не сдавал. Срок отмотал, как положено. Уважением пользуешься у блатных… Скажешь, под дых пару раз от меня получил, но стерпел и молчал, «как рыба об лед».
То, что известный в городе оперок про уважение заговорил, конечно, польстило Кулаку. Ведь Сизый, так прозвали вездесущего работника розыска, «зря трепаться, не станет». На лице изобразилась довольная улыбка и осведомитель согласился:
– Лады… Только и Семена-то сильно не прессуй, он мне самый близкий среди братвы. С детских соплей вместе, он мне как брат.
– Хорошо, а в качестве предварительного поощрения тебе анекдот:
«Один полицейский говорит другому: – Слушай, я знаю трюк, как бесплатно поесть в ресторане.
– Ну-ка расскажи!
– Идёшь незадолго до закрытия в хороший ресторан, где тебя не знают. Заказываешь там блюда самые лучшие, десерт, коньячок, кофе, сидишь, не спеша куришь сигару. Когда все официанты разойдутся, последний к тебе подойдёт за деньгами – говоришь, мол, а я уже вашему товарищу заплатил, который ушёл. – Отлично! Попробуем завтра?
– Хорошо.
На другой день идут в ресторан. Заказывают все по полной программе и сидят до упора. Наконец подходит последний официант:
– Извините, но мне уже пора все закрывать, давайте рассчитаемся.
Первый мент:
– Но мы же уже вашему коллеге деньги отдали.
Второй мент:
– Кстати, и долго нам ещё сдачи дожидаться?».
Осведомитель довольно сдержанно засмеялся, а Владимир махнул рукой официантке, однако, оставив просьбу своего информатора не прессовать его друга без ответа:
– Возьмите с меня за чай, пожалуйста.
Миловидная, худощавая и невысокая блондинка лет двадцати пяти не спеша и слегка виляя бедрами, подошла к столику. Видя перед собой культурного клиента, а они редкость в заведении, не преминула предложить:
– Может быть, окрошечку закажите с холодным кваском из холодильника или свиное рагу?
Последнее упоминание вызвало улыбку у оперативника, ведь он пятый день занимался поиском поросят, украденных из сараев на «второй фабрике». Именно так звали текстильное предприятие и окружающий его спальный сектор все жители города. Этот район закреплен за ним специальным приказом начальника полиции. На сленге оперативников Сизов являлся «земельником», то есть на конкретном участке с условными границами должен заниматься раскрытием всех злодеяний, в том числе и таких мелких и незначительных. Принцип неотвратимости наказания за совершенное, вопреки закону, преступление должен работать для всех без исключения. Помимо «земельников» в уголовном розыске имелись и сотрудники, обслуживающие какую-либо линию работы – «квартирные кражи», «карманники», «розыск без вести пропавших». Они, как говорится, занимались правонарушениями, точнее их раскрытием только из своего списка. Общая раскрываемость на участках их заботила постольку-поскольку.
– Спасибо, красавица. Я дома позавтракал плотно, чайку у вас выпил и сыт. В другой раз.
Официантка взяла деньги за чай, со вздохом сдала сдачу, мол, даже чаевых никто не предлагает, и подошла к криминальному авторитету. Тот, явно показывая громадную разницу между жадными ментами и пацанами с улицы с открытой, широкой душой, небрежно бросил купюру с изображением большого театра. При этом встал и достаточно громко произнес:
– Сдачи не надо.
С видом человека облагодетельствовавшего бедную «золушку», показно независимой походкой вышел на улицу и поднялся по ступенькам магазина «Кооператор» на верхнюю площадку перед входом, на которой заметил два знакомых лица из числа не менее уважаемых «босяков». У одного и погоняло, так «сижалые пацаны» называют клички, Босс. Но оно явно происходило не от слова «босяк», а от склонностей к руководству мелкой криминальной бандой. Второго братва прозвала почему-то «Футболистом». Процесс церемонных обниманий с равными ему авторитетами Кулак дополнил соответствующей добродушной улыбкой. А чтобы закрепить некий статус-кво небрежно произнес:
– Сегодня жара. Зашел в тенечек чайку испить.
Именно в этот момент из импровизированного летнего кафе вышел не безызвестный в городе Сизов и как на грех, этот факт не ускользнул от внимания подозрительного и опытного в оперативных делах Босса.
– Ты вместе с оперком от жары-то скрывался? – Довольно язвительно спросил он.
– Да ты на что намекаешь? – Резко ответил Игорь, – я его в зале и не видел. Сидел как перст один в уголочке.
– Чего ты заводишься, как самосвал, я просто прикололся, – более миролюбивым тоном, обозначил свою позицию оппонент Кулака. «Сразу заднюю включил, баклан», – подумал про себя Игорь, но довести эту мысль до «авторитетных бродяг» все, же не решился. На прощанье произнес:
– Ладно, давайте, пойду, погуляю немного по набережной и к себе, на вторую фабрику.
Никакой реплики от братьев по цеху не последовало, и он неторопливо направился в сторону речного вокзала, на ходу доставая из кармана джинсов пачку сигарет. Таким образом, хотел устранить внезапно возникшее раздражение на незаслуженные подозрения Босса. Именно незаслуженными считал подобные намеки стукачок с двухлетним стажем.
А оперативный работник так же пешочком двинулся в центральный отдел полиции на Советской улице. Солнце стремилось к зениту и светило так, словно хотело показать всю свою мощь этим маленьким, вечно спешащим человечкам. Сизов непроизвольно зажмурился, затем достал из кармана рубашки солнцезащитные очки и продолжил свой путь через городскую площадь. Кстати, она оказалась довольно многолюдна в этот час, несмотря на то, что рабочая неделя еще не закончилась и по теории все должны трудиться. Ведь без труда деньги водились только у криминалитета, да и то не у всех. Владимиру казалось, что он выглядит со стороны, как всесильный Джеймс Бонд, только по линии полиции. Это льстящее душе ощущение его слегка развеселило, увеличивая значимость в собственных глазах. Несколько молодых людей с синими наколками на руках, выдающими противников уголовного кодекса Российской Федерации, поздоровались. Владимир вежливо ответил. Лица знакомые, а по какому делу пересекались, сразу и не вспомнишь. Он проработал три года в самом престижном полицейском подразделении, считался опытным оперативником. Даже с самыми матерыми уголовниками старался держаться «на дружеской волне», мало ли когда судьба сведет, может «по дружбе» кто-то из них и окажет помощь в нелегкой сыскной работе. Кстати сказать, порой неожиданную услугу как раз и преподносят уголовные авторитеты, от которых ее и не ожидаешь. Полжизни проведет в «зоне», ненависть к ментам «из него так и прет» и вдруг на тебе, расчувствуется и давай помогать. Чужая душа – потемки…
Что всегда забавляло Сизова, так то, что здоровались-то с ним в основном прошлые или будущие клиенты, а «нормальные люди» проходят мимо, абсолютно не замечая, словно он невидимый дух. …Вспомнился забавный случай. Двадцать пятого июня прошлого года в День города супруга Вероника, весьма приятная молодая особа, как внешне, так и в общении, настояла посетить концерт известной музыкальной группы «Пропаганда». Нечасто столичные звезды светят на местной эстраде. Помимо прочего должен был выступить и заслуженный артист России Вячеслав Малежик. Его песня «Провинциалка» жене оперативника очень нравилась, и она хотела ее послушать, как говорится, воочию. Сизов в этот день отдыхал после ночного дежурства и отказать своей половине в ее невинной просьбе не нашел никаких оснований. Тем более, несомненно, догадывался о возможных женских аргументах, мол, «ты всегда занят, наверное, меня не любишь». Концерт начинался в семнадцать часов и молодая пара в предвкушении представления, прогуливалась по ухоженным асфальтовым дорожкам прекрасного соснового бора. Старые мощные деревья, помимо приятной тени создавали, и неповторимый уют любимого места отдыха горожан. Вероника работала учителем в семнадцатой школе и с нею, естественно, здоровались и ученики учебного заведения, и их родители. Много знакомых приветствовало и Владимира… Вдруг супруга задорно засмеялась. Обычно она на людях старалась сдерживать свое игривое настроение.
– И что тебя так развеселило? – Спросил опешивший оперативник.
– Так ты погляди, кто здоровается со мной и кто с тобой.
После этих слов супруга сыщика не могла сдержать своего хохота. Впрочем, Сизов не обиделся, а засмеялся еще задорнее… Чувство юмора ему привил отец с самого раннего детства. Он любил пошутить и повернуть смысл обычных слов в неожиданное русло. При этом внушал сыну никогда не обижаться на шутки, даже когда они кажутся обидными.
…Владимир любил рассказывать друзьям довольно давнюю историю. В тот день он собирался на летнюю сессию в Нижегородскую полицейскую Академию. Взял дипломат, попрощался с матерью Галиной Николаевной и собрался на автовокзал, на междугородний автобус. Будущий юрист не любил опаздывать, поэтому запас времени минут сорок у него имелся. Перекрестив, на всякий случай, свое единственное чадо на дорожку, мать произнесла:
– Мимо нашего сарая пойдешь, там отец что-то строгает. Забеги, попрощайся и с ним, чай не опоздаешь.
Не оборачиваясь, в открытых дверях Владимир ответил:
– Хорошо, мам, забегу.
Николай Михайлович, так звали отца, имел привычку незлобиво ругаться матом. Ну, когда что-то не получалось или получалось, но не совсем так, как хотелось. И в этот раз, подойдя со спины к своему предку, Сизов-младший услышал некоторые знакомые слова из ненормативной лексики и шутливым голосом спросил:
– Что, батя, плохо выходит?
Отец, бросил рубанок, закурил свою любимую папиросу и с улыбкой глядя на отпрыска, произнес:
– Да нет, Вовка. Выходит хорошо, а вот входит плохо.
При этом почти шестидесятилетний мужчина даже не улыбнулся. А слушатель полицейской академии не удержался, рассмеялся громко и искренне, чем вызвал теплую улыбку на лице родителя. А Владимир решил не оставаться в долгу перед родителем и с улыбкой прошептал:
–В ходе оперативно-профилактической операции обнаружена и изъята крупная партия непалёной водки. Полицейских насторожил непривычный вкус напитка…
…Вспомнив самых близких людей, Сизов в очередной раз дал себе слово на этой неделе обязательно к ним вырваться. «Не забыть бы взять бутылочку коньяка, побаловать стариков», – подумал при этом с душевным теплом оперативник. Он любил и уважал своих родителей, а отец всегда и во всем был для него примером к подражанию.
Глава вторая. Проверка информации от агента
За воспоминаниями как-то незаметно Владимир оказался на верхней набережной самой обожаемой россиянами реки, на аллее старых лип и тополей. Волга прекрасна в любое время года даже для самого придирчивого наблюдателя. Сыщик присел на одну из лавочек возле пешеходной дорожки, закурил и, любуясь огромной водной далью, наметил для себя рабочий план проверки сообщения, полученного от негласного сотрудника… «Сейчас попрошу машину, закрепленную за сыскарями у своего начальника, доставлю в отдел Федьку Рыжего. Он же Федор Смирнов, Рыжая липучка, как прозвали его женщины с района за навязчивое приставание. Наиболее вероятно тусуется у Катьки Рябой, она же Екатерина Ивановна Рябинина, сорока лет от роду, проживающая в жилкооперации, пару раз судима за скупку краденного. Рыжий быстрее всего расколется. В любом случае после него привезу и саму Катьку в отдел… Даже, если Федька «начнет вола водить», скажу, мол, сдал тебя любовничек, все рассказал. Ну, а дальше по обстоятельствам». Эти размышления оказались прерванными появлением Кулака, который пройдя по нижней набережной до лестницы, решил подняться по ней на верхнюю. Однако узрев своего куратора, задумчиво любующегося красавицей Волгой, Игорь рванул вниз так, словно столкнулся со страшным призраком. Владимир ухмыльнулся и без излишней спешки покинул незапланированное место встречи. Сигарету, докуренную почти до фильтра, бросил в ближайшую урну.
Придя в отдел, оперативник в своем кабинете, рассчитанном на четверых работников уголовного розыска, прежде всего, оформил агентурную записку. На чистом листе бумаги своими словами изложил суть полученной оперативной информации. В самом конце приписал, «агент считает, что указанные лица могут быть причастными к краже поросят». Мол, источник информации, которого он лично завербовал не просто бездумный стукачок, а в некоторой степени и аналитик. Затем задумавшись на минуту, добавил, «по данному факту возбуждено уголовное дело». Теперь это не просто бумажка, а серьезный документ под грифом «секретно». С ним он и вошел в кабинет, своего начальника Виктора Александровича Колуева, не забыв предварительно негромко постучать в дверь. Подобным действием, по его мнению, он соблюдал субординацию и проявлял почтение к старшему офицеру.
– Разрешите? – Уважительно спросил оперативник, – мне бы нашу машину взять, привезти для опроса подозреваемого по краже из сараев на второй фабрике. Я сейчас с агентом «Малиной» встречался, вот от него сообщение. Возможно, сегодня-завтра найду любителей чужой свинины и передам их следователю. Вопрос двух-трех дней.
Последнюю фразу он произнес для того, чтобы его начальник не подумал, что «любой так сможет, когда агент все разложил по полочкам», а только именно он и никто другой.
– Машину возьми, но не более чем на час, она нужна будет,– абсолютно серьезно без улыбки произнес начальник розыска, пуская при этом дымок от сигареты в приоткрытое окно.
Сыщик рванул во двор полиции, где обычно прятался от работы водитель, закрепленный за розыском. У него всегда тысяча аргументов – то машина сломалась, то бензин кончился… Однако в этот раз шофер Степан Андреевич, так он требовал к себе обращаться в свои сорок пять лет, «ломаться» не стал. Видя азарт на лице уважаемого в отделе сыщика, лишь спросил:
– Куда едем, господин лейтенант?
Это его обычная шутка, в душе-то он себя считал самым значимым в уголовном розыске, особенно в салоне служебной машины. Владимир «за словом в карман не полез» и игриво шутливым тоном ответил:
– Гони, извозчик, в жилкооперацию, на вторую фабрику.
Около одиннадцати часов утра Владимир с водителем на старой красной «шестерке» подкатил к известному в «бандитском районе» притону. Так работники полиции называли места, где собирались «антисоциальные элементы» для культурного, по их мнению, времяпровождения. Причем двери для них открыты практически круглосуточно, ведь с пустыми руками сюда не ходят. Кто тащит алкоголь, кто закуску, иногда даже не свою, а добытую по случаю в местах их хранения непредусмотрительными гражданами. А вот оперу хозяйка открыла не сразу, словно почуяла для себя невидимую угрозу. Кнопка звонка, по-видимому, не работала, а на стук в дверь не слышалось никакой реакции. Однако Владимир был упрямым и на мощные удары ногами в деревянную дверь, наконец, добился ожидаемого вопроса:
– Ну, кого там еще черт принес? Неужели непонятно, дома никого нет, раз не отвечают.
– Гражданка Рябинина, это полиция. Открывайте, а то развернусь и уйду.
Столь неожиданная и нелогичная угроза со стороны сотрудника полиции, которого по голосу сразу распознала притонщица, заставила ее открыть портал в другое, с точки зрения нормального человека, измерение. Правда тщедушное, худое и невысокое тело сорокалетней хозяйки предприняло отчаянную попытку не допустить в свое жилище наглого посетителя. Да еще без санкции суда и даже…без бутылки. На помятом не выспавшемся лице взбунтовавшейся Екатерины читалась бурная ночь в веселой кампании с обильным употреблением алкоголя. Сыщик первоначально хотел сразить ее юмором, чтобы та сама без принуждения пригласила гостя войти. Он с довольно доброжелательной улыбкой произнес:
– Ты, Екатерина, как в том анекдоте: «Темной ночью звонят в дверь.
–Кто там?
– Открывайте полиция!
– Никого нет дома!
– А кто говорит?
– Вам послышалось!
– А почему свет горит?
– Сейчас выключу!».
Однако гражданка Рябинина была полна решимости не пропустить незваного гостя, который, как известно хуже татарина. Но перед ней оказался не какой-то представитель национального меньшинства, а наглый и настырный мент. Он бесцеремонно отодвинул защитницу крепости, прорвался вовнутрь и нарушил при этом конституционные права о неприкосновенности жилища. В данном конкретном случае Владимир не задумался об возможных печальных последствиях. Он точно знал, что никто эти самые права отстаивать не будет, ни в суде, ни в прокуратуре. Хозяйка настолько занята приемом высоких гостей с выпивкой и закусью, что ей не до глупостей…
На кухонном столе красовались три пустые бутылки из-под водки, куски черного хлеба и…большая сковорода с остатками жареной свинины. Из открытой домашней трехлитровой банки солений выглядывали любопытные листья укропа. Кстати сказать, подобная банка солений в заявлении о краже поросят имела место быть. Но потерпевшая сказала, что «это копеечное дело и можете не искать». Запах в старом деревянном здании заметно отличался от привычного. Естественно, с точки зрения работника правоохранительных органов. Сделав вид, что все увиденное ему неинтересно, Сизов обратился к хозяйке неопрятной квартиры:
– Не знаешь, где сейчас Рыжая липучка шкуру трет.
Он всегда старался употреблять не литературные обороты, чтобы быть «на одной волне» с контингентом, который общечеловеческий язык практически не использовал. Ему казалось, что «по фене он чешет» не хуже любого матерого уголовника.
– А я чего, его пасу, что ли? Чай дома, или у какой крали, – ответила Екатерина, кокетливо завязывая поясок на халате, который ей подарил кто-то из поклонников еще до периода «исторического материализма».
Худые поцарапанные ноги прикрылись тканью весьма неопределенного цвета. Наверное, для того, чтобы ненавистный мент не позарился на ее женские прелести и не набросился, желая получить незабываемое удовольствие. А тот факт, что опустившиеся женщины кроме отвращения у нормальных мужчин никаких эмоций не вызывают, она даже не принимала во внимание. Видимо, считала себя неотразимой во всех ипостасях.
Из единственной комнаты через приоткрытую дверь слышался чей-то храп. Такие звуки мог издавать только мужчина недюжинной силы.
– Кто же у тебя выдает такие децибелы?
Конечно, смысла мудреного слова Катька не поняла, но, тем не менее, ответила:
– Это, наверное, у соседей, стены-то как фанерные.
Однако такая нелепая отмазка нисколько не смутила сотрудника уголовного розыска, и он для знакомства с богатырем бесцеремонно проник и в святая святых одинокой, обделенной мужской лаской женщины. На двуспальном разложенном диване, покрытом не очень чистым бельем, лежало чье-то тело с надвинутым на голову одеялом. По всей видимости, именно оно и издавало характерные скрипучие звуки. С другой стороны выглядывали явно мужские ноги, принадлежащие этому телу, обильно покрытые рыжими волосами. Причем на одной конечности имелся черный носок с огромной дыркой на пятке, другая оказалась без подобных украшений.
– А это, что за чудище у тебя храпит? – Спросил опер.
Чудище при этих словах притихло и пыталось притвориться мертвым.
– Мне- то откуда знать, возьми, да проверь, – дерзко ответила хозяйка.
Она не задумалась о том, что это единственное спальное место в ее пятизвездочных апартаментах. При любом раскладе их хозяйка не могла не ведать, кто его арендует. Рябая вообще старалась как можно реже использовать свои интеллектуальные способности, возможно опасаясь поразить собеседника своими обширными, почти энциклопедическими знаниями. Сдернув одеяло с головы, спящего мужчины, сыщик обрадовано произнес:
–Ба, кого я вижу. Сам Федька Рыжий, одержав очередную победу над неприступной красавицей, отдыхает.
– Тебе-то чего до этого? Завидуешь что ли? – С присутствующими дерзкими нотками ответил покоритель женских сердец. – Отвернись, я оденусь.
– Неужто меня застеснялся «Казанова»? Вроде я с тобой одного пола. – Поддерживая шутливый тон, произнес Владимир.
– Кто вас, мусоров, знает, одного вы пола или среднего. Отвернись, – совсем грубо потребовал Федор.
– Ну, приедем в отдел, я тебе популярно расскажу о своей сексуальной ориентации. Быстро оделся и пошел со мной, – огорчившись на открытую грубость Рыжего, резко приказал сотрудник органов внутренних дел.
После такой угрозы бывшего боксера, как шептались блатные об оперативнике, не раз доказывающим на улице, что оскорблять его весьма опасно, даже когда он не на службе и без оружия, Федор показал удивительную скорость экипировки. Словно только что дембельнулся из армии и не успел забыть приобретенные там навыки. Так же поспешно он спустился по лестнице со второго этажа к машине, опасаясь коварного толчка в спину со стороны опера. Сизов взирал на суетливые телодвижения с удовлетворительной улыбкой. Он прекрасно понимал опасения задержанного. В его практике бывало, когда невыдержанные на язык арестованные запинались на ровном месте, причиняя себе телесные повреждения. В машине сыщик уселся на пассажирское сидение российской классики спереди, а Рыжий вразвалку на заднем.
Когда «шестерка» тронулась, интуиция подсказала бесстрашному Федьке, что его здоровью угрожает явная опасность физического насилия, и он решил немного сгладить ситуацию:
– Ты прости меня, Сизый, это я перед бабой понтанулся. Ну, ты же мужик, должен понять.
– А ты к кому сейчас обращаешься, неудавшийся эксперимент своих родителей? – Резко обернувшись, спросил сотрудник полиции.
–Владимир Александрович, ну, что уж и пошутить нельзя, – мгновенно вспомнив имя-отчество оперативника, заканючил задержанный.
– Можно, можно, перед смертью тебе можно… Любое последнее желание, – более миролюбивым тоном ответил Сизов. – Кстати, я вчера одному подозреваемому представил неопровержимые доказательства. Так в результате у него от волнения пошла кровь из носа, выпало четыре зуба, и сломались два ребра. Вот так-то Федя…
Степан Андреевич в разговор дознавателя и подозреваемого не вмешивался. С лица его не сходила улыбка, выдающая твердое убеждение, «как ни крутись, а Сизов тебя расколет, словно орех в своем кабинете». Уважал он профессионалов в любом деле и себя, безусловно, считал одним из них. Между тем розыскная машина подъехала к парадному подъезду полицейского управления, старинного здания, на которое не один год указывает рука вождя мирового пролетариата. Он словно поучает – поглядите на этих работников и никогда не делайте так, как они. Впрочем, невысказанный смысл каменного идола мог оказаться совершенно иным…