Меч Вильгельма

Глава 12

Сашка не добежал до мальчишки несколько шагов и остановился. Тот, в свою очередь, тоже сбавил ход. Вытаращенными глазами он смотрел на Сашку. Но, спустя мгновенье, лицо его просияло, взгляд заблестел, и мальчишка протянул венок, тот самый, что несколько дней назад был отпущен в море. Сашка осторожно взял это переплетение цветов и тихим голосом произнес:

– Ты мой друг?

Мальчишка кивнул, а в сознании у Сашки прозвучало звонкое “Да”.

– Ур-ра! Ты мой друг! Значит, Витя был прав! – радостно заорал Сашка, хватая руку незнакомца. – Меня зовут Сашкой! А тебя?

В ответ прозвенело: “Меня – Юмм”. Но губы незнакомого мальчишки не шевелились. Он только улыбался.

Глаза Сашки от удивления расширились. Он тихо, почти шепотом произнес:

– Ты как со мной говоришь?

– Мысленно, – прозвучало снова, и Юмм залился звонким смехом.

Тут подошли Игорь Борисович, Павлик и Юля. Сашка представил их своему новому знакомому и рассказал про то, каким странным образом общается с ним Юмм.

– А ты можешь говорить с нами по-настоящему, с помощью рта? – спросил мальчишку ученый. На его вопрос прозвучал звонкий мальчишеский голос:

– Нет. Я не знаю вашего языка.

– Но ведь ты же читаешь наши мысли? А мы слышим твои.

– Да. Каждый из нас слагает мысли на своем языке. Но они понятны каждому из нас, поскольку это сигналы, передающие информацию, не зависящую от конкретного языка. Например, я подумал, проговаривая мысль своими словами, мозг перевел ее на универсальный код и передал каждому из вас. Ваш мозг, получив мою мысль, преобразовал ее в понятные для вас слова. Вот они и звучат в ваших ушах. Но это все работа вашего мозга.

– А какой же твой родной язык?

– Лоугеттский, – ответил голос Юмма.

– Как, ты говоришь на лоугеттском? – восторженно переспросил профессор. – А ну-ка, скажи что-нибудь. Мне это будет очень интересно услышать.

– Лаахорта ду бенетта лю сигалла дерра франд, – произнес Юмм. А в головах профессора и ребят прозвучало:

– Я очень рад, что встретил новых друзей.

Все дружно засмеялись. Юмм понравился компании. Его ясные голубые глаза выражали искренность и неподдельный интерес к профессору и его спутникам.

– Откуда вы? – задал он мысленный вопрос.

– Из замка, – выпалил Сашка.

– Я это знаю. А откуда вы вообще?

Этот вопрос поставил всех в тупик, даже ученого. Мало того, что и так произошло много непонятных событий, и друзья жаждали узнать объяснение всему происходящему, так им задают еще вопросы, казалось, совершенно бессмысленные.

– Откуда вы? – повторил Юмм.

– Мы не знаем, что ты хочешь получить в ответ, – начал Игорь Борисович. – Если тебя интересует, где мы живем, то вот, пожалуйста, все мы из города Еловграда. Ребята приехали на лето в пионерский лагерь, отдохнуть. Я – профессор университета, приехал прочитать ребятам лекцию.

– Я не знаю такого города, – произнес Юмм.

– Еловграда?

– Да. Что это за город?

Опять наступила пауза. И тут Юля вдруг выступила вперед и обвела всех взглядом.

– Подумайте! Вам не кажется странным, что он, находясь рядом с нашим городом, даже не знает его названия? А этот вот способ общаться с помощью телепатии? Не инопланетянин ли он, принявший облик человека?

Ее слова взволновали остальных. Ребята как-то по-особому начали приглядываться к Юмму.

– Успокойтесь, – зазвучал еще звонче его голос. – Я вовсе никакой не инопланетянин. Я, как и вы, родился на Земле. А в том, что я не знаю вашего города, нет ничего удивительного. Хотя сам удивлен. Но не этому. А другому. И вы, я надеюсь, поможете мне во всем разобраться.

– Послушай, Юмм, – произнес профессор. – Я не знаю, в чем ты хочешь разобраться. Но у нас тоже есть вопросы, и мы думали, что ты поможешь нам их разрешить.

– Вас интересует замок? – спокойным голосом спросил Юмм.

Ребята переглянулись.

– Да, – ответил за всех Павлик. – Ты шел к нему и, наверно, что-то о нем знаешь.

– Знаю.

– Тогда давайте вернемся в замок, и Юмм нам все расскажет, – предложил Игорь Борисович.

Вся компания направилась обратно к замку.

– Спрашивайте, – сказал Юмм, пока они шли.

Игорь Борисович долго не знал с чего начать. Наконец, он произнес:

– С тех пор, как мы ступили за ворота замка, с нами произошел ряд странных событий. Первое, что нас удивило, это изменение хода моих часов. Когда мы находились на кладбище Норденбергов, Сашка отправился назад в лагерь, а мы – к замку. Потом Сашка вернулся. С того момента по моим часам прошло около двух часов. А для того, чтобы сбегать туда и обратно, необходимо часа четыре, не меньше. Нам показалось это очень странным. Но потом я подумал, что у меня испортились часы. У тебя, Юмм, нет часов?.. Очень жаль. А на моих сейчас… Что?.. Уже девятый час?!

Игорь Борисович испуганно глядел на циферблат. Затем посмотрел на небо: солнце клонилось к горизонту.

– Неужели… Неужели прошло столько времени? – с трудом выговорил ученый. – Ведь, когда мы находились в замке, было около четырех!

– Не беспокойтесь, – отозвался Юмм. – Это легко объяснимый эффект – замедление и ускорение времени.

– Юмм, я ничего в этом не понимаю. Но я вижу, что уже наступает поздний вечер, а мы еще не вернулись в лагерь.

– К сожалению, я не знаю, где находится ваш лагерь, – ответил Юмм. – Но вы не рассказали о других странных событиях.

– Да какие сейчас могут быть события, если у нас нет времени на все эти разговоры! – беспокойно заговорил Игорь Борисович.

– Но ведь вы хотите, чтобы я помог вам, не правда ли?

– Да, конечно. Но чем же ты можешь нам помочь?

– А хотя бы тем, что могу вернуть вам упущенное вами время.

Ребята и ученый удивленно взглянули на Юмма.

– Время? – переспросил Павлик.

– Ну, что-то в этом роде.

– Нам не до шуток, Юмм, – строго произнес профессор.

– Ну, хорошо. Скажите, где находится ваш лагерь?

– Э-э, вообще-то он должен находиться там, – ученый махнул рукой на противоположный берег. – Но почему-то, его сейчас там не видно. И вообще, все как-то изменилось. Откуда-то взялся этот пляж. У замка появился мост, который был до того разрушен…

– Как это разрушен?! – перебил профессора Сашка. – Я входил в замок по мосту.

– Выходит, у нас с Юлей и Павликом была галлюцинация, и мы не увидели моста?

– Нет, это не галлюцинация, – твердо произнес Юмм. – Это обыкновенное смещение пространств.

– Извините, чего смещение? – переспросил ученый.

– Пространств. Когда вы переходите из одного пространства в другое, то рядом находящиеся предметы могут и не измениться. Но изменяются объекты вокруг. И чем дальше они находятся от точки смещения, тем больше они изменяются. Меняется также ход времени. Могут даже изменяться привычные физические законы.

Ребята и профессор не переставали удивляться словам Юмма.

– Да это просто фантастика какая-то, – проговорил ученый.

– Фантастично то, что еще не известно, – философски изрек Юмм.

Тем временем вся компания вновь подошла к воротам замка. Игорь Борисович, как и в прошлый раз, недоверчиво прошел по мосту. А затем, нагнувшись, потрогал его руками.

– Я как во сне, – только и смог выговорить он.

***

Друзья вошли в каминный зал. Здесь все было так, как оставили его профессор, Юля и Павлик. Их сумка и вещи лежали на столе.

Решили, раз время уже упущено, никуда не спешить и приготовить чай. Из продуктов другого ничего не оставалось. Пока вода в котелке закипала, все уселись вокруг камина, и Игорь Борисович продолжил разговор с Юммом:

– То, что ты говоришь, Юмм, очень интересно, но малопонятно. Вся эта информация не дает ответа на вопрос: что нам делать дальше? К тому же, мне непонятно, какое отношение к этим “смещениям пространств” имеет замок, в котором мы сейчас все находимся. А еще мне интересно знать, откуда ты сам взялся.

Юмм некоторое время молчал. Он долго смотрел на огонь, не обращая внимания на только что сказанные профессором слова. Казалось, он совсем позабыл о существовании ученого и ребят. А они тоже притихли, ожидая ответа. В наступившей тишине слышался треск сгораемой древесины в очаге камина да звон капель в источнике.

Наконец, лицо Юмма преобразилось. Он обвел взглядом присутствующих и обратился к ученому:

– Игорь Борисович, прежде чем начать свой рассказ, я хочу задать вам несколько вопросов. Я думаю, они не будут слишком сложными.

Профессор кивнул в ответ.

– Скажите, пожалуйста, какой сейчас год?

– 1987-ой, – удивленно произнес Игорь Борисович.

– А зачем вы пошли к этому замку?

– Видишь ли, Юмм. Я ученый, историк. Занимаюсь изучением истории нашего края – Еловградской области. Мне много чего неизвестно из того, что происходило в прошлом. К примеру, я знаю, что был такой рыцарь Вильгельм Норденберг, но до настоящего момента я не знал, где находился его родовой замок. И вот, пожалуйста, не далее как вчера вечером я случайно вижу на мысу этот замок. Конечно же, я не мог не пойти сюда. Мне нужно было выяснить: что это за замок. Сначала я сомневался. Но когда пришел, убедился – это действительно замок Норденбергов.

– Скажите, Игорь Борисович, а вот город Еловград, как вы его называете, всегда носил такое название?

Тут в глазах ученого вспыхнула едва заметная искорка. Все факты этого странного знакомства с Юммом молниеносно пронеслись в его сознании: мальчишка знает только лоугеттский язык; не знает нынешнего названия города, но спросил, не имел ли этот город другого названия; старомодная одежда и… О, Господи, надпись в книге, что была обнаружена в библиотеке замка! Там стояло имя “Юмм” и дата 16 июля 1759 года.

– …Игорь Борисович, ответьте, – донеслось до ушей профессора.

– Ах, да, да, – отозвался ученый. – Извините, задумался. Да, Юмм. Город Еловград назывался раньше Йеллоклендом.

– Так я и думал! – вырвалось у мальчишки. – Теперь мне все ясно. Теперь я смогу вам все рассказать.

Часть вторая

Глава 1

Девятый день обитатели Норденбергского замка ходили в трауре. Их не раз посещал бургомистр города Йеллокленда Дорвал. Он хлопотал по устройству слуг умершего хозяина. Покойный Фронкер Норденберг был слишком самоуверен и не спешил в свое время оставить завещания. Однако он ошибся. Смерть подкараулила его совсем еще молодого, и не дала возможность что-либо исправить. Замок оказался бесхозным. По закону герцогства он мог принадлежать только родственникам Норденбергов. А пока таковых не нашлось, вся прислуга замка оставалась без хозяина, а значит и без жалованья. Поэтому, Дорвал предпринимал все меры, чтобы найти для них работу в городе.

Сегодня его бричка показалась рано. Еще не было восьми утра, как в ворота замка раздался стук. Дворецкий Хорц – высокий крепко сложенный старик в потертой ливрее, вышел впустить гостя.

– Как дела, Хорц? – спросил бургомистр, спрыгивая с коляски.

– Спасибо, господин Дорвал, у нас все в порядке.

– А у меня для вас хорошие вести. Господа Сторманы и Бигуэнсы берут к себе шестерых слуг. О девочках Мэри я позаботился, и они смогут работать в муниципальной больнице сестрами. Жилье для них я подыскал. Ну а ты, Хорц, как мы и договаривались, остаешься здесь дворецким. За замком нужен присмотр. Муниципалитет будет выплачивать тебе жалованье две тысячи йеллоков в год. По-моему, не плохо, а, Хорц?

– Благодарю вас, господин Дорвал.

– Твоя супруга Агиста – хорошая кухарка. Ее не прочь взять к себе господин Ларкен. Но тебе самому решать: с тобой она останется или переедет работать в город. Там бы ей неплохо платили.

– Я подумаю, господин Дорвал.

– Ну, что еще? Вроде бы все. Да, на все эти места можно приходить уже сегодня. Пусть люди сходят, посмотрят. Слуги герцога пользовались всегда хорошей репутацией, и их готовы взять на работу без лишних разговоров.

– Спасибо, господин Дорвал. Вы пройдете в дом?

– Нет, нет, Хорц. Тысяча извинений, но я спешу. У меня еще дела. Всего хорошего, – выкрикнул бургомистр, запрыгивая в бричку и уносясь за ворота замка.

Весть о том, что найдены хорошие места, обрадовала прислугу. Плотник Милл и служанки Томми и Нота недолго собирались. В этот же день, еще до обеда они, набив чемоданы и котомки, отправились в город. Остальные начали готовиться к переезду с тем вдохновением, которое наступает, когда хочешь поскорее покинуть осиротевший дом.

Хорц помогал собирать вещи тете Мэри (так ее все тут звали) – уже пожилой, дородной служанке, которая пережила три поколения Норденбергов. Он так же, как и она, родился в доме этих господ и служил им всю свою жизнь. Для Мэри и Хорца замок был родным домом. Поэтому, с ностальгической грустью укладывала свое добро Мэри, то и дело, утирая передником непрошеную слезу.

А вот дочки ее: Анфиса, Лиза и Мариетта – очень обрадовались перемене обстановки. Они скучали за стенами старого замка, куда редко заезжали молодые мужчины, немало интересовавшие, между прочим, засидевшихся девушек.

К вечеру замок опустел как гнездо после летних птиц, улетевших на юг. Остались в нем только Хорц да его верная жена Агиста, не пожелавшая покинуть мужа ради больших денег.

– Ничего, проживем и на мое жалованье, – сказал ей дворецкий, крепко обнимая уже не молодую супругу.

Он по привычке отправился осматривать: все ли закрыты двери и ворота. Солнце уже закатывалось за горизонт, блестя последними лучами в темных стеклах узких окон-бойниц. Вечерний бриз развевал на башне приспущенный флаг Норденбергов. Дворецкий остановился посреди двора, обводя глазами опустевший и притихший дом. Только крик черного воронья нарушил тишину. Хлопая крыльями, стая слетела с крыши башни и опустилась на скалы. Снова все стихло.

– Эх, – вздохнул дворецкий и хотел уже уходить в дом, как услышал негромкий стук в ворота.

– Кого еще несет на ночь глядя, – проворчал Хорц, направляясь к выходу из замка.

Когда тяжелый замок проскрипел, открываясь, и створки ворот раздвинулись, Хорц увидел перед собой человека с посохом. Грубая черная одежда свисала с плеч незнакомца. Лицо человека скрывал глубоко накинутый капюшон. Через правое плечо перекинута потрепанная котомка.

– Здесь нет приюта для нищих, – недовольно проговорил дворецкий.

Ни слова не говоря, странник откинул капюшон и, посмотрев в глаза старому слуге, надтреснутым голосом спросил:

– Ты не узнаешь меня?

Хорц вгляделся в изборожденное морщинами лицо. Что-то показалось ему в нем знакомым, но что?

– Нет, – произнес дворецкий.

Тогда незнакомец сказал:

– Я – Злюукен Норденберг.

***

В семье их было трое. Старший – Сильвер, средний – Злюукен и младший – Фронкер. Отец их – Густав, готовил детей для государственной службы. Хоть герцогство Норденберг и приняло еще при прошлом правителе республиканский строй правления, герцог являлся главой государства и главнокомандующим армией. Правда, он мог сложить с себя эти обязанности в пользу премьер-министра и министра по обороне. Но Густав сам занимался политикой, и хотел, чтобы ей посвятили свои жизни его дети.

Нечего и говорить, воспитанию отдавались лучшие силы семьи. Мать мальчиков – герцогиня Селена сама лично давала уроки по этикету. Для обучения детей разным наукам и языкам наняли лучших преподавателей Йеллокленда.

Поначалу никто не замечал повышенного интереса у Злюукена к алхимии. Учитель, преподававший естественные науки, с большим удовольствием отвечал на частые, порой неразрешимые вопросы своего ученика, касающиеся в основном области химии и физики. Но любопытство мальчика не могло ограничиться только ответами педагога. Злюукен начал ставить опыты. Первый опыт он провел в сарае, где хранилось сено для лошадей. Непредусмотрительный мальчишка соединил в склянке, утащенной у преподавателя, какие-то две жидкости, подсыпал к ним порошка и обнаружил, что смесь сама стала нагреваться. Он поставил колбу с химикалиями на пол и, отойдя от нее шагов на пять, начал вести наблюдение. Наблюдать, правда, пришлось не долго. Через минуту колба взорвалась, в результате чего сгорело все сено вместе с сараем.

Злюукен тогда отделался легкой поркой. Но опытов не прекратил. В подвалах замка он обнаружил пустующую комнату, где устроил себе лабораторию. Два года он сохранял в тайне ее существование. В семье было не принято заниматься алхимией, поскольку это связывалось с колдовством и ересью. Поэтому, мальчишка боялся разоблачения. Наконец, оно произошло.

Однажды, отец, с какой-то стати, обходил подвальные помещения замка. Очевидно, они с дворецким проверяли наличие свободного места для хранения будущего урожая, так как дело было ранней осенью. Заглядывая в каждую комнату, они зашли и в лабораторию Злюукена. Там они застали его как раз за очередным опытом. Нет необходимости описывать гнев отца, поскольку он был неописуем. Густав одним махом смахнул все пробирки и колбы со стола на пол. Послышался звон разбивающихся стекол. Злобно глядя на сына, отец вышвырнул его из комнаты, разражаясь жуткими ругательствами.

Напрасно потом мать умоляла герцога смилостивиться над мальчиком. Отец оказался непоколебим в своем решении – выгнать Злюукена из замка, из семьи. В глазах благородного Густава сын опозорил честь рода, поэтому не достоин носить титул герцога.

Таковы были нравы.

***

Спустя много лет Злюукен вновь стоял у ворот родного дома. Постаревший дворецкий – свидетель той неприятной сцены, растерянно глядел на него.

– Извините, господин Злюукен. Я вас совсем не узнал… Да что же это я. Входите, входите в дом.

Хорц с учтивым поклоном впустил Норденберга в ворота.

– А это и не мудрено. Прошло столько лет, и мы все изменились. Вот и у тебя уже походка не та… А это что же, прислуга уже вся легла спать? Что-то я света не вижу в окнах их комнат.

– Нет. Сегодня все покинули замок. Уехали работать в город. Вы ведь, наверное, знаете, что наш хозяин, господин Фронкер умер.

– Да, знаю. Вот поэтому я и вернулся. Ведь больше некому претендовать на этот замок. Не так ли? – при этих словах Злюукен как-то недобро усмехнулся уголком рта.

– Да, ваша светлость.

Они вошли в каминный зал. Злюукен устало сел на первый попавшийся стул.

– Вам принести ужин, ваша светлость?

– Да, Хорц, если это только возможно без кухарки.

– О, мой господин, Агиста осталась со мной и непременно обслужит вашу светлость.

Учтиво поклонившись, дворецкий вышел. Злюукен осмотрел комнату. Все выглядело по-прежнему. Только грустный траурный налет присутствовал на каждой вещи. Полумрак зала и непривычная тишина делали неуютным его родной дом.

Через три минуты вернулся дворецкий, неся на разносе похлебку и кувшин с вином.

– Извините, мы никого сегодня не ждали. Поэтому даю вам все, что осталось от нашего скромного ужина. Но если ваша светлость пожелает…

– Нет, нет, Хорц. Я буду очень рад и тому, что ты принес. За годы скитаний я привык к любой пище. Я даже могу целыми днями не есть.

Дворецкий стоял рядом, обслуживая хозяина.

– Очень жаль, ваша светлость, что прислуга так рано уехала, – проговорил он. – Но можно будет завтра сообщить в городе о вас, и слуги вернутся. Некоторые не очень хотели покидать замок.

– Нет, Хорц. Прислуги мне не надо. Вы вдвоем с Агистой вполне сможете справиться с хозяйством. Я не прихотлив… А сейчас приготовь мне комнату. Я очень устал.

Глава 2

Появление Злюукена Норденберга обрадовало бургомистра. Правительство герцогства возложило на него обязанности по управлению имуществом потомков легендарного Вильгельма до появления законного наследника.

Старший сын Густава Норденберга – Сильвер, еще во время правления своего отца в двадцать пять лет занял пост главнокомандующего армией герцогства. В то время это маленькое государство было втянуто в одну войну, в которой Сильвер вел успешные боевые действия. Но, к несчастью, в крупной битве под Вистбургом его смертельно ранило в живот, и он, спустя несколько дней, скончался. Война вскоре закончилась. Для герцогства она ничего не принесла, кроме военных расходов. На старости лет Густав отошел от государственных дел, а его младший сын Фронкер, уже после смерти отца, собственноручно подписал указ об окончательном упразднении монархической власти. Таким образом, семья Норденбергов стала простой семьей, всего лишь носящей титул герцогов. Но, несмотря на это, с Норденбергом все считались, герцога приглашали на все празднества и важные государственные мероприятия.

Фронкер умер, не женившись и не оставив после себя детей. Вот почему мистеру Дорвалу приходилось ломать голову, выискивая наследников. Он, конечно же, знал о Злюукене. Но после своего изгнания, средний сын Густава бесследно исчез, и до настоящего момента о нем не поступало никаких известий.

Новость о появлении нового хозяина замка принесла в город кухарка Агиста во время посещения базара, где она закупала продукты. Вскоре это известие докатилось и до бургомистра. Дорвал тот час решил поехать в замок и повидать Злюукена.

На его стук в ворота замка ответил знакомый голос дворецкого:

– Кто там?.. А, это вы, господин Дорвал! Постойте минутку, я доложу хозяину. Он не велел никого впускать без своего разрешения.

Шаги дворецкого удалились. А удивленный бургомистр остался стоять перед закрытыми воротами. Его лошадь в нетерпении переступала с ноги на ногу, выражая тем самым солидарность своему хозяину.

Вскоре до ушей бургомистра снова долетел голос Хорца:

– Господин Дорвал! Очень сожалею, но его светлость сегодня не принимают. Если вам будет угодно, приезжайте завтра к обеду.

Сраженный таким беспардонным негостеприимством герцога, Дорвал сел в бричку и укатил в город.

Бывшие слуги герцога, узнав о появлении нового хозяина замка, ждали, что поступит приглашение вернуться на прежнее место. Но никто их не звал. Впрочем, не все так особо и рвались возвращаться. Только лишь пожилой плотник Милл и потомственная служанка Мэри, привязанные к герцогскому дому, пришли к бургомистру выяснить, как настроен Злюукен по поводу прислуги.

– Увы, дорогие мои Мэри и Милл, пока я ничего не знаю. Вот собираюсь посетить замок второй раз и поговорить с новым хозяином.

В положенный час мистер Дорвал прибыл к замку. Ему открыли ворота. Дворецкий помог сойти с брички и провел гостя в каминный зал.

Войдя в помещение, бургомистр очутился в полумраке, освещенном небольшим количеством свечей. С темных стен на него взирали лица предков Норденбергов. Слуга предложил гостю сесть за стол, где стояли приборы для двух персон. Дорвал уселся на неудобный дубовый стул с высокой резной спинкой. Огромные часы за спиной начали похоронно отбивать одиннадцать.

– Доброе утро, господин Дорвал, – послышался резкий скрипучий голос с лестницы, откуда уже спускался герцог.

– О, доброе утро, господин Злюукен! – воскликнул бургомистр.

Худощавый потомок Вильгельма в наглухо застегнутом черном камзоле прошел к столу. Его лицо, состоящее, казалось, из одних морщин, выражало полное равнодушие к гостю.

Он сел. Подошел Хорц, неся круглое блюдо с поджаренной уткой, поставил его на середину стола. Разлил в бокалы вино.

– Я приношу свои извинения за вчерашний отказ принять вас, господин Дорвал, – проговорил Злюукен. – Но сейчас вы можете полностью распоряжаться мною и моим гостеприимством.

При этих словах на лице герцога мелькнула неприятная усмешка. Дорвалу стало как-то не по себе.

– А вы угощайтесь, угощайтесь, господин бургомистр, – говорил Злюукен, запихивая за воротник салфетку.

Дорвал оторвал от утки кусок и положил на свою тарелку, отпил из бокала. Над столом царило молчание, нарушаемое только хрустом отрываемых частей птицы, звоном столовых приборов и звуками пережёвывания пищи. Наконец, бургомистр заговорил:

– Господин Злюукен, я принес все необходимые бумаги, касающиеся вашего наследства.

Герцог одобрительно кивнул.

– Далее, – продолжал бургомистр. – Прислугу замка я пристроил в городе. Но, раз вы вступили во владение замком, наверно вам понадобится ее вернуть?

– Слуг мне не надо. Достаточно Хорца и Агисты. Они справятся с хозяйством.

– Вот как? Я думаю, что для некоторых слуг это будет не совсем приятное известие.

– Мне не интересно, что они подумают.

Бургомистр ничего не ответил. Он снова погрузился в молчание. В это время Хорц принес новый по тем временам заморский напиток – кофе. Две фарфоровые кружки на подносе источали непривычный аромат. Дорвал даже чаще начал втягивать воздух, чтобы насладиться им.

– Господин Дорвал, – произнес Злюукен, отпив из своей чашки. – У меня к вам вопрос. Вы как глава города должны иметь сведения о всех его жителях, живших со времен основания. По крайней мере, моих предков.

– О, да. У нас имеются архивы, где зарегистрированы и ваши родственники, начиная с Вильгельма Норденберга.

– Вот именно о Вильгельме я и хочу у вас узнать.

– Меня интересуют, – произнес после небольшой паузы Злюукен, – сведения о смерти и захоронении Вильгельма.

Бургомистр с удивлением посмотрел на герцога. Но вслух произнес:

– Я обещаю вам выдать все, что у нас есть о вашем предке.

***

“… смерть Вильгельма Норденберга была скрыта членами его семьи, от чего дата смерти точно не установлена. Предположительно это произошло в 1227 году от рождества Христова. Захоронен герцог тайно. Место захоронения родственники не сообщили…”

Злюукен отбросил рукопись в дальний конец стола.

– Черт! – громко выругался он и закрыл лицо руками.

После того, как бургомистр отвез документы о Вильгельме в Норденбергский замок, слуга, провожая его до ворот, сообщил, что герцог не желает больше видеть гостей у себя в замке и просит больше его не беспокоить. Все это сильно встревожило Дорвала. До сих пор у него были хорошие отношения с семейством Норденбергов. А теперь этот новый хозяин, которого когда-то выгнали из дому, буквально закупорился в стенах древней крепости. Дорвалу вспомнилось неприятное выражение лица Злюукена, его недобрая усмешка и скрипучий, проникающий в самую душу голос. Казалось, что с тобой разговаривает не человек, а сам дьявол. У бургомистра даже мурашки пробежали по спине при воспоминании о последнем разговоре.

– Брр, – поежился он в бричке, несущей его в Йеллокленд.

Город располагался не далеко от замка. С его высоких холмов хорошо виден мыс с угрюмым сооружением. Поскольку в замке жило теперь всего три человека, то окна почти не светились. Но зато по ночам в одной из башен творилось что-то неладное. Сквозь узкие бойницы пробивались яркие разноцветные вспышки. А у кого был хороший слух, те в тишине ночей даже слышали звуки, похожие на взрывы. Все это стало вызывать различные толки среди горожан. О замке начали поговаривать как о проклятом месте, а его хозяина называли не иначе как колдуном.

Почти никто не видел Злюукена. Но ходили упорные слухи, что он иногда выходит из замка и рыскает по окрестным лесам, как будто в поисках чего-то. Из обитателей замка можно было увидеть только кухарку Агисту. Она раз в неделю появлялась в городе, покупала продукты на базаре и какие-то порошки и жидкости в аптеке Брауна. Она приходила в аптеку со списком различных препаратов, а Браун выдавал приготовленные химикаты и принимал новый заказ. Поначалу он пытался задавать вопросы, но пожилая женщина как воды в рот набрала. А один раз неожиданно закричала на бедного аптекаря, чтобы тот больше ни о чем не спрашивал. Он и не стал спрашивать, поскольку получал неплохое вознаграждение за свою работу.

Агиста, ранее разговорчивая, теперь словно немая, проходила по улицам под недобрыми и, в тоже время, любопытными взглядами прохожих. А порою чей-то неосторожный выкрик несся ей в след:

– Эй, Агиста! Что нового у Колдуна?!