Buch lesen: «В тупике бесконечности»
Пролог
Лабиринт Ночи, планета Марс. 18 апреля 2119 год
Кто-то следил за ней. Холодный пронизывающий взгляд ощущался кожей и не сулил ничего хорошего. Старший археолог Ирина Самойлова зябко повела плечами и обернулась. Ветер трепал натянутый над раскопом тент, бурая пыль скользила по камням и оборудованию, в соседнем шурфе коллеги увлеченно о чем-то спорили – ничего необычного. И все же тревога не давала сосредоточиться. Липкое чувство накатывало каждый раз, как она спускалась в ущелье к месту раскопок. Возможно, дело в обнаруженной здесь могиле.
Разозлившись на себя за пустые переживания, Ира вернулась к работе. Уперев локоть в каменный выступ, она аккуратно, миллиметр за миллиметром, срезала лазерным скребком стружку с глыбы, похожей на шляпку гриба. Вездесущая пыль поднималась облаком и оседала на ткани скафандра, ржавыми пятнами липла к стеклу шлема.
За работой удалось окончательно успокоиться. Это всего лишь очередная могила без костей, команда Ирины находила подобное не в первый раз. Время спрятало в долинах Маринера десятки могильников, и каждый пустовал, подбрасывая загадок больше, чем можно вообразить. Главная из них – что случилось с марсианами? Древняя цивилизация оставила после себя погребенные под слоями реголита города и технологии, по уровню развития опередившие земные на века. Но ни разу за семьдесят лет исследований не удалось обнаружить останки марсиан. Как будто однажды они просто вошли в свои корабли-медузы и покинули планету, оставив ее красному песку. Всевозможные анализы грунта и материалов, из которых строились «муравейники» и гигантские сферы, о назначении которых до сих пор шли споры, не давали ответов.
Не так давно даже появилась гипотеза, что марсиане были бесплотными духами, но мало кто из ученых принимал ее всерьез. А для археолога первой категории, почти десять лет ведущего раскопки на Марсе, подобные мысли вовсе казались смешными. Прочитав статью Морисона в «Рэд Стар сайнс», Ира действительно смеялась. Вечер был занят перекидыванием между коллегами особо выдающихся перлов, после чего она взялась писать статью-опровержение. Поднялась шумиха. В итоге гипотезу эксцентричного ученого признали плодом богатого воображения, Ирина победила, впрочем, как всегда. Побеждать – было ее жизненным кредо. В своей жизни она проиграла лишь однажды: когда Лео назвал ее бурильной установкой, бросил на стол магнитный ключ и ушел.
Стряхнув с рукава пыль, Ира потянулась, разминая затекшую спину. Песок мерно шелестел по тенту, иногда мелкие камешки глухо ударялись о балку и лупили полированную поверхность солнечной батареи. Ветер играл на свой лад: то стихал, то набирал силу до 15 м/с. В его завываниях слышалось что-то тоскливое и даже зловещее. Может, на сегодня закончить? Очередной день бесплодных поисков, ни на шаг не приблизивший к истине. Сколько их было? А сколько еще будет?
Тонкая нить лазера сняла еще один пласт породы, кусочек камня откололся, ударил в стекло шлема и отскочил в сторону.
– Проклятье! – в сердцах выпалила Ира и собралась было скомандовать: «На сегодня все!», как вдруг под рукояткой резака что-то слабо блеснуло. Неужели… Невозможно!
Она замерла и медленно убрала инструмент. По вискам стекали струйки пота, от волнения казалось, что нечем дышать. Аккуратно положив резак на стенд, Ира сняла с пояса кисточку. Прошлась по кнопкам на ручке, задав настройки. Никакого поддува, никакого вращения ворса. Максимально аккуратно.
– Костя, дай свет! Мне нужно больше света!
За спиной послышалась возня.
– Что там, начальник? – пробасил Константин, оторвавшись от своего участка. Синий герметичный комбинезон с белой полосой вдоль позвоночника весь покрылся ржавой пылью.
– Кажется, останки, – взволнованно ответила Ира. – Думаю, что…
Договорить ей не дали. Слова утонули в радостных возгласах Джейн и Пита. Археологи засуетились, стаскивая дополнительные прожекторы к выкопанному шурфу, в котором сидела Ира. Пока коллеги занимались делом, она глаз не сводила с грязно-серого осколка, торчащего из камня. Крохотный, полмиллиметра, не больше. Однако в нем могли быть ответы, а главное – пригодная для исследований марсианская ДНК.
– Господи! Это невозможно! – воскликнула Джейн. – Если это действительно марсианин… Я даже думать об этом боюсь! Невероятно!
Костя поставил два прожектора. Пит, Джейн и Грэг с любопытством всматривались в пласт бурого камня, не решаясь спуститься в без того тесную яму. По лицам, прикрытым стеклами шлемов, Ира видела, что каждый из них готов отдать полжизни за возможность оказаться на ее месте. Что ж, профессиональная зависть – тоже чувство. Ира даже сама себе завидовала.
Кисточка прошлась по выступу. Нежно, словно лебяжье перышко.
– Это открытие станет настоящей сенсацией года, – прошептала Джейн.
– Бери выше, десятилетия, – с улыбкой поправил Пит. Оба светились от счастья и едва ли не ходили вприсядку вокруг раскопа.
– Может, вырежем пласт? – нетерпеливо предложил Пит чуть позже. – Пригоним экзоход и вырежем. В лаборатории Эллады проведем остальные работы и извлечем останки из камня. В полевых условиях есть риск потерять образец.
– Ира, подумай, – подхватил Костя. – У нас оборудование ничем не лучше ведра и лопаты! А в Элладе сделаем все, как положено.
– Нет, – отрезала она, глаза лихорадочно блестели. – С помощью ведер и лопат на Земле откапывали динозавров, а ты мне о лаборатории талдычишь! Обработаю участок вручную, извлеку из породы, и отнесем в модуль. Нужно убедиться, что перед нами марсианин, а не коготь ползуна. За работу. Живо!
Чтобы добраться до главной сенсации последних десятилетий, понадобилось почти девять часов. На красных, точно облитых кровью камнях четко выделялась серая рука марсианина: пятипалая кисть, с крупными узлами на фалангах пальцев, с длинными загнутыми когтями, похожими на орлиные. Лучевая кость была исчерчена узором из трещин. Ира отметила, что марсианская ладонь куда длиннее и шире человеческой.
– Что это? – Грэг подсветил лазерной указкой. Алая точка застыла между указательным пальцем марсианина и большим. – Он как будто держит что-то в руке. Джейн, посмотри, может, ты разберешься? Похоронные обряды – по твоей части. Ирина, – Грэг почтенно наклонил голову, – пусть она глянет.
Меньше всего сейчас хотелось подпускать кого-то к находке. Но Грэг прав. Под слоем пыли действительно угадывался какой-то предмет. Кивнув, Ира посторонилась, пропуская вперед тощую Джейн, затянутую в синий скафандр. Девушка склонилась над находкой, ее угловатые плечи выпирали под костюмом, как куриные косточки. Осторожно работая кисточкой с поддувом, она расчистила лишнее. Посеревшие узловатые пальцы марсианина держали кусок металлической пластины, расписанной техноглифами.
– Я бы сказала, что это нечто вроде «круга жизни», – резюмировала Джейн. – Но форма далека от круглой. Край неровный, просматривается явный скол, эта пластина сломана и прочесть техноглифы вряд ли удастся, если не найдем вторую половинку. Хотя… – Джейн покачала головой, будто прогоняя прочь мысли. – Нет. Вряд ли. Сейчас ничего не смогу сказать, надо для начала окончательно счистить камень.
– Маловато, – вздохнул Костя. – Маловато. Что скажешь, начальник?
Ирина улыбнулась:
– Пласт можно извлекать. Мы хорошо поработали, теперь отнесем находку в лагерь.
Когда они поднялись на поверхность, солнце уже спряталось за горизонтом. Густые сумерки опустились на Лабиринт Ночи, обрисовав темные расщелины, вьющиеся, словно черные реки. В сливово-сером небе застыли хмурые облака, похожие на гигантские линкоры, плывущие по несуществующим морям долин Маринера. Ира поискала взглядом купол Эллады – первого города людей на Марсе, – но не нашла. Слишком темно. Облака спрятали звезды, даже яркий Фобос не виден на небосклоне. Тревожное чувство снова стиснуло сердце. Ире казалось, что прямо сейчас кто-то прячется во мраке и наблюдает за ней и ее людьми. Кто-то невидимый скользит тенью среди скал, и смотрит как Пит и Грэг грузят в экзоход невероятную находку.
Глупости. Здесь никого нет. Они единственные живые существа в радиусе десяти миль, и самое ужасное, что может случиться, – это пылевая буря. К счастью таковой не предвиделось в ближайший месяц.
Полевой лагерь, где археологи три недели назад встали на стоянку, являл собою белый баббл-тент. Формой этот надувной комплекс копировал и́глу – эскимосский дом изо льда и снега. Такой же узкий вытянутый вход, такая же полукруглая основная зона. Баббл герметичен, пригодная для человека среда поддерживалась с помощью генераторов. Археологи прошли в узкую пропускную зону, позади с шипением закрылся шлюз. Когда свистящие струи пара кислородного дезинфектора прошлись по скафандрам, Ирина наконец-то стянула ненавистный шлем. Каштановые волосы рассыпались по спине, она собрала их в пучок и принялась раздавать распоряжения.
Не теряя времени, Грэг оставил бокс с куском камня и кистью марсианина за прозрачной стенкой анализатора. После чего с помощью манипулятора вынул находку – нельзя, чтобы туда попал кислород, неизвестно, как отреагирует на это артефакт. Возможно, обратится в пыль, так и не дав разгадать свою тайну.
– На сегодня хватит, – сказала Ира, устало опустившись в кресло перед анализатором. – Результаты получим к утру, расшифруем и отправим в «Центр».
Джейн и Пит встревожено переглянулись, однако не решились задать вопрос. Зато Костя не промолчал:
– Не боишься? Если в «Центре» прознают, то нас могут подвинуть. Думаешь, нам дадут копать здесь дальше, когда жадные до славы шишки из «Центра» тоже не прочь запустить сюда лапы?
Усталость как рукой сняло. Ира подобралась, мертвой хваткой вцепилась в подлокотники пластикового кресла.
– Я. Этого. Не позволю. Пусть делают, что хотят, я готова отстаивать НАШУ находку и НАШУ команду. Если нужно, буду трубить об этом на всю Федерацию! Полечу на Землю, решу вопрос в правительстве, в лепешку расшибусь! Но ни один толстосум или «раскрученный» ученый не ступит в Лабиринт Ночи!
Аплодисменты прокатились под куполом лаборатории. На лицах археологов сияли улыбки, в глазах горела надежда.
– Узнаю нашу Ирину! – усмехнулся Грэг. – С ней хоть под землю, хоть на Землю, хоть в открытый космос без скафандра! Не волнуйся, дорогая леди-босс, мы во всем тебя поддержим. Как всегда это делали.
Слова Грэга звучали столь искренне, что у Ирины защипало в глазах от слез. Она поспешила встать с кресла и отвернуться, чтобы коллеги не заметили минутной слабости.
– Спасибо, Грэг. Спасибо всем вам. А теперь отдыхать, завтра будет тяжелый день.
Один за другим археологи скрылись за перегородкой спального отделения, вот только Костя уходить не спешил. Стоял возле анализатора и скреб пальцами посиневший от щетины подбородок. Мертвенно-белый свет люминесцентных ламп падал на его лицо, очерчивая строгую линию скул.
– Почему не идешь отдыхать? – спросила Ирина.
– А ты? Осталась здесь, чтобы связаться с ним, да? Хочешь рассказать Бестужеву о нашем открытии? – он презрительно скривился, в глазах читалась обида. – Не делай этого, Ира. Разве ты не видишь, что этот твой Леонид Бестужев…
– Не твое дело.
– Не-е-ет. Как раз мое. Наше, если ты не поняла. Лео – не один из нас, – Костя шумно выдохнул, имя Леонида из его уст прозвучало как ругательство. – Он тебе не пара. Посредственный ученый. Слабак, землянин.
– Он такой же профессионал, как все мы. Лео заслужил.
– Купил, – выплюнул Костя. – Купил статус. И тебя купил.
Ира резко развернулась на пятках и ткнула пальцем в сторону заслонки спального отделения.
– Вон отсюда. Я не собираюсь выслушивать того, кто говорит как обиженный подросток. Уходи, – голос звучал ровно, она знала, что бесстрастные фразы бьют куда сильнее криков.
Ничего не ответив, Костя вылетел из лаборатории, даже свой шлем забыл на столе. Обессиленная и расстроенная, Ира рухнула в кресло. Какое-то время она сидела неподвижно в безразличной тишине лаборатории, глядя на скрюченную ладонь марсианина за стеклом анализатора. Пальцы с мощными когтями крепко сжимали загадочную металлическую пластину, и та слабо светилась, будто облепленная светлячками. Больше всего на свете Ире сейчас хотелось двух вещей: дождаться утра, чтобы расшифровать данные, и услышать голос Лео. Не колеблясь, она достала свой коммуникатор и положила на стол. Выскользнула голограмма с заставкой, где на фоне океана улыбался темноволосый мужчина с черными, будто уголь, глазами.
Гудок. Еще один. Голограмма подернулась рябью помех и осталась неподвижной.
– Ну же, Лео… Ответь.
Тишина.
Решив, что Бестужев, как обычно, пропадает за работой в своей лаборатории, Ирина сделала снимок кисти марсианина, и отправила сообщение: «Я всегда знала, что разгадаю эту тайну!». Лео будет рад за нее… Да он с ума сойдет! Теперь он поймет, как ошибался, говоря, что она загубит свою карьеру, гоняясь за призраками.
Довольная собой, Ира убрала коммуникатор в карман. Завтра наступит новый день. Завтра она сможет прикоснуться к тайне древних марсиан, и, конечно же, услышит милый сердцу голос.
Завтра…
* * *
Рассвет набирал силу. Бледные лучи солнца пытались разогнать сумерки, неуверенно касаясь ущелий и кратеров Лабиринта Ночи. В расщелинах осел туман – плотный, словно вата. Он тянулся мутной пеленой по кирпично-красным скалам, скользил по багровой потрескавшейся земле в поисках чего-то ведомого только ему.
Одинокий солнечный луч упал на траншею раскопок. Оборудование стояло там, где его оставили; резаки и сканеры лежали в ящиках нетронутыми, робот-экзоход за ночь покрылся инеем. Вроде бы ничего не изменилось… Вот только шурф, где вчера работали археологи, оказался завален камнями.
Солнце поднималось выше, постепенно окрашивая небо в лилово-серый. А туман крепчал. Белый баббл-тент совсем потерялся в его стылом дыхании. Туман скользил щупальцами по его стенам, прося впустить, а рассвет стучал в шлюз тента, нашептывая о новом дне. Но никто им не отвечал, потому как некому было ответить.
Для археолога Ирины Самойловой и ее команды утро не наступило.
Глава 1. Егор
Метроплекс Москва-Сити, планета Земля. 28 мая 2119 год
Зря он приехал сюда в одиночку. Стоило дождаться ребят из «второго», или хотя бы запросить подкрепление в местном отделении. Но у Егора не было времени на утряску бюрократических проволочек. Информатор сказал ясно: торопиться нужно было еще вчера. Но можно попытаться успеть сегодня: след свежий, и, если верить Хамелеону, цепочка приведет аккурат к цели. Другое дело, что звенья цепи в нескольких местах разорваны.
Егор съехал с эстакады и повернул к закрытой зоне, где одиноко горела табличка: «Въезд запрещен». Колеса черного внедорожника тихо зашелестели по присыпанной гравием дороге. Егор напряженно всматривался в полумрак, окутавший недостроенные высотки эконом-класса. Некоторые из них были готовы к сдаче и пялились в ночь сквозь темные очки стекол. Другие напоминали детские кубики, составленные друг на друга в башни. Бестужев взглянул на часы: сорок минут первого, а кругом кипела работа: похожий на жирафа подъемный кран закидывал на каркас блоки, только что отпечатанные в передвижном комплексе, роботы-погрузчики перетаскивали поддоны и складировали в замысловатую пирамиду. Здание росло буквально на глазах, и Егору подумалось, что посиди он в своем «Tesla patriot» часок-другой, то увидит, как в дом заедут первые жильцы.
Из полумрака выехал огромный самосвал ETF. Тяжело фыркнув, он остановился, преградив дорогу. Из кабины, размером с вагон поезда, высунулся усатый мужик в белой каске.
– Сворачивай! – заорал мужик во все горло. – Ослеп, что ли? Табличка для тупых висит? Давай! Проваливай на хрен, пока полицию не вызвал!
– Я уже самовызвался, – проворчал под нос Бестужев и выкрутил руль.
Сообщать всей стройбригаде о том, что на площадку нагрянул сотрудник отдела по борьбе с незаконными модификациями, в его планы не входило. Дождавшись, когда ETF с грозным ревом скрылся в ночи, Егор вернулся. Ехал с выключенными фарами, держась темных зон, чтобы лишний раз не нервировать работяг.
И что дальше? Информатор выразился довольно расплывчато: «Стройка между Роговским и Калужским дистриктами, где клепают скворечники для нищебродов. А в каком именно скворечнике – да бог его знает. Наверняка, в самом модифицированном, с большими ушами. Или что там в нелегальщине пришивают?».
Егор огляделся по сторонам. «Если бы я хотел разместить здесь лабораторию, то где именно?» – он почесал под подбородком, механически отметил, что пора бы побриться. Гениальных идей не появилось… А ведь он помнит это место. В детстве они втроем – он, отец и Лёня как-то приходили сюда порыбачить. Отец в то время работал по контракту в Москве, и мальчишки на пару недель приехали к нему на каникулах. Тут было не то озеро, не то пруд, не то лужа какая – но по слухам в ней водились караси. У Бестужевых была двухместная палатка, в которую они уконопатились втроем, так что кто-то один входил только наполовину. Тогда они поделили ночь на три части, и каждый в свою треть ночевал туловищем внутри, а ногами снаружи. Смена Егора была под утро. Он как-то умудрился уснуть, а проснулся от холода. Выглянув, увидел, что выпал снег – это в конце мая-то! И все же белая крошка действительно присыпала палатку и траву, а озеро казалось стеклянным.
А теперь между Роговским и Калужским дистриктами метроплекса кипит строительство. То озеро и поле придавили сталью, бетоном и стеклопластиком. Битва идет за каждый квадратный сантиметр. Полететь на Марс, где полно свободного пространства по плечу не каждому, без модификаций о красной планете можно только мечтать. А озера все же жаль. Хоть там и карасей не оказалось – все одно, жаль.
Мимо прогрохотал еще один гигантский ETF. Свет фар мазнул по стенам домов, на миг выхватил из мрака стоящий на отшибе недострой и скрылся из вида. Егор заглушил двигатель. В памяти всплыло что-то неясное, бесформенное. Какая-то зацепка… Он мысленно построил цепочку: озеро, самосвал, стройка… Карта. Точнее, план объекта, который Егор изучал по дороге сюда. Что-то на плане было не так.
Коснувшись стальной дуги за ухом, Егор включил IP-ком. Через секунду перед ним раскинулась карта дистрикта с описанием будущего квартала, фирм застройщиков и владельцев домов.
– Тэкс-c-c, что тут у нас? Не то… Не то… Опять не то.
Движением глаз он пролистывал проектную документацию, пока в мозгу не зажглось: «Вот оно!».
На двух схемах вид отличался. На план-схеме от февраля 2118 года был объект № 445В, а на план-схеме от апреля 2119 – на его месте появился парк «Межпланетного единства». Чуя, что близок к разгадке, Егор загрузил список застройщиков и владельцев домов по данным на февраль и апрель. Сравнительный анализ выдал: «Проспект Новая Интернациональная, дом 445В. Владелец Николай Смирнов. Скончался 10 октября 2118 г. в возрасте 110 лет; Новый владелец не определен. Права на недвижимость в судебном производстве».
– Ясно, – улыбнулся Егор и отключил IP-ком.
Гражданин Смирнов не оставил завещания, прямых наследников нет и родственники грызутся в суде. Раз так, то вскоре здание отойдет метроплексу, тогда здесь точно наведут порядок. А пока самому придется разгребать. Если территория ничья, то там обязательно заведется гниль, например, подпольная лаборатория генных модификаций, о которой говорил Хамелеон.
Егор решительно вышел из машины и поспешил к темной башне недостроя. Прохлада весенней ночи настойчиво лезла под ворот куртки, потянуло промозглым ветром, какой обычно гуляет между домов.
Внутри здание выглядело таким же мрачным, как и снаружи. Переключив зрение в режим ночного видения – стандартная модификация, применяемая в отделе – он огляделся в поисках строительного подъемника. Ступени лестницы были засыпаны мусором, у стен скопились пожухлые прошлогодние листья. Складывалось впечатление, что нога человека не ступала здесь как минимум год.
Краем глаза Егор уловил движение справа. Там, где начиналась лифтовая шахта.
С глухим щелчком биометрический ПМ выскочил из кобуры и сам влетел в руку. Индикатор на рукоятке мигнул – оружие считало данные владельца, предохранитель снят. Егор сделал шаг к шахте.
– Бестужев, ты чего сюда поперся? – раздался в наушнике голос Димки.
От неожиданности Егор вздрогнул. В этот миг из шахты стремительно выскочила тень. Зашипела, выгнула спину, и нырнула в подвал через отвод для вентиляции.
Кошка. Всего лишь кошка.
– Бес, ты меня слышишь? – не унимался Дима Кротов, и Егор обругал себя за то, что не перенастроил коммуникатор.
– Дим, ты не вовремя, – шепнул он.
– Если подождешь минут пятнадцать, то буду вовремя. Мы как раз сворачиваем к Роговскому дистрикту. Надеюсь, ты не собираешься брать этих засранцев в одиночку?
– Нет. Только проверю здание.
Судя по затяжному молчанию, Кротов не поверил ни единому слову.
– Бес, – наконец сказал он, – давай без геройства. Я ведь знаю, как это бывает: пес взял след и уже не может остановиться. Так ведь?
Егор пожал плечами:
– Ага. Фас!
И отключил связь.
К сожалению подъемника не нашлось. Зато лестница в подвал, куда с неимоверной прытью дернула мохнатая тень, буквально усыпана следами. Их было немало, они наступали друг на друга, давили, стирали. В них явно проступала вонь лабораторного гидробензоната, наногеля и кислоты для проводников. Егор повел носом, улавливая запахи, среди которых различались людские: горькие и кислые, замшелые и резкие, приторные, мускусные, соленые. Но все они были застарелыми. Пульс у него участился, тело бросило в жар – обычное дело при проработке следа. Он пытался сконцентрироваться, но мешал свежий запах крови. Это все кошка. Чертовка придушила крысу и бросила недоеденной в шахте.
Снова уловив лабораторию, Егор рванул вниз по лестнице. И будто бы нет Егора Бестужева, а есть овчарка, отрабатывающая команду. Отчасти так оно и было. Полицейские отдела БНМ подвергались весьма специфичным генетическим модификациям.
Подвал оказался глубже, чем он думал. Перепрыгивая через ступени, Егор мчался вниз. В какой-то момент след ослаб, а потом и вовсе растворился в вонючем облаке хлорки. Резко остановившись, Егор оперся о стену. Виски ломило, в груди клокотало, как в жерле вулкана. Все. Нюх отбило. Кто-то из обитателей недостроя явно недолюбливает ищеек и позаботился о прикрытии, сдобрив подвал хлором и распылив газ для очистки.
Егор оказался в длинном коридоре по обе стороны которого тянулись двери комнат. У стены напротив третьей двери стоял зеленый большой бак и больше ничего.
В левую ладонь лег второй пистолет. Задержка в три секунды – отметил Егор, надо бы настроить. Он вихрем пронесся по коридору, проверяя скрытые за дверными проемами комнаты. Пусто. Пусто. Пусто.
В двенадцатой комнате обнаружилась лаборатория. Вернее то, что от нее осталось. Металлические стойки, с которых сняли оборудование, заляпанная кровавыми пятнами медицинская кушетка, а рядом еще пять коек – чистые, застеленные пленкой. На полу бесформенной массой валялись провода, пакеты с какой-то жидкостью и оброненный в спешке скальпель. В углу работал генератор, судя по всему, тащить с собой махину преступники не решились. Выдохнув, Егор опустил руки и разжал пальцы – пистолеты плавно вернулись на свое место, клацнули застежки кобуры. Егор осмотрел кушетку: кровь походила на пятна ржавчины, значит, с момента бегства черных медиков времени прошло предостаточно. А судя по размытым запахам при входе в здание, они покинули лабораторию задолго до того, как Егору о ней рассказал Хамелеон. Не мешало бы прижать этого слизняка как следует, чтобы впредь думал своей лысой башкой, прежде чем раскидываться устаревшей информацией.
Надев перчатки, Егор принялся осматривать остальные кушетки и опустевшие шкафы. Шелестел пленкой, проверял каждый металлический штырь, стойку и провод. Нюх не возвращался. Ждать восстановления минимум час, так что приходилось во всем полагаться на зрение, и интуицию. Слабое обоняние, которым наградила природа от рождения, Егор в расчет не брал – все равно кроме хлорки ничего не чувствовал.
Он обходил лабораторию по второму разу, когда наткнулся на запаянный пакетик с горсткой коричневатой травяной смеси. Присел на корточки, вскрыл пакет и взял щепотку. Растер пальцами, понюхал. Не наркотики и не табак, хотя сходство с последним определенно имелось: резкий тягучий запах, янтарные волокна сухого листа, легко превращающиеся в труху. Егор высыпал траву обратно и сунул пакет в карман.
На вызов Дмитрий Кротов ответил сразу же, его веснушчатое лицо заняло почти весь экран коммуникатора. Рыжие курчавые волосы торчали завитками и блестели от геля, по подбородку расползлась редкая золотистая щетина, которая абсолютно не красила Димку. Напарник упорно пытался отрастить бороду, мол, так брутальнее, но каждый раз та походила на клочья шерсти плешивого пса. А модифицировать не хотел, и Егор подозревал, что для Димки это дело принципа.
– Дим, отбой, – сказал Егор. – Тут пусто, лаборатория съехала как минимум вчера вечером. Я вызвал криминалистов, теперь это их работа.
– Отбой? Да мы как бы уже на стройплощадке… Ладно, отправлю спецназ обратно. Ты где находишься? Хочу на лабу глянуть.
– Небоскреб-заброшка, номер четыреста сорок пять Вэ. Только без фильтров не заходи, тут все в хлорке, еще и газ распылили.
– Понял. Буду ждать тебя внизу, – ответил Дима, экран коммуникатора погас.
Провести полночи в отделе за бюрократическими пытками Егору не улыбалось. Он не спал уже третьи сутки, зверски устал, тайком грезил о койке с подушкой, и хотел, чтобы побыстрее вернулся нюх. Поднимаясь по бетонным ступеням он думал о том, как завтра поедет домой, в Питер. Последний раз он навещал родителей в канун Нового Года. Тогда Санкт-Петербург горел огнями разноцветных гирлянд и лазерных снежинок, с голограмм на фасадах домов подмигивали Снегурочки, улыбались бородатые Морозы в синих шубах. И те и другие тискали умилительно пушистых кроликов или котят – символ наступающего 2119 года. «Традиции – это нить, которая связывает людей вместе и не дает рассыпаться подобно бусинам по болоту», – говорил отец.
Однако в последнее время с традициями у Егора не складывалось. В тот вечер он заехал к своим на Площадь Мужества, поздравил второпях, выпил с отцом по стопке и рванул обратно в Москву. Расследование дела о незаконном применении нанотека поглотило его без остатка. Завтрашний семейный ужин – отличный повод исправить давнюю оплошность, и Егор в красках представлял, как сестренка радостно кинется на шею, как отец будет ворчать на вечную занятость, а мать побалует очередным кулинарным шедевром. Брат тоже обещался завтра быть… Егор вздохнул. С недавних пор брат больше не Лёнька Бестужев, а новый марсианин Лео.
Лелея мысли о встрече с семьей, Егор поднялся в вестибюль, как вдруг в сознании что-то дернулось, треснуло, расплылось. Нечто необъяснимое; нечто, за что его считали лучшим из ищеек, заставило остановиться.
Бак в коридоре. Егор не осмотрел его как следует. Надев на этот раз маску, чтобы ненароком не надышаться парами, он вернулся в подвал, подошел к баку. Высотой в половину человеческого роста и в диаметре метра полтора, он был закрыт металлической крышкой. Подняв оную, Егор заглянул в бак и криво усмехнулся: элементарно, Ватсон: в жидкости лежал полурастворившийся труп. Скорее всего, это H2SO41, и судя по тому, что кислота стала цвета чайной заварки, тело здесь маринуется минимум двенадцать часов. Сходу было сложно определить пол и возраст жертвы, но одно ясно наверняка: о поездке в Питер придется забыть.
* * *
Остаток ночи Егор провел в отделе БНМ на Автозаводской – занимался отчетами и прочей волокитой. Отснять материал, загрузить в сеть, пробить по базе, снова загрузить. Одним словом, морока. Писанину он не любил, уж лучше сутками бегать «в поле», чем протирать штаны в кабинете, пялясь на голограммы. Только с рассветом удалось немного покемарить, свернувшись на диване, что стоял в углу их с Димкой рабочей конуры.
Недолгие минуты, которые Егор назвал бы бледной тенью сна, были прерваны шумом. Из коридора и соседних кабинетов доносились громкие голоса, стук дверей, смех, брань, разговоры по делу и ни о чем. Отдел просыпался, оживал, наполнялся духом и силой тех, кто несет службу на благо Земной Федерации. Лучи солнца горели огнем на шпиле, венчающем башню, где располагался БНМ, придавая ему сходство со стрелой, несущейся в бесконечность.
Запах кофе и корицы Егор уловил задолго до того, как дверь распахнулась, и в кабинет вошел Дмитрий Кротов. Напарник поставил пухлый бумажный пакет и два стаканчика кофе на стеклянный стол, где мерцала трехмерная карта метроплекса. Затем щелкнул по сенсорной панели – окно посветлело, впустив пульс и ритм утреннего города.
– Хоть немного успел поспать? – спросил Дмитрий, шурша пакетом в попытке достать бутерброд.
– Неа, даже полчаса выкроить не получилось. С отчетами промучился, а толку никакого, скорее всего, опять ошибок наделал. Как оно все дорого… Мне к вечеру позарез нужно быть в Питере, обещал своим, что отложу все дела.
– Обещания нужно выполнять. Не переживай, сейчас проверю отчет и где надо подправлю, успеешь в свой Питер, – Кротов еще не договорил фразу, а голограмма с ночными сочинениями уже парила рядом. – М-м-да… – протянул Димка, глядя на изображение миловидной блондинки с острыми скулами, короткой стрижкой и васильковыми глазами. – А вот и наша красотка, любительница принимать кислотные ванны. Что американская журналистка Валери Соларес забыла в черной лаборатории? Дай-ка угадаю: вела журналистское расследование?
– Ага. О том, какие голо очки подойдут к красному платью и зеленой сумочке, – усмехнулся Егор. – Читай внимательнее, капитан. Она вела модный стим-фан на канале «Вау!» в Лос-Анджелесе. Потом вдруг бросила работу, около года о ней ни слуху ни духу, а два месяца назад Соларес объявилась в Москве.
Хлебнув кофе, Дмитрий спросил:
– Может, хотела добавить веснушек на носике, да окочурилась на операционном столе?
– И все так перепугались, что законопатили ее в бочку и сбежали со стройки? – спросил Егор, жуя бутер с ветчиной из мод-белка. – Брось, не думаю, что у этих шарлатанов она первая или последняя умершая пациентка. Они ведь врачи в последнюю очередь.
– Какого хрена она вообще приперлась оперироваться в Москву еще и к черным модификаторам? Ближе к Лос-Анджелесу легальных клиник не нашлось?
Бутерброд заставил Егора окончательно проснуться. Он вдруг понял, что зверски голоден и принеси напарник вместо еды гвозди – и те пошли бы в ход.
