Все остальные бои первого раунда уже закончились. Начался пятнадцатиминутный перерыв. Служители выравнивали землю на арене, разносчики еды горлопанили на трибунах, ища клиентов. Скоро мой выход. Сердце гулко стучало в груди, ладони вспотели. Я вытер их об робу. Почему я так волнуюсь? Нужно глубже дышать. Вдох, раз, два, три. Плоское лицо литанца, стоящего с другой стороны сектора. Выдох, раз, два, три. Гул трибун. Вдох…
Постепенно мне удалось успокоиться. Хорошо. Я погладил шершавые рукоятки своего оружия. Первый враг – стартовое волнение, уже побеждён. Прозвучали фанфары. Я шагнул в открытые врата и они закрылись за мной. Палаш в правой руке, длинный кинжал с широкой гардой в левой. В двадцати пяти метрах от меня закрылись створки за литанцем. Он держал обеими руками меч, с очень длинным и широким лезвием. Тан то ра. Такие мечи носили личные охранники литанского императора, пока Литан не стал провинцией Крайканской Империи. Вот только уже нет ни императора, ни его охранников. Двести с четвертью лет как нет.
Второй сигнал фанфар. Внешний мир исчез. Остались только я, литанец, утоптанная земля под ногами и деревянные загородки вокруг. Литанец пошёл навстречу мне, забирая чуть вправо. Всё такое же безразличное лицо. Не ври мне. Я знаю, что ты боишься. Я антимаг, а ты – простой смертный. Я двинулся ему на встречу, тоже забирая немного вправо.
Мы встретились в центре и начали кружить друг вокруг друга. Он держал меч двумя руками прямо, как свечу, уставившись на лезвие. Казалось, что противник загипнотизирован, и даже не замечает меня. Вскоре мне надоел этот танец, я шагнул вперёд и нанёс первый удар. Колющий, очень быстрый, в левое предплечье. Литанец повернулся вокруг своего меча, как колесо вокруг оси, и острие моего палаша только скользнуло по широкому лезвию. В тот же момент кинжал в моей левой руке метнулся к его правому боку. Литанец повернулся в другую сторону, одновременно опуская свой меч.
Я отдёрнул руку назад, и его меч лишь чиркнул по кинжалу. Рубящий, горизонтальный удар моего палаша полетел к его коленям, он отбил этот удар, опустив свой меч, и сделал шаг назад. Я метнулся вперёд, пытаясь поймать его на отходе, но выставленный остриём вперёд полутораметровый клинок не дал мне сделать это.
Мы опять принялись кружиться друг против друга. А он совсем неплох. Даже очень неплох. И эта странная техника. Казалось, что огромный меч управляет маленьким бойцом, а тот лишь старается следовать за своим клинком. Движения литанца были медленнее моих, но он успевал, начиная на доли секунды раньше. Предугадывает мои действия. По едва заметному напряжению мышц перед ударом, по взгляду, по движению ног. Хитрец. Но в эту игру можно играть и вдвоём.
Я сделал шаг вперёд и острие моего клинка снова понеслось к его левому предплечью. Литанец начал опять уходить вправо, но на полпути я одним движением кисти изменил направление удара и качнул корпус влево. Теперь острие метило в его правое плечо. Он успел среагировать, сделал шаг назад и заглушка на моём клинке едва чиркнула белую робу. Одновременно длинный меч противника опустился вниз, и тяжёлое затупленное лезвие больно ударило меня по руке. Я отскочил назад, едва не выронив свой палаш.
Судья окриком остановил бой и указал пальцем на литанца. Очко в его пользу. Моё попадание не засчитали. Я ошеломлённо прошёл в свой угол. В чём я ошибся? Не мог же он предугадать мой финт? Или мог? Или его реакция и скорость гораздо выше, чем он показывает? Нехорошее предчувствие завладело мной. Ладони опять вспотели. Проклятье. Тряпка. Размазня. Соберись.
Я продолжал мысленно ругать себя, и вскоре злость пришла на смену растерянности. Так-то лучше. Сейчас я тебе покажу, желтокожий ублюдок. Судья дал сигнал о продолжении боя и я понёсся на противника, ускоряясь на каждом шагу. Посмотрим, как ты выдержишь такой темп. Литанец едва успел отойти на несколько шагов от своего угла, когда я ураганом налетел на него.
Тяжёлые рубящие удары сверху вниз, слева направо, справа налево. Я размахивал своим палашом, как ветряная мельница лопастями, вкладывая в удары всю силу. Литанец успевал подставлять свой меч, стоял непрерывный звон железа. Он справлялся с защитой, забыв про нападение. Вопрос в другом, надолго ли его хватит? Я могу так продолжать хоть полдня, а он скоро выдохнется. Продолжая рубить, я старался разглядеть признаки усталости. Пусть технически ты лучше меня, маленькая тварь, но меч то у тебя тяжеленный.
Чувство скорой победы завладело мной. Я ещё добавил скорости, и литанец начал отступать. Я старался прижать противника к доскам ограждения, но ему каждый раз удавалось уходить в сторону, вырываясь из западни. Эта погоня растянулась по всему сектору, от стены до стены, из угла в угол. Я чувствовал себя котом, гоняющимся за маленькой мышкой. И тут мышка огрызнулась.
Очередной рубящий удар моего палаша справа налево. Но в этот раз литанец не просто подставил свой меч. Он тоже широко размахнулся и встретил удар на удар. Со страшной силой два меча встретились друг с другом, отдача едва не вывихнула мне плечо. Масса тан то ра была гораздо больше палаша, моя рука отлетела в сторону. Чужой меч полетел дальше, просвистев возле моего лица. Литанец волчком повернулся вокруг собственной оси, используя инерцию меча, упал на правое колено и нанёс горизонтальный удар в мой левый бок. Огромный меч, который литанец раскрутил вокруг себя, попал в гарду кинжала, выбил его из моей руки и врезался мне в бедро.
Удар был такой мощи, что, казалось, дрогнуло всё тело. В глазах потемнело, во рту появился неприятный привкус. Сквозь шум в ушах я услышал окрик судьи, останавливающий бой. Нужно что-то делать. Ах, да – куда-то идти. Куда? Как тяжело ворочаются мысли в голове. Болевой шок. Вот как это называется. Почему-то эта догадка обрадовала меня и я улыбнулся. Наверняка это была очень идиотская улыбка.
Постояв секунд десять, я немного пришёл в себя, подобрал с земли кинжал и побрёл в свой угол. Правое плечо ныло гадкой, ревматической болью. Левое бедро я не чувствовал вообще. Если б мечи не были затуплены, литанец отрубил бы мне ногу, а то и две. Толстая ткань турнирных штанов немного защитила меня. Второе очко в его пользу. Сейчас я не испытывал никаких чувств, ни злости, ни страха, ни отчаяния, ничего. Пустота в душе и отупение в голове.
Подошёл судья. Раньше он был для меня безликим, теперь же я заметил, что это грузный, начинающий лысеть мужчина лет пятидесяти с бородавкой возле мясистого носа. Его лицо выражало озабоченность.
– Вы будете продолжать бой? – спросил он с лёгким акцентом.
Буду ли я продолжать бой? Я пошевелил плечом, оно не замедлило ёкнуть пронизывающей болью. Скорее всего, повреждён сустав, но двигать рукой я могу свободно. Перенёс вес на левую ногу. В том месте, куда пришёлся удар, нервов не много, поэтому я почти ничего не чувствовал. Кость тоже, скорее всего, цела. Там, под белой тканью, наверняка расплылась огромная гематома. Буду ли я продолжать?
А что мне ещё делать? Позорно сдаться, когда ещё есть шанс? Я бросил взгляд поверх судейского плеча на литанца. Тот стоял с отрешённым лицом в своём углу, уперев меч остриём в землю и сложив ладони на рукоятке. Его показное спокойствие вызвало во мне вспышку ненависти.
– Буду, – ответил я сквозь стиснутые зубы.
Судья кивнул головой и пошёл в сторону выхода. Я постарался забыть про боль, но это было не просто. Что делать? Если не смог переиграть противника, пока был цел, то теперь не смогу и подавно. О победе по очкам придётся забыть. Проклятье, почему мне достался такой сильный соперник в самом начале? Желтокожая мразь. Выход один – покалечить литанца так, чтобы он не смог продолжить бой. Меня могут снять с турнира, если судья решит, что я сделал это специально. Плевать. В таком случае хоть отомщу. Меня-то уже покалечили.
Сигнал судьи. Я пошёл к центру сектора, старательно прихрамывая на левую ногу. Пусть думает, гад, что она у меня совсем нерабочая. Литанец приближался, держа свой проклятый тан то ра обеими руками прямо перед собой. Клинок не покачивался при его шагах, а казалось, плыл по воздуху сам по себе. Я вдруг вспомнил, как называется эта стойка. Солнечные часы. Противник – солнце, меч – гномон, ты – тень меча от света солнца. Примерно так. Значит, я – солнце, а литанец – тень?
Мы сошлись в третий раз. Теперь нападал он, а я всё время защищался и отступал. Каждое столкновение мечей звенело болью в моём плече, поэтому я старался как можно чаще принимать его удары на гарду кинжала. Литанец заметил это, понял, сволочь, что с моей правой рукой серьёзные проблемы. Теперь он атаковал только с этой стороны. Длина его клинка позволяла ему наносить удары с безопасного расстояния. Мне же, что бы атаковать, нужно было сокращать дистанцию. Я сделал пару таких попыток, неуклюже переставляя повреждённую левую ногу. Он с лёгкостью уходил от этих жалких атак и продолжал размеренно долбить палаш в моей бедной правой руке.
Ещё одна попытка достать литанца. Он снова отступил. Я сделал вид, что моя левая нога подкосилась и упал на колено. Он сразу же нанёс удар сверху вниз, метя мне в голову, но я успел встать и выставить кинжал.
Поверь мне. Поверь, что моя рука еле движется от боли. Поверь, что нога совсем отказалась служить мне. Дай мне только один шанс. Только один, больше не надо. Это будет удар в голову, не в корпус, не в руку или в ногу, нет. Мне нужно вывести тебя со строя сразу, чтобы тебя унесли на носилках как того южанина-неудачника. Это будет такой удар, что у тебя мозги из ушей вылезут, а твои косые глаза будут смотреть в разные стороны.
Он всё атаковал, а я защищался и выжидал. И вот, наконец, момент наступил. Колющий удар литанца в моё солнечное сплетение. Защитное движение левой руки. Скольжение тан то ра по гарде кинжала. Толчок левой, опорной ногой. Той самой левой, которую противник уже давно списал со счёта. Рывок вперёд. Не такой неуклюжий, как предыдущие. Быстрый и мощный. Толчок правой ногой, поворот корпуса. Замах палаша. Удар с плеча, в который вложена не только сила руки и вес клинка, но ещё и масса тела. Точка на клинке, примерно на треть длины от заглушки на острие. Точка на макушке кожаного шлема противника. Их неумолимое сближение.
Литанец уже не успевал отскочить назад, как делал это раньше. Не успевал подставить свой меч, который я отбил в сторону кинжалом. Ничто не могло его спасти, казалось, выхода нет. Но он нашёл его. Чуть пригнулся и двинулся прямо на мой кинжал. Палаш пронёсся за его плечом. Моя рука с кинжалом автоматически дернулась и заглушка на лезвии врезалась в грудь противника.
Я, увлечённый инерцией удара палаша, полетел дальше, литанец исчез из поля зрения, только краем глаза я заметил блик солнца на его мече. Сейчас он ударит меня в спину. Я почувствовал это хребтом, лопатками, кожей на затылке. Рефлекторно втянул голову в плечи и сделал шаг вперёд, понимая, что развернуться уже не успеваю. И тут на меня обрушилось небо.
Время остановилось. Исчезло ощущение собственного тела. Я почувствовал себя воздушным шариком, парящим над землёй на высоте собственного роста. Казалось бы расстояние небольшое, а земля далеко-далеко. Какая тишина. И какая ясность зрения. Я могу разглядеть грани любой песчинки на утоптанном грунте. Узоры от следов ног в одном месте сложились в смешную рожицу, радостно подмигивающую мне. Мне кажется, или рожица начала увеличиваться? Точно, увеличивается. Или приближается? Нет, всё-таки приближается. Я падаю на землю. А ведь я успел заработать одно очко. Жалко, что кинжал турнирный. Проткнул бы желтокожего как бабочку. Большую жёлтую бабочку в белом коконе турнирной робы. Ы-ы-ы. Земля совсем близко. Темнота.
Глава 10.
Какой странный шум в ушах. Словно кто-то приложил морские раковины к моей голове. Почему я ничего не вижу? Ах да, глаза. Я приоткрыл одно веко, второе почему-то не поднималось. Яркий свет сразу резанул по сетчатке и я зажмурился. То, что я успел заметить, ни о чём мне не говорило. Белый потолок надо мной, верхний край окна с приоткрытой форточкой, каменные стены, выкрашенные в тёмно-синий цвет. Где я? И почему не могу пошевелиться?
Полежав ещё какое-то время с закрытыми глазами, я, наконец, решился и снова их открыл. На этот раз мне удалось открыть оба, совсем чуть-чуть, узкие щёлочки прикрывали ресницы. Постепенно я привык к яркому свету и смог полностью открыть веки. Всё те же стены, потолок, окно. Краем глаза я заметил мебель. Нужно оглядеться получше. Мышцы на моей шее напряглись и мне удалось приподнять голову на несколько сантиметров.
В поле моего зрения попали подоконник, вазон с цветком на нём, стул, тумбочка возле окна, моё тело, лежащее на кровати и прикрытое одеялом. За окном было видно только небо и пара тучек. Всего пару секунд и моя голова снова упала на подушку. Проклятье, почему я так ослаб? И почему я не чувствую остальное тело?
Губы чувствую. Я пошевелил ними. Чувствую язык, нёбо. Во рту ужасно пересохло. Вот бы сейчас воды. Ощущаю кожу на голове, уши, щёки, подбородок, шею. Ниже шеи не чувствую ничего. Как будто ничего нет, отрубили и всё. Но я же только что видел – тело на месте. Я напрягся, снова приподнял голову и убедился. Да, на месте. Под одеялом угадывались очертания живота, ног, рук. Чёрный меня раздери, что происходит?
Я снова закрыл глаза. Нужно вспомнить, как я тут оказался. Странная пустота. Ничего не могу понять. Что я помню последнее? Картинки памяти начали всплывать в моём сознании: работа, ночные загулы в кабаках, тренировки по фехтованию. Стоп! Тренировки. Я готовился к турниру. Турнир Императорского клинка. Желтокожий литанец. Поединок. Два проигранных очка. Моя последняя попытка. Падение на землю. Дальше ничего.
Я в больнице. Ублюдок ударил меня по голове своим здоровенным мечом. Вот что произошло. Горечь поражения захлестнула меня. Сколько усилий, сколько надежд. Я переживал бой раз за разом, вспоминая все свои промахи и ошибки. Какой идиот. Как я мог так легкомысленно упустить свой шанс? Как мог недооценить этого гадёныша?
Я так разволновался, что испарина покрыла моё лицо, начала болеть голова. Тупая, пульсирующая боль в висках, глаза как два камня. Наверняка повысилось давление. Ладно, проехали. Что было – то было. К собственным ошибкам мне не привыкать. Сколько их уже было в жизни, просто не счесть. Что там с моим телом? Контузия?
Интересно, долго я тут лежу? День, неделю, месяц? Почему рядом никого нет? Я опять приподнял голову и огляделся. Пустая комната. Нужно кого-то позвать. Я открыл рот и издал смешной полу-хрип полу-писк. Проклятье, во рту пустыня. Кое-как выжал немного слюны из нёба и языка и проглотил её, чтобы смочить горло. Вторая попытка.
– Эй. Есть кто-нибудь? – почти прошептал я.
Тишина.
– Эй. Будьте вы прокляты, меня кто-то слышит? – на этот раз вышло чуть громче.
Где-то, наверное, в коридоре, раздались приближающиеся шаги. Звук открывающейся двери. Я попытался поднять голову, чтобы разглядеть вошедшего. Пока я собирался с силами дверь захлопнулась. Удаляющиеся шаги, почти бег. Снова один. Почему здесь так тихо? Форточка-то открыта. Где звуки с улицы?
Снова шаги в коридоре. Я повернул голову направо, в сторону входа. В шее что-то хрустнуло. Поворачивать её оказалось ещё тяжелее, чем приподнимать. Дверь открылась. В проёме стоял невысокий, чуть полноватый мужчина лет сорока, одетый в белый халат. Темноволосый, с круглым лицом и смеющимся взглядом. Такое впечатление создавало множество морщинок вокруг глаз. Я его уже где-то видел. Или нет?
– Доброе утро, – сказал он, закрыл дверь и подошёл ко мне.
– Доброе, – только и смог выдавить я из пересохшего горла.
Мужчина приподнял мою голову и взбил подушку. Теперь мне не надо было напрягать шею, чтобы видеть его. Он какое-то время внимательно всматривался в моё лицо, затем спросил:
– Воды?
Я кивнул. Он подошёл к тумбочке, налил из графина в стакан, вернулся и поднёс воду к моим губам. Я жадно выпил и попросил:
– Ещё.
– Нет, нет. Функции вашего организма были заторможены долгое время. Не стоит спешить, – он улыбнулся и россыпь морщинок вокруг глаз проступила ещё явственней.
Почему он кажется мне таким знакомым? Ладно, теперь горло более-менее в порядке. Можно и поговорить.
– Кто вы? Где я? Что со мной?
Он покачал головой, не переставая улыбаться, и сказал:
– Сколько вопросов сразу. Давайте начнём с первых двух, они более простые. Я архиатр Первой Крайканской больницы. Зовут меня Арр се Риис. Можно просто – доктор Арр. Поскольку я сейчас на работе, то, соответственно, вы находитесь в Первой Крайканской больнице.
– Я думал что Первая Крайканская изнутри выглядит побогаче, – сказал я.
Он снова улыбнулся:
– О, не беспокойтесь. Нам хватает финансирования на роскошные апартаменты. Скоро придут санитары и мы перенесём вас в более достойную палату. Просто вы долго были без сознания и я решил поместить вас здесь.
– Долго? Сколько я валяюсь?
Доктор Арр протянул руку к изголовью моей кровати, достал какую-то табличку, посмотрел на неё и повесил назад. Затем он пошевелил губами, считая в уме, и ответил:
– Почти четыре месяца. Если точнее, то вы пробыли в коме три месяца, две декады и четыре дня.
– Что?! В коме? Что со мной?
Я попытался встать, забыв, что тело мне не подчиняется. В итоге только дёрнул головой. Испарина опять покрыла моё лицо. Четыре месяца! Здорово же меня огрел этот урод.
– Успокойтесь немедленно. Вам нельзя волноваться, – произнёс Арр строгим голосом, – Что с вами случилось – ответить просто. Вас ударили по затылочной кости. Это привело к тяжёлому ушибу головного мозга, повреждению первого шейного позвонка и, как следствие этого, к повреждению спинного мозга. К чему в итоге привели эти травмы – ответить сложнее. Для этого мне нужно обследовать вас. Чем я сейчас и займусь.
– Доктор, – сказал я и мой голос дрогнул.
– Да?
– Я не чувствую ничего ниже шеи.
– Посмотрим.
Он отбросил одеяло и начал надавливать различные точки на моём теле, периодически спрашивая, что я чувствую. Ничего. Я не ощущал ничего. Лицо врача становилось всё озабоченней, и холодный, липкий страх начал охватывать меня. Затем он перевернул меня на бок и осмотрел затылок. Потом перевернул меня на спину, принялся водить пальцами перед глазами, задавать разные вопросы и просил выполнить простые команды. Наконец доктор оставил меня в покое, подошёл к окну и замер, глядя куда-то вдаль. При этом Арр массировал подбородок пальцами правой руки.
Он вызвал во мне странное чувство, которое даже вытеснило страх. Дежавю. Я уже видел его в этой позе. Не мельком, не случайно, не однажды, нет. Много раз. С отсутствующим взглядом, с ладонью на подбородке. Это круглое, доброе лицо, эти морщинки вокруг глаз. Может мой повреждённый мозг выдаёт такие шутки? Я уже хотел спросить, не встречались ли мы раньше, но он повернулся ко мне и заговорил первым:
– Дело плохо. Головной мозг, судя по всему, у вас в норме. А вот повреждение спинного вызвало плегию, или паралич, если вам будет угодно, всего тела.
– Это навсегда? – спросил я осипшим от волнения голосом.
– Сложно сказать. Бывали случаи, когда паралич проходил через какое-то время. То ли восстанавливались нервные ткани, то ли мозг просто начинал использовать неповреждённые клетки. Наука пока этого ещё не знает. Но лично я склоняюсь ко второму варианту. Регенерация нейронов вопрос…
– Скажите мне какие у меня шансы, – перебил я его.
Он недовольно поморщился, и эта гримаса опять вызвала у меня приступ дежавю.
– Не знаю точно. Один к одному, к десяти, к ста, может к тысяче. Всё зависит от того, насколько сильны повреждения. А вскрыть и посмотреть я не могу, сами понимаете. Но есть один метод, который может сильно повысить этот процент. Я как раз собирался о нём рассказать, когда вы меня перебили.
– Что за метод?
– Помочь нервной системе восстановить утраченные связи, заменив их новыми. Это вполне возможно, если спинной мозг повреждён не полностью, а судя по всему – так и есть. Метод новый, до конца не опробованный, разработанный лично мной. У меня было мало возможностей проверить его, но один раз у меня уже получилось. Я смог поднять на ноги совершенно безнадёжного больного, с болезнью, похожей на вашу.
– Терять мне нечего, доктор. Что нужно будет делать?
Он прошёлся туда-сюда возле кровати, улыбаясь своим мыслям. Чем больше я смотрел на эту улыбку, тем больше меня охватывало чувство узнавания. А ещё мучительное, теребящее ощущение, как будто я забыл что-то важное, а теперь не могу вспомнить.
Доктор Арр остановился и сказал:
– Ну вы и торопыга, уважаемый. Не успели очнуться, а уже в бой. Но это похвальное качество, по крайней мере, в этом случае. Чем дольше тянуть, тем сильнее ваш мозг будет привыкать к собственной беспомощности. Вы должны будете полностью довериться мне. Команды и упражнения, которые будут выполнять ваши сознание и подсознание, не вполне естественны для их обычных функций. Это будет своего рода перенастройка, изменения некоторых алгоритмов, если вам будет угодно.
– Что вы имеете в виду?
– Гипноз, конечно же. У вас, антимагов, очень сильная психика, и ввести вас в это состояние крайне тяжело, но всё же возможно. Нужно только полностью довериться мне. Понимаете? Полностью.
Я согласно кивнул. Он взял стул, поставил его возле кровати и сел.
– Если вы чувствуете себя в силах, можем попробовать прямо сейчас. Время у меня есть, – сказал он.
– Хорошо, – ответил я.
– Тогда постарайтесь расслабиться, отвлечься от всяких мыслей. Для начала закройте глаза, – произнёс он, сложив руки домиком.
Именно этот жест послужил последней каплей. Откуда-то, из самых глубин памяти возникло слово, и я его произнёс:
– Лекарь.
Реакция Арра была более чем странной. Он дёрнулся, как будто я дал ему пощёчину. Его улыбающиеся глаза стали колючими, губы сжались в еле заметную полоску.
– Я не лекарь. Это слово больше подходит для шарлатанов. Я дипломированный врач, доктор, если вам будет угодно. Но только не лекарь, – сказал он.
– Извините, сам не знаю, почему так сказал, – ответил я.
Его зовут не Арр. Его зовут Лекарь. Он мой Образ. Мой Образ? Почему я так подумал? Что творится в моей голове? Последствия травмы? Мысли разбегались, как испуганные зайцы, и я ни за одну не мог толком ухватиться. Какой-то калейдоскоп картинок, накладывающихся одна на другую, закружился в моей голове.
Воспоминания. О моём детстве, о молодости, о работе. О Флаве и Роуле. Они бросили меня, предали. Нет! Они мои друзья, братья, единственные люди которым я доверяю. Лара, моя жена. Жена? Но она же отказала мне, а потом ещё и высмеяла прилюдно, когда я не оставил своих попыток добиться её. Да нет, жена. Свадьба была. Или не была? Почти сразу после турнира, на котором я победил. Победил? А как же желтокожий литанец, покалечивший меня?
Что происходит? Что за расслоение в моей памяти? Я схожу с ума? Мой мозг пытается подменить все неудачи в моей жизни на более приятные воспоминания? Тогда какие из них правда, а какие нет? Эта сумятица в голове наверняка отразилась на моём лице. Я чувствовал, как капельки пота выступили на лбу, и как горит кожа на щеках.
Доктор Арр, или Лекарь, сидел молча и пристально вглядывался в меня. Так, словно пытался прочитать мои мысли. Это лицо, эти морщинки вокруг глаз. Манера разговаривать, жесты. Я видел его тысячи раз. Даже эта нелюбовь к слову лекарь. Или это выверты моего повреждённого разума? Как проверить? Нужно вспомнить какую-то деталь, которой ещё не было. Что-то, что я не могу выдумать или предугадать. Что?
Я закрыл глаза и сосредоточился на воспоминаниях о докторе Арре, если это были воспоминания, а не игра фантазии. Почему-то он сразу предстал передо мною вечно раздражённым, недовольным тем, как я отношусь к своему здоровью. Твоё тело – храм, а ты ведёшь себя как язычник. Эту фразу я всегда слышал из его уст, когда между нами возникали споры. Я открыл глаза.
– Доктор, – сказал я.
Он вздрогнул, я явно оторвал его от каких-то размышлений.
– Да?
– Гипноз это, конечно, хорошо. Но я слышал, что есть довольно сильные медикаментозные средства. Когда-то моему другу повредили руку, так что он утратил чувствительность трёх пальцев. Так вот, ему кололи какое-то лекарство, и через месяц всё пришло в порядок, – произнёс я.
– Нетрия. Препарат, созданный на основе вытяжки из болотного плюща. Имеет сильное воздействие на рецепторы и массу неприятных побочных эффектов. Такие варварские методы больше подходят для шарлатанов. Или лекарей, – Арр презрительно фыркнул.
– Но ведь сработало же?
– А ваш друг не жаловался после на частые головные боли? На отёчность суставов? И потом, ему кололи в руку, в малых количествах. Ваши повреждения гораздо серьёзнее. Придётся вводить лошадиные дозы этого яда прямо в шею. Вреда будет больше чем пользы, поверьте мне.
С каждой фразой доктор распалялся всё больше. Отлично.
– Но ведь это лучше, чем остаться беспомощным калекой.
– Лучше? Да это и есть самый надёжный способ стать инвалидом. Почему вы передумали опробовать мой метод? – раздражённо спросил Арр.
– Не очень-то я доверяю всяким психическим штучкам. По-моему инъекции надёжнее, – ещё больше подлил масла в огонь я.
– Вы где-то что-то слышали и теперь не хотите доверять рекомендациям дипломированного врача?! – почти прокричал он.
– Моё тело, мне и решать, – произнёс я с упрямым лицом.
– Ваше тело это храм божий, а вы – язычник, верующий во всякую ересь, – произнёс Арр.
Вот он, ответ, которого я ждал. Я довольно улыбнулся. Арр вскочил со стула и гневно уставился на меня. Ладно, хватит ломать комедию. Я всё понял и не сомневаюсь, что это правда.
– Ты не Арр се Риис, не архиатр. Ты – Лекарь, мой Образ. Это место, – я обвёл глазами комнату, – не реальное место, а всего лишь созданная тобой картинка. А теперь ответь мне, – я выдержал паузу и спросил, – Что всё это значит?
Гнев исчез с его лица. Лекарь надменно посмотрел на меня и ответил:
– Догадался-таки. Странно, я так тщательно подчистил твою память. Но это уже ничего не изменит, только усложнит. Что всё это значит? Это значит, что твоё время прошло. Закончится путь в пропасть, в которую ты катишься. Я стану тобой. Я ведь и так часть тебя. Теперь я стану главной и единственной частью. Никаких других личностей, включая и тебя. Никаких Ани, Умника, Мастера и Лекаря. Никакого Никона Кроуда. Только я. Арр се Риис.
Когда он произносил имена Образов, они словно предстали перед моими глазами. Ани – стройная, зеленоглазая, рыжеволосая. Высокий и сутулый Умник, с тёмными глазами и залысинами на лбу. Мастер – беловолосый, жилистый, отрешённый. Наконец, сам Лекарь. Вихрь воспоминаний, реальных, неподдельных, закружился в моей голове. Ассоциации, словно растущие цепи, соединялись одна с другой, вызывая к жизни всё новые и новые звенья.
– Даже имя себе выдумал, – я покачал головой, – Что ты сделал с остальными Образами?
Он рассмеялся, оттолкнул стул ногой и прошёлся по центру палаты.
– Их нет. Умерли, стёрты, забыты. Скоро это произойдёт и с тобой. Совсем скоро. Но перед тем как начать, я хочу, чтобы ты осознал, почему я так поступаю.
– И почему же? – я деланно вскинул брови.
– Ты не оставил мне выбора. Вас, антимагов, воспитывают как волков на привязи. Все остальные люди для вас – стадо овец. Вы ненавидите всех и преданы только Императору. Не спорю, антимаги очень полезное орудие для общества. Всегда нужны те, кто находится вне обычных рамок и кого можно контролировать. Но ты оборвал свою привязь, встал на путь саморазрушения. Слово преданность для тебя больше не значит ничего, – выдавая эти тирады, Лекарь нервно ходил по кругу.
– И что же в этом плохого, быть без ошейника? – спросил я.
– Что плохого в волке без привязи? – он расхохотался, – Такого волка рано или поздно пристрелят. А я не хочу умереть вместе с тобой. Ты катишься в пропасть. Тебе этого не понять, а я вижу. Чем дальше, тем меньше для тебя будут значить жизни простых людей, принятые в обществе правила и законы, моральные ценности.
Я усмехнулся и сказал:
– Правила, законы. Вот уж не думал, что для тебя всё это так важно.
– Важно, поверь мне. Что ты можешь принести другим? Боль, смерть, ненависть, разрушение. А я стану великим целителем. Буду спасать сотни, тысячи людей, буду дарить другим здоровье и жизнь.
– Антимаг-целитель? – теперь расхохотался я.
– Вот, – Лекарь поднял вверх указательный палец, – именно это и послужило толчком. Альтар се Лоур открыл нам правду. Я могу больше не быть антимагом. Монстром, от присутствия которого всем плохо. Я изменю твою личность, став тобой. Я изменю свою сущность, стерев ненавистную, чёрную ауру. Я изменю свой облик, чтобы меня никто не узнал. Так исчезнет Никон Кроуд и появится Арр се Риис.
Глаза Лекаря полыхали жарким пламенем, лицо раскраснелось, взгляд блуждал где-то вдалеке. Выглядит полным безумцем.
– Тебе самому нужен целитель, желательно великий. Ты и не заметил, как съехал с катушек, – сказал я.
Лекарь, казалось, даже не слышал меня, захваченный собственными фантазиями.
– А ещё, – продолжил он, – я понял то, чего ни ты, ни даже Умник понять не смогли. Как у Императора и Альтара получалось влиять на людей? Ответ прост, но вы были слепцами. Искажение. То, что есть у всех, кроме нефари. Это не абстракция, как врали нам в Академии, о нет. Это вполне физический объект, его можно даже увидеть.
– Ты точно тронулся.
– Тронулся? Помнишь, я лечил наше предплечье, там, в гостинице Пограничного Посёлка? Ах да, я же стёр, конечно, не помнишь. Не важно. Пока ты был в трансе и отдавал мне контроль, я занимал твоё сознание. Был хозяином тела, один, без всех вас. Какое чудесное ощущение.
Лекарь на пару секунд приостановился, постоял с закрытыми глазами, а затем продолжил говорить и мерить комнату шагами:
– Опасно, да. Если бы эта тварь, Ани, что-то заподозрила… Но она была так же слепа, как и остальные. Я наслаждался одиночеством в ночи, лёжа на гостиничной кровати. И вдруг понял, что чувствую других людей. Точнее не самих людей, а их искажения. Хозяин трактира, его жена, служанки. Они спали и я видел ниточки в их спинах, вдоль хребтов. Видел не глазами, а каким-то пространственным зрением, сквозь стены и полы. Я прикоснулся к одной из нитей и увидел сон другого человека, служанки. Почувствовал её как часть себя, как ты чувствуешь нас, свои Образы. Служанка проснулась, не понимая, что происходит, но мне удалось снова усыпить её.
– И чем же ты такой особенный, почему я не вижу нитей? – спросил я.
– Так получилось, потому что ты был в трансе, – ответил он, – Видимо, восприятие в этом состоянии отличается от обычного. Игра случая. Думаю, что Император и отступник-Страж тоже пришли к этому случайно. Но они использовали свои способности только себе на благо и другим во вред. Я же буду использовать их для исцеления людей. Стану самым великим за всю историю врачом.