Легенды Соединённого Королевства. Величие Света

– Пахнет приятно.

– Это растение – спящий вампир, способное поглощать энергию, исходящую из человека. Если розу правильно вскормить и учинить над ней соответствующие ритуалы, то для людей, получивших её соцветие в дар, жизнь в скором времени покажется опустошенной и разбитой.

– Серьезно? Не знал.

– Роза – по своей сути апофеоз мистики. Она символ богатства, предательства и любви. Роза включает в себя огромное множество ассоциаций, метафор и аллегорических форм. Чаще прочих этот цветок ассоциируется с эмоциями, привлекательностью и страстью. Роза неоднозначна, она олицетворяла и до сих пор олицетворяет разные значения, которые зависят от ее цвета. Связанная по своей морфологии с кругом, роза с первобытных эонов отождествляется с темами рождения и перерождения, а скорость, с которой она увядает, сделала ее вензелем смерти и хрупкости существования.

– К чему ты клонишь? – заинтригованно спросил я.

– В Вестмарке, роза – исконный герб вампиров. У всех трех величайших оплотов Тьмы – Арт Паури – ковена Ночного Дозора, фамилии Рихтеров, Зинат Альфадаха – ковена Порхающей Ночи, фамилии Флейтов и Лившихтмаха – ковена Чистой Крови фамилии Вайнхеберов она вышита на флагах. У Рихтеров – розовые и синие розы на эмблеме обрамляют меч, пронзающий череп, у Флейтов – сквозь розы летит нетопырь, держащий в лапах скрещенные кости, а у Вайнхеберов – из шипастой розы, повитой гадюкой, течет кровь. Роза как священный атрибу, чествуется и в капищах антропомантов Аспида–Хаттона. Там её лепестки смешивают в жаровнях с эфирными маслами и потрохами теплокровных.

– Антропомантов? Кто это?

– Калеб! Удивил! Это же как раз близко к твоей некромантии. Антропомантия – гадание на человеческих или животных внутренностях. Для наиболее ответственных случаев поборниками этой практики применяются иссечение внутренних органов младенцев или девственниц (антинопомантия). Сия жреческая ветвь благодатно проросла в Вестмарке и Ноорот’Кхвазаме, но и не только в них. В Рунном Королевстве по сей день трупы вскрывают для последующего мумифицирования – так у виалов век от века накапливались знания об анатомии. Опытные антропоманты из Ледяных Топей могут безошибочно выявить у своих сородичей некоторые наследственные болезни или предрасположенность к ним. Интересно? Ну, еще бы! Однако сейчас речь о Вестмарке, так? Антропомантные ворожения применяются высшими жрецами Аспида–Хаттона для определения дальнейшей судьбы какого–либо важного вампира, исхода битвы или еще не знаю чего – фантазия тебе в помощь.

– Познавательно.

– Но ты не думай, в Вестмарке, у Аспида–Хаттона не только антропоманты на побегушках. Просто их у него больше, чем других жрецов.

– Канахес Илька поведал, что Блюдер Рови – кровосос, пробравшийся в Шальх из Вестмарки, как раз является одним из антропомантов Аспида–Хаттона. Кто он такой, кстати, этот Аспид–Хаттон? Ты же, конечно, в курсе?

– Естественно. В отличие от тебя, я верования вампиров, как и Вестмарку, никогда не держал за вымысел. Я много бродил по Великому Лесу и нахватался там всяких слухов от личностей, что прячутся в тенях. И более того, я лично видел Вестмарку.

– Лично видел?! Поподробнее, пожалуйста! – вопросил я, порывисто откладывая почти пустую супницу.

– Давай вначале про Аспида–Хаттона. Если бы ты пришел ко мне в Энгибар, когда разыскивал Эмириус Клайн, то я бы просветил тебя, что она, хозяйка Пика Смерти, не первый вампир в своем роде. Неимоверно старый, да, но, может статься, что не первый. Аспид–Хаттон…

– Подожди, подожди, нестыковка, сразу нестыковка! Я четко прочитал на страницах Пророчества Полного Круга, что «Эмириус Клайн – первый из рода вампиров». И Грешем мне тогда подтвердил тоже самое! Что вампиры познали себя именно на Пике Смерти!

– Ладно, давай об Эмириус Клайн… – Альфонсо пытался подобрать слова. – Она прецедент среди вампиров. Если уж быть точным, то Матрона Тьмы – существо из запредельных граней мироздания, призванное Урахом для выполнения каких–то Его задач. Кто она? Это загадка. Эмириус Клайн пришла к нам из сопредельного разрыва, но тут у нас еще в эпоху драконов и Богов–Идолов Хрипохора уже водились, так сказать, свои собственные вампиры. А точнее, по легендам, их было трое. Бенедикт Вайнхебер, Амалия Рихтер и Вальгард Флейт, по прозвищу Искуситель и Летучая Смерть – тоже один из них. Уже потом, когда Эмириус Клайн взялась обращать гномов и людей в себе подобных, Вальгард Флейт приютил часть её отпрысков в месте под названием Вестмарка, в котором потом пафосно провозгласил себя королем всех ковенов, всех континентов.

– Ага, ага, так сразу и хочется спросить у Вальгарда Флейта, а вампиры таких всем печально известных ковенов, как Кусь–За–Кусь и Лунная Кровь из Бархатных Королевств или Безликие Империи Хло, знают о том, кому они должны подчиняться? Смешно!

– У Бенедикта Вайнхебера, основателя ковена Чистой Крови, есть ответ на твой вопрос. Всех вампиров, произошедших не от укусов изначальных Трех и их малочисленных потомков, он зовет грязными. Мягкошерст, виал, любой – они все занимают вторую ступень в иерархии Вестмарки. Твой Грешем – молодой вампир, и я сомневаюсь, что ему довелось побывать в Великом Лесу, чтобы узнать больше о родословной его племени, поэтому он тебя и уверил, что Эмириус Клайн с Пика Смерти – мать всех кровососов.

– Оно–то вот как всё!

– То лишь мои познания, основанные на сказаниях и притчах как вампиров Великого Леса, так и изучающих их мудрецов.

Дельторо снял тесьму и распустил свои длинные волосы. Ух, какие шелковистые! Эмилия сейчас бы позавидовала ему! Чем же он их пользует?! Основа – точно мед! По запаху чую!

– Так, теперь об Аспиде–Хаттоне.

– Ага, тут не все так гладко. Ответь мне – кто такой Назбраэль?

– Вседержитель. Властелин Мира Тьмы. Он Девятый из Колеса Девяносто Девяти, как уверяют «Первоначала».

– Девятый? Забавно.

– Да. А что?

– То, что у Назбраэля есть сынок. Серэнити никогда не чертыхалась им всуе?

– Что? Нет!

– Это потому что в Братстве Света о нем, если и слышали, то в пол уха. Вестмарку и Соединённое Королевство разделяют тысячи миль, так что это не удивительно.

– Просвети меня.

– Мы с тобой помним – когда–то Урах пришел а наш Мир и привел с собой гномов, людей и эльфов. Он сражался с драконами, Богами–Идолами и прочей нечестью. Но вот до Него к нам пожаловал Назбраэль. Еще не стесненный нетленными рамками–затворами, воздвигнутыми потом Всеотцом между Миром Света, Миром Тьмы и Твердью, он бродил по долам и творил свое лиходейство, как ему заблагорассудится. Дроторогор со своим выводком сторонился его, да и Лаэхе Отступник из Клирдвайта вместе с вирмами Фисцитроном Венценосным, Бравилем Пламенным, Кунглондом Разорителем и Ольфирндбалем, Змеем о Пяти Головах тоже жались по углам, когда Затейник–Назбраэль показывался у них на виду. Так и вот, по преданиям, что я почерпнул из разговора с ветхим, слепым отшельником –вампиром в заброшенных катакомбах Великого Леса, Назбраэль буквально за какие–то годы до снисхождения к нам Ураха, польстился на королеву–нимфу Астрид. Он взял её силой и держал в Мире Тьмы, пока она не выпустила из своего лона Аспида–Хаттона. Этого прекрасного младенца с двумя клыками и красными глазами. Аспид–Хаттон съел свою мать, а затем проник на землю. Однако набедокурить, так прямо, чтобы очень у него не получилось, и виною тому небезызвестный тебе Урах. Аспид–Хаттон успел покусать лишь троих, прежде чем Бог Света выгнал его с батюшкой Назбраэлем в Мир Тьмы.

– Если верить твоему информатору, получается, что именно Аспид–Хаттон стал зачинателем всех вампиров? Вальгард Флейт, Бенедикт Вайнхебер и Амалия Рихтер – его рук дело… И все же, Эмириус Клайн – тоже вампир!

– Точно, она такая. Может, Эмириус Клайн дочь Назбраэля от другого брака с Альстад или даже от этого с Астрид – это тебе как вариант, а то ты все никак не успокоишься.

– Поражаюсь твоему приобщению к анналам Ночного Племени.

– На посошок следует еще кое–что добавить. Вальгард Флейт, но то уже мои косвенные догадки, не собирается звать к нам Назбраэля, как подозревает Петраковель и молвили почившие Элизабет Тёмная с Канахесом Илькой. Его цель – Аспид–Хаттон. Все–таки Назбраэль стиснут космическими запретами, низложенными Урахом, а вот распространяются ли они на его сыночка? Подозреваю, что не в таких объёмах.

– Назбраэль иногда путешествует по земле в человеческом обличии. Когда кто–то живой снисходит к нему в Мир Тьмы через Альтараксис или Яму Сибиллы, он забирает себе тело несчастного, чтобы в нем сеять ужас и разрушения.

– Да, да, кровяная река Альтараксис на границе Бумфамара и Ноорот’Кхвазама, Яма Сибиллы в Плавене, Горло Грешника в Империи Хло, Ахамантуру в Острохвостии – его лестницы в Мир Тьмы. Назбраэль вселяется в существо, прошедшее через них, но на большее, по–видимому, его не хватает. Когда «оболочка» умирает – Назбраэль возвращается обратно в Хлябь. Произнесу снова: он надежно заперт Урахом в своем «доме».

– Я не согласен с тобой в том, что Назбраэль – априори «ястреб в клетке». Вполне допустимо, что к нам на огонек разукрашенная розами бричка Аспида–Хаттона подъедет раньше кареты Властелина Мира Тьмы, но, по сути, не так уж его и опередит. Аспид–Хаттон наверняка знает о морфологии Вселенной побольше нашего с тобой и, имея при себе Извращенную Корону Света – артефакт, заряженный на успешный Успех Успехович, уж как–нибудь да извернется и вызволит батьку–лицедея из скучной и постылой Бездны. И тогда мы запляшем с двойным усердием! В присядку, хоп–хоп! Батька у нас «оторвется» так, что мама–не горюй!

– Если выбирать из двух ужасных штук менее ужасную, то Аспид–Хаттон в Короне Тьмы по–любому будет не так осанисто выглядеть, как его папка Назбраэль в этой же нарядной шапке.

– Назбраэль непременно придет вслед за Аспидом–Хаттоном. Это лишь вопрос времени.

– Если только Дроторогор не одолеет Вальгарда Флейта, – блекло улыбнулся Альфонсо.

Он похлопал меня по нагрудному карману, а затем спросил:

– Ты бы на кого из них поставил свой медяк с Манфредом Вторым? – На кровососа–аристократа или на перекаченного демона–атлета?

– Я? Свою счастливую монету?

– Ту самую.

– С одной стороны неисчислимая армада Хрипохора с Богом–Идолом, а с другой Вестмарка, три, без сомнения, авторитетных вампира и вся нежить за их спинами. Хм! Сложный выбор!

– Вот и я – хм!

– Нас ты почему–то в список «победителей» не добавил.

Альфонсо рассмеялся.

– Скромность – украшает!

– Но оставляет голодным!

– В этом конфликте интересов до полного расклада преферанса не хватает еще Эмириус Клайн, Джеда Хартблада, Цхевы, Нолда Темного, Риппера и Ри Казирра. Если бы они еще поучаствовали в борьбе за Корону Света, то вообще шик и блеск был бы. Особенно Риппера потешил бы этот спектакль. Он обладал силами, настолько абсолютными, что по сравнению с ними наша с тобой магия – так, ярморочные фокусы.

– Эмириус Клайн, Цхева, Хартблад! Почему ты так уверенно про них говоришь? Такое впечатление складывается, что ты сам читал Пророчество Полного Круга! Еще какого–то Риппера приплел!

– Нет, не читал, но разве оно единственное повествует о четырнадцати чемпионах Ураха? Не смотри так на меня, их четырнадцать, Калеб, четырнадцать, а не четыре, как указанно в твоем Пророчестве Полного Круга и прочих популярных манускриптах. Просто та четверка самая знаменитая. Ознакомься на досуге с книгами «Божественное в Божественном» и «Глас Света». Ладно? Они заштрихуют недостающие пробелы в твоих познаниях. Цхева – царица пресветлых вод, Эмириус Клайн, Матрона Тьмы, Невольница Света – вампир–королева, Риппер – жнец, Фарганорф – Золотой Дракон Добра, Искривитель Реальности, Первый из Семи Вирмов – мятежник, младший брат Фисцитрона Венценосного, Нолд Темный – мастер над оружием, Кузнец, Ри Казирр – Небожитель, телохранитель Всеотца, Кейн и Кейз – сиамские близнецы, Хранители Ключа Света, Клаус – чародей–рыцарь, Смоляной Доспех, Ящерица, Онгольдом – Бледный Господин Всех Красок Мира, Сия Лаверлорд – Дух Добра, Поэтесса Любви, Даратанаэль – Бич и Гнев Господень, Месть и Каратель Ураха, Ольвелия – Наставница, Льющая Слезы, Мэтри – Отдохновение и Забвение, Целительница, Блейз – генерал ангелов, Семикрылый и Меч Всеотца, ну и Джед Хартблад – Патриарх Материи и Друг Зверей. О Последнем в Энгибаре знает каждый ребенок. Дух Зелени – это тождественность Джеда Хартблада. Его часть, так скажем. Именно Джед Хартблад у нас, на земле, считается покровителем всех четвероногих.

– Дельторо, Эмириус Клайн и Джед Хартблад стали совсем не теми, кем были изначально!

– Поэтому давай возблагодарим Вселенную за то, что она к нам снисходительна!

– Аминь.

– У Назбраэля так–то тоже есть свои герои, и они не менее могущественные, чем у Ураха.

– Сказал «птица», говори и «синица».

– Аспид–Хаттон – наследник Мира Тьмы, Кровь от Крови, Плайма Осквернительница – Госпожа суккубов и инкубов, Наложница Назбраэля, Таккилад’Ан’Халад – Мучитель, Сайрус – Красавец, Соблазнитель Душ и Плоти, Велефор – Посланец Болезней, перенявший эстафету Кунглонда Разорителя после его смерти, Мальтиш – Таинственный Скиталец, Герцог, Варахурт – Шпион Среди Живых, Сабесску – командир армии Тьмы, Хацкин – Палач, Без Лица, Ров Ги Клош – Надзиратель, смотрящий за камерами пыток, Альстад – вторая жена Назбраэля после нифмы Астрид, Черноволосая Кобра, Госпожа Черных Свечей, Белетодор – Молот Мира Тьмы, Гладиатор, Хаста – Лукавая, Бельфигорон – Князь Мира Сего, Лживый Дух, Отец Лжи, Намасти – она же Прометей и Гильгамат – гермафродит, Разделяющий, Гасионд Несгибаемый – командующий Западными легионами Бездны, Разгаратон – Садист, командующий Восточными легионами Бездны, Арабарот – генерал Пламенного Легиона, личной стражи Назбраэля и Ситритион – Наместник Огненной Долины.

– Альфонсо, ты точно не в Братстве Света состоишь? Уверен, что даже Серэнити не перечислила бы всех этих гадов Назбраэля.

Мой друг улыбнулся.

– Я всегда интересовался Высшими Силами Вселенной, теми, кто есть помимо Духа Зелени. Что касается Ураха и Назбраэля – то мой список наверняка неполный. Он даже, вероятно, не укомплектован на треть. Кто там скажет, кто еще у Ураха и Назбраэля ходит в «дамках». Я? Нет.

Я свернул Скатерть и, переварив полученную информацию, вновь заговорил:

– Ты забыл рассказать о своих странствиях по Вестмарке.

– Странствиями то назвать нельзя, – протянул Альфонсо, поглаживая Щавель на коленках. – Занесла меня нелегкая в глубинные глубины Великого Леса. Почва там бередится дымными фонтанами, а деревья все как одно скручены и похожи на допотопных страшилищ. Я шел и шел по оскверненной местности, пока в дали не разглядел три разобщенные возвышенности – на них зиждились черные, внушительные и грозные фортификации. Башни, парапеты, мосты, барбаканы, бастионы – все было какое–то злющее. Ко мне тогда подлетел стервятник, и я с ним поговорил. Он посоветовал мне уходить как можно скорее, потому что передо мной – Вестмарка, оплот вампиров. Я тотчас повернул назад.

– Хм. Негусто. А отвести в Вестмарку, если что, сможешь?

– Не хотелось бы, но дорогу я запомнил.

– Наши враги – Амалия Рихтер, Вальгард Флейт, Бенедикт Вайнхебер и лично ими обращенные вампиры чем–то отличаются от обычных кровососов? К чему нам быть готовыми при встрече с ними? Есть у них какие–нибудь «коленца», которые они могут выкинуть и огорошить нас?

– Без понятия, Толковая Каракатица, но уверен, что у них что–нибудь припрятано про запас, – пожал плечами Альфонсо.

– Тогда давай проговорим с тобой все то, что мы знаем о вампирах.

– Два кислых профессора на институтском заседании? Идет! – рассмеялся следопыт. – Начинай. По факту с каждого.

– Тезис! Вампир в мифологии народов Соединённого Королевства, Ледяных Топей и Бархатных Королевств – это полу–мертвец либо мертвец, ведущий ночной образ жизни, сосущий кровь у людей, насылающий кошмары. Считается, что вампирами становятся «нечистые» покойники, преступники, самоубийцы, умершие преждевременной смертью или заражённые от укусов других кровососов. Так принято полагать, но по–настоящему тут правдив только последний довод, потому что вампиры не боятся солнечного света и обрести себя могут лишь через контакт с носителем «вампириус гностис»

– Годится. Я следующий. Термин «вампир» может использоваться, чтобы обозначить любое магическое существо, которое является хищным паразитом, высасывающим энергию или жизнь из своей жертвы. Твари, которые действуют в схожей манере, часто рассматриваются как образец вампира, даже если они не питаются кровью.

– Вампир – относительно бессмертное существо. Убить его можно, но он не стареет. В различных произведениях фольклора упоминаются вампиры, возраст которых составляет тысячу лет и более. Некоторые из примеров, отметим, вполне достоверны – Эмириус Клайн, граф Смастери, леди Тиона Граушвицкая. Вампир – это сверхъестественная сущность, обладающая силой, которая во много раз превосходит физический и колдовской потенциал человека. Зрение, слух, обоняние – все лучше, чем у людей.

– Внешность вампира Соединённого Королевства и «кровуна» Железных Гор состоит в большей степени из особенностей, по которым их легко можно отличить от обычного трупа – стоит только вскрыть гроб подозреваемого вампира. Вампир имеет устрашающий вид – клыки, заостренные уши, когти, деформированные челюсти, красные глаза и бледную кожу. Ко всему прочему он выглядит совершенно неразложившимся. Самые мерзкие на глаз, как по мне, это вампиры из Рунного Королевства. С багровыми блюдцами–очами и акульими челюстями на груди, брр!

– Наиболее обычные способы уничтожить вампира – это вонзить осиновый кол в его сердце, обезглавить или полностью испепелить тело. Чтобы не дать тому, кто мог стать вампиром, восстать из мертвых, тело хоронят лицом вниз, перерезают сухожилия в коленях или кладут маковые семена на могильную землю предполагаемого вампира, чтобы заставить его считать их всю ночь. Так же подозреваемому иногда заталкивают в рот большой кирпич или камень. Это прописано в обрядах Братства Света.

– Предметами, защищающими от вампиров, всегда были чеснок, солнечный свет, стебель гвоздики, боярышник и храмовые реликвии, такие как амулет Ураха, святая вода и чётки, а также алоэ. Подвешенный за дверью или возле неё, он может отпугнуть вампира от дома. Серебро очень сильно в противостояниях с вампирами. Считается, что раны, полученные от серебряного оружия, для них смертельны.

– Вампиры умеют принимать обычную пищу. Впрочем, она их не только не насыщает, но и вызывает длительное несварение желудка, которое потом непременно обернется для кровососа рвотой и общим недомоганием. Алкоголь на вампиров воздействует куда сильнее, чем на людей. Они пьянеют с трех бокалов вина.

– Древние вампиры, особенно те, что живут в Вестмарке, умеют обращаться в летучих мышей. Могут летать на огромные расстояния и вести скрытую охоту.

– Облик вампира можно изменить с помощью оборотного зелья. При этом рацион кровососа остается прежнем, а вот его природные силы скудеют. Есть еще, что добавить?

– Только то, что вампиром я бы стать не хотел.

– Я тоже! Хотя недавно чуть не приобщился к их братии! Благо Петраковель отвела заразу своим отваром.

Я уже собирался позвать Юнивайна, однако у меня остался еще один вопрос.

– Альфонсо, ты упомянул Лаэхе Отступника. От него же произошел Ютвинг?

– Светочь. Ты же к ней клонишь? – промолвил следопыт. – Лаэхе Отступник мне знаком не более, чем тебе. Единственное, что у меня «чешется в затылке», так это то, что он жил на земле в незапамятные эры, еще до прихода Ураха, и вроде как слыл созданием, подчинившим себе всю «азбуку магии». Теперь я, как и ты, знаю, что он боролся с Кунглондом Разорителем за свой волшебный фиал и проиграл. А то, что касается Ютвинга – действительно ли он произошел от Лаэхе Отступника или нет, то мне неведомо. Однако думаю, ты со мной согласишься, что на данный момент чародея сильнее Ютвинга в мире нет. Это что–то да значит…

– Про Светочь меня уверил тролль из Анонимного Дельца.

– Вот пусть твой тролль и нароет нам еще про Ютвинга и Лаэхе.

– Бесплатно он этого не сделает. Его цена – Бингс Флаерс, которого я должен пырнуть спицей Гадюкой.

– Отыскать Бингса Флаерса в Великом Лесу… Ну, Калеб, это как ворошить стог сено в надежде наткнутся на иголку.

– Однако «сено» можно сжечь, и ради Эмилии я сделаю это.

– Я помогу тебе в этом, – улыбнулся Альфонсо Дельторо. – Грозная Четверка своих не бросает.

Я сжал ладонь следопыта в крепком рукопожатии, и он ответил мне тем же. Сегодня – Ильварет, завтра – Великий Лес. Сегодня – сон, а завтра – сражение. График на неделе ожидается несколько нервным и загруженным, но зато скучно точно не будет! Айда в пропасть!

Глава 21. Те самые цепи на нежных запястьях

Который день Юнивайн нес нас в столицу Карака. Дни подменялись ночами, и ничего из ряда вон выходящего не происходило. В один из поздних вечеров призрачный конь затормозил возле неприметного и одинокого домика, стоявшего на отшибе древесного массива, что тянулся вдоль Гусиной реки. Я отпустил Юнивайна бороздить просторы Леса Скорби, а сам вместе с Альфонсо направился к калитке, подсвеченной фонарем из оконца. Отворив заржавевшую створку, я громко постучал в дверь. Вокруг витали пряные и сладкие ароматы ночи. Тренькали цикады. Лунный блин застилали набежавшие тучки. Нам был необходим ночлег, и мы собирались купить его за пару монет.

Скри–и–и–ип! Дверь открылась. На пороге возник подслеповатый лысенький мужичок лет так сорока–пятидесяти. Жиденькая бородка едва прикрывали выдающийся вперед подбородок. На мужичке была надета помятая сорочка и жилетка, подбитая овечьем мехом.

– Чем могу быть полезен, добрые путники? – спросил он, настороженно нас осматривая.

Наш внешний вид вызвал в нем тревогу, которую он пытался скрыть.

– Я – Альфонсо Дельторо, глава Энгибара, а это мой друг Калеб, – ответил следопыт. – Если ты пустишь нас погреться и поспать на перине, а не на траве, мы вознаградим тебя «золотым» Манфредом.

– Глава Энгибара? Той самой священной рощи друидов?

– Да.

– Знаменитый гость нынче пожаловал к Сиркудру. Сиркудр – это мое имя. Входите, входите.

В доме у Сиркудра царил кавардак. Мутные бутылки, пыльные стаканы и грязные тарелки наполняли собою не только столешницы и комоды, с выдвинутыми ящиками и торчащими из них носками, но и пол. Я переступил через лоханку с засохшими остатками супа и зашел в смежную комнату. Тут, как бы это мягко сказать, меня ждал сюрприз. На трех диванах восседали большущие куклы! У меня аж челюсть отвисла, такими они были реалистичными. Все куклы являли собой детей. Мальчики – в штанах и холщовых рубашках, девочки – в платьицах, шляпках и панталонах. Но все они страшно глядели на меня стеклянными глазами с фарфоровых и очень правдоподобно содеянных лиц. Я машинально пересчитал манекенов – двенадцать, по четыре на диван. Они показались мне такими настоящими и такими кощунственно живыми, что я попятился назад и наступил на сапог Альфонсо. Мой друг тоже удивленно икнул. На длинном столе перед куклами стоял сервиз. В двух вазах в форме лодочек лежали печенья и пряники. Я посмотрел по углам. Чучела собаки у печи и кота на подоконнике добавляли к антуражу колорита.

– Будьте как дома, Альфонсо и Калеб! Подсаживайтесь к нашему семейному столику! Я сейчас согрею вам чаю, а то этот уже малость остыл, и принесу рыбный пирог, который приготовила Дороти. Вон, она, красавица, крайняя слева, в незабудковом сарафане. Дороти, поздоровайся с дядями!

На секунду мне показалось, что Дороти и впрямь мне кивнула.

Переглянувшись со следопытом, я умостился на незанятое кресло.

– Сиркудр, хм… Эти куклы…

– Это не куклы! Имейте совесть, господин Калеб, не выражаться так под моей крышей! Это слово тут запрещено! Они – мои роднулечки, мои ребятки и девчатки! Их бросили родители на произвол судьбы, а я подобрал, сиротинок! О, Урах! Я не мог поступить иначе!

Сиркудр скрылся за сенями, а я молча стал приглядываться к Дороти, её братьям и сестрам. Чем дольше я на них глядел, тем больше во мне нарастало чувство какой–то тревоги. Нет, я не боялся Сиркудра, что он, простой человек (явно сбрендивший от одиночества в этой глуши), может мне сделать? Но вот его чада вызывали у меня тревогу. Альфонсо поднялся с софы и, пользуясь тем, что хозяин дома вышел, провел пальцем по щеке ближайшей куклы. Потерев между собой пальцы указательный и средний, он поднес их к языку.

– Это не воск, – сообщил мне следопыт шепотом.

– Кожа?

– Думаешь, я знаток в таких вопросах?

Альфонсо задумчиво сел и закинул ногу за ногу. Сиркудр показался минуту спустя. Он принес заварник, сахарницу, лимон, две кружки, холодный пирог и горку сухарей. Есть я не хотел, поэтому довольствовался протянутой мне чашкой. Кинув в слабый черный чай два кусочка сахара и дольку лимона, я отведал напиток. За окном, занавешенным выцветшими, порванными шторками, густилась мгла.

– Ну–с, глава Энгибара! Расскажешь, как там у вас? Что новенького? – весело прокукарекал Сиркудр, плюхнувшись между двух кукол.

– Потеснись, Пайси, и ты тоже, Хенджой! Это место папы! Ишь, расселись! Да? Говорю, двинь тазом, нахал!

Альфонсо достал из кошелька золотую монету и положил её перед Сиркудром.

– Для начала рассчитаемся.

– Деньги вперед? Это очень правильно, так правильно! – пробормотал Сиркудр, засовывая «Манфреда Второго» к себе за пазуху. – Манфред–то – он хороший король был!

– Хороший, – подтвердил я.

Денежная реформа, проведенная Манфредом Вторым, изъяла большую часть старых монет, ходивших по Соединённому Королевству. Причиной тому послужил разный размер номинальной валюты и ее ценность (обесценивание) на рынке. Например, «дракон» короля Хасла почти в полтора раза больше размером, чем червонец сравнительно недавнего правившего Удва Темного (отца Клакацина Темного и дедушки Манфреда Второго). А в серебряном Екатринс Шальмстирде – королевы по прозвищу «Пятьдесят лет» (это ее годы нахождения у власти), содержатся примеси иных металлов, которые уже не встречаются в чеканке Гюнтри Третьего Самонадеянного.

– Папочка теперь купит вам, деточки, сладостей! Целую тележку пряников и леденцов! Ага, и тебе, Джои, новые штаны! На тебе которые, ты совсем протер!

– Сиркудр, прежде чем я удовлетворю твое любопытство относительно Энгибара, может ты, в начале, поведаешь нам с Калебом о своей семье? Признаться, дети у тебя все как на подбор – умники и умницы!

– Это моя заслуга! – тут же откликнулся Сиркудр, горделиво приосаниваясь.

Так статься, что мы, как и Энгибар ему были до фени. Зато про себя поболтать он желал.

– Я их воспитываю. Один! Моя жена – Анна отошла к Ураху еще три года назад, и мне, конечно, стало тяжело уследить за этими сорванцами, но я справляюсь! Вкладываю в них всего себя! Дороти, моя любимица, ладно поет и умеет шить – загляденье, Хенджой и Пайси – помогают мне во всем по хозяйству. Эти – Лимми, Карв, Дранга – только пока на подхвате, а чудесные – Викки, Сиджи, Эведенс, да, как ту знаменитую королеву её зовут, и Зиштра – они утонченные и скромные девочки, стряпают и полют огород. Так–с! Глора – уже на выданье, совсем выросла, как и молчун Хант – ну он–то у меня охотник, без дичи не возвращается никогда.

– Как часто ты берешь детей… к себе в дом? – поинтересовался я.

– От случая к случаю, – сцепляя руки замком, ответствовал Сиркудр. – Там, за Гусиной рекой есть селение – Хомтрики. Я изредка продаю в нем пойманную рыбу. Жуткое местечко, и люди там, все как на подбор, мерзавцы и негодяи. Нарожают младенцев, да и выкинут потом – потому что не нужны им, рты лишние. А у меня сердце–то не железное – увижу малыша беспризорного, так и привечаю к себе. У меня дом, сами видите, на всех хватит.

С последним заявлением Сиркудра я бы поспорил. Если бы у него «дети» были бы не игрушечные, то уместиться всем в этом бунгало было бы проблематично.

– А сколько твоим чадам лет? – спросил Альфонсо.

– Самый маленький – Карв, ему три, Глоре – четырнадцать, а Ханту все шестнадцать. Остальным от шести до десяти.

– Ясненько.

Возраст кукол навскидку и правда отличался, но он не переступал порога «взрослости». Та, что Дороти, была сделана с уклоном к восьми–девяти годам, а Хенджой и Пайси тянули лет на двенадцать каждый. Пока Сиркудр разглагольствовал о том, что его «сорванцы» делали вчера и чем занимались на неделе, я, полуприкрыв глаза, присматривался к объектам нашего разговора. Альфонсо украдкой тоже. Что–то нам, стреляным воробьям, казалось тут нечистым. То, что тела манекенов покрывала кожа (наверное) – еще ни о чем не говорило, она могла принадлежать корове или свинье, однако все же… Сиркудр явно что–то скрывал, но что? Мрачное подозрение требовало либо подтвердить себя, либо отринуть. Отложив чашку в сторону и расслабившись, я настроился на потоки энергетических линий, оплетающих все естество Вселенной – манипулируя ими, мы, маги, творим свое колдовство. Внутренним взором я почти мгновенно различил двенадцать синих сгустков–эссенций, закованных в оболочки, которые Сиркудр поместил на диваны. Я облизал губы. Занятно, занятно. Прощупывание мистических вуалей – это лишь поверхностный опыт, подсказавший мне, что куклы – вместилище чего–то потустороннего. Души в цепях? Проверим… Темное искусство – моя профессиональная стезя, увела меня за пределы обыденного и наглядного. Я, словно кожуру с лука, снял им завесу, разделяющую Мир Духов и нашу Реальность.

И тут…

– Спаси нас! Спаси! Спаси! Спаси! – хор детских отчаянных криков заполонил мой разум…

– Кто вы? – мысленно произнес я.

– Спаси! Спаси! Умоляем! Спаси!

– Что это с твоим другом? Он как–то весь поник, – взволнованный голос Сиркудра вырвал меня из сосредоточения.

– Он устал с дороги.

Распуская чары, я натянул на себя улыбку.

– Да, я не выспался.

– Тогда не буду вас больше отвлекать! Пора баиньки! Пойдемте, пойдемте, в мою опочивальню! Сам я сегодня посплю с малышами.

– Это очень мило с твоей стороны, – отозвался Альфонсо.

Мы проследовали в смежную комнату, в коей Сиркудр указал нам на широкую кровать. Свежестью она не отличалась, но и грязной не была.

– Я делил ее с Анной, поэтому так думаю, что вдвоем вам на ней тесно не будет.

– Спасибо.

– Доброй ночи!

Сиркудр прикрыл за собой дверь, после чего я шепотом поведал Альфонсо о том, что мне удалось узнать пять минут назад.

– Считаешь, что наш хозяин – черный маг, сцапавший для своих потех квинтэссенции сознания? – тихонечко сказал Альфонсо, аккуратно ложась на матрас. Броню он снимать не спешил.

– Он – нет, в нем нету никакой мистической силы. Сиркудр пуст.