Глава 14.
В кабинет ворвался Торичи и с порога выпалил:
– Шеф, плохие новости!
Я отложил в сторону толстенную папку с документами и посмотрел на него. Румянец возбуждения пылал на обычно блеклых щеках канцеляриста.
– Что стряслось?
– Со мной вышел на связь Лотар, – Торичи ткнул пальцем в амулет, висевший на его груди.
Тао положил на стол папку, близняшку моей, и тоже обратил внимание на вошедшего. Тот продолжил:
– Одного из наших осведомителей раскрыли.
Я ругнулся про себя и произнёс вслух:
– Что с ним? Его схватили?
– Пока ещё нет. Он в одной из гостиниц, заперся в номере. Пару Мечей Братства приглядывают за выходами, ждут пока он выйдет. Они ещё не знают, что наш человек заметил их. Но долго так продолжаться не будет, – Торичи мял пальцы и пританцовывал от волнения.
– Что Лотар с Бо? – спросил я.
– Они сидят под своими личинами в соседней таверне. Хотели помочь шпику, но один из Мечей – маг высокого ранга, он их раскроет. Что мне передать Лотару, шеф?
Я задумался. Отдавать осведомителя Серому Братству нельзя. И даже не потому, что из него вытрясут всё, что он знает, хотя это тоже плохо. Главное – этот человек работает на меня, хоть и не подозревает об этом. А я своих не бросаю.
– В какой таверне сидят наши маги? – спросил я вставая.
Торичи мигнул, зажмурился, шевеля губами, открыл глаза и виновато произнёс:
– Шеф, где-то в Квартале Желаний, но точно Лотар не сказал.
– Свяжись с ним ещё раз. Узнай название таверны и улицу, на которой она стоит. И скажи, чтоб никуда не лезли ни при каких обстоятельствах. Они не боевые маги, их сотрут в порошок. Мы с Тао будем там через полчаса. Пусть снимут комнату для встречи с нами. Всё. Бегом. Мы будем ждать тебя в конюшне.
– Да, шеф, – Торичи развернулся и пулей вылетел из двери: искать место, где его амулет начнёт работать. В здании битком набитом антимагами это было непростой задачей.
Мой заместитель открыл шкаф и достал оттуда два плаща из серого войлока. Один из них он протянул мне. Я надел плащ, накинул капюшон и посмотрел на себя в зеркало. К капюшону был пришит лоскут материи с застёжками, чтобы закрывать лицо. Похож на странствующего монаха или наёмного убийцу из Литана – неудивительно, плащи выбирал Тао. Я развёл руки стороны – жёсткая ткань слегка сковывала движения. Зато лица совсем не видно. Сойдёт.
Я пристегнул палаш к поясу. Тао, тоже одетый в серый плащ, уже ждал меня возле двери. Свою катану он держал в руке. Мы вышли в коридор.
– Плащи это, конечно хорошо, но там маг, – сказал литанец.
– Будем действовать быстро. Зайдём, выведем нашего человека и уйдём. Если серые вмешаются – применим силу. А их маг, – я сделал паузу, – если выживет, пусть потом гадает, что произошло.
Тао пристально посмотрел на меня и ничего не ответил.
***
Смеркалось. На улице не было ни души. Уличные фонари ещё не горели. Густой снегопад и полумрак делали видимость почти нулевой. Мы спешились. Разгорячённый дикой скачкой Ворон недовольно фыркал, другая лошадь вторила ему, облака пара вырывались из их ноздрей. Я передал поводья своего жеребца Тао и направился к конюшне, пристроенной к основному зданию таверны. Литанец повёл лошадей следом.
Я уже собирался постучать в ворота, когда дверь таверны открылась, выпуская в мир звуки развесёлой мелодии. Крупные снежинки затанцевали под эту музыку, выхваченные из темноты потоком света. В дверном проёме появился высокий мужчина, огляделся по сторонам, закрыл двери и бегом направился в нашу сторону.
Его фигура начала укорачиваться и раздаваться вширь, по мере приближения к нам. Личина сползала под действием антимагии. Когда он добежал до нас, незнакомое лицо превратилось в обеспокоенную физиономию Бо.
– Ты с ума сошёл, – прошипел я, оглядываясь по сторонам. – Я же сказал снять комнату и ждать нас там!
– Нет времени для этой чепухи, – Бо даже не вставил своё обычное: «мальчик мой». – Минут десять назад к двум Мечам, дежурившим возле гостиницы, подоспели ещё трое и они вошли внутрь.
– Чёрный их забери! Присмотришь за лошадьми. Где гостиница?
– Трёхэтажное здание, – Бо ткнул пальцем в сторону большого дома, со светящимися сквозь снегопад окнами, – метров за сто пятьдесят от нас.
Мы с Тао побежали.
– Двадцать четвёртый номер на втором этаже. Четверо вошли через главный вход, а один остался приглядывать на заднем дворе, – крикнул нам вдогонку старый маг.
– Ты заходишь спереди, а я через чёрный вход, встречаемся в холле, – бросил я напарнику на бегу и свернул в подворотню.
На заднем дворе, спиной ко мне, стоял человек в таком же сером плаще, как и у меня. На мгновение мне показалось, что это Тао. Но нет, это был серый Меч. Он услышал мой топот и резко развернулся.
Я оттолкнулся от земли правой ногой, пролетел в воздухе пару метров и ударил его левой ногой в грудь. Мой вес, помноженный на ускорение, придали удару огромную силу. Серый кубарем покатился по снегу, но ему удалось сгруппироваться. Перекувыркнувшись через голову в последний раз, он почти встал на ноги, когда каблук моего сапога врезался ему в переносицу. Готов. Я склонился над неподвижным телом и положил руку ему на шею. Тёплая жилка билась под моими холодными пальцами, но его шея вывернулась под неправильным углом. Ладно, пусть живёт, если сможет. Моё лицо он всё равно не видел.
В холе гостиницы я застал Тао, нависшим над столом привратника. Плюгавенький мужичок изо всех сил втиснулся в своё кресло, затравленно глядя на фигуру в сером плаще. Как лягушонок на удава. Возле входа, лицом вниз, лежала ещё одна фигура в сером плаще. Из под неё расплывалась тёмная лужа, рядом валялся тяжёлый, короткий меч. Больше в холе не было никого. Я подошёл к телу и проверил пульс. Нету. Сегодня не у всех удачный вечер.
За моей спиной прозвучал голос литанца, приглушенный из-за застёгнутого капюшона:
– Этот схватился за оружие. Мне пришлось его убить. Трое поднялись наверх. Они всё ещё там.
– Пойдём, – кивнул я.
Возле столика привратника я задержался и сказал:
– Сиди и никуда не рыпайся. Ты меня понял?
– Да-да. Я всё понял. Да, – мужичок мелко и быстро закивал головой.
Мы поднялись на второй этаж. Пустой коридор, истёртое ковровое покрытие на полу, дешёвые обои. Гостиница из того класса, в которых снимают номер на ночь, чтобы было куда повести проститутку. А вот и номер 24. Я вытянул из ножен свой палаш, клинок Тао и так уже был в его руке. Образ Мастера заполнил меня за доли секунды.
Тишина. Удар ногой и хлипкие двери слетают с петель. Врываюсь внутрь вслед за падающими дверьми. Моё сознание мгновенно фиксирует всё происходящее в номере. Четыре человека. Один связан и сидит на стуле, в шести метрах от входа, с кляпом во рту, из ссадины на его виске течёт кровь. Вторая оказалась женщиной, она стоит возле связанного, спиной ко мне. Её серый плащ лежал рядом на тумбочке. Третий поворачивается в мою сторону возле окна, штора ещё шевелится, принимая прежнее положение. Четвёртый, самый ближний ко мне, приподымается с кровати, на которой сидел. Его рука наполовину вытащила меч из ножен.
Верх дверей ещё не коснулся пола, когда я перепрыгнул их и нанёс рубящий боковой удар в шею серого возле кровати. Он успел вытащить свой клинок из ножен, но и только. Кончик моего палаша слегка чиркнул его по горлу, оставляя за собой ровный разрез, мгновенно наполнившийся кровью. Серый рефлекторно дёрнулся назад, но было слишком поздно.
Чувствую нарождающееся искажение. У мага отличная реакция. Это женщина, стоящая спиной ко мне. Искажение исчезает – Тао не сплоховал. Толкаю предплечьем смертельно раненного мною человека. Он падает на кровать – истекать кровью из располосованного горла. Два шага к женщине, она только начинает поворачиваться ко мне. Второй боец возле окна уже вытащил свой меч и делает шаг навстречу мне.
Острие моего клинка полетело к магу в колющем выпаде. Меч серого бьёт по моему, не давая мне поразить цель. Я задеваю лишь её пышные волосы, отрезанная прядь взлетает в воздух. Женщина отпрыгивает в сторону и вытаскивает длинный кинжал из набедренных ножен.
Серый наносит мне удар в левое плечо, я парирую его. Тао выныривает справа от меня. Его катана мелькает серебряным росчерком и кисть серого, всё ещё сжимая меч, отлетает от обрубка руки. Глаза серого расширяются, он открывает рот, собираясь закричать. Мой палаш бьёт его в живот, чуть ниже солнечного сплетения. Серый начинает заваливаться назад. Из обрубка хлещет алая артериальная кровь.
Женщина бросается к Тао, занося кинжал для удара. Литанец скользит в сторону, его клинок описывает полукруг, отбивая кинжал. Сила отдачи разворачивает женщину ко мне боком, и я наношу ей колющий удар под правую подмышку. Палаш пробивает её рёбра и лёгкое. От удара она отлетает метра на полтора, свалив по пути стул с привязанным к нему осведомителем, и падает на пол.
Мастер покинул меня, мир вернулся к своему нормальному состоянию. Картина резни сразу проступила цветными красками, в основном красными. Человек на кровати всё ещё боролся со смертью, зажимая руками горло и пытаясь удержать вытекающую из него жизнь. Я подошёл и ударом в сердце прекратил его мучения. Серый с отрубленной кистью уже умер. Он лежал на спине, его глаза остекленели, но кровь продолжала вытекать из обрубка. Женщина-маг корчилась на полу, хрипела пробитыми лёгкими и захлёбывалась кровью. Тао подошел к ней, замер секунд на пять, потом покачал головой и ударил её острием катаны в висок. Она дернула несколько раз ногами и затихла.
Я подошёл к перевёрнутому стулу, рассёк верёвки, которыми привязали осведомителя, и поставил стул на ножки. Затем поднял связанного человека, усадил его на стул и выдернул кляп изо рта.
– Мы пришли тебя спасти, – сказал я, разрезая путы на его ногах, – понимаешь меня?
Он издал мычание. Его глаза бешено вращались, пытаясь осмотреть всю комнату сразу. Не понимает он ни черта. Сбрендил от страха. Я разрезал верёвки на руках и поставил его на ноги.
– Пойдём. Нужно уходить. Мы отведём тебя в безопасное место. Тао.
Литанец застыл перед трупом женщины.
– Тао, – повысил голос я.
Он вздрогнул и повернулся ко мне.
– Мы уходим.
Тао кивнул головой.
***
Я потрепал Ворона по холке, он ткнул мордой моё плечо в ответ. Ладно, дружище, до завтра. Я бросил конюху мелкую монетку и вышел из конюшни. Очередной суматошный рабочий день позади. Я зашагал по аллейке, ведущей к моему дому.
Тихий зимний вечер располагал к спокойному течению мыслей. Сегодня мы наконец-то определились с кандидатурой крысы из окружения братьев Кабро. Завтра нужно будет… Стоп. Во-первых, завтра у меня выходной. А во-вторых, есть железное правило: работа закончена – мысли о ней прочь. Иначе так и буду крутить их в голове весь вечер.
Я вслушивался в хруст снега под ногами и рассматривал первые звёзды на небе, не давая себе сбиться на прежний лад. Вот и мой особнячок. Я взбежал по ступенькам и открыл двери. В прихожей надевала шубу наша домработница, чуть полноватая женщина сорока шести лет. Она приходила трижды в декаду.
– Привет, Криста, – сказал я, расстёгивая пуговицы на плаще.
– Добрый вечер, господин, – её низкий грудной голос почему-то всегда напоминал мне об опере. Кстати, может, завтра сходим туда с Ларой, давно ведь не были.
– Как дела? – спросил я.
– Всё хорошо, господин. Деньги на продукты, что вы мне давали, уже почти закончились.
Я порылся в кармане и протянул ей пять империалов:
– Держи.
– Спасибо. До свиданья, господин.
– До свиданья.
Нет, таки точно – завтра идём в оперу. Я повесил плащ и прошёл в гостиную. Жены не было.
– Лара! Солнышко! – позвал я.
– Я в столовой, – донёсся её голос.
Я прошёл в столовую. Лара сидела за столом, укутавшись в плед. В руках она держала книгу, на столе рядом с ней стоял наполовину пустой бокал с вином и ваза с засахарёнными фруктами. Я подошёл к ней, чмокнул в щёчку и спросил:
– Что читаешь?
– «Приключения отважного разбойника Рамиро Рамиреса» Виоланты Триччи.
– Про то, как он грабил негодяев, покорял сердца красавиц и дурачил нерасторопных стражников?
– Ты читал?
– Нет. Я один из тех стражников, которых выставил ослами благородный разбойник, – Лара хмыкнула, я ещё раз поцеловал её в щёку, сел на соседний стул и спросил:
– А почему не в гостиной, возле камина?
– Там Криста убирала, я не хотела ей мешать.
Кстати, о Кристе.
– Завтра пойдём в оперу? – спросил я.
Лара закрыла книгу, заложив пальцем место, на котором она остановилась, и посмотрела на меня. Недовольная складочка появилась между её бровей. Прошло с десяток секунд, складочка становилась всё глубже, наконец, она спросила:
– Ты ведь совсем не слушал меня вчера вечером, правда?
Вчера вечером, вчера вечером. Что я не слушал?
– Выставка картин в холле Грандио, – пришёл мне на выручку Умник.
– Где ты раньше был? Изыди.
– Ты о выставке?
Лара покачала головой и иронично улыбнулась:
– Молодец, вспомнил.
– И что на этой выставке? Кого презентуют?
– Я тебе вчера рассказывала: молодых художников-импрессионистов.
Я простонал про себя и, видимо, это отразилось на моём лице. Лара бросила книгу на стол, складочка между бровями достигла угрожающих размеров:
– Не делай такое лицо, Нико! Ты вчера согласился пойти со мной.
Когда я успел? Я же вчера не пил. Чтобы я, в здравом уме, согласился потратить целый день на какую-то мазню? Абсурд.
– Солнышко, может, всё-таки пойдём в оперу? На этой декаде там «Дамский угодник»…
– Иди к Чёрному вместе со своей оперой и угодником! Или иди сам в оперу, а я пойду на выставку. Одна, – Лара схватила книгу со стола и демонстративно уставилась в неё.
– Книга вверх ногами, – сказал я.
– Отстань.
– Лара, солнышко, я…
– Отстань, сказала.
***
За окном опять кружились белые хлопья. Город утопал в снегу. Зима ещё не перевалила за середину, а снега уже выпало больше, чем за три последних года вместе взятых. Я закрыл штору, сел в кресло и протянул ноги к чугунной печке, в которой весело потрескивали дрова.
– У них ничего не выйдет, – сказал Тао.
Он тоже сидел возле печки, огонь сквозь заслонку золотил и без того жёлтую кожу его лица.
– Думаешь? Мы собрали на него столько материла, что хватит на три пожизненные каторги. Или на одну крепкую верёвку.
– Он боится своих подельников из Братства гораздо больше чем нас. Тем более, что он и не подозревает, кто мы такие.
Лотар и Бо уже второй час пытались раскрутить на сотрудничество Раста Фармио, по кличке Хомяк. Серая Пчела, владелец процентной конторы, один из ближайших помощников Тацита Кабро. Мы с Тао забрали его сегодня вечером прямо из постели. Тихо и незаметно. Привезли его сюда, в один из оперативных домов. До утра его нужно завербовать и вернуть назад в кровать. Или не возвращать вообще.
– Как с ним поступим, если он не расколется? – спросил Тао.
– Ну не отпускать же. Серое Братство стоит на ушах. Наша операция проходит не так незаметно, как хотелось бы магистру. Запрём его в одной из камер, пока всё не закончится, – ответил я.
– А я подумал… – начал Тао и замолчал.
– Что?
– После того случая в гостинице, когда мы убили пятерых Мечей… Дело прикрыли, Городская Стража его отложила в долгий ящик, даже не передала в Канцелярию. Я узнавал. И вы ничего не написали в отчёте об этом, – Тао говорил спокойно, его лицо, как всегда, напоминало деревянную маску.
Чёрный его знает, что творится под этой маской. Я подтянул ноги под кресло, развернул его в сторону Тао, сложил руки на груди и сказал:
– Вижу, пришло время для одного серьёзного разговора, – я сделал паузу. Ни один мускул не дрогнул на лице литанца. Он молчал и смотрел на меня. Я продолжил: – Похожий разговор состоялся между мной и магистром лет шесть назад. Я думал, что магистр поговорит и с тобой, но у него сейчас забот и без того хватает. Так что придётся мне.
Я опять сделал паузу, выстраивая в голове логическую цепочку, затем сказал:
– Мы могли войти в ту гостиницу как представители закона, судьи-исполнители в форменной одежде и с мечами палачей за спиной. Задержать преступников, или убить их при попытке сопротивления. Сделать всё как положено, не нарушив ни одного пункта из законов, уложений, предписаний и кодексов. Но тогда бы мы нарушили прямой приказ магистра – не светиться. Операция полезла бы по швам, как старые подштанники. Словом у нас был выбор: или нарушить закон или облажаться, как любит говорить магистр. – Я снова сделал паузу, глядя на литанца.
– Пока вы говорите очевидные вещи, – сказал он.
– Тогда перейдём к менее очевидным. Ответь мне, кому мы служим? – спросил я.
– Мы государственные служащие, судьи-исполнители…
– Я знаю, кто мы, – перебил я его и повторил свой вопрос: – кому мы служим, Тао?
– Императору, – ответил он.
– Да. Императору. Не закону, не Сенату, не Канцелярии. Мы служим Императору. Я поступил так в гостинице, потому что так требовали Его интересы. Специальный отчёт обо всём произошедшем лёг на стол магистра Гилто в тот же вечер. Не знаю, в какой архив попадают подобные отчёты. Думаю, если бы мы смогли попасть туда, то многие наши представления перевернулись бы с ног на голову. Ты должен знать то, чему не учат в Академии: иногда мы, судьи-исполнители, блюстители закона, вынуждены нарушать этот закон в Его интересах. Запомни это.
– Я всё понял, – ответил Тао. Его лицо было всё так же бесстрастно.
Я покачал головой:
– Вряд ли. Я и сам далеко не всё понимаю.
Тао опять промолчал. Собеседник из него ещё тот. Мы так и сидели в тишине, размышляя каждый о своём. Прошло ещё около получаса. Вошёл Лотар.
– Мы перепробовали всё, крепкий орешек, – ответил он на мой немой вопрос.
– Ну, что? Сделаем на этот раз всё правильно? – спросил я Умника.
– Я готов, – ответил он.
Раз решено – нечего сомневаться. Я встал с кресла, потянулся и сказал Лотару:
– Сходи, позови сюда Бо, не хочу смывать его личину. Посидите здесь. Я сам займусь этим хомячком.
***
Посетителей в это время почти не было. Родж за стойкой бара кивнул, приветствуя меня. Я кивнул в ответ, показал знаком одно пиво и окинул взглядом пустой зал. Флав сидел за дальним столиком, спиной ко мне, ссутулившись над кружкой. Я подошёл, хлопнул его по плечу и сел напротив.
Он поднял голову. На меня смотрел совсем другой, словно незнакомый человек. То же длинное, костистое лицо, тот же горбатый нос и серые глаза. Вот только нет его вечной ироничной полуулыбки и прищуренного взгляда. Их сменило отчаяние. Чёрт, что стряслось? Он взялся за ручку кружки, но я положил свою руку сверху.
– Что стряслось, дружище?
Мы на мгновение встретились взглядами и он снова опустил голову. Его покрасневшие глаза были наполнены безысходностью. Как у загнанного зверя. Выхода нет – читалось в них.
– Нико, – произнёс он, не поднимая головы, – со мной всё кончёно. Единственное, что я хочу – арестуй меня ты. Не городская стража или чистильщики. Име…
Я протянул руку над столом и щёлкнул Флава по лбу. Его голос прервался, он удивлённо посмотрел на меня. Подошёл Родж и поставил кружку пива передо мной. Я сделал жест рукой, словно отмахивался от мухи, и трактирщик поспешно скрылся за стойку.
Я пригубил пиво. Интересно, сколько выпил мой друг? Судя по его виду, спать он сегодня ночью не ложился. Флав молчал. Видимо я выбил его из колеи и собраться с мыслями ему сейчас тяжело. Я отхлебнул ещё пива и спросил:
– Ты что, пил всю ночь?
– Не в этом дело, брат. Мне конец. Я пойму если ты отвернёшься от меня. Так будет даже лучше, – сказал он тихим голосом.
Меня накрыло злостью, словно колючим одеялом. Я ударил ладонью по столу, кружка подпрыгнула и выплеснула пивную пену.
– Отвернусь от тебя? Ах ты ж скотина! – зашипел я как змея. – Дать бы тебе по башке, да последнее умишко вышибу. Отвернусь от тебя?
Я вскочил со стула обошёл стол, схватил Флава за лацканы мундира и рывком поднял со стула.
– Отпусти, – взмолился он.
Я притянул его голову к своим губам и произнёс тихо, но максимально чётко:
– Если ты ещё раз подумаешь, что я могу отвернуться от тебя, то я оторву твою тупую головёнку, засуну её тебе в зад и буду смеяться на твоих похоронах. Даже если ты убил Императора, мне всё равно. Брат. Как в Академии. Мы против всех. Только теперь вместо Академии весь мир.
– Ты не понимаешь, Нико. Изменить уже ничего нельзя, – он покачал головой.
Проклятье. Как же меня раздражает его унылая рожа.
– Пошли, прогуляемся. Может свежий воздух приведёт тебя в чувство и ты сможешь связно рассказать что, Чёрный тебя раздери, произошло, – я схватил его за предплечье и потянул к выходу.
Мы вышли из трактира. Лёгкий морозец, свежевыпавший, ещё не истоптанный снег, солнце, только-только выглянувшее из-за горизонта. Куда идти? Да без разницы. Я повернулся спиной к восходу, чтобы утренний свет не слепил глаза, и пошёл, не отпуская руку Флава.
– Ну, давай, рассказывай, чего молчишь? – мне пришлось его снова встряхнуть.
Он вздрогнул и посмотрел на меня удивлённо, словно впервые увидел. Затем дёрнул плечом, сбрасывая мою руку. Пару минут мы шли молча. Я больше его не трогал, давая собраться с мыслями. Затем Флав спросил:
– Нико, ты помнишь своих родителей?
– Почти не помню. А причём тут они? – вот уж неожиданный вопрос.
– Я своих тоже почти не помнил. Но четыре года назад мне вдруг стукнуло в голову их разыскать.
– Зачем?
– Знаю, что нельзя было. После того как нас забирают, мы официально перестаём считаться детьми своих отцов. Ни права наследования, ни общения, даже вспоминать о них запрещено. Понятно для чего. Наша преданность должна принадлежать только короне. Но, понимаешь, моя внешность не давала мне покоя, – он вздохнул и замолчал.
– Ага, как же. Голубая кровь прямо так и прёт. Что, вообразил себя наследным принцем? – я хмыкнул.
– Зря язвишь. Я их нашёл. Очень древний род аристократов. Наверное, самый древний. Мои предки были князьями Крайканы ещё задолго до Империи. Князь Нойт, последний из них, был моим двоюродным прапрапра и так далее дедушкой, – Флав взглянул на меня. В его глазах мелькнула гордость.
– Понятно. И ты решил свергнуть Императора и занять место, принадлежащее тебе по праву. Князь Флавио Великий. Или скорее Длинный. А что, звучит солидно.
– Перестань ёрничать. Поверь, Нико, я в полном дерьме. Спасибо, брат, что веришь в меня. Но тебе не стоит в это тоже мазаться…
Я толкнул его в плечо, наверное, чуть сильнее, чем стоило, он отлетел на пару метров и повалился в сугроб.
– Если ты думаешь, что я устану выбивать из тебя это дерьмо, ты ошибаешься. Жалко, что Роула рядом нет. Вдвоем было бы удобнее. Он бы держал, а я выбивал. Но, думаю, и сам справлюсь. Хватит нести бред и расскажи, наконец, что ты натворил, – я подал ему руку и помог подняться, – и возьми себя в руки. Совсем распустился, противно смотреть.
Флав поднялся и начал отряхиваться от снега, хлопая по телу своими длиннющими руками.
– Хорошо, Нико. Тогда слушай, – мы пошли дальше по улице, – Я нашёл своих родителей. Точнее говоря, отца. Мать умерла через два года после того как меня забрали. Я был поздним ребёнком, к тому же единственным. Когда я родился, отцу было почти пятьдесят, а матери тридцать восемь.
Они уже и не надеялись на детей. Других родственников не было, отец был последним в нашем роду. Моё появление стало для них как дар божий. Но их счастье продолжалось недолго. Мне было четыре с половиной года, когда начали проявляться странности, всегда сопровождающие нефари в этом возрасте.
Родители поняли, что происходит, даже пытались какое-то время это скрывать. Но в их поместье тогда жила куча народу, слуги и всё такое. Кто-то донёс, пришёл поисковый отряд и меня увезли. Для отца с матерью это был страшный удар. Мать так и не смогла оправиться и умерла через два года.
Я часто бываю на её могиле. Тихое семейное кладбище, заросшее травами. Над её могилой стоит статуя. Красивая, печальная женщина. Когда я смотрю на неё, мне кажется, что я вспоминаю свою мать при жизни. Вот куда я на самом деле езжу. Помнишь, вы вместе с Роулом одно время сильно интересовались?
Отец после моего исчезновения и смерти жены ушёл в себя. Его перестал интересовать внешний мир, он стал затворником. Когда я нашёл его, это был семидесятипятилетний старик, давно потерявший интерес к жизни. Поместье пришло в упадок, челядь разбежалась. За домом следил всего лишь один слуга, такой же древний, как и папа.
Моё появление после стольких лет вернуло отцу радость жизни. Мы часами бродили между древних дубов и покрытых мхом статуй. Разговаривали о чём угодно: о жизни, о философии, о мне, о нём, о наших предках и так далее. Старик никак не мог выговориться после стольких лет молчания. Он весь светился от радости. Постоянно называл меня сыном, словно смаковал это слово. Ему было всё равно, что я антимаг и, казалось, он даже не замечал моих чёрных одежд. Нико, ты не поверишь, насколько это изменило меня. Частичка его счастья передалась мне, новое чувство, которое я до этого не испытывал. Семейные узы.
Продолжалось это совсем недолго, около полугода. Иногда свеча вспыхивает, перед тем как окончательно погаснуть. Так и мой старик. Он потратил весь запас отмерянной ему жизненной силы на эту вспышку. А затем погас.
Мой отец умер. Но умер счастливым, с улыбкой на лице. Потому что обрёл меня. А ещё, потому что я пообещал ему кое-что. Поместье, почти сто акров земли в пятидесяти милях от столицы и огромный дом. Когда дела пошли плохо, старик заложил его чтобы оплачивать долги. После его смерти всё это должно было перейти к кредиторам. Я пообещал – фамильные земли им не достанутся. Пообещать то пообещал, просто не смог по-другому. Но таких денег у меня, конечно, не было. Сорок тысяч империалов. Да-да, не делай такие большие глаза.
Хотел договориться, но не тут-то было – я был наследником, отец переписал всё на меня, но долги были слишком велики. Поместье выставили на продажу, чтобы погасить кредит. Я пытался достать денег. К вам с Роулом не пришёл. Что, у вас были какие-то сбережения? Не смеши, вы такие же гуляки, как и я. Словом, подёргался я рыбкой в сетях и ничего не вышло. А потом ко мне пришли из Серого Братства.
Фан се Зар, ростовщик, жирная морда, серая пчёлка весом в полтора центнера. Предложил мне помочь с деньгами и всякой бумажной волокитой. И я согласился. Стал владельцем родового поместья. Да. Знаю, что дурак. Но тогда, три с половиной года назад, кто слышал про Серое Братство? Они только начинали. Все эти разговоры: мол, сейчас мы поможем тебе, а потом ты нам. Честно говоря, я думал продать часть земель, расплатиться и забыть о них навсегда.
Но время шло, покупателя не находилось, да и серые меня не трогали. День за днём, я постепенно успокоился, точнее говоря, успокоил сам себя. Появятся проблемы – тогда и решу. Так продолжалось довольно долго, пока не началась вся эта кутерьма. И этот разговор на мосту, помнишь? Когда ты сказал что Серое Братство это проект Императора? Я долго размышлял, вертел твоё предположение и так и этак. Ты прав. Ты всегда оказываешься прав в таких сложных штуках, хотя иногда такой глупый в самых простых делах.
Тогда я и понял, что мне конец. Я не просто связался с обычными бандитами, которых можно послать куда подальше. Где-то, в императорском дворце или в Канцелярии, лежит список продажных чиновников. И там моё имя. Сам понимаешь, что это значит. Я пропал.
А вчера вечером мне пришла записка от Фан се Зара. Он хочет со мной встретиться. Наверняка захочет расплаты за старый должок. Видимо их сильно прижали, вот и потребовались мои услуги. Только я не хочу, Нико. Не хочу участвовать в этом фарсе, когда меня одной рукой заставляют предавать, а другую заносят чтобы наказать. Какое-то время можно крутиться как угорь на сковородке, но смысла в этот нет. Лучше уж сразу, одним ударом.
Флав махнул рукой, словно мечом, рассекая холодный воздух. Я посмотрел на него. Теперь его лицо светилось решительностью. Уже лучше, чем тупая обречённость. Мы перестали ходить по улицам и сейчас стояли в каком-то скверике, друг напротив друга.
– Мне казалось, что из нас троих ты самый рассудительный, – сказал я.
Кривая печальная улыбка чуть тронула уголки его губ. Он молча развёл руками.
– А теперь давай подумаем что делать. И выбрось из головы всякую чепуху про арест и конец всему, – я двумя движениями смёл снег со скамьи и сел, – Точнее говоря, я подумаю. От тебя сейчас толку нет. Рассказывай все детали, про этого ростовщика, про отца, про поместье. Ты уже оказывал какие-то услуги серым?
– Услуги? Нет. Звучит как будто я платная шлюха.
– И выглядит также.
Его лицо потемнело от гнева.
– Ну же, красавица моя. Не дуй губки. Присядь рядышком, расскажи всё как есть, – я похлопал по скамье рядом с собой.
Флав сел и начал рассказывать. Я постоянно перебивал, заставляя его вспомнить всё до мелочей. Он сердился, спрашивал зачем всё это, выхода нет и так далее. Хорошо хоть больше не предлагал арестовать его. Затем мой бестолковый друг чуть успокоился. Мне уже не приходилось вытаскивать из него слова клещами. Я стал слушать вполуха. Всё равно потом Умник вспомнит каждоё слово. А без него не обойтись. Я поёжился – в последний раз моя голова от подобного фокуса чуть не взорвалась.
Нужен Лекарь. Без этого пускать Умника за руль я теперь побаивался. Флав продолжал вспоминать, а тем временем мои кровеносные сосуды теряли тонус, расслабляясь и расширяясь. Кровяное давление упало, сердце и дыхание замедлилось. Я почувствовал как накатывает сон и встряхнулся. Теперь я готов.
– Всё, больше ничего не вспомнить, – сказал Флав.
Всё так всё. Я вздохнул про себя и впустил Умника. В последнее время я обращался к нему только в трансе, и теперь он заполнил моё сознание с нетерпением и даже какой-то жадностью, как голодный пёс. Мир изменился. Я почувствовал себя Богом. Всезнание ведь один из атрибутов божественности, не так ли?
Тысячи фактов завертелись в голове, словно снежинки во время вьюги. Юриспруденция, экономика, психология, сотни криминальных дел, Гражданский кодекс, слова и лица, слухи и сплетни, карта Крайканы и размер ступни Императора. Полезная информация и всякий мусор. Вся моя память как скатерть на столе. Вскоре на этой скатерти начали проступать узоры – варианты дальнейших действий. Вот. Этот, пожалуй, самый толковый. Всё. Каких-то полторы минуты, а ощущение, будто десять жизней прожил.
Я повернулся к Флаву и сказал:
– Слушай меня внимательно. Времени нет. Действовать надо очень быстро и согласованно. Будешь делать то, что я скажу, когда я скажу и так как я скажу. И без ошибок. Ты и так уже наворотил целую кучу дерьма.