Buch lesen: «Мёд мёртвых»

Глава первая. Чужой среди своих

В стародавние времена в небольшом государстве жил-был царь. Собственно, ни в царе, ни в государстве не было ничего особенного. Таких государств вокруг было полно: большая столица, иногда ещё один или два города да десяток-другой деревенек. Во главе обычно стоял царь, который правил с разной степенью самодурства.

Было у нашего царя три сына, законных. Всех их по традиции звали Иванами. Старший сын был властолюбив – он только и ждал, когда батюшка доживёт своё, чтобы занять его трон. Старший сын не был терпеливым человеком, зато славился хитростью и расчётливостью. Многие подозревали, что однажды он не выдержит и услужливо поможет батюшке оставить свои полномочия. Царь тоже это подозревал, поэтому старался держать сына как можно дальше от столицы. Удавалось это не очень успешно: старший сын постоянно находил способы, чтобы вернуться во дворец, не нарушая приказа напрямую.

Что касается младшего сына, то тот был полным идиотом. К своим шестнадцати годам он не освоил ни письма, ни чтения, а считать мог только до десяти. Он полдня спал, затем полдня строил проказы с мальчишками, которые ему во всём подчинялись, а ближе к вечеру задирал подол какой-нибудь крестьянке, а затем удовлетворённый отправлялся на боковую. Был даже слух, который сам царь и пустил, что царица прижила младшенького от своего брата. Когда слух, побродив пару дней по дворцу, снова достиг царя, тот осерчал и велел шурина высечь и утопить в реке. Но младшего сына царь немного, хоть и довольно своеобразно, любил, ну может и не любил, но полюбливал: его забавляли выходки шалопая. Он даже называл его ласково Ванюша: «Ванюша, опять забрался к этому скоту (так царь называл любого несговорчивого купца) в огород и яблок натаскал, ну герой, ну богатырь. Да ещё и капусту всю помял. Не помял? Ничего в следующий раз непременно помни». Отмечу, что забраться в чужой огород было самой безобидной проказой.

Старшего сына царь хоть и боялся, но уважал за честолюбие, силу, жестокость и даже стремление к трону, то есть за то, что видел в нём своего сына. Среднего сына царь не любил и не уважал, но тоже боялся, при этом сам не понимал почему, и за это люто ненавидел. Но не только за это. Царь ненавидел среднего сына за цепкий, любознательный ум, за доброе сердце, за бескорыстность и полное отсутствие амбиций, за то, что сын никогда не мог за себя постоять. Да, средний сын постоянно терпел побои, издевательства, унижения и от отца, и от старшего брата, и даже от младшего. Он боялся членов семейства, их первобытной жестокости и тупоумия, но трусом назвать его было бы излишним. В конце концов, в этой семье все боялись друг друга – это единственная их общая черта. Про среднего сына тоже ходили слухи, что царь не участвовал в его зачатии. Слухи эти были пущены уже не самим царём, они родились в разных частях государства совершенно независимо друг от друга.

Для полноты картины нужно было бы ещё описать царицу. Но это было всего лишь абсолютно блеклое, невыдающееся даже чрезмерной ленью и тупостью существо, любящее только деньги и роскошь.

Вот в такой дисфункциональной семье и жил наш герой Иван, средний сын. Он чувствовал себя лишним в семье, ненужным, потерянным. Поэтому он искал убежища среди крестьян, купцов и ремесленников. С ранних лет он старался покидать дворец с самого утра и бродил по городу и его окрестностям до самого вечера. Он тайком брал книги и прятался с ними в лесах и полях. А порой и просто сбегал к крестьянам и ремесленникам, помогая им в их нелёгком труде. К восемнадцати годам Иван уже неплохо освоил гончарный и кузнечный труд, а также довольно ловко работал в поле. Все его любили и старались, иногда на свою беду, укрыть от родственников.

И если старшего брата и отца Ивану удавалось избегать, то скрыться от вездесущего младшего было трудно. Тот тоже не любил сидеть во дворце, но сбегал не в поисках покоя, а чтобы терроризировать окрестности. Ивану иногда казалось, что младший брат не был таким уж дураком, каким его все считали. Порой в глазах брата Иван замечал вполне осознанную жестокость и злобу.

В общем, жил наш герой почти как в сказке. Непростые семейные отношения свойственны этому жанру: главного персонажа вечно пытаются сжить со свету разнообразные родственники (братья, мать, отец, жена…), за что они в конце истории обычно несут наказание. Чаще всего их изрубают на мелкие куски. Это один из самых распространенных видов убийств в старых добрых сказках.

Был такой жаркий день, что даже трудолюбивые пчёлы, казалось, жужжали сонно и лениво. Иван прятался в тени деревьев недалеко от опушки леса, откуда был слышен шум реки, той самой, в которой почил его дядя. Он пристально изучал только что полученный от купца Козьмы толстый томик, в котором рассказывалось о многих землях и государствах от Кудыкиных гор до самого Чёрного моря. Больше всего Ивана привлекали небольшие карты, которые расположились в конце книги. На десяти страницах были нарисованы десять царств. Одно из них – Иваново. Иван смотрел на маленькую точку, которой обозначался Иванград – город, в котором он жил. Иван смотрел на эту точку своими бледно-серыми, безжизненными глазами, которые так не соответствовали его характеру. И как будто на миг в этих глазах промелькнула решительность, которая оживила их, сделала ярче, но потом они снова побледнели, решительность погасла, Иван закрыл книгу и посмотрел на небо. «Когда я найду в себе силы?» – подумал он и приготовился к длительной беседе с самим собой, как вдруг раздался хлопок и послышались проклятия столь грязные, что наш молодец сначала подумал: не младший ли это брат нашёл его. Но, прислушавшись, понял: голос был чужой, незнакомый. Иван пошёл на шум. На полянке он увидел небольшого роста старичка, едва ли с локоть, зато борода с целую руку. Старичок бранился и пытался высвободить седую, как луна, бороду из капкана.

– Простите, вам помочь? – спросил Иван.

– Ах, паразит, зачем ты тут капкан поставил? Чего тебе от меня надо, стервец? – взбеленился старик, на лбу у него росли поганки.

– Я капкана не ставил, и от вас мне ничего не нужно. Я даже не знаю, кто вы, – Иван немного слукавил, потому что уже начал догадываться, кто перед ним, но уверен не был.

– Как же! Рассказывай! Случайно, прохиндей, ты у капкана оказался?!

– Случайно. Я читал там, у опушки. И услышал ваши ругательства. Пришёл проверить, что случилось. Но если вы продолжите ругаться, и помощь вам не нужна, то я, пожалуй, оставлю вас.

– Стой, пре… – старичок проглотил слово. – Ну, допустим, капкан не твой. Так ты хочешь мне помочь? Просто так?

– Просто так, – ответил Иван.

– Вот только как ты поможешь, если капкан не твой? Здесь слово надо знать, чтобы он открылся.

Иван почесал затылок:

– Этого я не знал. А может бороду просто остричь?

– Ты что сдурел, прохвост? Кобылий сын! Бороды моей захотел! Сейчас как дам под рёбра – в тридевятое царство дух выбью.

– Опять ты ругаешься. Не нужна мне твоя борода. Не так часто мне бороды из капкана приходится вытаскивать, не знаю всех тонкостей этого ремесла, – Иван взял капкан в руки.

– Осторожно, не дёргай!

– Ого, никогда таких не видел: посеребрённый, зубцов нет, совсем плоский, знаки какие-то непонятные выбиты. А тут рисунок… Это герб моего старшего брата, он сам его себе придумал, – Иван увидел, что старик готовится снова ругаться. – У нас в семье сложные отношения. Ничего я о делах брата не знаю. И к капкану отношения не имею. Говоришь слово нужно сказать, чтобы он распахнулся? Плохо. У брата мне его не узнать. Он не рад будет, если откроется, что мне об этом известно. Боюсь, не для хороших дел всё это задумано. Брат явно не сам капкан сделал: он в кузне в жизни не работал. Да и волшебство тут замешено. Но как выяснить, у кого он его раздобыл? Нет, это будет трудно. Значит, остаётся один вариант. Брат не глуп, но и умом не блещет. К тому же тщеславен. Вот даже герб свой оставил. Слово не должно быть обычным, которое часто в речи встречается. Но думаю – не просто какое-то случайное, редкое слово, оно значит для него что-то важное. Будем гадать. Брат хочет власти, получить место отца. Думаю, слово связано с властью.

Иван оказался прав: пару минут они со старичком перебирали слова и неожиданно капкан распахнулся. Слово оказалось на редкость глупым и примитивным. Старичок обрадовался, начал целовать конец своей бороды, танцевать, подпрыгивал так высоко, как Иван никогда бы не смог.

– Прости, что ругался. Борода для меня многое значит. Она всю жизнь со мной. Как зовут моего спасителя?

– Иван. А тебя?

– Моё имя тебе знать не надобно. Но знай, я – Хозяин этого леса. И отныне и до самой смерти тебе в этом лесу никто вреда не причинит, – старичок говорил не громко, но казалось, что его слышно отовсюду.

– Спасибо тебе, Хозяин леса, – растерянно пробормотал Иван.

– Что, разочарован? Думал, богатствами тебя одарю за спасение?

– Мне богатства не нужны.

– А знал ли ты, что я мог исполнить твоё желание, за спасение-то?

– Только предполагал, – честно ответил Иван.

– А теперь уже не можешь, – засмеялся Хозяин леса, – так почему же ничего не потребовал прежде, чем освободить меня? Я ведь многое мог бы сделать, не всё, но многое: обогатить, властью наделить, девицу прекрасную заставить влюбиться.

– Я не привык ничего просить за свою помощь, тем более у тех, кто в беде, – Иван произносил слова громко и твёрдо, почти гордо.

– Нравишься ты мне, Иван, – старичок подошёл к Ивану вплотную, смотря снизу вверх в серое облако его глаз. – Но желания твоего выполнить уже не могу, даже если бы хотел: таковы законы. Но могу одарить тебя по-другому.

И Хозяин леса схватил своей маленькой ладошкой Ивана за икру левой ноги. Ладонь была раскалена. Иван вскрикнул, попытался высвободиться, но хватка была сильная, и он только упал на спину. Боль отступила так же неожиданно, как и набросилась.

– Теперь тебе ведом звериный язык – сможешь понимать любого зверя или птицу. Если они того сами захотят, конечно, – и старичок, смеясь и приплясывая, убежал в лес, только лапти засверкали.

Иван посмотрел на ногу: на том месте, которого коснулся Хозяин леса, остался небольшой знак в форме медвежьей головы.

Да, Иван догадывался, что он мог бы попросить у Хозяина леса что угодно. И даже несколько желаний успело промелькнуть в его голове. Но ему совершенно не нравилась идея помощи ради корысти. Если быть полностью откровенным, у Ивана всё же мелькнула мысль, надежда, что Хозяин леса наградит его как-нибудь после. Но он быстро её отогнал, вымел, словно мусор, метлой альтруизма. И несмотря на то, что дары Иван получил, он мог гордиться собой: гордиться тем, что свои принципы поставил выше своих желаний. И, в конце концов, среди его желаний не было таких, которые он не мог бы воплотить в жизнь самостоятельно. Одно из них нужно было срочно начать воплощать в жизнь как можно активнее: его пугало то, что старший брат решил поймать Хозяина леса. Если бы не Иван, кто знает, чтобы могло произойти уже сегодня. Конфликт между отцом и старшим сыном разрастался не по дням, а по часам. Отношения накалились настолько, что во дворце было жарче, чем под гнетущим полуденным солнцем этих жарких дней. И хотя оба не отваживались на прямое столкновение, каждый придумывал способы извести другого и переманивал на свою сторону союзников из дворянства и купечества, которые порой меняли свой выбор несколько раз за день.

Иван уже давно задумывался о том, чтобы оставить отчий дом. Но он каждый раз всё откладывал и откладывал, думая, что ещё не готов. Иван никогда не покидал родных земель, он не знал, чего ожидать от большого мира, расположившегося за чёрными линиями Иванова царства. Эти линии, которые так часто рассматривал наш молодец на картах, казались ему зловещими, пугающими. Он пытался узнать как можно больше о мире, читая книги, которые добывались с огромным трудом, и расспрашивая путешественников и купцов, которые иногда заезжали в неприветливую к чужакам столицу. Он усердно копил деньги (богатствами, которыми был наполнен дворец, он брезговал), заработанные им в кузне, и выковал крепкий булатный кинжал, который придавал уверенности, даже несмотря на то, что Иван не слишком хорошо им владел.

Иван шёл по густому лесу. Вокруг жужжали пчёлы и ухали совы. Тропинки не было. Он шёл наугад, пробираясь сквозь заросли. Лицо царапали ветки, ноги путались в корнях. Но Иван шёл к своей неведомой цели. Быстрее и быстрее. Иван бежал по полю. А за ним, медленно переставляя длинные ноги, шло что-то огромное. Что-то насколько высокое, что оно доставало до неба. Оно сгребало звёзды руками, сгребало и пожирало. И вот оно схватило луну и отправило её в свою ненасытную утробу. Этот голод было не остановить. Вечный голод. Иван бежал по кладбищу. Из могил вставали мертвецы. Они тянули к Ивану свои разложившиеся руки. Иван упал в могилу. Он пытался выкарабкаться, но могила становилась всё глубже и глубже. И вот Иван начал падать. Он падал медленно, как перо. Вокруг мелькали какие-то дворцы, замки, целые города: медные, серебренные, золотые – в них были люди, они махали Ивану. И вот он упал на какую-то поляну. Перед ним был могучий дуб, обвитый цепью. А на ветвях сидела странная птица с женской головой. И она сказала:

– Мир спасает только добро.

– Добро, добро, добро… – словно эхо повторялось это слово отовсюду. Тут появились отец и братья. Они начали стрелять в птицу из луков. Птица пала замертво. А братья хохотали, хохотали.

Хохот разбудил Ивана: младший брат с его ватагой забрели в лес. Они прошли в десяти шагах от нашего молодца, но даже не заметили. Как и обещал старичок, в лесу Ивану ничего не грозило, и он всю неделю после этой интересной встречи проводил здесь время и чувствовал себя в безопасности. Несколько раз он видел старшего брата, который приходил проверять капкан и каждый раз, обнаруживая его пустым, громко ругался и проклинал кого-то.

Иван посмотрел на солнце – он долго проспал и уже опаздывал. Он вышел из леса и начал спускаться по холму в сторону реки. Здесь, в тени оврага, его ждала Бурёнка:

– Опоздал, – промычала корова.

– Прости, я заснул.

Бурёнка была старой коровой из царского стада, возможно, она была старше Ивана. Иван, по крайне мере, помнил её с самого детства, когда он любил проводить время в поле с пастухами. Затем это занятие ему показалось скучным, и он только иногда приносил пастухам обед. Саму корову спросить о возрасте он стеснялся.

Бурёнка заговорила с ним на второй день после встречи с Хозяином леса. И теперь они общались каждый день. Она рассказывала о разных чудесах: о жар-птицах, что несут свет во тьме, о тридевятом царстве, стране с молочными реками и кисельными берегами, о говорящем коте, который знает сказок больше, чем сам Боян, о славном подводном городе Китеже и многом другом. Но самое главное, Бурёнка на удивление много знала о соседних государствах. Иван в свою очередь рассказывал ей о том, что узнал из книг и, конечно, о своих горестях. Теперь Бурёнка помогала выбрать, куда ему податься.

– Тебе, Иван, обязательно стоит посетить славный город Старая Кузня. Он на северо-востоке, около Кудыкиных гор. В этом городе живут умелые кузнецы, ты сможешь многому у них научиться, – сказала корова, продолжая вчерашний разговор.

– А как же тридевятое царство, где кисельные берега и молочные реки?

– А что тебе там делать, Иван? Это страна благодати и лени, там тебе учиться будет нечему. Помрёшь со скуки. Да и до неё ногами не дойти. Я всё же не пойму, почему ты непременно хочешь идти куда-то, если тебе сначала нужно выбраться отсюда?

– Должна же быть цель?

– Цель не обязательно должна быть местом. Твоя цель – выбраться из этого болота. Ты молодой и крепкий. Просто иди, куда глаза глядят. Зайди в один город, не понравится – пойдёшь в другой. Обойди весь мир, а когда устанешь, осядь там, где больше всего понравилось.

– Что это у нас тут? – раздался голос за спиной Ивана, – Ты что, братец, в корову влюбился? Поцелуя у неё выпрашиваешь?

Гурьба мальчишек сбила Ивана с ног и обступила корову. Младший брат продолжал:

– До меня уже доходили слушки, что мой братец с коровой милуется. Оказывается, это правда. Девки нормальной не мог себе найти? Ты же царский сын – к любой подойди, она подол и задерёт. Нет, братец, с коровой это неправильно, и чтобы отучить, мы тебя сегодня ей накормим. А ну, ребята, тащите её на кухню.

– Иван, когда меня приготовят, ты за стол сядь, но моего мяса не ешь, возьми только две косточки: одну в земле похорони, а другую всегда носи с собой; когда тебе помощь понадобится, ты косточку разломи и прошепчи моё имя. Не грусти, Иван. Ты ни в чём не виноват, – промычала Бурёнка.

Но Иван чувствовал себя виновным. За то, что потерял бдительность, за то, что сидел сейчас в пыли и бессильно взирал, как его друга под хохот уводят на заклание. Иван знал, что ничего не изменит, что он не справится с это неистовой толпой. Но также Иван знал, что стыд будет мучить его до конца жизни, если он даже не попытается ничего сделать. Иван не выдержал, первый раз в жизни он решил дать отпор своему младшему брату, дать волю чувству над разумом.

– Оставь! – закричал он, поднялся и побежал за гоготавшими мальчишками.

Но первым же ударом Ивана снова сшибли на землю.

– Кто это у нас тут осмелел? – младшего брата разозлила эта храбрость. – Ну-ка, ребята, покажем, что за смелость причитается.

Толпа набросилась на Ивана, который пытался подняться на ноги.

– А чтобы в памяти всё хорошо закрепилось, нужно преподать хороший урок, – младший брат выбрасывал слова, словно змеиный яд, – давайте сюда корову.

Иван на мгновение увидел морду Бурёнки, а потом глаза залило кровью. Кровь кипела, кровь пенилась, кровь обжигала. Неужели кровь бывает такой горячей? Неужели она может выжечь всё тело до самой души. Ах, отчего так больно? Кровь выжигала все чувства, кроме ненависти. Иван ненавидел брата, семью, себя, за унизительное бессилие. Иван ненавидел весь мир. Он жалел, что нет у него с собой своего булатного кинжала, что нет у него силушки богатырской, что не может он встать и перерезать брату горло, как тот только что перерезал Бурёнке. Иван перетерпел много насилия над собой, но ещё ни разу не думал о том, чтобы причинить насилие в ответ. Вся боль, что копилась столько лет, вырвалась в бесполезные мысли о мести. Всё это время его продолжали бить, но физической боли для него сейчас не существовало.

Когда Иван пришёл в себя, диск солнца, эта неудержимая огненная колесница древнего бога, если верить древним преданиям, уже почти касался вершин деревьев. Он поднялся и увидел кровавый след, который тянулся по дороге в сторону города. У Ивана уже не было мыслей о мести – только решимость. Из-за засохшей крови одежда стала жёсткая, рубаха натирала тело. Иван сбросил её. Он сбросил с себя всю одежду, пропитанную смертью. Он зашёл в реку и начал смывать с себя кровь, смешанную с грязью. Иван хотел заплакать, но слёз больше не было. В чём мать родила, наш молодец подошёл к домику рыбака и попросил одежду. Старуха – мать рыбака, – увидев побои, запричитала, пригласила в избу, чтобы обработать раны. Но юноша отказался. Старушка смущённо протянула такие же ветхие, как и она сама, портки да рубаху. Иван поблагодарил, поклонился в пояс и пообещал отплатить ей золотом за доброту.

Когда наш молодец вернулся в свои палаты, он проверил сумку, которую уже давно собрал. Всё на месте: булатный кинжал, деньги, еда, фляжка с водой и пара самых ценных его книг. Остальные книги он за прошедшую неделю раздал разным людям, к которым он был привязан. Не хотелось, чтобы хоть одна книга осталась на растерзание братьям. Иван лёг на кровать и стал ждать, когда его позовут к ужину. С детских лет всем было плевать, где он ужинает, но сегодня Иван был уверен, что его позовут. Вскоре в дверь постучали и сказали, что батюшка желает видеть его за столом, всенепременно.

Когда Иван заявил, что не будет есть мяса Бурёнки, то получил под адский хохот младшего брата от отца ложкой по лбу. Иван во второй раз отказался. Царь хотел было повторить свой аргумент, но увидел что-то странное в глазах сына, чего никогда раньше не видел, что его очень напугало. Отец так и замер с занесённой ложкой. И тут царю был нанесён второй удар, теперь старшим сыном: он сообщил, что собирается жениться на девушке из соседнего государства, с которым наш царь был не в самых дружеских отношениях, можно даже сказать, воинственных. Ложка выпала из отеческой руки. Ох, что тут началось. Таких разборок между отцом и сыном и в «Братьях Карамазовых» не было. Наш молодец под шумок вытащил две косточки и вышел из-за стола.

Этой же ночью Иван сбежал из дома.