Глава 16.
Белый снег жалобно скрипел под беспощадными чёрными сапогами. Полы чёрных плащей развевал резкий ветер, бросая нам в лицо холодные крупинки замёрзшей воды. Наверное, сверху мы похожи на стаю воронов. Две дюжины судей-исполнителей, во главе с магистром Пятой палаты. Целая колонна из нескольких десятков чёрных воронов осталась на примыкающей улице, мы шли переулком к своей цели – огромному пакгаузу, возвышающемуся над остальными зданиями метров на пять.
Флавио, идущий слева от меня, придержал меня за плечо, наклонил голову к моему уху и спросил шёпотом:
– Как думаешь, мы идём их брать или убивать?
– Убивать, – прошептал я в ответ.
В переулок выскочили трое вигилов – городских стражников, и бегом направились к нам навстречу. У одного из них были нашивки трибуна когорты. Он остановился перед магистром Гилто, козырнул и отрапортовал:
– Разрешите доложить. – Магистр кивнул. – Склад взят в кольцо. В оцеплении более трёх сотен моих солдат. Полсотни я расположил на крышах ближайших домов, у них арбалеты военного образца.
Гилто потёр руки, то ли от холода, то ли от удовлетворения.
– Ну что ж, начнём, – сказал он.
Мы вышли из переулка и ветер с крупинками льда с новой силой ударил по нам. Пакгауз стоял особняком, между ним и соседними домами были большие промежутки пустой земли, заметённой снегом. По периметру вокруг него расположились вигилы, группками по десять-пятнадцать человек. Все они держали в руках большие ростовые щиты, или опирались на них. Их подбитые мехом кольчуги позвякивали, когда они притопывали ногами и потирали руки, пытаясь согреться. Несколько фигур я заметил на крышах соседних зданий.
– По моим сведениям их там, – магистр кивнул в сторону пакгауза, – больше сотни. Сколько по вашим подсчётам?
– Больше. По записям осведомителей сто тридцать – сто сорок человек, из них около восьми десятков Мечей, – ответил трибун вигилов.
– Сто сорок человек? Пожалуй, мы взяли с собой маловато воронков. Ну, ничего, потеснятся, – сказал магистр.
– Я беспокоюсь о восьмидесяти Мечах. У нас численное преимущество, я взял на эту операцию только тех, у кого есть боевой опыт, но если серые не захотят сдаваться… – вигил помялся и закончил, – Мечи – хорошие бойцы.
Гилто презрительно скривил губы и сказал:
– Для этого со мной две дюжины антимагов. – Магистр повернулся к нам, – Карто, Скади – остаётесь со мной. Остальные – распределитесь попарно вокруг склада.
Десять из нас пошли направо, двенадцать – налево, в обход здания. Мы с Тао подошли к группе стражников, стоявших напротив угла здания, и остановились рядом с ними. Флавио со своим замом, Рамиро, заняли позицию вместе со следующей группой вигилов. Ещё две чёрные фигуры остановились метрах в пятидесяти от нас. Остальные антимаги пошли дальше и скрылись за углом.
– Ну и погодка, – сказал я, обращаясь к ближайшему стражнику.
Стражнику было под полвека, его лицо обезображивал шрам через всю правую щёку. Армейская выправка выдавала в нём ветерана-вольноотпущенника.
– И не говорите, господин судья. Никакой совести у этих бандитов, могли бы со своей сходкой и до весны подождать, – ответил он.
Могли бы. Если бы их не спровоцировали. Ума не приложу, как это удалось Отто Транкермекро и нашему магистру. Согнали всех козлищ в один загон.
– Давно тут стоите? – спросил я.
– Да с полчаса уже.
– А что эти, на складе?
– Тихо там, как в гробу. Ничего, скоро зашевелятся, – ответил стражник.
Здание пакгауза словно замерло в ожидании, настороженно поблескивая узкими окнами. Мне открывался обзор на две стены. Кроме главных двухстворчатых ворот, три на пять метров, напротив которых стоял магистр, мне было видно ещё четыре двери, одна на фронтальной части рядом с воротами, и три на другой. Оконные рамы шли в ряд на высоте четырёх метров. Без лестниц не достать.
Магистру принесли рупор. Он подошёл к баррикаде, на скорую руку сооружённую напротив ворот склада, немного постоял, ловя Фокус, и его голос сотряс морозный воздух:
– Все кто в пакгаузе! Вы арестованы! Здание окружено! Сложите оружие и выходите через ворота по одному!
Барабанные перепонки заныли от нагрузки. Звенящая тишина. Дверь возле ворот скрипнула и приоткрылась на пару сантиметров. Из щели донёсся голос:
– Какие у нас гарантии, что вы не перебьёте всех нас?
На этот раз Гилто оставил в покое рупор и мои уши:
– Гарантирую вам, что если через пять минут вы не сдадитесь, то мы войдём сами и убьём всех, кто окажет сопротивление.
Створка ворот закрылась. Опять тишина. Я услышал позади лошадиное фырканье и оглянулся. Подвода, запряжённая двумя лошадьми, привезла таран. Магистр не шутил. Я проверил, как выходит палаш из ножен.
– Что, господин судья, думаете, будет драка? – спросил меня вигил со шрамом на лице.
Я промолчал. Он чем-то неуловимо напоминал мне сержанта из Пограничного посёлка. Долгая служба в армии накладывает свой отпечаток.
– В каком легионе служил? – спросил я в ответ.
– Поначалу в тринадцатом, а потом перевели на запад, в седьмой. Восемнадцать лет с тамошними горцами поубивать друг друга старались, – ответил он, отвернулся и высморкался в снег.
Я перевёл взгляд на магистра. Он переговаривался о чём-то с трибуном. Спокойный и уверенный в себе. Всё шло по его плану. Интересно по какому.
– А я думаю: будет драка, – ответил на свой вопрос вигил, – чувство у меня такое тут, – стражник постучал рукавицей по животу, – Всегда ноет перед большой кровью.
Я ничего не ответил. Живот у него ноет. Испортил себе желудок дешёвым пивом и пророчествует. Я тоже начал притопывать ногами, потом спохватился, вошёл в Образ Лекаря и подстегнул кровообращение. В теле потеплело, а на душе похолодало. Как же мерзко чувствовать себя автоматом.
Прошло уже больше пяти минут. Гилто начал проявлять нетерпение. Он чего-то ждал. Вот, поманил к себе пальцем ближайшего стражника и что-то ему сказал. Тот побежал к переулку, из которого мы вышли. В этот момент двери снова приоткрылись и знакомый голос проговорил:
– Нам нужны гарантии. Поклянитесь именем Императора, что не подымите на нас оружие, если мы сдадимся.
Желваки заиграли на скулах магистра. Он поднял, было, рупор, но потом отбросил его в снег и проговорил мёртвенно чётким голосом:
– Ты, мразь, думаешь, что я буду пачкать об тебя святое имя? Приготовьте таран!
Дверь захлопнулась. Командир стражников принялся раздавать приказы. Десяток вигилов подбежали к повозке, ухватились за поручни и сняли таран. Другой десяток подбежал к ним и прикрыл их и себя щитами. Ещё с полсотни выстроились в боевой порядок напротив ворот. Я присмотрел себе самую хлипкую дверь на боковой стене. Пара хороших ударов ногой и она не устоит.
– Даю вам последний шанс! – закричал Гилто.
В этом момент все стёкла окон пакгауза одновременно брызнули осколками. Раздались сухие, звонкие щелчки и начался ад. Из окон вылетели шары размером с два кулака и начали разрываться прямо в воздухе. Небо полыхнуло неестественным красным пламенем и упало на нас.
Я стал Мастером за долю секунды до этого. Ещё ничего не успел осознать, а мышцы моих ног уже напряглись и двумя длинными прыжками перенесли меня ближе к зданию. Я вышел из зоны обстрела. За спиной раздались крики. Я оглянулся. Шестеро вигилов, облитые горящей жидкостью вспыхнули как факелы. Их товарищи растерянно глядели на них. Тао выбирался с сугроба.
Из окон снова защёлкало.
– Сюда! – заорал я, – к стене!
Всё вокруг пылало. Воздух, земля, люди. Снег таял и сразу вскипал. Клубы пара подымались вверх, словно гигантские белесые грибы. Горящие стражники падали на землю и катались по ней, тщетно пытаясь сбить огонь. Несколько сослуживцев остались им помочь, остальные ринулись к стене. Стоял такой ор, что аж уши заложило. Арбалетчики с крыш дали залп. Несколько болтов отскочили от стен, но большинство попали в окна. Тао и пятеро уцелевших вигилов подбежали ко мне. Вдоль всей стены растянулись десятка три стражников и шесть судей. Длинную фигуру Флавио ни с кем не перепутаешь.
– Это армейские метатели с жидким огнём! – закричал я, пытаясь пересилить общий гвалт.
Месяца три назад Роул хвастал нам, что легионы начали оснащать новым изобретением – жидким огнём. Химическая жидкость воспламенялась от контакта с воздухом, и потушить её невозможно, пока сама не выгорит. Страшное оружие, хотя и очень опасное в использовании.
– Откуда они у них? – прокричал в ответ Флавио.
В этот момент двери пакгауза распахнулись, и из них повалили Мечи в серых плащах и с обнажёнными клинками.
– В строй! – закричал я, выхватывая палаш и один из кинжалов.
Несколько вигилов едва успели поднять свои щиты, остальные оставили их там, в огне. Общая панорама уплыла из моего сознания, её заменили отдельные кадры, касающиеся только меня. Мастер взялся за дело.
Серый подпрыгивает и с разгона бьёт ногой в щит стоящего передо мной вигила. Тот не удерживает равновесия и начинает заваливаться на меня. Я делаю шаг вправо и вперёд и бью серого палашом в грудь. Кольчуга под его плащом звякает, не давая мне проткнуть его насквозь. Я продолжаю движение вперёд и бью его в горло кинжалом в левой руке. Делаю ещё два шага вперёд, оставляя падающего противника за спиной.
Следующий серый замахивается на бегу, я пригибаюсь, и его клинок свистит у меня над головой. Толчок плечом, серый отлетает назад, пытаясь достать меня второй раз. Я отбиваю его меч кинжалом и наношу рубящий удар по диагонали, сверху вниз. Лезвие моего палаша отсекает его левую ногу чуть ниже колена. Набежавший сзади вигил бьёт серого мечом в живот. Серый падает, но его нога остаётся стоять в снегу.
Ещё три шага вперёд. Набираю разгон. Из уха бегущего на меня бойца вырастает арбалетный болт. Он начинает заваливаться вправо, продолжая бежать, падает и катится по снегу. Я перепрыгиваю тело и сношу рубящим ударом голову очередному серому. Он как раз повернул её в сторону арбалетчиков на крышах. Голова слетает с плеч, тело падает вслед за ней.
Сразу два серых. Они грамотно расходятся, обходя меня с разных сторон. Я не останавливаюсь, пробегаю между ними, отбивая одновременно два удара гардой палаша и кинжалом. Резко торможу, подняв в воздух тучу снега, делаю полуоборот, разгоняя палаш, и бью одного из серых в живот. На нём тоже кольчуга, но удар такой силы, что разрезает её как тряпку. Серый складывается пополам и падает.
Удар второго бойца опять принимаю на кинжал. В этот момент сзади набегает Тао и бьёт серого в затылок катаной. Острие катаны выходит из разинутого рта. Тао упирается ногой в поясницу серого и выдёргивает свой клинок.
Делаю шаг влево, одновременно разворачиваясь, и отбиваю колющий выпад. Отпрыгиваю назад, уходя ещё от двух ударов. Передо мной три серых. Слева от меня появляется вигил с башенным щитом на левой руке и с коротким копьём в правой. Он бьёт копьём в живот серого, тот отбивает удар и делает шаг назад. Я бью по мечу второго бойца, не давая тому достать руку вигила, и на обратном движении отбиваю в сторону клинок третьего.
Вигил бьёт повторно и попадает серому остриём копья в солнечное сплетение. Узкое гранённое острие пробивает кольчугу и застревает в ней. Вигил отпускает копьё и прикрывается щитом, отражая два удара. Я делаю резкий выпад вперёд, отбиваю в сторону клинок противника и, продолжая движение, бью его в сердце. Двое смертельно раненных серых валятся в снег, третий разворачивается и бежит назад. Я перехватываю кинжал за лезвие и метаю его в спину убегающему. Тот ничком падает на землю.
Оглядываюсь назад. Тао рубится с двумя противниками, третий стоит на коленях, зажимая разрез на груди. Выхватываю из ножен второй кинжал и метаю его в грудь одного из серых. Он почти успевает уклониться, но кинжал попадает ему в правое плечо. Серый роняет меч, хватается за рукоять кинжала и получает удар катаной в шею. Последний противник литанца замахивается мечом, Тао делает шаг вперёд, ловит левой рукой его кисть, и бьёт ногой в живот. Серый падает и получает удар катаны в грудь.
Из-за угла здания выбегает около дюжины вигилов и двое антимагов, оставшиеся трое серых забегают в дверь и закрывают ёе. Я поворачиваюсь в другую сторону. Остальные двери открыты, но из них никто не выходит. Из-за противоположного угла здания подмога пришла раньше. Врагов в поле зрения больше нет. Мастер отступил на задний план. Ещё пару секунд его экстаз от хорошей драки заполнял моё сознание. Затем я протрезвел.
Дым и пар пытались хоть как-то прикрыть бесстыдную картину побоища. Нетронутая огнём полоса снега под складом была усеяна телами и щедро полита кровью. Дальше от стены догорал жидкий огонь, оставив за собой выжженную землю и чёрные останки сгоревших заживо. Два ближайших строения, метрах в пятидесяти от пакгауза тоже горели. Из пяти дюжин стражников, стоявших с этой стороны, на ногах осталось не больше десятка. И пятеро антимагов из шести. Флавио склонился над телом своего помощника, тот лежал на окровавленном снегу, широко раскинув руки.
Я подошёл к ним. Безжизненные глаза Рамиро. Мёртвенно-бледное лицо Флавио. Мой друг поднялся, снял плащ и накрыл тело. Я хотел что-то сказать, но слов не было.
К нам подошёл магистр в сопровождении трёх судей. Правый рукав его мундира был почти полностью сожжён, сквозь обгоревшую ткань проглядывала покрасневшая и местами обугленная кожа.
– Кто? – спросил он охрипшим голосом.
– Рамиро, – ответил Флавио.
– И Скади. Он сгорел заживо. Разбил мечом снаряд, летевший в меня.
Скади был его любимчиком. Поговаривали, что он – внебрачный сын магистра.
– С остальных сторон они не пытались прорваться, только тут. Зато обстреляли нас этим адским огнём ещё сильнее, чем вас, – Гилто опустился на колени, приподнял плащ и коснулся лба Рамиро своим, принимая его смерть и долг отмщения.
Вокруг нас собрались все судьи-исполнители, кто пришёл сюда, кроме двоих погибших. Гилто поднялся, обвёл нас взглядом и сказал:
– Убьём их. Всех.
И мы пошли убивать. Двадцать три антимага, охваченные яростью и жаждой мести. За нами, было, потянулись стражники, но магистр остановил их. Он отдал приказ трибуну вигилов восстановить оцепление вокруг склада, чтобы никто не ушёл.
Дверные проёмы встретили нас тишиной. Мы вошли. Пакгауз представлял собой одно огромное помещение, превращённое контейнерами в лабиринт. Мы шли по этому лабиринту, переговариваясь, выискивая серых и отбрасывая тени в свете факелов, закреплённых на стенах. Чёрные тени от чёрных фигур.
Немного дневного света проникало из разбитых окон. Чуть ниже окон к стене примыкал деревянный настил. Именно оттуда серые обстреливали нас из метателей. Несколько этих устройств я смог разглядеть. Чем-то похожи на арбалеты, только больше раза в два. Они валялись возле ящиков с боеприпасами.
Очередной поворот вывел меня из лабиринта на открытое пространство. Один из углов противоположного конца пакгауза занимало служебное помещение, с единственной закрытой дверью и двумя зашторенными окнами. Между этим помещением и контейнерами было около тридцати метров в диаметре, заставленных столами в виде буквы «П» и множеством стульев. Здесь серые собирались провести свою сходку.
Сто сорок человек. С полсотни полегло на улице, ещё какое-то количество трупов валялось на деревянных настилах под окнами. Но, всё равно, в этом помещении их около семидесяти, вряд ли они могут прятаться где-то ещё. Они там как сельди в бочке. Я вспомнил безжизненные глаза Рамиро и стиснул зубы.
Из-за контейнера возле входа в служебное помещение вышли двое судей. Одного я не узнал, он тихо прокрался и замер возле двери, прислушиваясь. Вторым был Тао. Он остановился возле зашторенного окна, пытаясь аккуратно заглянуть внутрь.
Пол дрогнул под ногами. Огненные языки вырвались из окон служебного помещения. Раздался оглушительный взрыв. Я рефлекторно отвернулся, закрывая голову предплечьем. Напоследок я увидел, как дверь сорвалась с петель, сметённая взрывной волной и сбила стоявшего перед ней антимага с ног, и как один из огненных языков буквально врезался в Тао.
Осколки стекла забарабанили по моей спине. Некоторым из них удалось пробить плотную материю плаща и мундира, и они больно ужалили мою спину. Взрывная волна бросила меня на пол. Оглушённый, я простоял пару секунд на четвереньках, потом пришёл в себя и встал на ноги.
Рядом со мной, из-за соседнего контейнера, выбежал Флавио.
– Что тут за чёртов карнавал? – его голос доносился как из-под воды.
Я огляделся. Затянутое дымом пространство, перевёрнутые, местами тлеющие стулья и столы, очаги пламени, разбросанные по всему помещению. Тао! Где он?
– Там где-то Тао и ещё кто-то из наших! – крикнул я, и мы с Флавио бросились сквозь дым и огонь.
***
На снегу рядами лежали погибшие. Отдельно вигилы, отдельно члены Серого Братства. Одни погибли от ударов мечей, другие сгорели заживо, третьих убило взрывом. Они по-разному расстались с жизнью, но смерть пришла ко всем одинаково непрошенной. Почти три сотни трупов.
Тела Рамиро и Скади уже увезли. Обгоревшее лицо Тао до сих пор стояло у меня перед глазами. Он выжил, но с такими ранами может не пережить следующую ночь. Вторым судьёй, которого накрыло взрывом, оказался Таркус. Ему сказочно повезло. Несмотря на то, что он был ближе к эпицентру, дверь, которая его сбила, защитила его от взрывной волны и огня. Их обоих увезли вместе с другими раненными на санитарных повозках.
Взорвали серые себя намеренно или просто по неосторожности, так и останется тайной. Все они погибли при взрыве. Магистр Гилто Ферелас кА Ферелас стоял рядом со мной и Флавио. Всё явно пошло не так, как он ожидал. Собирался ли он изначально убить всех серых? Хотел ли он этого – не знаю. Но такой приказ у него, скорее всего, был. Знал ли он о жидком огне? Сильно сомневаюсь. Иначе он не вёл бы себя так беспечно.
– Откуда у них взялось армейское снаряжение? – спросил я в пустоту, глядя на всё ещё дымившийся склад.
Магистр молчал. Я повернулся и посмотрел на него. Он тоже смотрел на пакгауз. Наконец Гилто произнёс:
– Кто-то за это ответит. За Скади и Рамиро. За всех погибших стражников.
Я ничего не сказал. Но подумал про себя: «Ответят ли те, кто виновен на самом деле?»
***
Я вошёл в столовую, достал из буфета бутылку вина, налил в кружку из которой, обычно, пил чай, и выпил вино залпом. Поморщился, выдохнул, налил ещё и сел за стол. Вошла Лара.
– Что-то ты рано сегодня, – сказала она с порога.
Я не ответил, выпил ещё вина, вылил в кружку остатки и поставил пустую бутылку на пол рядом с собой. Лара села на соседний стул.
– По какому поводу пьёшь? Хорошему или плохому? – спросила она.
– Рамиро, помощник Флавио, погиб. И Скади тоже умер, помнишь, такой молодой, ты ещё шутила, что не будь меня, то влюбилась бы в него обязательно. И Тао Ло сильно обгорел. Неизвестно, выживет он или нет. И ещё один нефари, Таркус, ты его вряд ли знаешь, тоже обгорел, но не так сильно как Тао, – ответил я.
Она зажала свой рот ладонью, её глаза расширились. Затем отняла ладонь и спросила упавшим голосом:
– Как такое случилось? Ты тоже мог умереть?
– Я тебе не рассказывал, нам строжайше запретили говорить. Но теперь можно, полгорода об этом уже знает, а остальные узнают завтра. Последние четыре декады мы вели операцию против Серого Братства, может, слышала – самой крупной банды в столице. А сегодня мы должны были арестовать рядом с портом больше сотни этих бандитов, – я прервался, допил вино и продолжил. – Только у них оказалось армейское вооружение, страшная штука – метатели снарядов с жидким огнём. Сгорело заживо много людей. Ещё повезло, что погибло так мало нефари, нас там было два с половиной десятка. Ты бы видела Тао, на нём живого места не осталось, – я поставил кружку на стол.
Лара слушала меня, заламывая кисти рук, её глаза наполнились слезами. Она не выдержала, бросилась ко мне на колени и обняла.
– Ты ведь тоже мог умереть, – сказала она.
Я почувствовал её слёзы на своей щеке. Несмотря на все ужасы этого дня, на душе стало светлее. Я погладил Лару по спине и сказал:
– Ну что ты, солнышко. Как я могу умереть, пока у меня есть ты? Ты же мне этого не простишь.
Лара потёрлась своей щекой о мою, устроилась поудобнее у меня на коленях и сказала:
– Не могу поверить, что с Тао случилось такое горе. Он всегда был таким воспитанным, вежливым, спокойным. Как думаешь, он не умрёт?
– Надеюсь, что нет. Хотя он в очень тяжёлом состоянии. Простой человек уже давно бы умер. Завтра, прямо с утра, схожу, проведаю его в больнице. Сегодня меня не пустили, – ответил я.
– Я пойду с тобой.
– Уверена? Зрелище не из приятных.
– Всё равно пойду.
***
Этот корпус Первой Крайканской больницы отличался от остальных. Он стоял особняком, был богаче отделан, и внутри, и снаружи. Вокруг него даже разбили парк, сейчас заметённый снегом. Здесь лечили нефари.
Мы с Ларой прошли в приёмный покой. Я сразу же, не раздеваясь, прошёл к дежурившей за стойкой медсестре и спросил:
– Вчера к вам доставили двух судей-исполнителей, сильно пострадавших от ожогов. Как они?
Молодая девушка в жёлтых одеждах и колпаке полистала большую тетрадь и прочитала:
– Таркус Пролл, мужчина-нефари, возраст восемьдесят один год, ожоги лица, левой руки и левой ноги средней и лёгкой степени, а так же вывих правого плеча. Ушёл час назад, несмотря на рекомендации доктора. Второй, Тао Ло, мужчина-нефари, возраст двадцать три года, множественные ожоги тяжёлой степени и множественные мелкие порезы кожи. За вчерашний вечер и ночь перенёс три операции. Сейчас состояние стабильно-тяжёлое.
– В какой он палате? – спросил я.
– Для посещения нужно разрешение доктора. Больной в тяжёлом состоянии, – ответила она.
Я смерил её взглядом. Она не стушевалась, спокойно глядя на меня. Подошла Лара, она уже успела сдать свою шубу в раздевалку.
– Как Тао? – спросила она.
– Состояние тяжёлое. Сейчас проведаем его, – сказал я, снимая плащ.
– Нужно разрешение доктора, – повторила медсестра.
Я проигнорировал её, пошёл к раздевалке и передал свой плащ седенькому старичку-служителю, затем вернулся к дежурной и спросил:
– Где мне найти лечащего врача моего друга?
Доктор оказался гораздо сговорчивее медсестры, и уже через пять минут мы с Ларой были в палате Тао. Литанец лежал на койке под одеялом. Всё, что виднелось из-под одеяла, покрывали бинты. Только на лице оставались три щели: для рта, носа и глаз.
Мы подошли к нему.
– Тао, – позвал я, – ты меня слышишь?
Он не шевелился.
– Держись, друг. Мы ещё выпьем вместе твоей противной литанской водки. Ты только держись, – произнёс я.
Забинтованная голова чуть заметно дрогнула.
***
– И разделил Единый себя на Вселенную, создав из плоти своей звёзды и планеты, живой мир и мёртвый, всё сущее: видимое и невидимое. Душой же своей Он поделился лишь с людьми, сажая искры её в каждом из нас, дабы приумножали мы дар Его при жизни и вернули приумноженным после смерти. Так вернём же принадлежащее Ему, – закончил жрец.
Высокий и седой он стоял перед двумя погребальными кострами с непокрытой, несмотря на холод, головой. В одной руке он держал псаломник, в другой – горящий факел. Две молоденькие жрицы, с розовыми от мороза носами, затянули похоронную литанию. Жрец подошёл к кострам и зажёг их. Политые специальной жидкостью дрова вспыхнули мгновенно.
Около сотни фигур в чёрном и чуть меньше других людей собрались перед храмом сегодня. Мы прощались с Рикардо и Скади. Флавио и Роул стояли справа от меня, Лара слева. Магистр Гилто стоял метрах в двадцати от нас. Его вечно энергичное лицо сейчас осунулось, мешки под глазами говорили о бессонной ночи. Видимо, Скади и в самом деле был его сыном.
Огонь, горевший синим цветом из-за химических добавок, жадно пожирал дерево и два тела. Ветра не было, два столба дыма вертикально уходили в небо, унося тех, кто ещё вчера шёл рядом со мной. Вот и всё, последние огоньки пляшут на раскаленных углях.
Магистр поднял вверх правую руку со своим мечом. Ещё сотня клинков поднялась следом.
– Те, кто ушли, останутся навсегда, – произнесли мы.
Прощальная фраза вознеслась вверх, вслед за дымом. Лара прижалась ко мне, и я обнял её. Я посмотрел на Флавио. Они с Рамиро не были особенно близки, но, всё равно – тяжело потерять кого-то, с кем проводил столько времени, кто прикрывал твою спину и слушал твои анекдоты по утрам.
– Ты как, брат? – спросил я его.
– Плохо, брат. Так плохо мне ещё не было. Даже когда… – голос Флавио прервался, и он покачал головой.
Я отпустил Лару и обнял друга. Роул положил свои руки нам на плечи, и мы простояли так пару минут. Люди потянулись к выходу из двора храма. Мы тоже вчетвером пошли в сторону покрашенных серебристой краской ворот.
***
Маленькая таверна была пустой. Мы заплатили хозяину, чтобы остаться единственными клиентами на этот вечер и теперь сидели втроём за столиком возле камина.
– Вечной памяти.
– Памяти.
– Памяти.
Флавио выпил свою рюмку и повертел её в руке, рассматривая блики огня на хрустальных гранях. Сегодня он был молчалив и задумчив. Роул взял бутылку, чтобы налить ещё, потом передумал, поставил её на стол и сказал:
– У вас там вчера пришествие Чёрного произошло. С утра в казарме только и разговоры об этом. Одни сплетни глупее других. Рассказывайте, что там творилось.
Флавио оставил рюмку в покое и посмотрел на меня. Я понял по его взгляду, что рассказывать придётся мне, и начал:
– Вчера мы должны были взять на складе полторы сотни бандюков из Серого Братства. Ну, как взять, скорее, отправить их всех к Чёрному. Только это строго между нами. – Я внимательно посмотрел на Роула. Тот пожал плечами: мол, само собой. Я продолжил, – Официальная версия – мы шли их арестовывать. Мы и триста вигилов. Всё шло прекрасно, магистр браво провоцировал серых не сдаваться, и до тех, видимо, дошло, что живыми они нам не нужны, – я прервался, – налей-ка ещё, что-то в горле пересохло.
Роул налил в наши рюмки бренди двенадцатилетней выдержки. Мы выпили не чокаясь.
– Так вот, серые поняли, что мы пришли не оформлять их в казённый дом, и решили продать свои шкуры подороже. И это у них вышло, брат. Ещё как вышло. Они обстреляли нас зажигательными снарядами. Не какими-нибудь самоделками. Настоящим жидким огнём из армейских метателей. Я даже заводскую маркировку видел, снаряжение прямиком из ваших складов. Вигилы горели как мотыльки на свече. Больше чем полторы сотни стражников и один из наших, Скади, поджарились там.
Роул чертыхнулся, недоверчиво покачал головой, потом посмотрел по очереди на нас с Флавио и сказал:
– Так это правда. А я всё не верил. Это же секрет за семи печатями. Я вам тогда сболтнул, но если бы мой легат узнал, то вырезал бы мне язык. У нас есть ручные метатели и станковые. А ещё огромные баллисты, способные жечь целые города. Все испытания проводились в такой тайне, нам чуть глаза прямо на полигоне не завязывали. Жидкий огонь должен был стать сюрпризом в новой войне.
Мы с удивлением посмотрели на него. Про войну он нам ничего не говорил. Роул махнул рукой:
– Свежая новость, потом расскажу. Сначала ваша история.
Я кивнул и сказал:
– Ну, секрет оказался так себе. Не думаю, что серые собирались воевать против Чёрной Канцелярии. Простое совпадение: на том складе, где хранилась эта контрабанда, они решили провести свою сходку. Хорошенько прожарив нас, они попытались вырваться из оцепления. Как раз в том месте, где стояли мы с Флавио. Тогда погиб Рамиро. Хороший был нефари и судья-исполнитель, как и Скади.
Флавио сделал знак рукой, прерывая мой рассказ, и разлил бренди по рюмкам. Мы выпили и посидели с минуту, молча отдавая дань погибшим. Я продолжил:
– Мы перебили всех Мечей, которые пошли на прорыв. Остальные серые спрятались на складе. Наш магистр пришёл в ярость, и это мягко сказано. Видимо, слухи о том, что Скади его внебрачный сын – чистая правда.
Флавио согласно кивнул головой.
– Это не у него пятеро детей? – спросил Роул.
– Да, – ответил Флавио. Это было его первое слово за вечер.
– И это шестой. Ну, мужик и даёт. Его нужно как племенного быка держать, – произнёс Роул.
– Так вот, магистр сильно разозлился и отдал приказ убить всех серых. Это он, кстати, погорячился. Теперь выяснять, откуда армейское барахлишко, будет тяжелее. Правда, с полдюжины раненых Мечей осталось в живых, но они пешки. Вошли мы на склад, серые заперлись в конторском помещении. Только собрались выкуривать их, и тут всё взорвалось к чертям собачим. Думаю, собирались ещё пальнуть по нам из метателей, да у кого-то руки не из того места выросли. Вряд ли у них хватило духу подорвать себя.
– Да, штука опасная. К шарам с жидкостью прикреплены специальные бойки, которые разбивают их в нужный момент после выстрела. Если напутать – может шарахнуть прямо в руках. У нас при испытаниях погибло несколько человек, пока конструкцию не усовершенствовали, – вставил Роул.
– А куда делись первые, неусовершенствованные образцы? – спросил я.
Роул почесал голову и ответил:
– А Чёрный его знает. Должны были утилизировать.
Мы с Флавио переглянулись. Вот и зацепка. Ладно, потом обсудим.
– Стоит выяснить, – сказал я. – Ладно, дальше. Серые подохли всем составом, а из наших пострадали Таркус и Тао. С Таркусом ничего серьёзного, а вот Тао обгорел как головешка.
– Как он? – спросил Флавио.
– Жить будет. Важные органы не повреждены. Но вот кожа, – я покачал головой, – будем надеяться, что с регенерацией у него всё в порядке. Мне не даёт покоя одна мысль: почему магистр не знал о метателях? Ведь эта карусель была спланирована заранее, у нас чуть ли не поимённый список всех бандитов на складе был. Мы следили за всем Серым Братством полтора месяца, знали, что их боссы едят на завтрак и какого цвета у них подштанники. Наверняка были и свои люди в том пакгаузе. И тут такой прокол.
– Думаю всё потому, что эта группировка серых не была подконтрольна Ему, а товар был такой горячий, что об этом мало кто знал, – сказал Флав.
– Ему? – спросил Роул, – О чём вы, Чёрный вас раздери, вообще говорите?
– Да так, одна из моих безумных теорий, – сказал я, – не обращай внимания. А лучше, вообще забудь.
– Ну да, куда нам тупым воякам до вас, интеллектуалов, – сказал Роул.
– Брось, вояка. Меньше лишнего в голове – крепче на плечах держится. Лучше наливай, – утешил его Флав.
Мы выпили ещё. Настроение у Флавио, да и у всех нас, понемногу улучшилось. Мы ушли на время от серьёзных тем, делясь последними сплетнями. Потом незаметно скатились к воспоминаниям об Академии.
– Помните, как на восьмом курсе мы лазили в женский пансион? – спросил Роул.
Его широкое лицо раскраснелось от тепла и выпивки. Он расстегнул ворот своего военного мундира и развалился в кресле.