– Ага. Думаю, только самые главные знают, кому они служат. Но и тем тоже не помешает напомнить, кто тут хозяин. Вот, в принципе, и всё, что я думаю. Ах да. Хотя ты и сам понимаешь, брат. Рассказывать о моих бреднях никому не стоит. А то вдруг я угадал. Испортим настроение самому Императору. А он нам, – я провёл пальцем по шее.
– Да уж не дурак, – сказал Флав.
– Лучше нам вообще сделать вид, что мы тупые и исполнительные, и забыть этот разговор.
– Тогда зачем ты всё это рассказал? Если лучше забыть? – он приподнял правую бровь.
Трюку с бровью я научился у него.
– Иногда лучше знать правду и делать вид, что не знаешь. Тогда в нужный момент ты будешь знать, куда не смотреть, чтоб не увидеть лишнего, – ответил я.
Мы ещё какое-то время поболтали. Флав делился последними столичными сплетнями, я рассказал ему отредактированную версию моей командировки. Врать было стыдно, но я не видел другого выхода. Впутывать в этот кошмар своих друзей я не стану. Вообще никого не стану. Под конец разговора, когда мы уже собирались прощаться, он вдруг сказал:
– Не понимаю кое-что. Может, ты объяснишь?
– Да, – сказал я, не ожидая подвоха.
– Как так получается? Ты выходишь от Роджа пьяный в хлам, с трудом на ногах стоишь. Потом вдруг резко трезвеешь, потом падаешь. А потом сходу начинаешь копать так глубоко, что мне и не снилось. Я уверен, что до сегодня ты особо про серых и не слышал, так может, краем уха, – он положил руку мне на плечо, – Нико, может это как раз тот случай, когда мне стоит знать и делать вид что не знаю?
Я посмотрел ему прямо в глаза и ответил:
– Нет, брат. Поверь. Это совсем не тот случай.
– Ну и ладно, – он пожал плечами, – ты я вижу уже в порядке, дойдёшь сам. А мне надо возвращаться, пока Роул там всё не разгромил. Чего-то мы увлеклись.
Мы пожали руки и Флавио пошёл назад по мосту. В одном он точно прав: я стал вести себя не так, как до поездки. И это становится заметно тем, кто хорошо меня знает. Раньше я не позволял себе таких идиотских проколов, как только что. Совсем расклеился. Я постоял немного, пока долговязая фигура Флава не исчезла в полумраке. Потом развернулся и пошёл в другую сторону.
Минут через пятнадцать я оказался дома. Тихонько разделся и лёг рядом со спящей женой. Время транса. Представляю, что Лекарь и Ани будут говорить мне и Умнику. А Мастер, как всегда, будет сидеть с безучастной рожей. Мда. Сегодня мы отличились по полной. Ну, я-то дурачёк, ладно. Зато Умник, вечно корчит из себя гения, а туда же. Я закрыл глаза, избавился от лишних мыслей и провалился в собственное подсознание.
Глава 9.
Что есть «Я»? Что мы подразумеваем, произнося это слово? Своё тело? Нет. Говоря о теле, мы не произносим «Я». Мы говорим «моё», то есть моя собственность, но не «Я». Свою душу? Многие даже не верят в её существование, другие не имеют чёткого представления, что есть душа, только смутные образы. Однозначно, говоря о своей душе, мы не имеем в виду «Я». Свой мозг? Разве мы представляем себя комком серого вещества? Нет, мозг это тоже не «Я» .Тем не менее, мы говорим: «я пошёл», хотя пошло тело, или «я подумал», хотя подумал мозг. Так что же такое «Я»? Лично мне представляется… Августо! Перестань ковыряться в носу, пока я пытаюсь вбить в ваши тупые головы хоть крупицу мудрости! Что вы гогочете, как гуси? (звуки ударов палки)… На чём я остановился? Ага. «Я» это некая абстрактная конструкция, состоящая как из физических объектов, так и из логических и информационных. Не смотрите на меня бараньими глазами. Я и не жду, что вы легко поймёте такие сложные вещи. Записывайте. «Я» – это конгломерат, в который входит:
первое, – наше тело, со всеми его возможностями и ощущениями. Наши руки, ноги, туловище, голова, глаза, внутренние органы, мозг. Всё, чем мы представлены в физическом мире;
второе, – логическая машина, с помощью которой мы анализируем факты и принимаем решения. (У вас она, ослы, находится в зачаточном состоянии). Это дар эволюции, позволяющий нам произносить слово «Я», осознавать себя. Именно это и есть сознание.
третье, – подсознание. Очень большой и сложный механизм, до конца всё ещё не изученный. Эта терра инкогнито подкидывает в наше сознание готовые алгоритмы действий: инстинкты, эмоции, комплексы, автоматические мысли и многое другое;
четвёртое, – память. Вся информация, переданная нам через гены до рождения и почёрпнутая нами из внешнего мира после. Память ассоциативна. (АССОЦИАТИВНА! Что ты карякаешь, балбес? Великий Император, я должен ещё и правописанию вас учить!) Это значит, что вы не можете вспомнить что-то просто так, а только в связи с чем-то.
Более подробно обо всём этом я буду рассказывать в следующем году. Сейчас же я хочу чтобы вы сосредоточились на одной мысли: изменив одну из этих составляющих, вы можете изменить «Я». Например, если изменить память…
*Отрывок лекции. Чёрная Академия.*
Удар в спину сбил меня с ног. Мне бы удалось удержать равновесие, но чья-то заботливо подставленная нога не дала такой возможности. Я встал на карачки, пытаясь подняться. Тяжёлый, шнурованный ботинок наступил на мою руку. Ещё несколько пар таких же ботинок появились в поле моего зрения. Стандартная зимняя обувь учеников Чёрной Академии. Я сам носил такие же.
Писклявый и самодовольный голос произнёс:
– Кто это тут у нас полы вытирает? Ба! Да это же Нико. Нашел себе занятие по способностям?
Раздался хохот. Я поднял взгляд. Аррио, толстопузый и краснорожий, возвышался надо мной как гора. Ему было одиннадцать лет, столько же, сколько и мне, но он успел вымахать на голову выше и килограмм на двадцать тяжелее меня. Позади него стояли три его прихлебателя.
– Какая же ты сопля, Нико. Придётся вымыть подошву, – он надавил сильнее и от боли на моих глазах выступили слёзы.
Аррио наклонился, его жирная, прыщавая рожа приблизилась ко мне. Блекло-голубые глаза пытливо изучали моё лицо.
– Отпусти, – выдавил я из себя, изо всех сил сдерживая комок в горле.
Его губы растянула широкая ухмылка.
– Нико, Нико, – он выпрямился и покачал головой, – разве так просят? Слёзы! Мне нужны слёзы! Покажи, какая ты сопля! – он так заорал, что его писклявый голос сорвался и дал петуха.
Где же мои друзья? Одна надежда, что они меня выручат. Я не буду плакать! Ни за что! Даже если эта жирная сволочь растопчет меня в кровавое месиво. Я сглотнул комок в горле, поднял голову как можно выше и плюнул, метя в ненавистную харю.
Попал я или нет – не заметил. Почти в то же мгновение тяжёлая оплеуха обожгла мою щёку и сбила с колен на пол. Оглушённый, я лежал на боку и наблюдал, как с кончика моего носа капают красные капли. Где же мои друзья?
Вдруг давление на руку исчезло. До моего затуманенного сознания донеслись крики. Я поднял голову. Дек Марто, учитель истории, худощавый, длинноволосый, размахивал тростью между четверых моих обидчиков. Его глаза сверкали от гнева, и без того тонкие губы были сжаты в едва заметную полоску. Трость мелькала с невероятной скоростью, несколько раз в секунду ударяя по различным частям тел хулиганов.
Аррио и три его дружка пытались уклониться или прикрыться руками, но трость, словно ожившая волшебная палочка, с лёгкостью обходила эти препятствия. Теперь на их лицах вместо садистских ухмылочек поселился ужас. И слёзы. Те самые, которых они так добивались от меня.
Наконец экзекуция прекратилась. Четверо избитых рыдали в голос, прикрывая руками головы. Дек Марто возвышался над ними, как ангел мщения. Другие ученики, до этого с интересом наблюдавшие как издеваются надо мною, теперь прижались к стенам вестибюля. Я продолжал лежать на полу, со злорадством рассматривая своих противников. В голове всё ещё стоял звон оплеухи. Немая сцена продолжалась несколько долгих секунд, затем учитель произнёс:
– Жду вас четверых у себя в кабинете. Сегодня в шесть. Если вы думаете, что сейчас было наказание, то я вас разочарую. Это было вступление. А теперь пошли прочь.
Марто топнул ногой и четвёрка приговорённых трусцой побежала к выходу. Затем он шагнул ко мне, схватил за шиворот и рывком поставил на ноги.
– Приведи себя в порядок. Противно смотреть, – в голосе учителя сквозило недовольство.
Я вытер платком нос и принялся отряхивать форменную одежду. Дек Марто пошёл в сторону лестницы на второй этаж, постукивая на ходу тростью об голенище сапога. Я смотрел ему в спину, когда заметил стоящих на ступеньках Роула и Флавио. Они посторонились, учитель истории прошёл мимо.
Я подошёл к своим друзьям и радостно улыбнулся:
– Видели, как…
– Заткнись, – оборвал меня Роул.
На пару голов ниже Флава, даже ниже меня, он был невероятно широким, почти квадратным. И обладал огромной силой, несмотря на свои десять лет. Только его добродушие и фантастическое спокойствие спасали наших врагов от серьёзных травм. Но сейчас его круглое лицо излучало вовсе не доброту. Оно было злым. Я удивлённо перевёл взгляд на Флавио.
Полная противоположность Роула. Ростом уже со взрослого мужчину, но страшно худющий. С длинными, нескладными ногами и руками, вытянутым лицом и большим, горбатым носом, он напоминал болотную птицу. Ту, которая лягушек ест.
Детское лицо Флава искривила презрительная улыбка, и он сказал:
– Ты слышал его, Нико. Заткнись.
Я только и мог, что стоять и растерянно хлопать глазами.
– Нам надоело возиться с тобой. Правильно сказал Аррио: ты сопля, – улыбка исчезла с лица Флавио, и оно тоже стало злым.
Они стояли здесь с самого начала. И не вступились. На меня словно вылили ведро ледяной воды.
– Ребята… Но ведь мы же друзья, – только и смог сказать я.
– Больше нет, – отрубил Роул.
– Не подходи к нам, не разговаривай, не позорь нас. Над нами смеются, потому что мы водимся с тобой. Больше ты нам не друг. Сопля, – презрительная улыбка вновь вернулась на лицо Флава.
Я сделал шаг к ним, но Роул толкнул меня в грудь и я отлетел назад. Два моих бывших друга развернулись и пошли вверх по лестнице. Я смотрел им вслед. Страшная боль охватила всё моё существо, сжала сердце ледяными тисками. Жгучая пустота внутри, открытая рана. Из меня словно вырвали кусок души. Слёзы заструились по лицу и вместе с сукровицей из носа закапали с подбородка. Кап, кап, кап. Мои друзья добились того, чего Аррио не смог бы никогда.
***
Я стоял перед массивной дубовой дверью. Несмотря на холод, царивший в здании, моё лицо горело. Мне было очень страшно. Я оглянулся по сторонам. В коридоре пусто. Это крыло занимали мастера психики. Здесь никогда не было много учеников, все старались обходить стороной страшных наставников. Сюда приходили только такие как я, те, кому назначены индивидуальные занятия.
Моя дрожащая рука потянулась к медному кольцу в двери и замерла. Казалось, прошла вечность, но, наконец, я решился и постучал в дверь. Сердце вторило этим глухим ударам.
– Кого там Чёрный принёс? – донёсся из-за двери хриплый голос.
Я открыл рот, но смог издать только еле слышный писк. Пока я пытался справиться со своими голосовыми связками, дверь открылась. На пороге стоял Крилл. Невысокого роста, узкоплечий, сутулый. Глубоко запавшие глаза, кустистые брови и всклокоченная шевелюра придавали его облику какой-то дикий или даже безумный оттенок. Мы все называли его стариком, хотя выглядел он лет на сорок. На самом же деле ему было более пяти сотен лет. Один из самых старых антимагов.
– Что тебе нужно, мальчик? Разве сегодня день занятий? – спросил он.
– Не… нет, мастер. Я пришёл… Я… – слова застревали в моей глотке, словно огромные колючие плоды.
– Хватит заикаться. Говори или убирайся, – недовольно произнёс Крилл.
– Я… пришёл рассказать… Образ. Мой Образ, – только и смог выдавить я.
Привычка Крилла всё время смотреть в переносицу собеседника всегда меня нервировала. Вот и сейчас, я чувствовал, как его взгляд буравит мою бедную голову. Я не выдержал и опустил глаза.
– Мальчик, хватит мямлить и тратить моё время. И смотри мне в глаза, сколько раз тебе напоминать об этом? – он протянул руку и пальцем приподнял мой подбородок, – Вот так. А теперь отвечай. Что там с твоим Образом?
Я собрал всю свою волю и произнёс дрожащими губами:
– Я её создал.
Крилл схватил меня за предплечье и затащил в свой кабинет. Дверь захлопнулась за мной как крышка гроба. Он буквально швырнул меня в одно из кресел и чёрной тучей завис надо мною. Невысокий учитель сейчас мне казался огромным и страшным великаном.
– Её!? Что значит её!? Идиот! Ты что, персонализировал свой Образ!? – закричал мой наставник.
Я вжался в мягкую спинку кресла, стараясь как можно дальше отодвинуться от него. Дар речи покинул меня, всё что я мог – это смотреть на Крилла, как затравленный зверёк. Учитель постоял несколько секунд молча, затем подошёл к другому креслу, подтянул его ближе ко мне и сел.
– Ладно. Я понял. Что сделано – то сделано. Теперь нужно исправлять ошибку, – его голос звучал на удивление тихо после вспышки ярости, – Ты должен успокоиться, мальчик. Правильно сделал, что пришёл ко мне. Я понимаю, чего это тебе стоило. Но ты должен понять – вторая полноценная личность в твоей голове неизбежно приведёт к сумасшествию. Придётся избавиться от нее.
– Мастер, Ани такая настоящая, живая. Она сказала, что будет мне другом, – одинокая слезинка побежала по моей щеке, – Может, её можно оставить? Я так долго работал над ней, – я умоляюще посмотрел на Крилла.
– Сколько лет твоей Ани? – спросил он.
– Не знаю. Но она взрослая, ей точно больше двадцати, – ответил я.
Старый антимаг покачал головой, помолчал немного и сказал:
– У тебя, безусловно, талант. Надо же, умудриться создать полноценную взрослую личность, когда тебе самому одиннадцать. Ты можешь стать великим мастером, мальчик. Как я, или нет, даже лучше меня. Будучи в твоём возрасте, я тоже пытался создать нечто подобное. Тогда, пять веков назад, такое не запрещалось. Никто и не знал толком, к каким ужасным последствиям это может привести. Но у меня ничего вышло. Редкий дар, которого у меня не было.
Наставник встал с кресла и прошёлся по кабинету. Он остановился возле книжной полки, достал с неё одну из книг и начал листать её.
– Салавар, Салавар… Как же его звали? Его имени нет в нынешних книгах. А, нашёл. Владо. Владо Салавар. Не знаешь кто это? Не удивительно, ты слышал рассказы о нём под другим прозвищем. Он был родом из провинции Рой, твой соотечественник, даже чем-то похож на тебя внешне. Вот ему это удалось. И не один раз. Он смог создать три полноценных Образа. Знаешь, как он закончил? – учитель повернулся ко мне с книгой в руках и вопросительно приподнял брови.
– Нет, мастер.
– Он сошёл с ума и убил шестерых братьев-антимагов и множество простых людей. Его казнили. Не просто убили. Нет. Его ослепили и сожгли ему голосовые связки, чтобы он не мог видеть и говорить. Специальной хирургической операцией ему повредили спинной мозг у основания шеи, чтобы парализовало всё тело. Его имя запретили говорить и записывать, во всех упоминаниях он стал Безымянным. Первым из них. А затем долгих два года его возили по всем городам Империи и каждый желающий мог плюнуть в него или бросить грязью. И только потом, когда его путешествие закончилось в Крайкане, ему отсекли голову. Думаю, он принял смерть с радостью. Салавар стал первым, которого казнили подобным образом. Это назвали Большой Прогулкой. После него так казнили только двоих. Последнего возили почти четыре года, ведь Империя стала гораздо больше со времён первой Прогулки. Ну, так как, мальчик, хочешь стать четвёртым Безымянным?
– Нет, мастер.
– Хорошо. Тогда слушай, как мы поступим. Во-первых, никому не говори больше об этом. Ты и так белая ворона среди своих сверстников. Лишнее внимание тебе совсем ни к чему. Ты меня понял, мальчик?
Я облегчённо вздохнул. Полностью согласен с Криллом. Если я прослыву чокнутым, гонения усилятся. В последнее время я старался быть очень незаметным и даже самые отъявленные хулиганы начали забывать про меня.
– Да, мастер, – ответил я.
– Во-вторых, теперь ты будешь приходить ко мне каждый день по вечерам. С семи до десяти.
– Но…
– Что, но? – нахмурился учитель.
– Я… мне и так тяжело даётся учёба. У меня ведь до этого не было своего Образа. И снова не будет, – слёзы опять навернулись мне на глаза. – Когда же мне заниматься?
– Я вижу, ты не осознал до конца всей опасности. Придётся пожертвовать учёбой. Я поговорю с твоим куратором. Тебя переведут на один курс назад, – Крилл вернулся к полке и поставил книгу на место.
Сначала я хотел возразить, но потом задумался. Я перестану встречаться со своими нынешними однокурсниками. Может, заведу каких-то друзей среди новых учеников. Роул и Флавио уже полгода не обращали на меня никакого внимания. Спасибо хоть за то, что они не участвовали в общей охоте, объявленной на меня. Да и с учёбой станет полегче.
– Хорошо, мастер, – я согласно кивнул головой.
– Насчёт Образа не волнуйся. Когда мы сотрём этот, я помогу тебе создать новый. Более безопасный, безличностный. С твоими способностями к расщеплению это не займёт много времени. Приступим прямо сейчас.
Крилл подошёл к тумбочке возле письменного стола и достал оттуда странный прибор. Когда учитель сел напротив меня, держа устройство в руках, я смог рассмотреть его лучше. Пять металлических дисков разных размеров были прикреплены к передней стенке большой деревянной коробки. На каждом из дисков нарисован спиралевидный узор. Учитель покрутил что-то сзади коробки и передвинул рычажок на крышке. Диски начали вращаться. Я заворожено смотрел, как спирали появляются из ниоткуда и уходят в никуда.
– Расслабься и смотри на средний круг, – словно издалека донёсся до меня голос Крилла.
***
Гилто поднял со стола мой отчёт, зажав его уголок большим и указательным пальцами. Так, словно бумаги были перемазаны дерьмом. Лицо моёго начальника скривилось в недовольной гримасе. Я вытянулся ещё сильнее, руки по швам, застывший взгляд. Сейчас начнётся. Я начал мысленно считать до тысячи.
Один, два, три…
– Кроуд, ты самый бездарный сукин сын из всех сучьих детей в этом городе, – сказал Гилто.
Он вышел из-за стола и принялся расхаживать передо мной, размахивая в воздухе отчётом и произнося гневные тирады. Я продолжал считать в уме.
…восемнадцать, девятнадцать, двадцать…
– …двести лет я служу верой и правдой Императору. На своём веку я видел чёртову кучу тупиц, но ты, Никон, не просто тупица, нет. Ты их король…
…сорок шесть, сорок семь, сорок восемь…
– …потрясающий лентяй. Про такую лень можно баллады писать. Кроуд, ты станешь популярным…
… семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь…
– …что ещё тебе поручить? Я уже не знаю. Дал тебе простоё дело. Обычно, такими занимается городская стража. Жена лавочника. Понятно, что её придушил собственный муженёк. Месяц. Прошёл целый месяц и что ты мне принёс? – Гилто ткнул мне в лицо отчётом, – Это не отчёт, это расписка в слабоумии…
…сто сорок один, сто сорок два…
– …Канцелярия платит тебе деньги. За что? За это? Да тебе нужно платить, чтобы ты сидел дома и не мешал…
…двести одиннадцать, двести двенадцать, двести тринадцать…
– …что на меня нашло, когда я дал тебе второй ранг? Видимо, твоя тупость заразна. Нет, даже третий ранг для тебя перебор…
…двести пятьдесят шесть, двести…
– Кроуд! Ты слушаешь меня!? – неожиданно гаркнул Гилто.
– Да, шеф.
Он подошёл к столу, швырнул мой отчёт, взял другой документ и протянул его мне:
– Читай.
Я пробежался взглядом по листку. Приказ о понижении меня в звании до третьего ранга. Вот гад. Я вернул листок. Гилто сел за стол и сухим голосом сказал:
– Третий ранг не даёт права вести самостоятельные расследования. Принесёшь все свои дела мне. Я их распределю между другими исполнителями. С этого дня ты поступаешь в распоряжение Флавио. Надеюсь, ему удастся привести тебя в чувство.
Только не Флавио. Нет!
– Но, шеф… – попытался возразить я.
– Ты всё понял, Кроуд? – перебил меня Гилто.
– Да, шеф.
– Свободен.
***
Я стоял посредине пустой комнаты в женском пансионе для нефари. В моей руке был букет красных роз. Я ждал, когда придёт Ларриэн. Сердце гулко колотилось в грудной клетке. Сегодня настал тот самый день. Я долго сомневался, думал, надеялся. Всё никак не мог решиться. Но вот я здесь, отступать уже поздно. Я принялся нервно мерить комнату шагами.
А вдруг она мне откажет? Нет, не может быть! Я же ей нравлюсь, даже больше, чем просто нравлюсь. Я уверен в этом. Мы много раз встречались на вечеринках, которые устраивал пансион. Танцевали, общались, она всегда улыбалась моим шуткам. Её улыбка… Я постоял мгновение, задержав образ смеющейся Лары в голове. Затем снова зашагал по комнате из угла в угол. Чёрт, как же я нервничаю.
Другие мужчины, которые приходили на вечеринки, её, казалось, не интересовали вовсе. Только я. Как же это льстило моему самолюбию. Самая красивая девушка интересуется мной. Остальные ухажёры лишь завистливо смотрели, как я под ручку уводил её в сад, где мы могли общаться без помех.
Конечно, дальше поцелуев дело не заходило. Смотрительницы пансиона, эти злобные гарпии, зорко следили, чтобы их подопечные не позволяли себе ничего лишнего. Но что это были за поцелуи! Они из меня душу вынимали. Великий Единый! Я опять остановился, переживая приятные воспоминания.
Дверь тихо открылась и в комнату зашла Лара. Сегодня она не была одета в вечернее платье. Белая рубашка, серая жилетка и юбка до пола. На голове косынка, скрывающая её чудесные волосы. Да уж, в обычное время их здесь не балуют роскошными нарядами. Но всё равно, как же она прекрасна. Каждый раз, когда я видел её, сладкая, томная боль поселялась в моей груди.
Она шагнула ко мне, заметила цветы и улыбнулась:
– Привет, Нико.
Я прочистил внезапно охрипшее горло и сказал:
– Привет.
– Ты так официально одет. Сегодня какой-то праздник? – спросила она.
– Можно сказать и так, – ответил я, встал на одно колено и протянул ей букет.
– Нико? Что это значит? – она взяла цветы и удивлённо приподняла брови.
– Выходи за меня замуж, Ларриэн, – произнёс я, смотря прямо ей в глаза.
Она опустила взгляд на цветы.
– Очень красивые. Я много думала об этом. Знала, что ты предложишь стать твоей женой. Правда, не так быстро, – тихо сказала Лара.
Моё только что неистово бившееся сердце вдруг замерло. Я почувствовал, как струйка пота бежит по хребту. Во рту всё пересохло, словно я не пил полгода. Я с надеждой разглядывал её лицо, пытаясь угадать ответ, но она всё молчала. Наконец, я не выдержал и спросил:
– И какой же будет ответ?
– Ты мне нравишься, Нико. Ты весёлый, умный, симпатичный. Мне с тобой было хорошо. И потом, мне так надоел этот пансион, эти стены, эта серая одежда, смотрительницы, полезная для здоровья пища и скучные занятия. Но ведь нельзя же выйти замуж только потому, что мне надоело жить здесь. Я тебя не люблю, – она печально улыбнулась и протянула розы мне.
Я механически взял букет, хотя зачем он мне нужен?
– Лара, зато я тебя люблю. Люблю больше жизни, больше всего, что у меня было. Не спеши, подумай. Я буду… буду тебе самым лучшим мужем. Пожалуйста, – произнёс я умоляюще.
Она отрицательно покачала головой:
– Я же сказала тебе, Нико, что много думала об этом. Мой ответ – нет. Жаль, что ты так поспешил со своим предложением. Мы бы провели ещё много хороших вечеров. Теперь это будет слишком тяжело для тебя и меня. Думаю, нам больше не стоит встречаться. Прощай.
Лара развернулась и вышла из комнаты. Я продолжал стоять на одном колене, не в силах подняться. Я был для неё лишь развлечением, способом развеять пансионную скуку. Ну я и кретин. Злость охватила меня, я вскочил на ноги и запустил букет в дверь. Будь оно всё проклято. Как же я устал терпеть одни неудачи.
***
Весеннее солнышко весело сверкало, прогоняя последнюю утреннюю сонливость. Чистое лазурное небо, только пара белых тучек возле самого горизонта. Прекрасная погода, мне такая всегда нравилась. Сегодня или никогда. Я мысленно похлопал себя по плечу, стараясь прогнать нервную дрожь. Прошло полгода. Полгода тренировок и целая куча денег мастерам фехтования. И вот я здесь.
Четыреста пятый турнир Императорского Клинка. Огромная арена Стадиума, разбитая на сектора, сотни бойцов вокруг ограждений. Толпы зрителей на трибунах, гул множества человеческих голосов, ложа Императора. Отсюда я мог рассмотреть только очертания фигур, но он, несомненно, там. Иллий Гоус, первый и единственный правитель Крайканской Империи.
Десятки тысяч людей и ни одного, кого я могу назвать своим другом, или хотя бы хорошим знакомым. Я одиночка, всю жизнь был таким. Моя судьба интересует только меня самого, остальным наплевать. Мне тоже наплевать на них. Начиная с Императора и заканчивая последним бездомным бродягой. Плевать я на вас всех хотел. Я буду драться у вас на глазах, покажу чего стою, но ваше мнение и оценки меня не волнуют. Я буду стараться ради себя. Сегодня мой день, по-другому просто не может быть.
Я огляделся и нашёл своего первого противника. Худенький, невысокий, желтокожий человечек неопределённого возраста. Мастер меча из Литана. Даже не антимаг, просто человек. Я вежливо кивнул ему, он церемонно поклонился в ответ. На что он рассчитывает? Я намного быстрее и сильнее, шансов у него нет. По турнирной таблице первый антимаг, Страж Рикаро Тродд, встанет на моём пути в третьем бою. Остальные не в счёт.
Прозвучали фанфары, в шестьдесят четыре сектора вошли первые участники, судьи заняли свои места. Моя очередь наступит позже. В секторе, где во втором раунде я встречусь с литанцем, заняли свои углы двое противников. Огромный горец, заросший рыжей бородой и пышной шевелюрой, и смуглый до черноты, худощавый и лысый как колено житель южных королевств. Оба были иностранцами, участвовать в турнире им разрешалось, но их победы никто не жаждал. Поэтому всех чужих старались ставить друг против друга ещё в первых кругах.
Горец сжимал в руках круглый, разрисованный яркими красками щит и одноручный боевой топор. Южанин выбрал для себя обоюдоострое копьё, с длинными лезвиями и полутораметровым деревянным древком, укреплённым металлическими накладками. На обоих были одеты белые робы из толстой ткани и кожаные шлемы. В таких же робах и шлемах красовались я и ещё почти тысяча участников турнира. Другую одежду одевать запрещалось.
Правила турнира очень просты. Никаких доспехов, любое холодное оружие, которое боец может держать в двух руках. Режущие кромки должны быть затуплены, на колющие части одеты специальные заглушки. Несмотря на эти предосторожности, участники частенько получали серьёзные травмы или даже погибали. Если судья решал, что сделано это намеренно, виновного штрафовали и снимали с турнира. Несколько раз на моей памяти таких молодцов даже судили.
Бои велись один на один до трёх точных попаданий или до сдачи одного из противников. Попадания считал судья, чтобы избежать взяток, судью для каждого поединка выбирали жребием прямо перед началом. Вот и все условия. Проиграл – вылетел. Последний оставшийся становился чемпионом.
Чемпион турнира. Как сладко это звучит. Я сжал рукоятку своего палаша, висевшего в ножнах у меня на поясе. Не подведи, брат. Даже если не стану чемпионом, нужно пройти как можно дальше. Если получится проявить себя умелым бойцом – уйду из опостылевшей Канцелярии и подамся в Стражи. Нужно смотреть правде в глаза. Блестящая карьера судьи-исполнителя мне не светит. Я вспомнил последний разнос от своего начальника и тяжко вздохнул. Почему в моей жизни ничего не клеится?
Судьи проверили экипировку участников и вышли за ограждения. Снова прозвучали фанфары. Для ста двадцати восьми противников началась их первая схватка. Для кого первая, для кого и последняя. Я взглянул на своего оппонента. Литанец стоял с каменным лицом и рассматривал что-то на трибунах. Начавшиеся бои его, казалось, не интересовали вовсе. Интересно, я выгляжу таким же спокойным? Вряд ли.
Между тем, два бойца не спеша приближались друг к другу. Горец шёл спокойно, держа щит на уровне плеча и покачивая топором на ходу. Как будто он пришёл не драться, а так, срубить пару деревьев. Южанин пританцовывал на ходу, выделывая ногами странные кренделя. Вдруг он неожиданно ускорился, за считанные мгновения преодолев оставшиеся метры, и нанёс колющий удар копьём в голову горца. Тот спокойно приподнял щит, отразил выпад и нанёс размашистый удар топором в ответ. Южанин отпрыгнул назад и топор просвистел в метре от него.
Я внимательно наблюдал за их поединком. Один из них станет моим противником во втором круге. Житель Западных гор или пришелец из южных королевств? Огромный, как скала, рыжеволосый великан или подвижный и быстрый, как ртуть, коротышка? На самом деле неважно, я быстрее и сильнее обоих.
Рисунок боя проявился сразу. Горец наступал, методично нанося удары топором и прикрываясь щитом. Южанин прыгал вокруг него, то разрывая дистанцию, то сокращая, и изредка пытался пробить оборону противника. Но это было бесполезно. Великан отмахивался щитом от этих редких выпадов, словно от надоедливой мухи, и продолжал наступать.
Скучный и однообразный бой продолжался уже пятнадцать минут. Большинство поединков в других секторах к этому времени завершились. Я пробежался глазами по огромному табло, где были написаны имена всех участников. Сейчас служители зачеркивали имена выбывших. Рикаро Тродд, Страж с которым мне предстояло драться, победил. Что и не удивительно. Ничего, Рикаро, скоро я тебя удивлю. Вот только сначала разберусь с литанцем, а потом с одним из этих двоих клоунов.
Между тем зрители начали недовольно посвистывать, подгоняя бойцов. Послышались первые оскорбления. То ли одно из них донеслось до ушей горца, то ли ему самому надоело эта бесполезная возня, и он взорвался. Прокричал что-то непонятное на своём языке и набросился на противника, размахивая топором как полоумный. Невысокий боец с копьём, чьи движения к этому времени стали заметно медленнее, не ожидал такого натиска. Удары сыпались градом, топор мелькал всё быстрее и быстрее. Наконец, нервы южанина не выдержали, и он, под улюлюканье трибун, начал просто убегать от великана. Горец загнал его в угол, толкнул на ограждения щитом и нанёс удар топором по голове, прикрытой шлемом.
Шлем упал на землю, за ним копьё, а затем и сам неудачливый боец. Судья остановил бой, засчитал одно очко, затем подошёл к поверженному бойцу. Тот без движения лежал на земле. Судья осмотрел его, затем поднялся и скрестил руки над головой, прекращая бой. Победил рыжеволосый горец. Пока поверженного противника уносили на носилках, великан ходил вдоль ограждений, стучал топором по щиту и орал какую-то песню.