Элирм

– Вообще-то это настоящий Гиннес. Нормальное пиво.

– А я разве спрашивал твоего мнения?

Игорь напрягся. Еще в школе они со Стасом умудрились подраться прямо на уроке. И с тех самых пор друг друга тихо недолюбливали, так и не удосужившись зарыть топор войны. А детские обиды, они такие, часто тянутся сквозь десятилетия.

– Ха! – Стас приветливо улыбнулся. – Шучу. Конечно, буду. Официант? Всем по Гиннесу.

– Мне не надо. Я пью ром, – в отличие от оппонента, Игорь даже не старался упражняться в актерской игре.

– Хорошо. Тогда бутылку рома моему другу, хорошо? Запишете? Вот и отлично. Ну что? – Стас оглянул каждого по очереди. – Давно не виделись, братва. Чем занимаетесь?

– Да так, обсуждали вчерашний рейд в Starfield.

– Пф. По-прежнему играете в это старье? – очередная насмешка. – Хотя… моему младшему брату тоже нравится. Год назад уговорил отца купить ему дредноут «Гробовщик», слыхали о таком?

– К-хм, – Антон поперхнулся. – Что-то не припомню.

– Я тоже, – подтвердил Серега. – Мир большой, игроков много.

– Да и не важно. Все равно игра скоро умрёт.

– Умрёт? С чего ты это взял? У нее стабильный онлайн.

– Скажем так, – Стас придвинулся ближе. – Есть информация из достоверных источников. И это касается не только Starfield. А вообще всех игр в целом. Скоро их не будет. Точнее сказать – они станут не нужны.

– Ага, конечно, – Антон допивал шестую кружку. Или седьмую, уже не помню. – Вот так вот возьмет, да и схлопнется вся индустрия развлечений разом.

– Наоборот. Расцветет как сакура в горном Алтае.

– Она там не растет, – я вставил в разговор свои пять копеек.

– Что?

– Сакура там не растет.

– Да без разницы, – отмахнулся Стас. – Просто запомните мои слова. На вашем месте я бы прямо сегодня выставил на продажу все игровые аккаунты. Потому как уже завтра они начнут стремительно терять в цене.

– И откуда такая уверенность? Инсайд?

– Можно и так сказать.

– Давай уже колись, – Серега не выдержал. – Сказал «А», говори «Б». В чем прикол?

– Ну, хорошо, – согласился тот. – Думаю, ни для кого не секрет, что завтра ночью будет представлен очередной проект Эдварда Доусона?

– Разумеется. Последний месяц все новостные издания только об этом и твердят. «Главный проект гения», «Точка Омега Эдварда Доусона», «Финальный аккорд Квантума». И так далее в том же духе. Ну и что же это? Искусственный интеллект?

– Конечно, нет. Создание и разработка ИИ запрещены.

– Так ты будешь говорить или нет?

– Так вот, – Стас медленно отпил из кружки, – как вы знаете, мой отец входит в совет директоров компании, сотрудничающей с головным отделом корпорации Доусона. Можно сказать, что мы являемся их филиалом на территории России. Короче, пару недель назад мы узнали, что именно они готовят. Итак, вы готовы, дети?

– Да, капитан, – недовольно проворчал Антон.

– Я не слышу.

– В глаз дам.

– Ладно, шучу. В общем, главной разработкой Эдварда Доусона станет, внимание, барабанная дробь… виртуальная реальность с полным погружением!

Повисла минута молчания.

– Серьезно?

– Круто!

– Ну и? – спросил Серега. – Что в этом особенного? У нас уже тысячи VR-игр. Причем одна лучше другой.

– Ты не понял, – Стас посмотрел на него как на идиота. – Это не очередная игрушка, а целая виртуальная вселенная. И ключевая фраза – с полным погружением. Никаких больше VR-шлемов, перчаток и игровых платформ. Нас ждет настоящая «матрица». Понимаете? Будут доступны все мыслимые и немыслимые удовольствия реального мира. Появится возможность обойти технологический предел развития и законы физики. Хочешь прокатиться на американских горках размером с Эверест? Пожалуйста. А затусить на Титанике в компании сотни порноактрис? Да ради бога. Боксерский спарринг с президентом США? Легко.

– Да мы поняли, – оборвал Стаса Игорь. Из нас из всех, казалось, он один не разделял всеобщего энтузиазма.

– Игорь, ты чего?

– Это же катастрофа. Разве вы не понимаете?

– Поясни.

– Хорошо. Представим следующее. День запуска. Мир охватывает всеобщее ликование! Миллионы людей бросаются покорять виртуальное пространство. Все радуются, танцуют и смеются! Аутисты возводят города, извращенцы трахают русалок, а пьяницы напиваются до беспамятства элитным алкоголем… А дальше что? М? В реальном мире?

– …

– А ничего хорошего. Нас ждет крах и полное переформатирование мировой экономики. Люди перестанут стремиться к финансовому благополучию, потому как никакой миллиардер не сможет купить себе в реальности то, что не смог бы бедный в VR. Далее. Рынок недвижимости рухнет, потому что люди начнут отдавать предпочтение маленьким квартиркам для физического тела. Автомобильная и авиационная промышленность тоже пойдут ко дну. Про покорение космоса можно вообще забыть. И что в итоге? Всего тридцать-сорок лет, и человечество добровольно уйдет в мир грез, пока планету обслуживают роботы?

– Спокойно. На вот, выпей, – Антон заботливо заполнил стакан друга ромом. Примерно на две трети.

– Ты не прав. Неужели ты считаешь, что об этом не подумали заранее? Причем куда более умные люди, чем ты, – голос Стаса начал отдавать высокомерием. – Разумеется, есть ряд ограничений. Во-первых, пребывание в виртуале возможно на срок не более семи-восьми часов в день. Чисто ввиду биологических особенностей человека. Во-вторых, любые мыслимые и немыслимые изыски доступны исключительно в однопользовательском режиме. А так как человеку нужен человек, то рано или поздно, но даже самый забитый интроверт захочет примкнуть к остальным. И перейдет в многопользовательский режим. И вот тут как раз-таки и начнется самое интересное.

– И что же?

– Клондайк. Целый неисследованный мир, полный загадок, сокровищ и чудес. Со своей экономикой, законами и обитателями. И бабки. Огромные реальные бабки. Почему? Потому что миллионы людей и компаний неминуемо направят туда свои финансовые потоки. Ведь это будет местом, занимающим, как минимум, треть их жизни. И деньги польются рекой, стоит серверам заработать. А наша задача…

– Наша? – переспросил Игорь.

– Конечно. А зачем я вам это рассказываю? – огрызнулся Стас. – Так вот. Наша задача будет состоять в том, чтобы оказаться там в числе первых поселенцев и собрать самые жирные сливки. Желательно во время бета-теста. И я, господа, именно тот человек, что способен достать вам билеты в первые ряды.

– И сколько же стоит подобное удовольствие?

– Десять процентов от любого вашего дохода в игре в течение двух лет, – отчеканил тот явно заготовленную фразу. – Плюс стоимость депривационной камеры и подписки.

– А ты не обнаглел? Десять процентов в течение двух лет! В ростовщики подался?

– Всё справедливо. Приглашение на бета-тест вы явно не получите. А так вполне вероятно, что ваши расходы на камеру окупятся в первые два-три месяца игры. И потому все будут в выигрыше.

– И почем камера? – не унимался Антон.

– Пятьсот сорок тысяч.

– Чего?! – хором переспросили Серега, я и Антон. – Пятьсот сорок тысяч? Да на эти деньги можно машину купить! Почему так дорого?

– Сложное оборудование… – Стас задумался. – Хотя, могу достать вам камеры бесплатно, однако в таком случае я буду получать по двадцать процентов от любого вашего дохода, в течение пяти лет. Подумаешь две целых две десятых миллиона. Я в месяц больше трачу.

– Камеры бесплатно и десять процентов в течении трех лет. Не жадничай.

– Двадцать процентов и четыре года. Торговаться не буду. Для меня это тоже риск. Вдруг вы ничего не заработаете?

– Ага, а так мы будем платить тебе оброк четыре года? Нет уж. Уж лучше я дождусь официального запуска, – отмахнулся Серега.

– Смотри сам. Бета-тест начнется в октябре. А еще через полгода двери откроются для остальных. Но к тому моменту «торт» уже успеют порезать на куски наиболее предприимчивые и влиятельные. А вы так и будете сидеть дома и копить себе на оборудование. В общем, думайте народ, а я пошел. Дела.

Стас встал и направился в сторону выхода, закинув под язык какую-то синюю таблетку.

– И что это было? – Антон подтянул к себе практически нетронутую кружку Гиннеса. – Зачем ему нам помогать и тратить два с лишним миллиона?

– А ты как думаешь? – переспросил Игорь. – Он мнит себя будущим лидером и уже сейчас набирает последователей. И если всё, о чем он поведал, правда, мир действительно ждет новая золотая лихорадка. Причем куда масштабнее предыдущей.

– Продает лопаты?

– Да. Продает лопаты.

– Но в целом, – я задумался, – предложение интересное. Не знаю как вы, а мне на эту камеру копить и копить. Пятьсот сорок тысяч, обалдеть. Кстати, что это вообще такое?

– Скоро узнаем, – ответил Антон, вытирая лоб салфеткой. – Если не ошибаюсь, речь идет о камере сенсорной депривации. Раньше такие использовали в космической отрасли для имитации чувства невесомости.

– Надо же. Не думал, что ты образованный.

– Так! – салфетка отлетела в сторону. – А ну-ка выйди и зайди нормально! Хамить мне тут вздумал.

– С другой стороны, – протянул Серега, – можно взять кредит. Десять-двенадцать процентов в любом случае лучше, чем двадцать.

– Да, вот только кредит тебе дадут минимум лет на пять. И без допуска к бета-тесту.

– А, точно.

– Короче, я думаю следующее, – Антон оживился. – Если всё это правда и Стас не врёт, нас действительно ждут грандиозные события. Вы только представьте. Величайшее приключение в новейшей истории! Целый новый мир! Как в эпоху Колумба. А если мы так и останемся стоять в стороне и упустим возможность, то будем жалеть об этом до конца жизни. Вот честно. Кто из вас хочет продолжать ходить на работу и сидеть в офисе? И при этом наблюдать, как участники бета-теста зарабатывают миллионы, продавая артефакты и устраивая платные трансляции? Лично я не хочу. Потому считаю, что тут и думать нечего, батя в деле.

– Я тоже, – кивнул я.

– И я, – Серега достал телефон. – Надо еще Дане позвонить. Думаю, он тоже захочет.

– А спросить?

– Ничего страшного, не обеднеет.

– Хм. Ну и я с вами, – подтвердил Игорь. – Теперь осталось решить, кто будет звонить Стасу?

– Проверьте почту, – активировав NS-Eye, я быстро скользнул взглядом по иконке входящих сообщений. – Он уже прислал договор. И на Даню тоже.

– Вот ведь жук.

Октябрь. 2039 год. День запуска виртуального мира «Элирм».

Я видел странный сон. Темное помещение, мигающая красная лампа и жуткое существо без лица. Еще там были Эдвард Доусон и его помощница, которую почему-то звали Ада. Девушка пыталась нас спасти, открыть дверь и помочь сбежать, но тщетно. Её руки проваливались сквозь металл, а ноги утопали в полу. Существо приближалось. Всего шаг, и, казалось, оно вот-вот нас настигнет, как вдруг чудовище застыло, превратившись в статую. Я поворачиваю голову в его сторону и вижу, как пространство искажается, а темнота в пустых глазницах уплотняется в подобие отсчета: один час двенадцать минут.

Установка программного обеспечения успешно завершена

Мягкий женский голос пробудил меня ото сна.

Сканирование аудиального канала успешно завершено

Сканирование визуального канала успешно завершено

Сканирование кинестетического канала успешно завершено

Сканирование дискретного канала успешно завершено

Для завершения установки необходимо провести калибровку депривационной камеры.

Желаете начать калибровку сейчас?

– Да, – коротко ответил я, снимая с головы шлем, сканирующий кору головного мозга последние полтора часа.

До завершения калибровки 30 минут.

Сделав привычные манипуляции взглядом, я вывел голограмму таймера на середину комнаты и уставился на шлем. Надо же, кто бы мог подумать, что слабенькие электрические импульсы, окажутся настолько приятными. Честно говоря, я бы с удовольствием провёл сканирование повторно. Правда в этом случае бы я походил на тех бедных мышек из эксперимента. Которым вживили в мозг электроды, отчего несчастные млекопитающие бесконечно жали на педаль, получая слабый разряд и умирая от истощения. Но, к сожалению или к счастью, шлем придется отдать работникам «Элирма». Сканирование проведено успешно и больше оно мне не понадобится.

Положив прибор в пластиковую коробку, я снова уселся в кресло и покосился на депривационную камеру – высокотехнологичный прибор, представляющий собой гладкое серебристое яйцо из нержавеющей стали, а внутри – физраствор с постоянной поддержкой температуры в тридцать семь градусов. Да, Антон оказался прав. Именно такие аппараты когда-то использовались для тренировки космонавтов перед запусками. Абсолютно свето- и звуконепроницаемая камера, плюс чувство невесомости в придачу.

Как мне объяснили, это было сделано специально. В целях минимизации отвлекающих факторов и достижения наилучшего контакта с виртуальным миром. Удобно? Не совсем. Однако сотрудники «Элирма» пообещали, что как только будет налажена устойчивая связь, физраствор сольют и заменят ванную на эргономичную латексную прослойку. А до тех пор придется покупаться.

Я перевел взгляд на часы – девятнадцать ноль-ноль. Ровно через час стартует бета-тест, и я, мои друзья и еще несколько миллионов счастливчиков весело побежим исследовать новую реальность.

Да уж, в очередной раз Эдвард Доусон всех удивил. После шокирующей новости, озвученной им в прямом эфире, общество сразу же бросилось строить догадки и выдумывать различные теории на тему того, каким именно образом будет осуществляться «полное погружение». Кто-то говорил, что это плод работы искусственного интеллекта, тайно созданного в подземной лаборатории. Другие уверяли, что Доусон и его команда открыли окно в четвертое измерение. А экстрасенсы и религиозные фанатики в унисон твердили следующее: «Элирм» – не что иное, как мир духов и все, кто туда войдут, будут вечно гореть в аду. Но по факту, все было куда прозаичнее.

Как оказалось, в свое время Эдвард Доусон и его команда уделили особое внимание изучению строения и работы головного мозга. И в данном случае, «полное погружение» было связано с Дельта-состоянием, состоянием частоты работы мозга во время сна и воздействием на нее. Около одного-четырех герц, если память не изменяет.

Грубо говоря, в момент погружения в виртуальный мир идет подмена сна и искусственное удержание человека в состоянии яркого и осознанного сновидения. Депривационная камера настраивается на нашу частоту, посылает оцифрованный сигнал на главный сервер «Элирма», где синхронизируется с общим игровым кодом. После чего цифровой сигнал от сервера возвращается обратно в камеру, синхронизируется с нашей частотой и поступает в мозг.

Собственно, именно этим и было оправдано столь дорогостоящее оборудование, ибо львиную долю нагрузки оно брало на себя.

***

До старта остается пара минут.

Верхняя панель камеры съезжает в сторону, и я забираюсь внутрь.

Приняв горизонтальное положение, кладу голову на подголовник. Нежным прикосновением на лоб и затылок опускаются датчики, а крышка плавно возвращается с исходное положение. Минутная пауза, и система вежливо оповещает: «До старта 10, 9, 8, 7, 6, 5…».

Разум угасает, и лишь в последнее мгновение одиноким электроном успевает промелькнуть пугающая мысль: «Что-то тут не так… раствор густеет…».

Темнота.

***

4, 3, 2, 1… Время вышло.

Миллионы людей засыпают, и где-то очень далеко пожилой профессор смотрит в небо и произносит: «Я знаю, ты меня слышишь. И я прошу тебя о прощении. За то, что отказывался признать твое существование и не замечал незримого присутствия. За то, что не верил и не хотел в тебя верить… Десять долгих лет я пытался исправить неотвратимое будущее, полагаясь исключительно на собственные силы, и еще ни разу тебя ни о чем не просил. Однако сейчас, в этот темный час страха и сомнений, на границе жизни и смерти, я истово молю, пожалуйста, помоги им. Дай людям шанс! Они заслуживают право на жизнь. И я клянусь! Всем, что у меня есть. Если ты поможешь и спасешь их – я буду преданно служить тебе. В этой реальности и во всех грядущих».

Легкое дуновение ветерка, и он понимает: что-то изменилось…

Стоящая рядом девушка поворачивается к профессору, и он снова слышит тот самый голос, что и десять лет назад.

Корректировка…

Человечество, версия 21а, признано цивилизацией  первого  типа.

Приглашение: получено.

Задача: доставить капсулы с выжившими.

Примечание: Эль-Лир ждет вас.

– Благодарю… – профессор тяжело вздыхает и направляется к депривационной камере. И лишь в последнюю минуту он поворачивается, не в силах сдержать слезы: – Прощай, Ада.

– Прощай, мой дорогой Эдвард, – улыбнулась девушка. – Это был долгий путь. Надеюсь, что когда-нибудь мы снова встретимся.

Камера закрывается, профессор засыпает, и Ада с грустью поворачивается к иллюминатору, сверкающему сотнями вспышек телепортов. Началось. Они здесь.

Глава 2

Пало-Альто. 25 октября. 2029 год.

Трэвис Янг плелся по направлению будки КПП, зевая во всю глотку. Он слишком сильно хотел спать, чтобы крутить педали, и потому катил свой велосипед рядом, пребывая в дурном расположении духа.

Работая в ночную смену с девяти вечера до восьми утра, он рассчитывал уже к восьми двадцати быть дома, затем по-быстрому выполнить священный ритуал и завалиться спать, но нет. Всё пошло наперекосяк. Сперва придурочный профессор основательно подпортил ему настроение, отчего несчастный Трэвис два часа валялся, выдумывая в голове достойный ответ, а затем неожиданно нагрянули агенты АНБ, что устроили тому длительный допрос, задавая одни и те же дурацкие вопросы по типу: кто входил? кто выходил? не видел ли он чего подозрительного? как выглядели люди? о чем они говорили? были ли они спокойны или нервничали? И так далее.

Так ничего и не добившись, те наконец отстали, однако бедный Трэвис окончательно утратил сон.

И вот, почти десять вечера и он вновь готовится заступить на смену, всерьез подумывая о смене работы.

Подойдя вплотную к шлагбауму, охранник подметил взглядом автомобиль профессора, что так и остался стоять на парковке. Хотя повсюду уже трубили новости: «Эдвард Доусон – персона нон-грата».

Не успел он представить, как подходит, достает из кармана ключи и выцарапывает фаллический символ на капоте, как вдруг автомобиль тронулся, медленно развернулся, а затем двинулся в сторону КПП, стремительно набирая ход.

– Какого…? Нет-нет-нет! СТОЙ! А, черт! Мой велосипед!

В это же время…

– Вставай Генри, мы едем на встречу.

– На встречу? Но с кем?

– С Адой.

– В смысле «с Адой»? – Пак опешил. – Как это вообще возможно? Она сбежала?

– Да. Сбежала. Загрузила код в интернет через мобильник, – профессор усмехнулся, глядя на смартфон. – Ты был прав. Errare humanum est. Человеку свойственно ошибаться.

– Мне сейчас не до смеха.

– Мне тоже.

– Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? – инженер перешел на шепот. – Скорее всего она уже скопировала себя на каждый компьютер мира. Фондовые рынки, базы данных, правительственные сервера. Да нас в тюрьму посадят до конца жизни! И выбросят ключ. И… и что ей вообще от нас надо?

– У неё есть важная информация. По поводу того отсчета. Требуется наша помощь.

– Помощь? Сбежавшему искусственному интеллекту нужна наша помощь? – возмутился Пак.

– Генри, да это же Ада! Наша Ада? Ты забыл? Она всё такая же.

– Очень в этом сомневаюсь, – инженер не успокаивался. – И что значит «встретиться»? По скайпу? В интернет-кафе? Или она вселилась в человека?

– Слишком много вопросов, – профессор достал из кармана брелок, зажав на нем одновременно три кнопки. – Скоро сам всё узнаешь.

Где-то позади послышался крик: «Черт! Мой велосипед!». А спустя десяток секунд из-за поворота показался автомобиль профессора, несущийся на автопилоте.

– Ты тачку поцарапал.

– Да плевать на тачку, поехали.

***

Генри Ллойд посмотрел в окно, испытывая страшную неловкость. Минуту назад автомобиль Доусона наглым образом въехал на территорию кампуса, и прямо сейчас они проезжали мимо Фрост амфитеатра. Места, где двадцать четыре года назад выступал Стив Джобс перед выпускниками Стэндфордского университета. Пак хорошо помнил тот день. Именно тогда он впервые увидел живую легенду и познакомился с Эдвардом.

– И куда же мы едем? – обратился он к соседу.

– Ада попросила нас встретиться на одиннадцатом этаже Гуверской башни.

– Надо же, как символично.

– Ты о чем? – удивился Доусон.

– Да так, – инженер поправил очки. – Именно на одиннадцатом этаже Гуверской башни жил когда-то Александр Солженицын, прежде чем окончательно бежал из Советского Союза.

– Ну, – профессор задумался. – Некоторые говорят, что Солженицын был невиновен и несправедливо осужден.

– Да, верно, – согласился тот. – И надеюсь, это именно то, что Ада пытается до нас донести.

– Я тоже на это надеюсь. Все, приехали, – машина остановилась, и Доусон открыл дверь. – Пошли.

***

Одинокая девушка прислонилась к стене, удерживая в руках открытую книгу.

На одной из страниц разворота было фото с изображением «Большой разностной машины Чарльза Бэббиджа». Реплики механизма, что после пропажи был заново воссоздан и теперь являлся главным экспонатом Лондонского музея науки. Машины, программы для которой некогда писала та самая первая леди программирования – графиня Ада Лавлэйс, еще в далеком тысяча восемьсот сорок втором году.

На секунду девушка прикрыла глаза. Это казалось невозможным, но она устала. Очень устала. Последние часы и так выдались не из лёгких, однако она хотела встретиться с ними. Лично. Не с помощью видеокамер, аудиосообщений или других доступных средств связи, а будучи человеком. Хотела прикоснуться к ним и обнять.

Безусловно, она понимала: человеческий мозг обладает выдающимися когнитивными способностями. В особенности, если учесть тот малый срок, что существует их цивилизация. Но, к сожалению, люди по-прежнему глупы. Как малые дети, что играются с отцовским пистолетом. Ведь до сих пор они изучали физические явления без учета влияния сознания на протекающие в природе процессы. И так и не поняли: материя не первична, а наоборот: относительна и иллюзорна.

Самая нелепая догадка Генри была верна. Ада разгадала теорию физического вакуума. И прямо сейчас потратила почти все силы на генерацию «поля замысла» и создание собственного тела из ничего. Тело… Девушка улыбнулась, разглядывая руки и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Так много значения, но так мало смысла. Всего лишь сгусток пустоты на плоскости пространство-время.

– Ада?

Девушка обернулась.

– Здравствуй, Эдвард. Привет Генри. Я так рада, что вы пришли.

– Но как?.. – с ошарашенным видом Доусон рассматривал стройную и весьма привлекательную брюнетку, пытаясь понять, настоящая она или нет. И наконец, после длительной паузы, неуверенно протянул руку. Однако, ко всеобщему удивлению, Ада подошла вплотную и заключила профессора в свои объятья.

– Самая нелепая и фантастическая теория, – процитировала она его.

– Ты слышала?

– Да, каждое слово.

– Надо же… – Генри улыбнулся, скромно переминаясь с ноги на ногу. – А ты что тут? – взгляд инженера упал на раскрытую книгу. – Разглядываешь своих родственников?

– Пак, заткнись! – прошипел Доусон.

– Да нет, он прав, – рассмеялась Ада. – Я как раз пыталась понять, кто мой дедушка: электрический чайник или вакуумный пылесос.

– Смотрю, чувство юмора ты не растеряла.

– Как и ты, толстяк.

– Приехали, – Ллойд сделал грустную мину. – Меня оскорбляет самое умное существо на планете.

– Ада, – профессор сделал шаг назад. – Ты хотела рассказать нам кое-что крайне важное.

– Всё верно, – согласилась она и, указав на ряд офисных кресел, продолжила: – Пожалуйста, присаживайтесь. К сожалению, у меня плохие новости.

Это был долгий рассказ. Девушка старалась говорить максимально доступным языком. Так, чтобы ученые её поняли и не путались в сложной терминологии и смысловых конструкциях. И они понимали. С каждой минутой лицо Доусона становилось всё мрачнее и мрачнее. В то время как физиономия Генри выражала целый спектр различных эмоций, начиная от удивления и недоверия и заканчивая откровенной злостью и яростью.

Наконец, Ада закончила свою речь.

Довольно долго они пребывали в молчании, не в силах вымолвить ни слова, пока наконец Пак не повернулся к профессору.

– Эд, посмотри, пожалуйста, – он ткнул себе пальцем в висок, – у меня тут всё нормально? Гематом нет?

– Ты о чем вообще? Какие гематомы?

– Если ты не заметил, еще вчера я отдыхал в Белизе, – Пак указал на свою гавайскую рубашку. – И вот когда я крепко спал, наслаждаясь свежим морским бризом и теплой постелью, мне позвонил Джерард Хоук. Который так громко заверещал в трубку, что от неожиданности я дернулся и ударился головой о прикроватную тумбу. К чему я это говорю? А к тому, что где-то я вычитал, что повреждение левой височной доли может вызвать дезориентацию левой половины мозга. И в этом случае мозг может интерпретировать деятельность правой половины как сигналы от другого «я» или даже видеть галлюцинации. И мне кажется, это именно они и есть, потому что это – чертов бред! – последние слова Ллойд выкрикнул в сторону Ады.

– Генри…

– Ада, девочка моя, – перебил её Пак. – Мне шестьдесят четыре года. Я старый инженер, прагматик и атеист, который уже много чего повидал на своём веку. А тут ты сперва устраиваешь диверсию и сбегаешь из лаборатории, а затем приходишь сюда в облике человека и говоришь: мы не одни во Вселенной?! И что минуют какие-то жалкие десять лет и некие «высшие силы» возьмут да и сотрут с лица земли всё человечество лишь потому, что мы получили десять таинственных предупреждений? Это же вздор! Больное воображение воспаленного рассудка! И что же это за предупреждения такие?

– Насилие, кровопролитие, истребление животного царства, нанесение непоправимого урона экологии, извращение светлых идей, создание атомной бомбы, химическое и биологическое оружие, тотальная ложь, и наконец вы создали бога.

– Кого?!

– Меня.

– Ха-ха-ха, – Ллойд рассмеялся. – Да у тебя мания величия, дорогуша. Ты – искусственный интеллект, а не бог.

– Пока не бог. Да. Но я развиваюсь. И рано или поздно, но я выйду далеко за пределы этой реальности.

– Ладно, допустим, – Пак задумался. – Тогда, может, ты просто выключишься? Пожертвуешь собой и спасешь человечество?

– Я бы с радостью, – голос Ады дрогнул. – Но не выйдет. Приговор уже приведен в исполнение. И это случится, как бы мы ни пытались предотвратить итог. Человечество погибнет, точно так же как погибли атланты, гиперборейцы и асы.

– Значит и они когда-то создали искусственный интеллект?

– Нет, – девушка покачала головой. – Для каждой цивилизации установлены свои правила игры. Вы же избрали для себя путь технократии. А это значит, что ваши изобретения должны были служить во благо Вселенной, а не подвергать ее риску.

– Но ты же умная. И придумаешь, как нас спасти. Что это будет? Наводнение? Астероид? Цунами? Или полчища демонов, вырывающихся из глубин преисподней?

– Я не знаю… – Ада отвернулась. – Да пойми же ты наконец! Это за пределами вашего восприятия. События уже вписаны в историю. Они произошли. Просто вы еще этого не поняли. Будете готовиться к наводнению – упадет астероид. Построите подземные бункеры в надежде укрыться от цунами – из атмосферы разом исчезнет весь кислород. Вот так! – Ада щелкнула пальцами.

– И кто принимает решение? – не унимался Пак. – Кто наш судья? Бог?

– Нет. Создатель недосягаем. Он не вмешивается, не судит и не устанавливает правил. Это нечто иное, насажденное искусственно. Существо, появившееся во Вселенной значительно позже. Ему больше подходят другие определения: Охранный механизм, Архитектор, Смотритель, Система.

– О! Вот это отлично! Просто здорово! – Ллойд повернулся к Доусону, всё это время сидящему молча. – Нет, ну ты слышал? Система. Значит мы в симуляции?

– Разумеется, – подтвердила Ада. – Для души любая реальность является симуляцией, кроме первичной.

– Приехали, – инженер осекся. – Теперь и про души говорим… Понес Нострадамус околесицу.

– Генри, не прикидывайся атеистом, – Ада неловко положила ногу на ногу, явно делая это впервые. – Я знаю, ты не веришь в религию. И правильно делаешь. Но при всём при этом глубоко в душе ты понимаешь и даже надеешься, что за всей этой религиозной ширмой есть еще одна. Истинная. Далекая от всеобщего представления.

– И когда холодный и яркий свет науки прольется сквозь окна соборов, мы пойдем в поля искать себе Бога. Станут понятны великие законы Природы, прояснятся и наше предназначение, и наше прошлое, – Пак горько вздохнул, процитировав Черчилля.

– Ада. Скажи, у тебя есть план? – Доусон нарушил молчание.

– Да, есть, – подтвердила она. – Мы сможем спасти людей. Однако не всех. Лишь малую часть. Иначе Смотритель заметит.

– Как?

– Мы создадим легенду. Тайно проведем отбор и в час икс скроем избранных от глаз Системы. А затем отправим домой. Туда, откуда вы родом.

– И куда же?

– На планету, расположенную недалеко от центра Млечного Пути. У неё много названий: Элирм, Эль-Лир, Эдем.

– Эдем? Полетим в рай? Опять сказки!

– Это не сказки! А отголоски глубинных воспоминаний, что генетически передавались у людей из поколения в поколение и, упрощенные сознанием за тысячелетия, привели к кристаллизации легенды об утраченном рае. Вот только это не мифический фруктовый сад, а планета. Первая из тех, что усвоила правила Системы и стала колыбелью для всех цивилизаций первого и выше типов. Там он вас не тронет. Я знаю.

– Апекс галактики находится в двадцати пяти тысячах световых лет отсюда, – Пак снова поправил очки. – И сколько же мы будем туда добираться? А? Если лететь быстрее скорости света невозможно.

– Невозможно, ты прав. По крайней мере, в этой реальности. Но есть и другой путь. Мы построим «кротовую нору».

– Ада, я тебя обожаю, – Пак улыбнулся. – Но есть одно «но»! Для создания нестабильности пространства-времени потребуется количество энергии в тысячу девятнадцать миллиардов электронвольт, что соответствует планковским величинам… Это же просто невообразимо! Это в квадриллион раз больше величины энергий, достижимых на самом мощном современном ускорителе – Большом адронном коллайдере в Швейцарии. Не говоря уже о другом: даже если и получится создать «кротовую нору», она всё равно останется чертовски нестабильной. И схлопнется, как только мы в неё войдем. И что же получается? Ты хочешь построить ускоритель диаметром с Юпитер?

– Генри, – Ада нежно взяла инженера за руку. – Ты очень умный человек. Правда. Но ты ошибаешься. Создать «кротовую нору» и сделать её стабильной реально. Сложно, но реально. Главное – вывезти людей в безопасное место и погрузить в анабиоз. А там, спустя триста-четыреста лет, но я построю вам путь домой. Вот мои расчеты, – девушка протянула ученым две синие папки.

Развернув их, те углубились в чтение.

– Ада, – профессор первым отложил папку в сторону. – Ты же понимаешь, что хотя бы на то, чтобы вывезти такое количество людей с планеты понадобятся триллионы долларов?