Легенды Соединённого Королевства. Величие Света

– Я чувствую твоих союзников! Они не могут пробиться через заслон!

– Вижу! – только и вымолвил я, в последний момент, увёртываясь от Громыхателя.

Озверелый великан послал его с такой нечеловеческой силой, что, чуть не задев меня, по инерции сам трепыхнулся вперёд. Ножища со стулом завелась за другую ножищу и Яцк от собственной подножки рухнул физиономией прямо в угли. Вопль обжёгшегося стража был таким лютым и оглушительным, что для того, чтобы не оглохнуть, мне понадобилось заткнуть уши. Пока Яцк судорожно катался по траве, ругался и тёр рубашкой обугленное лицо, я наконец заимел малюсенькую передышку. Измождённо опираясь на Лик Эбенового Ужаса, я напряжённо обдумывал, как найти выход из такой дрянной ситуации. Возможно ли серьёзно покалечить или подавно убить Яцка без магии, мечом? При фантастической удаче – да. Если мне каким–то чудом посчастливится перерезать ему подколенную артерию (до «сонной», когда враг встанет, я Альдбригом не дотянусь), то он попросту истечёт кровью. Сейчас, пока Яцк деморализован, было бы самое то попробовать дать дерзкой идее ход, но… поздно, он уже поднимается.

– Молись своим никчемным богам! Я иду! – брызжа слюной и до хруста костей сжимая рукоятку диафонической дубины, воскликнул великан.

Весь в саже, с ослеплённым глазом, он гневно сорвал с себя прицепившийся стул и ломанулся ко мне. Его уродливый вид, тускло играющий острыми гранями Громыхатель, тяжёлая поступь и колоссальная высота, внушили бы страх кому угодно, и по правде сказать – я ему тоже едва не поддался. Спешно ища взором то, что хоть на минуточку сумеет уберечь меня от нападок Яцка, я неожиданно заприметил тот вороной кристалл, очертивший границы сражения коварной перегородкой. Он! Дело в нём! Чтобы добраться до загадочного минерала, придётся совершить отчаянный кульбит. Великан приближался, а я всё стоял, проявляя невероятную выдержку. Когда, обрадованный моим мнимым принятием фатума, Яцк размахнулся Громыхателем, чтобы прикончить меня, я прошмыгнул у него под набедренной повязкой и со всей прытью помчался к намеченной цели. От этого фортеля верзила буквально обезумел. Кинувшись вдогонку, он сыпал такими изощрёнными проклятиями, что мне и слышать–то не доводилось. Добежав до кристалла «с языком на плече», я, выиграв у Яцка драгоценное время, от души рубанул по нему Альдбригом. И тут же меня поразила электрическая дуга. Меч выпал из онемевшей руки и я, задыхаясь, упал на ворох вонючих покрывал, служивших стражу кроватью. Пока мой шок проходил, а участок, разделяющий меня и Яцка, сокращался, лучи Отражателя, проминающие купол, бросили своё занятие и соединились на небе в одну точку, разросшуюся и преобразовавшуюся в головку Фирджи. Ротик открывался и закрывался, но звуков не издавал.

– Твои друзья просят передать тебе, что Яцк должен ударить дубиной по Хромму, тогда его чары разрушатся! – послышался голос Джейкоба.

– Проще пареной репы! – обречённо хихикнул я, понимая, что мне сейчас предстоит сделать.

Подле идеально–симметричного Хромма валялись спальные принадлежности. Видимо, Яцк любил встречать чужаков «сюрпризом», поэтому, спал подле него, держа Громыхатель наготове. Чтобы выйти сухим из воды, а по моим оценкам у меня на это был всего один шанс на миллион, я, поставив на «карту» сразу всё, залез под кипу зловонного тряпья. Где–то надо мной утробно зарычал подоспевший Яцк. Само собой он не догадывался об истинной причине моего поступка. Яцк решил, что я сглупил, и что теперь его Громыхатель легко приготовит из меня отбивную. Ища добычу, в дюйме от навершия заткнутого за ремень посоха, хлобыстнула дубинка, потом ещё и ещё раз, но всё мимо. Извиваясь не хуже ужа, я в холодном поту полз под одеялом, пролегающим в непосредственной близости от кристалла, и беззвучно упрашивал Вселенную о том, чтобы верзила в меня не попал.

– В прятки играть со мной задумал, червяк?! Так я тебе покажу! – гаркнул Яцк откуда–то слева.

Осознанно идя на смертельный риск, я, высунувшись из–под покрывала прямо перед Хроммом, ответил:

– Эй ты, остолоп, я у тебя под носом!

Подтрунивание дало нужный результат. Яцк стремительно крутанулся и с перекосившимся от бешенства ртом занёс Громыхатель за плечо. Я торопливо ретировался вглубь скомканных перин и пудовое «бабах» пришлось уже по опустевшим складкам. Звук был глухим, не стеклянным как изначально, поэтому я «через не хочу», с икотой, лишь по необъяснимой удаче избегая гибели, вновь отправился бороздить необъятные наволочки, доверив чутью подтолкнуть меня к Хромму в подходящий момент.

– Я вижу, как ты там мечешься, и меня это только забавляет! – хохотнул Яцк, так–таки обнаружив меня и хорошенько наподдав мне стопой по рёбрам. Я ойкнул, трижды перекувыркнулся и, обласканный обессиливающей загрудинной ломотой, сбитой кеглей выкатился из пододеяльника, да не куда–нибудь, а к измазанным ногам стража.

– Ха–ха! Крысёнка выгнали из его норки! – гоготнул Яцк, смекнув, что его пинок выбил из меня дух. – Всё, ты своё откашлял! Готовься к смерти!

Холодно блеснув на фоне скучающей луны, Громыхатель устремился к моей персоне, распластанной подле угольного, как будто надсмехающегося кристалла. Вжух! Я зажмурился и… по раскуроченному жилищу великана прокатился многократно повторяющийся, словно увязший сам в себе, звон. В тот миг, когда изборождённая оскаленными резцами дубина должна была вколотить мой череп в луговую подстилку, я, сжавшись в комочек, совершил оборот назад. Вместо меня Громыхатель бултыхнулся в Хромм!

Ура! Энергетические ромбики тут же распустили свои ниточки и лучи, изливающиеся из Отражателя, и, более не сдерживаемые их силой, хищно впились в остолбеневшего великана. Как только это произошло, он завизжал, а потом, к моему глубокому изумлению, стал скоротечно уменьшаться в размерах! Когда пёстрый свет оставил Яцка в покое, он уже не был той громадиной, что раньше. Теперь мы, а я стоял напротив него и улыбался, смотрели друг на друга вровень.

– Добро пожаловать с небес на землю! – крикнул я, взмахивая Альдбригом.

– Я тебя и так изничтожу! – с ноткой озадаченности ощетинился Яцк, парируя мой удар Громыхателем, который сократился соразмерно своему владельцу.

Лик Эбенового Ужаса заблокировал ответную атаку и при поддержке Альдбрига, отведшего дубинку вправо, пропорол остриём кожу над пупком Яцка. Болезненно взвыв, страж сумбурно замельтешил кварцевым оружием перед моим лицом. Я переместил баланс тела на выставленную вперёд ногу и уверенно, посылая меч в верхнюю часть туловища, при этом слегка смещая локоть с посохом книзу, напал на противника. Панически защищаясь, Яцк, непривыкший вести бой с равным себе по росту врагом, ежесекундно допускал мелкие ошибки, награждающие его порезами и синяками. Впрочем, до по–настоящему опасных ран дело не доходило.

На небе вновь проступила мордашка Фирджи. Я отвлёкся, за что получил жуткий удар по запястью. Лик Эбенового Ужаса вывалился из обмякшей руки и я, пытаясь отыграться хоть в чём–то, стукнул Альдбригом плашмя. Дубина и меч проскрежетали, и Яцк отпрянул с разбитой фухтелем губой. Верзилу, однако, приобретённая травма не шибко обеспокоила. Он понимал, что выведя мне руку из строя, значительно сократил мои ратные возможности, потому он как минимум заимел в поединке преимущество, а как максимум проложил себе плёвый путь к победе.

– Что? Без палки ты уже не так лыбишься? – осведомился Яцк, напирая Громыхателем. – Чуешь приближение кончины? Здесь она, рядышком!

– Я чувствую только смрад от твоих подмышек! – пропыхтел я, ловко уходя из–под дробящей дубинной завитушки.

– Торопиться надо, парень! Скоро заклинание Отражателя рассеется, и твой неприятель обретёт прежний вид! – сообщил Джейкоб. – Кинь его на лопатки, пока это не случилось!

– Передай Фирджи – пусть она поспособствует этому! Один я не выкручусь!

– Попробую!

Поглощённые топтанием по кругу и обменом кварцево–стальных «любезностей», мы далеко не сразу заметили как в звёздной каше, затуманенной облаками, пухнет сизый шар, творимый макушкой Отражателя.

– Приготовься!

– К чему?!

Яцк, только завершивший успешный наскок, презентовавший мне гематому на голенище, отшагнул к базальтовому столбу и настороженно сощурил здоровый глаз.

– С кем ты там шушукаешься?

Сизый шар пробуравил ночной воздух и миниатюрной кометой влепился в моё запястье. Что–то хрустнуло и тупая боль, а также онемение пропали из него, как и не бывали.

– С твоей смертью! – выкрикнул я, бросаясь напролом, воодушевлённый внезапным исцелением.

Ложно вздыбив полу плаща, завлекая за ней дубину, и быстро двинув мечом в бок, мне удалось не только вонзить остриё в печень Яцка, но ещё по окончанию финта подхватить посох, валяющийся в траве. Ошеломлённый моим агрессивным натиском и сызнова заработавшей пятерней, страж, тесно прижимая к кровоточащему увечью кулак, едва успевал выставлять Громыхатель в нужную для защиты позицию. Альдбриг, веками путешествующий со мной по миру и, по сути, ставший моим продолжением, безжалостно высекал искры из хрустальной дубины, норовя добраться до живота или шеи её обладателя. Вжих! Вжих! Вжих! Контрнаступление Лика Эбенового Ужаса! Вжих! Вжих! Вжих! Прокол! По торсу Яцка уже вовсю текли красные ручьи, и я небезосновательно считал, что вот–вот поставлю точку в этом ратоборстве, однако колесо фортуны – своенравная девица, в который раз оно укатилось от меня на противоположный конец воинского везения. Великан опять стал становиться великаном. Его мышцы набухали и пучились, ноги раздавались вширь, а косая сажень в плечах увеличивала свою и без того внушительную диагональ. Завидев изменения, Яцк демонически расхохотался.

– Магия Фирджи на исходе! – просигналил Джейкоб.

– Мне нужно ещё пять минут!

– Фея говорит, что удерживание заклинания может привести к непоправимым последствиям!

– Непоправимые последствия случаться гораздо раньше, если позволить Яцку вновь обрести всего себя! – выдавил я, перекрестием меча и посоха принимая Громыхатель сверху.

Вдруг страж осунулся и по–бесовски заголосил. Его рост вначале замедлился, а потом, появился еле–еле приметный регресс. Это лучи Отражателя затрепетали как по Хромму, набравшемуся изнутри оранжевой истомы, так и по Яцку. В этот недолговечный миг деформации, ниспосланный Фирджи, мы с великаном, сейчас превышающим меня всего наголову, ожесточённо заколотили друг по другу инструментами вражды. На пике баталии, израсходовав, наверное, десять «вторых дыханий» и открыв одиннадцатое, я, избитый Громыхателем, исхитрился ткнуть Яцку посохом в морду, уклонился от слепого тычка коленом, после чего по рукоять вонзил клинок в натужно вздымающуюся грудь. Лавина крови хлынула из уст побеждённого великана. Он закашлялся, бухнулся на карачки и затих. Всё. Несите бокал шампанского чемпиону! И не забудьте присовокупить к нему сырную нарезку! Шучу, мне бы лечь и умереть – так устал.

Я отёр выступивший на лбу пот и произвёл беглый осмотр себя любимого; Переломы – точно есть, куда же без них, растяжения, налитые лимфой большущие опухоли, ссадины… В общем жить буду. Усевшись на обломок ящика, я устало уставился на Хромм. Что–то мне в нём не нравилось. То ли его чернота, то ли крепнувшая под остовом ржавая таинственность, колыхающаяся наподобие свечного пламени.

– Парень, ты не умер?

– Разве есть в природе сила, что сможет скинуть меня в могилу? – усмехнувшись, ответил я.

– Фу! Напыщенные речи ничуть не лучше заумных лекций.

– Зато предсмертный хрип хуже и того, и другого.

– Однозначно, – согласился Джейкоб. Помолчав, он добавил: – Я ощущаю толчки мощи… Она прорывается!

Между тем свечение в Хромме стало настолько интенсивным, что казалось, кристалл никогда и не был чёрным. Оранжево–красные всполохи лизали его чрево и раскаляли добела. Я поднялся, намереваясь покинуть это гиблое место, однако не успел… Измятая Громыхателем поляна, я и розовеющий горизонт стали жертвами нестерпимого жара, вплеснувшегося из Хромма. Сокрушающая волна, вывернувшая мне жилы наизнанку, уходя, родила на моей мантии и волосах пучки разноцветного огня. Весело закружившись под мои крики боли, они были вынуждены вскоре погаснуть, потому–как сырая земля не дружит с пламенем.

– Гвоздики–точилки! Я опоздала! Он сгорел! – пропел знакомый голосочек.

– Прокоптился – да, сгорел – нет, – промычал я, приподнимая ещё дымящуюся голову.

Фирджи быстро порхала крылышками и опечаленно прижимала ладошки к щекам.

– Жив? Ура! Подожди, я тебя подштопаю!

Фея принялась летать туда–сюда, рисуя в предрассветной мгле пыльцовые знаки. Лучи из Отражателя, по–видимому, послушные её невесомой пляске, обдали меня тёплым, врачующим водопадом бликов. Наконец я поднялся на ноги таким, каким был до конфликта с Яцком.

– Во–первых, спасибо за лечение…

– Это тебе спасибо! Спасибо огромное, что дал мне волю! – затараторила Фирджи.

– Пожалуйста, – кивнул я. – А во–вторых, что с ним произошло?

– Я сказала твоему кинжалу, что если Хромм перенасытиться сиянием Отражателя, то произойдёт беда! И она произошла! Кристалл выбросил излишек! Дукас не смог его удержать!

– Дукас? Что за Дукас? – полюбопытствовал Джейкоб.

– Дукас – мой брат. Он ждёт…

Фея смущённо запнулась.

– Меня зовут Калеб.

– Он ждёт тебя, Калеб, в Отражателе.

– Надеюсь, чтобы поблагодарить не словами, а как следует? Парень своей жизнью тут рисковал!

– Джейкоб!

– Твой кинжал прав. Теперь мы с Дукасом перед тобой в неимоверном долгу.

– Раз так, то плотный завтрак и чашка кофе будут приняты мною в вашем доме без возражений.

– Конечно! Конечно! Идём!

Кинув последний взгляд на поверженного Яцка, его чудовищный Громыхатель и утихомирившийся Хромм, я бодро пошагал за низколетящей феей. Пройдя сквозь штору полупрямых и косых, часто прерывающихся и изменяющих свою цветовую насыщенность зеркальных излучений, я оказался в лабиринте, собранном из разнообразных отшлифованных осколков, кабошонов, охровых слюд, пёстрых вогнутых луп и пятнистых стёкол. Коридоры так и будоражились блеском, и по мере того, как осеннее солнце поднималось над отсутствующим потолком, они ярились всё с большой силой. Я двигался медленно, практически наощупь, с трудом различая очертания оранжевого платья Фирджи. Вроде бы мы преодолели несколько длинных галерей, пару раз свернули налево и спустились по лестнице, ступеньки которой были вырезаны из яшмы. Фея прикоснулась к овалу двери и на меня снизошла благодатная полутьма. Вернее там, где я очутился, висело множество фонариков, и света было предостаточно, но после той лавины отсверков, что мучили мои глаза всего одно моргание назад, обстановка показалась мне сладостно–затемнённой. Когда я, наконец, к ней привык, то смог разглядеть, что нахожусь в помещении, декорированном под сюрреалистический лесной уголок. Деревья, мхи и даже нарисованные тучки на круглом своде – всё несло в себе избыток лимонных и соломенных штрихов. Фирджи провела меня под ветками песочного дуба, а потом увлекла за россыпь адонисов и кустарников, за которыми, утопая в мраморной основе, вращались шестерёнки и трещали малюсенькие рычажки. Над этим тикающим и гудящим механизмом парил, если так можно выразиться, фей в коричневой мантии. Он быстро носился от балки к табличке с цифрами, от тонкой матовой трубки к руническому тетраэдру, от одной непонятной штуки к другой. Его пальчики перебирали, щёлкали и нажимали до тех пор, пока широко улыбающаяся Фирджи не пропищала:

– Дукас, посмотри, кого я к тебе привела!

Дукас тут же прекратил мельтешение и, издавая звуки, отнесённые мною к степени «крайнего восхищения», бросился меня обнимать и целовать.

– Ты! Ты! Вернул мне мою драгоценную гаечку! Да! Мою Фирджи! Мою Фирджи! С этого радостного дня я – твой страстный обожатель! Да!

– Мне так неудобно дышать, – просипел я.

Переполненный эмоциями фей сжимал ручками мои ноздри всё крепче и крепче.

– Ой, прости! Да! Естественно! Знаешь, ведь это всё я! Да! Я тебя привёл сюда! Да, да! Я! Сюда! Обоюдная помощь! Да! Но ты, конечно, осчастливил меня больше! Да! Несравнимо больше!

– Отсюда поподробнее! – потребовал Джейкоб. – Что значит – ты? И про какую такую обоюдную помощь ты говоришь?

Воззрившись на кинжал гномов, Дукас восторженно воскликнул:

– Вот каков он! Твой «Улавливатель» и мой «Передатчик»! Или твой «Передатчик» и мой «Улавливатель»! Неважно! Он – клинок! Да! Зачарованный на разговор клинок! Именно его эфирная структура, попавшая в объектив Искателя, случайно привлекла моё внимание! И ты здесь! Благодаря ему мы осуществили свои желания! Да! Мы!

Прежде чем я, насупившись, успел что–то сказать, вклинилась Фирджи:

– Дукас, Калеб ничегошеньки не понимает! Расскажи ему всё с самого начала!

– Прекрасная идея, сестрица! Прекрасная! Заодно и ты послушаешь всю историю целиком! Только! Только! Так, не так!

Дукас молниеносно дёрнул за рычажок, и из скрытой ниши выкатился гигантский палевый эллипсоид. Обогнув вербу, он, чуть дрожа, остановился между мной и феями. Ажурные стенки треснули, явив под собой мягкий стул и накрытый скатертью стол, укомплектованный изысканным сервизом и едой.

– Так! Так! Как надо! Прошу не стесняйся, всё для тебя! Да!

Фирджи верно подметила – сбивчивая болтовня Дукаса, намекающая на то, что ему принадлежит некая роль в моём походе, довольно–таки удивила меня. Пробудившиеся во мне подозрения и предположения, настойчиво призывали напитать их информацией, поэтому я, после того как удобно устроился и налил себе ароматного чаю, не преминув при этом наложить на фарфоровую тарелку картошки с овощами, промолвил:

– Я весь во внимании.

Дукас спланировал на край блюдца, подхватил оливку и, взмыв на уровень моих глаз, экспансивно зажурчал:

– С чего бы? С чего бы? Да! Фирджи и я, мы славная семья, мы – брат и сестра! Да! Всю свою жизнь мы занимаемся тем, что следим за Жёлтой Башней Отражателя! Да! Ты сейчас в ней! Это она! Да! Здесь мы латаем агрегаты, клеим битые колбы, смазываем маслом гайки, перенастраиваем положения зеркал! Всё в этом роде! И в чём суть? Да! В одну из крайне дождливых ночей в шпиль, что прямо над нами, сиганула молния, и параболический экран – Хроникёр, главный распорядитель светового перемещения в Жёлтой Башне, вышел из строя. Фирджи – виртуоз ремонта, а я мастер–корректировщик, поэтому мудрёный и сложносоставной Хроникёр, требующий к себе особого светотехнического подхода, отправилась чинить она. Однако каких–либо положительных результатов ей достичь не удалось, да, а всё из–за того, что оплавленный край шпиля, как назло притягивал и проецировал молнии аккурат в надсводный проем, ведущий к поломке. Путь наружу был закрыт! Да! Жуть! Катастрофа! Добросовестность на пару с ответственностью, талдычившие мне губками Фирджи, что бесперебойная работа линз превыше всего, потолкали мою ненаглядную сестру на крайне опасный шаг. Хоть я и уговаривал её дождаться прекращения ненастья, она, вопреки всем моим увещеваниям, покинула Отражатель через Спектральный Зоб, чем, к нашему общему горю, нарушила заповедное правило…

– Спектральный Зоб – это вход, который стерёг Яцк, – перебила пояснением Фирджи.

– Что за правило ты нарушила? – спросил я, кусая хлеб, намазанный арахисовой пастой.

– Первостатейное! Оно запрещает нам, дирижёрам–оптикам, отлучаться из Отражателя.

– Да! Во веки веков! Так гласит Немеркнущий Закон! – подкинув и поймав оливку, подхватил Дукас. – Дайте процитирую его кусочек: – «Если дирижёр–оптик пересечёт черту Спектрального Зоба, и таким образом оставит предписанную ему зону обслуживания без присмотра, что из–за непременного сдвига фокусировок Отражателя является категорически недопустимым, то за этот демарш он будет отловлен Яцком и посажен в тесный острог, в котором, маясь от скуки и непогоды, проведёт неопределённый срок, дожидаясь моего беспристрастного приговора».

Я окинул взором беспрестанно тренькающие шарниры и щипцы.

– Получается, что ваша будничность находиться в зависимости от неких регламентов. Кто же их сочинитель?

– Немеркнущий Закон, как и весь этот искрящийся, вечно меняющийся оплот акварельного вальса – Отражатель, принадлежит уму нашего покровителя, Горгона Преломляющего Оттенки, – отпивая из чашечки, ответила Фирджи. – Мне жутко не хотелось переступать через границу Спектрального Зоба, но разве у меня был выбор? Нет! Хроникёр накалялся, и если бы я промедлила, то Жёлтая Башня перестала бы функционировать, а вместе с ней и весь Отражатель!

– На момент моего появления ты сидела у великана в заложниках, поэтому могу предположить, что Горгон Преломляющий Оттенки ещё раздумывал, как с тобой поступить – миловать или казнить, – заявил я, ощущая, как по спине разливается неприятный холодок. Даровав Фирджи свободу и убив Яцка, я заочно «подмочил», если и вовсе «не утопил» будущее знакомство с создателем Отражателя, который, по–видимому, не числился в рядах «лопушков».

– По ходу я знаю кое–кого, наплевавшего на устав Горгона не раз и не два, – едва слышно проворчал голос с моего пояса.

– Мы не в силах узнать, как бы наш покровитель отреагировал на данный инцидент. Его с нами давным–давно нет! Да! Да! – покачал головкой Дукас, не разобрав того, что изрёк Джейкоб. – Однажды, годы и годы назад, Горгон Преломляющий Оттенки заперся в своей комнате, и что же? Да! Лучезарный Замок на его двери с тех пор так и не открывался.

– То есть, говорить, что ваш покровитель не с вами, в принципе не совсем корректно? – крякнул Джейкоб.

– Ну, формально – да, но номинально – нет. Горгон Преломляющий Оттенки всей душой любил Отражатель и ежедневно, ежечасно, ежесекундно его холил и лелеял. То, что он исчез без предупреждения и соответствующих инструкций на время его отсутствия, может указывать только на что–то очень плохое, – опечаленно пропела Фирджи.

Новость о том, что Горгон Преломляющий Оттенки некогда предпочёл добровольное заточение в своих апартаментах, меня изрядно обрадовала. Теперь мне не надо будет выкручиваться и объяснять, что за спектакль разыгрался у Спектрального Зоба. Я незаметно выдохнул и, перед тем как отправить в рот имбирный пряник, сказал:

– Мне кажется, мы несколько отошли от первоначальной темы. Дукас, удовлетвори, пожалуйста, мою просьбу, возобнови свой рассказ.

Фей быстро закивал.

– Да! Спешу продолжить! Да! Ради устранения неполадки, Фирджи стрелой вылетела из Отражателя, увернулась от ручищ взбаламученного Яцка и, превозмогая дробь нескончаемого ливня, вспорхнула к Хроникёру! Да! Я видел это всё в Искатель! Молнии так и вились вокруг моей сестры, но она, демонстрируя чудеса сноровки и отваги, не только избегала их – её ключики, полировщики, загустители, сцепщики и прочие инструменты, поочерёдно, а иногда и в паре, трудились над реставрацией Хроникёра. Да! Любо–дорого было смотреть! Да! И одновременно страшно!

– Ух, я тогда находилась словно во сне, – пискнула Фирджи, отодвигая от себя блюдце. – Дети урагана – адамантовые зигзаги (молнии, видимо) обещали меня изжарить и ослепить, а чудовищный ветер своим воем и порывами с живостью аккомпанировал их намереньям!

– Однако, невзирая на все кошмарные тернии, моя храбрая сестра исправила Хроникёр, и Жёлтая Башня вновь озарилась светом! Да! Как бы и желал того Горгон Преломляющий Оттенки!

Поменявшись в лице, Дукас скинул оливку в миску.

– При всём при том эйфория от успешного завершения дела быстро сменилась стылой горечью. Да! Разобрав Брикетную Заслонку, увы, без этой операции Хроникёр было не отремонтировать, Фирджи допустила в монокль, координирующий перераспределение излишней энергии по всем зеркалам, попадание влаги, благодаря чему обугленный шпиль, по–прежнему мечущий молнии в проход Жёлтой Башни, удесятерил мощность зарядов и частоту их образования. Чтобы вернуться обратно, Фирджи должна была проделать тот же путь, что и в начале. Она спикировала вниз, но Яцк, грубый и надменный Яцк не дремал! Да! Он протянул кулачищу, ловко словил мою бедную, измученную сестру и посадил в клетку! Беда! Беда! Да!

– На все мои оправдания и воззвания к доводам разума, глупый Яцк бубнил, что согласно Немеркнущему Закону он обязан держать меня в клетке и ему чихать на то, что Горгон Преломляющий Оттенки куда–то запропастился, и суд, возможно, никогда не состоится, – пролепетала Фирджи, перепархивая мне на плечо. – Представляешь, Калеб, если бы Дукас не обнаружил твой кинжал Искателем и не привёл бы тебя ко мне, чтобы ты совершил подвиг, достойный эльфийского рыцаря, то я могла бы провести вечность, смотря сквозь прутья на ненавистного, повседневно пьяного Яцка и родненький Отражатель.

– Мне, конечно, приятно, что меня сравнили с эльфийским рыцарем, подали вкусный обед и бла–бла–бла, но теперь мы подступили к главному, к вашей и моей взаимосвязи.

Внимательно поглядев на Дукаса, я недвусмысленно постучал костяшкой пальца по клинку подгорного царства.

– Эй! Я тут! – мигом откликнулся Джейкоб.

– Да! Вы оба тут, и как я вначале сказал, – это моя заслуга! Да! Пойдём, я покажу

Глава 4. Приумножающие Триплексы

Фей поманил меня к скрученной посадке яблонь. За её переплетением, от элегантного фонтанчика в форме птички скользила дорожка, вымощенная жёлтым камнем. Травка, пробивающаяся сквозь трещины и выбоины в кладке, перемешивалась с редкими подмаренниками и купальницами. По бокам лиственными вздрагиваниями перешёптывался тепличный, не ведающий о заморозках и жаре, сад. Феи парили чуть впереди, и их пыльца, отделяющаяся от прозрачных крылышек, постоянно попадала мне в нос. Я чихал и украдкой улыбался. Маленькие разносчики аллергии! Тропинка пошла вверх, к пьедесталу, прилегающему к замшелому своду Жёлтой Башни. Когда мы поднялись, Дукас потянул за спрятанный рычажок – постамент разделился напополам и разъехался. Из его нутра вынырнул прибор, отдалённо похожий на подзорную трубу. Поддерживаемый треногой, он имел десятки эластичных шнуров со светящимися кубиками на концах. После нежных надавливаний Дукаса, щупальца, а иначе я их назвать не мог, закувыркавшись по оси основного цилиндра, стали трогать стенку Жёлтой Башни. Для чего были нужны эти мимолётные касания, я понял, когда в монолитный на первый взгляд фундамент, как червь в землю, зарылся пульсирующий апельсином шнур – оказывается, он нащупывал дырочку! Заинтересованно следя за углублением «каменного ныряльщика», я на миг упустил из виду его товарищей, а они, проворные и неуловимые, так же успели просочиться в замаскированные прорехи. Странный, подрагивающий под напором бегающих туда–сюда магических крупиц аппарат нагрелся и, немного погодя, исторг из порфировой горловины поток раскалённого пара. Белой дымкой он покружил над нами, а потом собрался в плотное облако, зарябившее всей палитрой красок. В туманном многоцветии, еле–еле дрейфующем у меня перед грудью, проступил отчётливый знак вопроса.

– Искатель! – гордо представил конструкцию Дукас. – Смею доложить, что среди всех изобретений нашего покровителя, он по гениальности уверенно держит позицию лидера. Да! А почему? Отвечаю! Как ты наверняка заметил, Калеб, в архитектуре Отражателя наличествует много хрупких деталей, которые, разумеется, бьются и выходят из строя по вине самых прозаичных оказий. Для того, чтобы повреждения можно было своевременно поправить или компенсировать, нам необходимо соответствующее сырьё, и здесь без Искателя уже никуда. Да! Искушённый в распознавании минеральных и металлических залежей, он шутя отыщет их, извлечёт и перенесёт сюда, в Эфирную Тучу.

– Если фигли–мигли этой штуки распространяются на золото и алмазы, то она достойна похвалы! – одобрил Джейкоб.

– Однако, как я понимаю, возможности Искателя не ограничиваются изысканием руд, – подтолкнул я Дукаса в нужное мне русло.

– Да! О, да! Помимо того в пределах пятидесяти миль плюс–минус погрешность в милю–две, Искатель способен обнаруживать колдовские вуали. Их спиритические излучения, Передатчики, попав в Улавливатель, – фей потеребил шнур, – преобразуются. и искажённо, в виде карандашных очертаний предмета, отображаются в Эфирной Туче. Чем дольше происходит контакт, тем чётче становиться картинка. Например, Фирджи, круглый год протирающая Искатель одной и той же заворожённой на вечную чистоту тряпочкой, проявляется в Эфирной Туче почти сразу и во всех подробностях. Да!

– Я её всегда ношу с собой! – пискнула Фирджи, вынимая из кармана сиреневый лоскуток.

– Мы достигли главного отрезка рассказа! – торжественно объявил Дукас. – В ту роковую, мокрую ночь, ознаменовавшуюся потерей моей любимой сестры, от безысходности я кусал локти и думал, думал, думал, как её воротить домой. О бросании Жёлтой Башни на самотёк и сражении с Яцком и речи быть не могло – и то, и то закончилось бы плачевно. Нужен был план, и он у меня стал формироваться, когда я, отчаянный, обратил взор на Искатель – он тренькал. Его Улавливатели наткнулись на исключительно сильный магический маяк, отдающийся в Эфирной Туче красными и фиолетовыми помехами. Быстро растворившись во мгле, они вдруг сменились проступившим обрывком диалога, суть которого я расценил так: кто–то обязал кого–то идти в Отражатель! Затем маяк разом угас, и осталась только едва приметная искорка–точка, рапортующая о том, что всё это мне не привиделось. Да! С Искателем такое было впервые! Да!

– Беседа с Привратником, – бледно хмыкнул я.

– И я на заднем фоне, – лязгнул Джейкоб.

– Что?

– Это мы между собой. Не останавливайся.

Фей принялся летать взад–вперёд.

– Да? Я знаю, что до Отражателя добраться нелегко. Чтобы укрыть своё детище от посторонних глаз, Горгон Преломляющий Оттенки специально выстроил его в месте подверженном разрушительным бурям и штормам. Да! Гибель в вихре или камнепаде! Не позавидуешь! Нацелив все Улавливатели на объект, то бишь, как мне стало ныне известно, на кинжал, я выяснил, что тебе нужно покрыть приличное расстояние и, предвидя твой будущий конфликт с Яцком – преподносящий шанс на освобождение Фирджи, я возжаждал помочь тебе это сделать. Да! Идея, родившаяся у меня в голове, показалась мне предварительно радикальной, но, ах, но… Да! Я прокрался в другие башни Отражателя и, сняв с тамошних Искателей Приумножающие Триплексы, вставил их в наши Улавливатели…

– Ты свихнулся, братец! – закричала Фирджи, набрасываясь с кулачками на Дукаса. – Ты хоть понимаешь, что натворил? Моё тюремное приключение того не стоило! Ты вывел из строя Искатели наших коллег – это раз, а два – в Отражателе из–за твоих краж могло произойти что угодно плохое!

– Она зрит в корень, – шепнул голос мне в ухо.

– Джейкоб?

– Парень, погоди, пусть они выяснят отношения! – откликнулся мой друг.