Я сунул в сумку «Первоначала», водрузил в руку Лик Эбенового Ужаса и потопал к лестнице. Проходя мимо Фарганорфа, мне приспичило хлопнуть его по выбеленным костям. Скоро запорхаешь, пташка! Уж я порадею! Порожки повели вниз. Сменами пейзажей, круговоротом битв и веретеном героических эпизодов, фрески, молча и торжественно, пересказывали мне житие Ураха. Кое–какие изображения были любопытнее прочих. Особенно меня поразил кусочек, где Бог Света, в образе человека с нимбом, преклонил колени перед юной девушкой, которая исходя из антуража мрачной безысходности, его отвергала. Аж до мурашек! Я сошёл к арочным дверям. За ними меня ждал алеющий закат и прелый осенний ветер. Нестыковочка! Когда Старейший Вирм Севера нёс меня на закорках и громыхал рыком в небесах нас приветствовало лето! Я взъерошил волосы. Пророчество Полного Круга поглотило Красного Палача не вчера, и не на той неделе. Пронеслись месяцы или даже годы! Мои друзья… Я не представляю, сколько вы томились в ожидании меня… Эмилия, давно ли ты, выплакав все глаза, ушла из гнетущего замка Джеда Хартблада? Подруга, что только в последнем совместном путешествии раскрылась для моего глупого сердца во всем своем женском обаянии, как я хочу обнять тебя и сказать, что ты для меня значишь… Сентиментальность всегда занимала во мне отдельную нишу, теперь же, при располагающей депрессивно–очаровательной атмосфере, она обострилась.

Щурясь, я присмотрелся к солнечному ареалу. Занимательный факт – светило, тонущее в багряных облаках, точно такое же, как и у нас. Почему? Наш мир создан по подобию Гамбуса? Интригующее вопрошание требует схожего ответа. Где он? Я не вижу, чтобы мне его несли! Ха! Подобными «из–за чего» и «как так» можно замызгать парочку академических досок. Я огляделся. От Первородного Соблазна расходился узел дорог. Моя – та, что узкой тропкой заворачивает на восток. Почти машинально, в заливающем спину солнечном сиянии, я побрёл в намеченном направлении. Вокруг желтеющей поляны, на которой воздвигли гранитного Бога Света, раскинулись лесные покрывала. Деревья, в основном дубы, вязы и клёны, почтительно кренились вдоль пути. Едва смыкающиеся ветки выстилали передо мной арочный проход. Я приметил, что ходьба меж могучих деревянных мудрецов доставляет мне удовольствие. Тихо, спокойно, как будто ничего плохого и не было в моей жизни. Я мог бы так прогуливаться по окрестностям Весёлых Поганок. Вон шишка закатилась под корягу, а там сова ухает – мышки прячьтесь, она голодная. Принесённое крыльями сгущающихся сумерек, на небосклоне проступило звёздное море. Из его мерцающих волн и перемигивающихся узоров, перламутровой жемчужиной, постепенно выныривала одутловатая луна.

Похолодало. Я застегнул плащ на все пуговицы и накинул капюшон. Ступни поднывали уже час или два, и мне пришлось дать им заслуженную передышку. Устроив «Мадам Сижу» на ложбинку замшелого валуна, я стащил сумку на колени.

– Ты что оглох?! Ау! Тетерев! – донеслось до моего уха невыразительное скрежетание.

Лезвие кинжала попало в середину трактата о Пророчестве Полного Круга и поэтому крики Джейкоба тонули в буквенной тюрьме. За всеми этими возвышенными думами, я грешным делом успел позабыть про него.

– Зачем ты так надрываешься? – хмыкнул я, кладя оружие подле себя.

– Тебя бы так засунуть не пойми куда!

– Справедливое замечание.

– Куда мы навострили сапоги? В Отражатель?

– А как ты узнал, что мы движемся?

– Ты трясёшь меня словно маракасы.

– Значит, ты и прикосновения теперь ощущаешь?

Я погладил пальцами рукоять.

– Что я сейчас сделал?

– Пощекотал у подмышки.

Я изумлённо покрутил старинное орудие убийства.

– Магический коллапс повлиял на тебя намного сильнее, чем я думал.

– Вот тебе и повод держать меня у пояса. Через мой клинок ты будешь познавать маниакально любимые тобою колдовские науки.

Я расхохотался.

– Ты мне тогда своим трёпом продуху не дашь! Ну, уж нет. Если ты продолжишь ехать в сумке, нам обоим будет комфортнее.

– Парень, поверь, комфорт комфорту рознь. И я сейчас говорю не о твоём кожаном мешке.

– Тогда о чём?

– О том, что мы не одни.

У искателя приключений, услышавшего такую фразу, зачастую сразу начинаются неприятности. Я моментально вырвал из ножен Альдбриг. Где враг?! Правее моей стоянки, на трухлявом пне восседал Птикаль. Я прямо дар речи потерял. Круглолицый, розовощёкий, он тёр красным платком взмокший лоб. Завидев меня, дурачок воскликнул:

– Ты обещал принести мне мармеладных червячков!

– Птикаль, мой дорогой, я намеревался отдать их тебе в Шато, – отозвался я, разогревая навершие Лика Эбенового Ужаса. Я прекрасно осознавал, что передо мной обманка.

– Мастер обещал! – повторил толстячок и разрыдался.

Пламя затрепыхалось сквозь пустые глазницы черепа. Я был готов явить напалм огня в любую секунду.

– И я не солгу.

Птикаль пустил струйку слюны.

– Хорошо! Но когда?

– В Шато. Ты получишь их в Шато. Веришь мне?

Я стал прицеливаться.

– Да! Но ты идёшь, а не скачешь! Почему? Так мне придётся тебя ждать тысячу тысяч лет!

– Стреляй, он не тот, за кого себя выдаёт! – крикнул Джейкоб.

Прежде чем я последовал его совету, Птикаль зарябил и распался на шарики Света, которые спустя мгновение устремились ввысь.

Минута, две, три. Никого. Я разрядил Лик Эбенового Ужаса в лужу, а потом стиснул рукоять кинжала.

– Откуда ты знал, что там кто–то есть?

– Я почувствовал магическое колебание.

– Пророчество Полного Круга! Вдобавок к голосу и тактильности, оно наделило тебя уникальным даром!

– Полезным для тебя, парень!

– Местечко на ремне ты себе заработал, – пробормотал я, лихорадочно роясь в сумке.

Кампри – золотой орех – подарок ворожей лежал под ворохом книг. Я был уверен, что некто, примеривший на себя обличие Птикаля, нарочно подсказал, что у меня с собой есть ещё более необычный друг, чем Джейкоб. Я положил орех на землю. Никакой реакции. Его надо швырнуть! Я подхватил Кампри и что есть мочи кинул вниз. Не долетев до травы дюйма два, орех завис в воздухе и раскрыл сапфирные лепестки. Из них клубами синего дыма выпрыгнул призрачный конь! Расплывчатая голова боднула меня в грудь. Ух, как морозно!

– Я тоже рад тебя видеть, Юнивайн! Унесёшь меня обратно в Лес Скорби?

Грива отрицательно заколыхалась влево–вправо. Но попытаться стоило! Вероятнее всего, призрачный конь способен попасть куда угодно, где будет находиться его Камень Призыва, и Гамбус тому не исключение. Однако бестелесность и умение мгновенно перемещаться по потусторонним червоточинам не распространяются на седоков Юнивайна. Только Фарганорф в состоянии распахнуть для меня створы хрустальной сферы. Поправка – был в состоянии.

– Тогда отвези меня, пожалуйста, к Отражателю. Эта штука где–то впереди.

Юнивайн заржал и забил копытом.

– Это значит «садись сверху»?

Призрачный конь повернулся бочком. Я забрался в седло, и мы помчались. Скорость, с которой Юнивайн запетлял по тропе утопающей в ночном тумане, была так высока, что у меня перед глазами всё смазалось в одно тёмное пятно. Скакали мы довольно долго. Я изрядно устал, и мой неутомимый товарищ понял это. К рассвету мы притормозили так, что мне стали видны очертания деревьев, а спустя примерно час Юнивайн остановился у громаднейшего вяза с дуплом, да таким, что туда поместился бы даже Грешем, будучи рыжим толстяком. Вяз пустил корни у скромной по ширине речушки. Как только я слез с коня, он собрался в вихрь и затянулся в Кампри, который оттопырил мне карман. Юнивайн воплотился где–то у Оплота Ведьм, а Джейкоб и я снова остались вдвоём. Лучше, чем ничего, правда? Журчащий поток, влекущий на себе охапки побуревшей растительности, манил меня подойти поближе. Откинув неторопливо плывущие листья, я умылся и протёр шею. Желудок между тем недовольно урчал. Хрустящие тосты, сосиски, сыр, кофе, яичница – он требовал этого в большом количестве. Может, рыбу поймать? Но как? Ах, если бы только у меня была при себе удочка или Снурф с его крючковатыми цепкими лапками! Увы! Придётся устроить себе «диетический день». Голодание даже полезно. Иногда. Раз не получится перекусить, то поспать в том дупле вполне удастся. Я влез в проём вяза. Свалявшиеся комья травы и клочья шерсти недвусмысленно намекали, что внутри некогда проживало семейство лис. Я свернулся клубочком, чихнул и, подложив сумку под голову, обратился к Джейкобу:

– Я собираюсь вздремнуть. Предупреди, если на горизонте встрепыхнётся что–нибудь.

– Договорились, я пихну тебя под ребро.

– Только не остриём!

– Ха!

– Расценю твоё «ха» как «само собой разумеется».

– Точно так. Спи, парень, я буду начеку.

– Спасибо.

Смежив веки, я стал думать о подоплёке, с которой столкнулся на пути к Отражателю. Что таится за внезапным появлением моего ирреального домочадца? Здешний Птикаль вёл себя один в один как тот, что жил… живёт у меня в Шато. Дурачок был скопирован с моей памяти. Но как? Для чего? И главное – кем? Враждебностью от фантома не веяло, впрочем, это ни о чём не говорит. Гамбус, Привратник, Отражатель… Моё одиночество сродни иллюзии – повсюду таятся следящие глаза. Надо быть настороже. Отосплюсь, а там…

Балдахин сна обвязал меня водевильными грёзами. В череде сменяющихся персонажей, панорам и фантазий, я вдруг ясно услышал знакомый голос. Он взывал ко мне:

– Парень, у нас гости!

Потом прибавился другой голос. Глухой и властный.

– Вставай, мальчишка!

Сонный морок видоизменился в длинное серое повествование о маленьком мальчике и старике. Чаще всего фрагменты–оттиски крутились вокруг многоуровневой башни полной диковинных механизмов, спрятанных волшебных дверей и зачарованных ниш. Быт могущественного волшебника перемежевался с воркотнёй и несмышлёными играми ребёнка.

– У тебя затычки в ушах?! Он приближается!

Сновидение поставило упор на отдельной картине. Сейчас оно дало мне детально рассмотреть старика и дотоле расплывчатую обстановку. Высокий, привыкший хмуриться человек с окладистой бородой и сетью гусиных морщин у глаз чертил на доске руны, а рядом с ним, туда–сюда, ползала коробка с дырками. Периодически из прорези–щёлочки показывался любопытный носик или звенел детский смех.

– Вопи громче, шпилька, или поцарапай ему мизинец!

В гамме, включающей в себя все оттенки чёрного и белого, возник странного вида гуманоид с загнутым в спираль черепом и впечатляющим количеством пальцев. Он прошамкал к коробке и пронзительно возопил:

– Калеб! Ты в опасности!

– Он будет в ней, если не проснётся!

В какой–то миг я понял, что не сплю и голоса, которые звенят в ушах – это не эхо усыплённого сознания. Я вскочил, и голова естественно соприкоснулась с препятствием. Твёрдая кора вяза преподнесла моему лбу выпуклую блямбу. Перед зрачками затрепыхались золотистые мушки. Меня ухватили за ворот и бесцеремонно вытащили из лисьего гнезда. В черепе всё гудело, но меня целиком занимало другое. Я обомлел, потому как колючие, чуть раскосые глаза Квиля Лофирндваля буравили мне темя тяжёлым взором. За спиной моего приёмного отца радостно подметал хвостом землю лабрадор по кличке Виноград. До самой своей смерти Виноград был предан мне, и я почитал его за лучшего друга…

Собака прошмыгнула между ног Квиля и спустя секунду стала вовсю лизать мои ладони.

– Я кричу тебе уже битых пять минут! – пролязгал Джейкоб.

– Видимо мне довелось слишком крепко заснуть, – прошептал я, всматриваясь в суровое лицо. Сколько я искал его? Сколько мечтал увидеть вновь? Не сосчитать тех чисел и лет. Однажды Квиль впал в подобие комы и Энигма – творческая мастерская и по совместительству дом колдуна, попросту растворилась в воздухе, оставив меня безудержно ревущего стоять у колодца с полупустым ведром.

– Тебе надо уходить отсюда. Немедленно.

– Зачем?

– Надвигается свирепая буря.

Я поглядел на затягивающееся чёрными облаками небо и неотложно вспомнил ту вакханалию молний, что терзали хрустальный свод Гамбуса в Мил’Саак. Сейчас я убедился, что тот, кто прислал мне проекцию Птикаля, а теперь и Квиля Лофирндваля – желал мне добра. Предчувствие грандиозного шторма засосало у меня под ложечкой. Я растерянно стал искать глазами место, где можно было бы укрыться.

– Там есть скала, а в ней глубокая пещера, что сбережёт твою жизнь, – продолжал Квиль, указывая серповидным посохом на северо–запад. – Садись на коня и дуй туда.

– Откуда ты знаешь, что убежище находится в той стороне?

Фантом моего приёмного отца задумчиво насупился.

– Я вижу её. Местонахождение пещеры занимает весь мой разум.

– Ты поедешь со мной?

– Нет. Мне… У меня много других дел.

Я положил руку на плечо чародея.

– Прислушайся к себе и скажи мне – кто ты?

Ветер затеребил наши капюшоны. Виноград загавкал на угольные тучи. Под начинающийся дождь брови Квиля Лофирндваля поползли к седым волосам. Он потряс головой, а затем неожиданно расхохотался:

– Конечно, как я только сразу не заметил – ты выглядишь на тридцать с хвостиком. Я помню, как вчера твоя возня не давала мне сварить зелье, но… Это было не вчера?

– Да.

– Я не настоящий?

– Скорее всего, выражаясь вашим чокнутым научным языком – ты магически стабилизированная сущность, кем–то взятая из воспоминания Калеба, – подтвердил Джейкоб.

Квиль Лофирндваль улыбнулся в бороду.

– Не хочу выяснять, где я взаправдашний, когда ты в беде, скажу лишь одно, мальчишка, я был рад увидеть тебя возмужавшим. Мать и отец гордились бы тобой.

У меня спёрло дыхание, а на глазах навернулись слёзы. Спасибо, Вселенная, их было не видно из–за разыгравшейся мороси.

– Беги, я предвижу, что гроза совсем рядом!

Квиль хлопнул в ладош,и и Кампри сам собой бултыхнулся об землю. Призрачный конь появился спустя миг. Я вскочил в седло и сверху вниз крикнул:

– Я люблю тебя!

– И я тебя, мой мальчик!

Мой приёмный отец и Виноград рассеклись на светящиеся полосы, быстро растворившиеся в нахлынувшей полутьме.

– Юнивайн, туда, к пещере!

Всхрапнув, мой эфемерный друг ринулся в гущу оранжевых зарослей. Петляя между россыпи источенных ветрами камней и стволов заскорузлых деревьев, мы уносились от подступающего урагана. Я отвернул голову от струи холодного воздуха, чтобы поглядеть назад. Сплошная стена града, молний, листвы и обломанных веток не отставала от нас ни на шаг. Юнивайн перепрыгнул через бездонную расселину и взял вправо. Мимо моего взора промелькнули колонны, волнистым строем уводящие к руинам куполообразного здания. За развалинами последовала цветочная поляна и вновь лес. Мы обогнули загромождённый валежником холм и выскочили к иззубренной, торчащей из почвы словно гребень, невысокой горе. Не сбавляя темпа, Юнивайн поскакал вокруг каменной породы. Вот он! Арочный вход притаился под нависающим природным карнизом! Призрачный конь тоже заметил его. Совершив манёвр, он завернул к тёмному провалу, после чего остановился и влился в Кампри. Мы успели! Спасибо, дружище! Я вдохнул носом бушующую сырость. Всполохи и вспышки на небесах достигли своего апогея. Земная твердь дрожала, а гром клялся оглушить всяког,о кто не найдёт себе прибежище. Под ипохондрию непогоды, я вошёл вовнутрь базальтовых сеней.

Глава 2. Фаворит Праматери

Я сконцентрировал несколько шариков Света. Алая, пурпурная и синяя сферы развеяли густую черноту. Вперёд вёл явно рукотворный проход. Молотками и зубилами были стёсаны как своды, так и стены. Подгоняемый стонами обезумевшей бури, я зашагал по искусно подогнанному булыжнику. По пути мне попадались мотки паутины и кучки вековой пыли. Разорвав очередную молочную сеть, я вышел к перекрёстку с занятным фризом. На декоративной композиции, лентой опоясывающей архитравы колонных горловин, были вырезаны пауки, плетущие свитки, и люди с повязками на глазах, водящие по ним пальцами, – видимо, читающие наощупь. Многогранность узоров и их виртуозная проработка поражали воображение. Я почесал у себя за ухом. Что бы могла значить эта «застывшая музыка»? Неужели когда–то гора была облюбована экзотическим культом, почитающим кровососущих прядильщиков? Где его последователи? Сгинули? Всеобщее запустение говорит именно об этом. Я наугад выбрал коридор и, процарапав у его края засечку (по привычке), двинулся вглубь. Дышалось легко. Где–то сверху гулял сквознячок и отдалённо завывал взбесившийся тайфун. Я поднялся по приземистым порожкам и оказался в вытянутом овальном зале. Он поражал. В интенсивном блеске магических шаров я разглядел целые полотна паутинных сетей и занавесок. Среди их бесконечных переплетений теснилась архаичная мебель и непонятные приспособления. Пройдя по истлевшему ковру, я очутился у гладкой фосфоресцирующей двери. Что за ней? Не прикасаясь ладонью к створу, я надавил Ликом Эбенового Ужаса на замочную скважину. Дверь бесшумно раскрылась. За ней меня ждало нечто экстраординарное.

Желтоватые, приплюснутые с концов коконы, ровным, почти выведенным по линейке строем, заполняли собою четырёхугольною комнату, посреди которой свисал высохший арахнид–исполин. Я заворожённо приблизился к одному из коконов. В грязноватой бреши, зияющей между тугих нитей, проглядывалась мумия с завязанными глазами. Её рот был распахнут в душераздирающем крике, а тело, перекрученное в агонии, как бы из последних сил пыталось вырваться на волю. Оторвав взор от высосанного покойника, я перевёл его на чудовище в центре. Каракурт, так мне захотелось его назвать из–за внешней схожести с данным пауком, был в холке крупнее медведя. Неимоверно острые, загнутые клыки вылезали из отвратительной пасти не меньше, чем на фут. Коричневый пушок, не полинявший от времени, тонким слоем оплетал арахниду пятнистое брюхо и жёсткие конечности. Я присвистнул. Ну и гадина!

– Я чувствую разложение и тлен! Где мы? – прорезал тишину Джейкоб.

– В логове сдохшего насекомого переростка.

– Много костей и всё такое?

– Картина из разряда – «при жизни я был сноровистым ловцом мух».

– Речь о пауке? Они никогда мне не нравились.

– Сейчас я почему–то думаю так же.

Покинув подвешенную тварь, я, ведомый любопытством, переместился к алтарю. Его сердцевина была плотно зашторена непроглядной материей. Как интригующе! Пальцы потянули за краешек ткани. Ого! Из щели полился свет! Я одёрнул полог. На треножной подставке покоилась прозрачная ёмкость конической формы. Её нутро заполняли туманные, испускающие собственный свет лоскуты с выступающими иероглифами и абстракциями. Такого непонятного по назначению объекта я ещё не встречал.

– Парень, магия!

– Всё нормально, это я тут кое–что нашёл.

– Поподробнее объяснить не можешь?

– Я сам пока не во всём разобрался, – прошептал я, наклоняясь над артефактом.

Вдруг лоскуты всколыхнулись и хороводом заметались по дну ёмкости. Их безостановочное движение создало единый дымно–мерцающий круг. Потом круг распался и эфирные полоски, уже переливающиеся разными цветами, склеились в миниатюрную фигуру паука, держащего над головой беспрестанно перестраивающийся перламутровый знак.

– Ты что там творишь? Меня прямо–таки будоражит от напора колдовства!

– Это не…

Я не окончил фразу по вине неземного паука. Он выполз из своего мистического обиталища и швырнул в меня знаком. «Подарочек» угодил мне в переносицу и рассыпался снопом искр, а его «даритель» в то же мгновение прыгнул к арахниду и тягучей жижей втёк ему под зубастую пасть. Подумать над случившимся я не смог – стало не до того. То древнее страшилище, куда вселилась призрачная сущность, зашевелило внушающими трепет лапами. Жвала разверзлись и издали пронзительный вопль. Он был властным и призывающим. Под его силой в коконах ожили и задёргались насильственно упокоенные слепцы. Вне сомнений каракурт понукал их спешить к нему, чтобы помочь отделаться от, превратившейся в соляной столб, удерживающей верёвки.

– Что это так истошно визжит?!

– Лучше не спрашивай!

– У тебя проблемы?

– Что–то вроде того! – выкрикнул я, со всех ног драпая в коридор напротив. Тёмный ход оказался короткой перемычкой между помещениями. Лабиринты столов с растянутыми на них гобеленами паутины и плеяды низеньких шкафчиков со скатанными рулонами на полках привели меня в соседнюю галерею, некогда бывшую подземным садом. Я опрометью пробежал по зачахшим грядкам, а затем едва ли не кубарем скатился по раздробленным порожкам вниз. В боку кололо; мне хотелось оторваться от погони, которая, несомненно, шла полным ходом. Её гибельные отголоски, выражающиеся мерным перебоем восьми «прутьев» и шарканьем разложившихся стоп, звучали всё отчётливее. Ступенчатый провал продолжал вести в недра пещеры и от этого моя паника только росла. Казалось бы, что я так разволновался? Опытный некромант должен чувствовать себя в любом склепе как у себя дома, но… противник уж больно шустрый попался. Я не понаслышке знаю о ловкости и скорости гальванизированных пауков – подчинить их своей воле за тридцать секунд не получится, а вот отравиться ядом или приобрести дыру в черепе за этот промежуток времени – легче лёгкого. Куда ведёт эта бесконечная шахта?! Надо успокоиться и сконцентрировать заклинание. Перейдя с бега на размашистый шаг, я принялся подготавливать заклинание «Цепной Молнии». Спустя три пролёта в моей перчатке забрезжил аннигилирующий шар, который я переложил на Лик Эбенового Ужаса. Злоехидное навершие посоха заблестело трепыхающимися дугами. Теперь при выстреле из посоха мощь «Цепной Молнии» увеличится стократ. Держа под контролем одно чародейство, я неотложно занялся вторым, профессиональным. Оперируя тёмным ремеслом, моя рука проникла в грешную Бездну Назбраэля, откуда вылущила загробную, извергающую из себя противоречие, субстанцию – её я использую на восставших слепцах. Конечно, в отличие от арахнида их можно было бы подвести под некромантическую опеку и заставить перерубить самих себя в требуху, но это долго и небезопасно – при манипуляциях меня некому будет прикрыть. Сейчас я ищу способ, как «решить уравнение», не изгаляясь. Моё нисхождение, окрашенное сыростью монолитных сводов и мысленными тревогами, прервалось в громадной естественной каверне. Над потолком горели неугасающие фонари, а вдоль красной стекольчатой дороги высились разнообразные каменные пауки. Они были так правдоподобно и самобытно содеяны, что я безотчётно разинул рот. Багряное покрытие повлекло меня сквозь жуткую толщу. Птицееды, мизгири, тарантулы, крестовики – они и множество других паукообразных были лишь преддверием к зениту ксенофобии. Дрога вильнула и вывела к статуе, превышающей по своей порочности и кошмару все прочие когда–либо виданные мною дикие постаменты. Безумный скульптор выдолбил из породы настолько бесовское отродье, что понять, где в этом богомерзком клубке сочленений арахнид, а где гомункул с инфернальными чертами, было попросту невозможно. Подле сплющенного титанического урода, в молитвенном экстазе, застыли изваяния людей. Широко распахнутыми лазуритовыми глазами–кристаллами они взирали на зажатую в клешнях спираль.

С трудом оторвав взор от кощунственной пантомимы, я, было, хотел бежать дальше, но обнаружил, что стеклянная тропа исчезла! Свет фонарей затухал, а спираль демонического божка, наоборот, разгоралась! Вместе с тем топот преследователей уже звучал совсем рядом! Позиция! Мне нужна оборонительная позиция! Я лихорадочно завертел парящими надо мною магическими сферами. Их сияние выхватило из савана теней очертания мумий. Они неумолимо приближались ко мне, а я ещё не подыскал место, где дать им бой! Куда?! Куда!? Эгей! Годится! Птицеед, набившийся в соседи к паучьему богу, практически полностью прижался брюхом к плите. В три прыжка я очутился у него на спине. Спираль разродилась вспышкой, и тут же послышался хриплый вой мёртвого войска. Сколько тухляков было в той комнате? Двадцать? Тридцать? Придётся пересчитать «вручную»! Меня окружали, однако я нашёл в себе силы проявить хладнокровность. Первую партию доковылявших до меня мумий уложила та самая орбита из недоступных глубин Назбраэля. С безобразным чавкающим звуком она слетела с моей перчатки, шмякнулась на пол, и вслед за тем, на секунду осветив всё вокруг гнилым оранжевым всполохом, расщепила кости доброму десятку врагов. Я повернулся назад. Лик Эбенового Ужаса испустил белоснежный зигзаг. Бах! Бах! Бабах! Семь мумий стали жертвами массового заклинания.

– Ты воюешь?!

– Да!

– Пусти меня в дело!

– Попозже! – выпалил я, успешно отбивая Альдбригом направленный мне в колено топор. Мой импровизированный помост быстро превращался в островок посреди бурлящего моря. Я расквасил трухлявую черепушку посохом, а другую отсёк мечом, но пропустил удар в лодыжку.

– Ай!

Я едва не упал на завывающую толпу мертвецов. Под разорванной штаниной потекла кровь.

– Не сдавайся, дерись, парень!

– Я стараюсь!

– Меня вновь посетили те магические ощущения! К тебе пришла подмога!

– Где она?!

– Под тобой!

Перекрутив Альдбригом замысловатую восьмёрку, которая спасла меня минимум от пяти порезов, я брякнул Ликом Эбенового Ужаса по плечу мумии. На этом моменте моё везение закончилось. Несколько пар культяпок чрезвычайно болезненно вцепились мне в голенища. Я не потерял равновесие только потому, что ткнул мечом в перемотанную глазницу. В отместку моё колено получило сокрушительный удар молотом. Падая назад, я ожидал напороться на пику или саблю, но… вместо них приземлился в латные рукавицы! Лысая голова, вена на весь лоб, изуверские голубые глаза! О, Вселенная! Это Касиус Млут, небезосновательно прозванный за свою свирепость Яростным! Таинственный благодетель вынул из моей памяти самого непримиримого и эффективного борца с нежитью! Великий инквизитор Иль Градо, предшественник Серэнити, досаждал мне десятки лет. Касиус ненавидел меня и мечтал прилюдно сжечь. Однажды, когда я попал к нему в лапы основательно, Королевский Дом в лице королевы Элизабет Тёмной своим прямым приказом вытащил мою шею из петли. Сейчас, увидев Касиуса, я не знал плакать мне или смеяться. Вначале великий инквизитор разберётся с реинкарнированными трупами, а потом непременно примется за меня.

– Шаттибраль! На этот раз ты не выкрутишься!

Касиус Млут перебросил меня через себя (словно пушинку!) и попутно треснул мне локтем в челюсть. Я охнул и, поскуливая от саднящего колена и лопнувшей губы, прижался к холодному основанию тлетворного изваяния. Теперь от кровожадного сонма меня отделял непревзойдённый мастер оружия и чемпион Ураха. Даже Серэнити не с такой опалой врезалась в нечестивые ряды, как прежде этот берсеркер Касиус кромсал моё неупокоенное войско. Может быть именно поэтому в Час Икс здесь появился он, а не она? Эх, жаль, что нельзя поменять их местами!

– Привет, кудряшка! Ты пришёл дать мне адрес своего цирюльника?

– Язви, сколько влезет, чернокнижник! На суде ты запоёшь иначе!

Великий инквизитор шарахнул топором по торсу мумии, с ноги перебил тянущуюся к нему руку, пригнулся и совершил круговое движение носком сапога! Удачная подсечка дополнилась многочисленными ратными комбо и магической атакой из стальной ладони – фонтан пульсирующего синего пожара срезал последнюю пятёрку сипящих нечеловеческими голосами слепцов. Всю победоносную схватку я тужился выдавить из себя заклинания «Огня» и заодно сообразить – где мой главный соперник? Где реанимированный арахнид?

– Отец Всемогущий! Тьма пожирает Тьму! – заорал Касиус Млут, метнувшись вбок.

В перчатке зарделась капелька пламени – уже не так кисло! Привстав на здоровую ногу, я выглянул из–за скульптуры и опять удивился. Причиной, по которой каракурт всё ещё не добрался до меня, был Марципан! Мой верный командующий форта Нави схлестнулся с монстром кривым ятаганом! Хищные жвала остервенело щелкали перед чёрным шлемом, бронированные лапищи со звоном скрещивались со щитом, а заговорённый булат метил в ссохшиеся, но аномально сверкающие медью зрачки. Вероятно, паук собирался подобраться ко мне с тыла, однако зомби, материализовавшийся поблизости, смешал ему все планы. В драке оба оппонента проявляли завидное проворство и военную сноровку. Кто же из них одержит верх? Правильно – никто. Подобно разъярённому быку Касиус ворвался в молчаливое противостояние. С рычанием, восхваляющим Всеотца, он жахнул топором по панцирю арахнида, стремительно извернулся из–под ответного наскока и пресёк финт Марципана. Выверенной комбинацией, состоящей из колдовских палящих пассов и ударов рубила, великий инквизитор, не забывая о парировании с фланга, прижал омерзительного каракурта к его искусственному собрату. Бац! Бац! Блок! Бац! Бац! Уловка белым плащом, прыткий выверт топором и оглушительно–едкий, сдобренный благословением небес, световой ремиз. Штурм великого инквизитора увенчался успехом. Распаханный от горловины до раздутого брюха паук, заливаясь ошалелой трелью, сплясал свой последний конвульсивный танец и одеревенел навсегда.

– Спасибо, волосатик, теперь можешь проваливать!

Прикончив злокозненного каракурта, Касиус Млут свёл топорище с ятаганом.

– Ну, уж нет! Без тебя, Шаттибраль, я никуда не уйду!

– Разбежался!

В надежде защитить себя и зомби от неминуемой расправы, я метнул шар «Огня». Он опалил оттопыренное ухо и долбанул в сталактит. Касиус даже не зажмурился! Его сморщенная некрасивая физиономия была искажена полоумной экзальтацией. Он неуклонно теснил Марципана, и распоротый бицепс его ничуть не смущал. Командующий Нави, в прошлом бывалый солдат, под влиянием моих эзотерических ритуалов, усовершенствовался и стал превосходным воином. Конечно, сейчас Касиус жал его нещадно, впрочем, не без труда. Клинки сходились и расходились, а я безотлагательно сосредотачивал стихийный коктейль.

– Кто выигрывает? – осведомился Джейкоб.

– Пока счёт не в нашу пользу! – гаркнул я, высвобождая каустический цветной заряд из Лика Эбенового Ужаса.

Опять мимо! Да что ты делать будешь! Благополучно увернувшись от кипящего комка, великий инквизитор, что есть мочи, ударил по щиту ногой. Зомби накренился и отчаянным трюком, типичным для его вида оружия, пропорол Касиусу икру. Воздух сотрясла ругань едва ли присущая служителю храма.

– Ого! Отличное четверостишие!

– Джейкоб, молю, уймись!

Пораненный Касиус пошатнулся и Марципан тут же воспользовался этим обстоятельством. Ломанувшись вперёд, он взметнул ятаган под углом, метя в селезёнку. Великий инквизитор ожидал этого. Его слабость, как оказалось, была мнимой. Касиус отшиб хитрый тычок, стремглав перегруппировался и применил первоклассный магическо–тактический приём. Ложно взмахнув топором, он перекинул его в другую руку. Намереваясь отразить штурм с нового края, Марципан немного сместился, и этот нюанс стал его гибелью – неожиданно в пустой руке великого инквизитора возник второй топор, который свистнул и, пройдя в прореху между ятаганом и щитом, гильотинировал синюшную шею. Рассечённый на неравные куски зомби опал на землю грудой доспехов.