Buch lesen: «Новый путь»
Вторая книга цикла "Гимназисты"
ISBN: 979-8-2231-7046-4
Глава первая
Светлана Фишер
Я открываю глаза и сразу чувствую нарастающую панику. Мы с Витькой только что легли спать в своем доме, а дети отправились в свои первые путешествия. После стольких лет я уже и забыла эти серые стены. И вдруг… Я открываю глаза и передо мной серые стены противоатомного бункера из нашего детства. Мы были совсем детьми – каких-то девятнадцать лет!
Почувствовав напряжение мочевого пузыря, пытаюсь встать, но внезапное головокружение заставляет меня прекратить эти попытки. Быстро протестировав координацию, понимаю, что самостоятельно до туалета мне не дойти. Осознание этого тревожит, но еще больше расстраивает мочевой пузырь, намекающий, что, если не сейчас, то будет поздно.
– Витя! – негромко зову я, думая о том, что сойти с ума именно сейчас было бы очень некстати.
А я точно сошла с ума, иначе откуда галлюцинации?
Появляется заспанный Витька. Звезды! Какой же он молодой, совсем юноша! Но особого выбора у меня нет, поэтому просто прошу его, думая о том, что с проблемами разберемся позже. Когда схожу в туалет.
– Вить, отнеси меня, пожалуйста, до унитаза, – прошу я, на что любимый только кивает. Бережно и нежно взяв меня на руки, он следует к санитарному блоку убежища.
Обнаружив на себе узкие джинсы, очень нехорошо отзываюсь о молодой и неумной девочке, боящейся всего на свете и потому создающей себе проблемы. С джинсами я справляюсь, с давно уже непривычным бельем тоже, решаю свои текущие проблемы и понимаю, что падать на бетонный пол – очень плохая мысль. Мне точно не понравится.
– Витенька, я все! – сообщаю мужу о своей готовности и понимаю, что не чувствую его. В душе как будто чего-то не хватает.
Мысль о том, что с Витькой может что-то случиться, пронзает меня, как молния. Я резко вскакиваю и падаю на пол, теряя сознание.
Очнувшись в кровати, вижу рядом с собой Витьку. Странно ощущать, но я по-прежнему его не чувствую, поэтому хватаю рукой за рубашку и тяну к себе. Он удивляется и мне становится понятно почему. Если я в бункере и не могу ходить, значит, совсем недавно я пробила головой выходной люк. Я реально не могу чувствовать Витьку, ведь слияния еще не было. И хотя мое поведение пугает его, хоть убей, я не могу вспомнить, как себя вела в то время.
– Витя, я люблю тебя… – тихо говорю я, пытаясь вспомнить, что же случилось тогда.
– Я тоже тебя люблю, котеночек, – отвечает мне муж, еще им не ставший. – Сильно же ты головой стукнулась, душа моя… – продолжает он по-русски.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не ответить. Я не знаю, прежний ли это Витька или же он тоже проснулся здесь, как и я. Если сочтет сошедшей с ума, то неизвестно, как поступит. Запрет где-нибудь и будет кормить из жалости, а я так не хочу! В настоящее время формально он глава бункера, значит, все системы подчинены ему…
– Стяни с меня штаны, пожалуйста, – прошу я его, не понимая, что мне делать дальше.
Зато мой будущий муж знает. Легко сняв с меня джинсы, он улыбается и так знакомо гладит, что я опять чувствую подкатывающую истерику. Я категорически не хочу проходить все это заново! Не хочу! Но меня точно никто не спрашивает. Поэтому придется просто делать все, что он скажет, пока не смогу понять, что вообще происходит и почему я не в своем доме, а в бункере? Неужели мне все это снится? Но медицина же в голове осталась!
– Я приготовлю поесть, – говорит Витька. – Потом будем с твоей головой разбираться.
– Главное, не отрежь, – хихикаю я, не сдержавшись, и получаю в ответ ледяной взгляд.
Удивленный Витька уходит. Я сначала проверяю то, что могу проверить, понимая, что дело не в сотрясении, которого нет. Точнее, оно есть. Но вопрос в том, что подобное нарушение координации не соответствует силе удара. Ведь я должна была оставить там полчерепа, а по факту у меня царапина. По крайней мере, на ощупь… И в этот момент меня, наконец, накрывает.
Я горько рыдаю, ощущая пустоту в душе и не понимая, снится ли мне это или война происходит на самом деле? Как узнать правду – мы крысы в лабиринте или нет? Не насторожится ли Витька? Я же люблю его… А он?
За рыданиями не замечаю вернувшегося возлюбленного. Витька бросается ко мне, оставив тележку с едой сиротливо стоять у входа в отсек. Он обнимает меня и утешает так, как умеет только он, но все равно не может остановить мои рыдания. В моей голове произошедшее воспринимается, как катастрофа всей жизни, поэтому я содрогаюсь в плаче. Странно, но парень не теряется, а берет меня на руки и покачивает, что-то напевая. Колыбельная кажется мне до боли знакомой, и я практически вою.
– Ну что ты, маленькая, – по-русски уговаривает меня Витька. – Не плачь, мы все решим, все будет хорошо. Сейчас покушаем и все-все решим.
Я не могу ему ничего сказать, меня трясет так, как будто я еду на вибромашине. Но муж… и сам все прекрасно понимает, поэтому гладит меня и тихо успокаивает. Наконец, ему удается привести меня в чувство. Ну или почти. Хотя бы достаточно успокоить, чтобы покормить.
– Что это? – старательно удивляюсь я, глядя на тарелку с гурьевской кашей, которую так любят… любили наши дети.
– Каша из моего детства, – отвечает Витька.
– А из чего она? – продолжаю старательно удивляться, хотя состав, конечно, знаю.
– Манка, молоко, какао, – спокойно перечисляет Витька, и мне очень хочется обнять его.
Это мой Витька. Помнит ли он наш «сон» или нет – это не так важно, потому что это мой родной и самый любимый на свете Витька. Мой навсегда единственный человек. Я просто чувствую это каждой клеточкой тела, поэтому послушно открываю рот, даже ничего не спрашивая, ведь это Витька! Крысы ли мы под стеклом или нет, это уже неважно. Важен только он и «мы». Пусть у нас не было слияния, но мы все равно едины и так будет всегда.
Витька осторожно кормит меня, потому что мои руки сильно дрожат, и я не могу держать ложку. Но он кормит не только поэтому, а еще потому, что ему приятно это делать. Интересно, что произойдет в момент нашего слияния? Мне это очень-очень интересно, но я согласна потерпеть, ведь это же Витька!
Виктор Кох
Проснулся я, как от взрыва и мгновенно понял, где нахожусь. Память у меня хорошая и противоатомный бункер нашего детства я узнаю сразу. Что же это значит? Ведь мы с любимой легли спать в нашем доме. Тогда почему я просыпаюсь на этой проклятой планете? Что я вообще здесь забыл?
– Витя! – этот голос я узнаю из миллионов. Моя любимая зовет меня и я, конечно же, мчусь к ней.
Звезды! Какая же она юная, совсем ребенок! Но ведет себя… привычно, а ведь такого тогда не было. Мое сокровище меня боялось, она тогда всех боялась маленькая моя. А сейчас, наоборот, сколько любви в ее глазах! Значит, она тоже? Ее-то за что?
Похоже, действительно, это моя Светка, как только она держится… Спокойно попросила отнести на унитаз, спокойно сообщила, что все. Вопрос в том, зачем ее после этого потянуло прыгнуть? И напрямую не спросишь, ведь бункер могут прослушивать. Как бы это проверить? Может, химия какая в организме плещется. За столько лет мы уже и позабыли, что это.
Внезапно меня пронзило осознание того, что я чувствую ее иначе. Нет единения, что очень грустно, но логично. Для единения любви мало – нужно слияние душ, а медальон… Пока иду готовить завтрак, разглядываю медальон отца. Обычный железный медальон, визуально немного отличающийся от того, что я помню. Надо будет помедитировать и вспомнить, как он выглядел. Разъема считывателя не вижу совсем, это может означать… Пока ничего не может, надо проверять.
Привычно держу себя в руках, подавляя юношескую истерику. Тело у меня молодое, гормоны пляшут, до истерики полшага, но сам я уже совсем другой. И мозги уже работают и воля совсем другая. Кстати, именно этот факт отрицает то, что нам приснилась наша жизнь. Теорию параллельных миров нам преподавали на Высшем Цикле, поэтому я ее хорошо помню. Окружающая действительность может быть совсем не нашим прошлым, либо же мы прожили один из ее вариантов. Но все это подтвердится, если ядерная война была – тогда вполне могло сдвинуть сквозь грань миров. Но вопрос, почему мы тогда вернулись?
Тут впору задуматься о высших силах, следы которых Адив, конечно же, встречали, но лично с ними знакомы не были.
Руки машинально готовят кашу для Светки, а сам я глубоко погружен в свои мысли. Если это наше прошлое, то на пике Слияния у нас будет Гэлирия и долгий путь домой. Если прошлое не наше, то нельзя быть уверенным ни в чем. Но у нас есть наши сны, в которых все можно обсудить. Поэтому план такой: сначала кормлю любимую, потом разбираемся, что у нее с головой, затем пытаемся понять – наш это мир или нет.
Все-таки опыт и знания никуда не делись, и это опять же отрицает сон. Не было у нас таких знаний в девятнадцать лет. У нас тогда вообще никаких знаний не было, только самомнение. И как мы только выжили, непонятно… Тяжело вздыхаю и пытаюсь проверить знания, копаясь в памяти. Полевую медицину мы, кстати, тоже изучали, как и ассенизацию. Так называется работа врачей в условиях катастроф: в Галактике бывает разное. Ну и дар никуда не делся, только его надо активнее развивать, благо, умею.
Возвращаясь с приготовленной едой к моему котенку, еще в коридоре слышу отчаянные рыдания. В плаче любимой звучит столько боли, что у меня чуть не останавливается сердце. Бросаюсь к ней, чтобы успокоить, беру на руки и понимаю –Свету накрыло осознание, поэтому она и плачет. Пою ей колыбельную, когда-то написанную специально для нее и доченьки, которая тогда еще была в любимой. От этой песни рыдания становятся еще горше. Звезды! За что моя любовь должна переживать все это еще раз?
Да, теперь я уверен, что мы вернулись оба. Если подумать, это логично – ведь мы едины, пусть даже еще не было Слияния. Но наши души навсегда едины, что бы ни случилось, маленькая моя…
– Ну что ты, малыш, – уговариваю я мой Свет, мою Жизнь. – Не надо плакать, мы все решим, все будет хорошо. Сейчас покушаем и все-все решим.
А вот играет она ненатурально. Заметно, что Светка узнала кашу. Эта ее улыбка, от которой хочется постоянно обнимать девушку, по прихоти кого-то нырнувшую в ад своей юности. Но нужно играть, потому что всей ситуации я еще не знаю. И я играю с ней, кормя и уговаривая покушать, хотя Светке уговоры не нужны.
Как я мог сразу этого не заметить, ведь в ее глазах столько любви! Как, наверное, и в моих. Котеночек мой…
– Умница моя, ты так хорошо покушала, – как можно ласковее говорю я ей.
– Ты волшебный, – отвечает Светка, еще раз убеждая меня в моей правоте.
– У нас все будет хорошо, – глажу ее, замечая некоторые признаки отравления специфическими веществами. И тут вспоминаю о накопителе. – Сейчас я тебе включу экран, а сам немного позанимаюсь делами, хорошо?
– Хорошо, – кивает моя любовь, все отлично понимая.
Выкатываю ее кровать и в задумчивости осматриваю наши сумки и рюкзаки, выстроившиеся вдоль стены. Уже не помню, когда успел привезти их из тамбура. Впрочем, сейчас это не важно, а важно совсем другое – экран, начальное обследование, медикаменты, окружающая среда. Нужно выяснить, в каком мы мире, что вокруг нас происходит и заблокировать доступ в бункер.
Подключив накопитель, выбираю те фильмы, которые ей сейчас очень нужны просто психологически, после чего обследую мою любимую быстро, но предельно внимательно. Кстати, она на это никак не реагирует. По крайней мере, не так как реагировала бы та моя Светка. А эта в ответ на мои действия только кивает.
– В душевой заглянем в промежность, – комментирует она. – Там сначала помыть надо.
– Хорошо, – киваю я, ласково поглаживая ее.
Вывод – это не сотрясение мозга. Это химия, действующая очень странно и выводить которую нужно немедленно. Значит, необходимо заглянуть в рюкзак, взять аптечку и начать промывать любимую полевыми методами, что само по себе не очень приятно, но крайне необходимо. А потом, на всякий случай, промыться и самому.
Копаясь в рюкзаке, я не понимаю, чем думал, когда покупал кучу бесполезного хлама. Наконец, обнаружив все необходимое, иду в санблок, чтобы подготовиться. Любимую же еще нужно раздеть и заодно посмотреть на ее реакцию – и тела, и самой Светки. Нельзя забывать о том, что тело может среагировать по-своему.
Показав на пальцах девушке, что сейчас будет, добиваюсь от нее только тяжелого вздоха и кивка. Она отлично понимает, что выбора у нас нет. Кстати, самому тоже стоит раздеться, стирать одежду здесь муторно из-за лимита воды. Я подхожу к Светке и убираю одеяло, чтобы сделать то, о чем предупредил. В ответ любимая только очень ласково мне улыбается.
Глава вторая
Светлана Фишер
Витька… Мой навсегда Витька. Он очень умный, показал мне сразу, что он – тот самый, родной и любимый. Потому что не было, да и не могло быть у девятнадцатилетнего Витьки таких знаний. Осмотрел меня и все понял про химию, поэтому мне сейчас будет очень грустно … Вывод химии полевыми методами – не для слабонервных.
Но это подтверждает еще один факт – мы не «проснулись», а странным образом перенеслись. То есть все пережитое не было сном. Это и хорошо, и плохо. Плохо – потому что я беспокоюсь о детях, несмотря на то, что им за тридцать. А хорошо – сейчас у нас намного больше знаний, чем у девятнадцатилетних ятом. Надо будет посмотреть фильм про земного ятом, Витька же только рассказывал.
Что сказать… Учитывая цвет того, что выходило из меня и любимого, от момента отравления прошло не так много времени – не более суток. А это значит… В гостинице богачей отравили. А там могли отравить только, если наш визит туда был подстроен. Витькин портативный анализатор продуктов питания дал очень нехороший результат – жить нам оставалось не более месяца, затем мы бы закончились. В моем понимании не укладывается, зачем это было нужно? Возможно, что-то понимает Витька. Либо…
Наша смерть имеет смысл только тогда, когда не планировалось именно пустое убежище. Создав дополнительную панику, можно было бы проредить людей, закрутив гайки. То есть, чистая политика. Но она имеет смысл исключительно в случае действительной ядерной войны. Значит ли это, что война реально имела место?
– Вить, технику посмотри, – тихо прошу я, снова оказавшись в кровати.
Я знаю, что он поймет. Трудно не понять такие простые вещи. Я пока еще двигаться не могу, нужно ждать, когда подействуют антидоты, то есть часа три-четыре. Вот только почему-то меня накрыло сразу, а не в конце месяца. Получается несовместимость препаратов – тех, что были раньше и тех, что потом. У нас будет время подумать об этом.
Витька отправляется в аппаратную, а я щелкаю дистанционкой в поисках именно той истории про земного ятом под названием «Маугли».
История фильма затягивает, и я не замечаю возвращения несколько растерянного Витьки. Я сразу же вижу, что парень растерян. Видимо, что-то не совпало с памятью или же… Может, окружающая нас действительность – не наше прошлое? Вполне вероятно.
– Сервер не такой, – сообщает Витька. – Не две плашки, а четыре и какой-то «райд», судя по маркировке при запуске. Не знаешь, что это такое?
– Не знаю, – покачиваю я головой, сосредотачиваясь. – То есть под контроль ты его не взял?
– Взял, – хмыкает парень. – Там логин и пароль на бумажке с внутренней стороны корпуса. Поэтому могу сказать, что внешних коммуникаций не просто нет, но и не было. Обрыв всего именно по времени…
Витька не продолжает, но мне и так понятно, что он имеет в виду. И он тоже понимает, что я осознаю. Зная мужа, он попробовал не только это, поэтому скорее всего пришел делиться новостями. Остановив воспроизведение, я показываю ему место рядом с собой, куда он и опускается.
– Антенна вышла нормально, – продолжает он. – Как и вентиляторы, все восемь.
– И что? – напрягаюсь я. Это, пожалуй, момент истины. Попытаться выяснить, что происходит.
– Вой помех и пустота, – вздыхает Витька. – Послезавтра попробуем поднять обзорку, может хоть тогда узнаем точно.
– А у нас только беспилотники? – сразу же интересуюсь я, на что муж кивает.
То есть предварительно – это не наше прошлое, вокруг действительно смертельная радиация, а человечество уничтожено. Это совсем не те новости, которым можно радоваться. А если это не наше прошлое, то может не быть и Гэлирии, что совсем уже плохо, просто не сказать, как.
Как-то внезапно наваливается сонливость. Но это, кстати, нормально, учитывая промывание и препараты. Кровь мы можем почистить только опосредованно, и я надеюсь, примитивные препараты хоть как-нибудь справятся. Именно поэтому неудивительно, что меня и Витьку сморило.
– Котеночек! – Витька сходу бросается обнимать меня. Мы стоим босые на зеленой траве посреди березовой рощи.
– Витенька, родной мой! – отвечаю ему тем же. – Что с нами случилось, как ты думаешь? Я думала, что я сошла с ума.
– Поэтому ты так плакала? – тихо спрашивает меня муж. – Мне казалось, мое сердце разорвется от твоего отчаяния.
– Страшно, Витя… Не хочется все заново, к тому же… – я замолчала.
– Это не наше прошлое, – утвердительно говорит Витька. – Техника немного отличается, медальон не имеет разъема, да и антенна вышла нормально…
– Значит, тут… Гэлирия! – выкрикиваю я, но ничего не происходит. – Надо же было попробовать… – с извинением в голосе произношу я.
– Это не камера рекреации, – кивает муж. – Гэлирии может совсем не быть.
– Бункер надо будет проверить с тестером, – информирую я Витьку, впрочем, он и сам это знает. – И посмотреть, что мы имеем… И Слияние…
– Слияние в любом случае, – улыбается он, гладя меня знакомым жестом. – Даже если оно приведет только к радости…
– Я так привыкла к нему, – признаюсь я. – Мы обязательно найдем выход.
Не может так быть, чтобы мы были навсегда заперты в противоатомном бункере. Выход должен быть. И мы найдем его, ведь мы вместе.
– Вить! – вспоминаю вопрос, мучавший меня еще тогда. – Надо будет разобраться, что это за пространство в наших снах.
– Ну… – задумывается муж. – Можно пойти дальше, посмотреть, что там. Можно попробовать притащить что-нибудь в сон…
– Иди сюда, – я роняю его на траву, потому что очень хочу почувствовать его.
– Без проникновения, – предупреждает он. – Надо там посмотреть, что у тебя…
И без проникновения существует множество способов иннервации друг друга. Я хихикаю, вспоминая нашу прежнюю терминологию. Понимающе улыбается и Витька. Но самое главное – мы вместе.
Виктор Кох
Техника в аппаратной поставила меня в тупик. Оба сервера оказались совершенно другими на вид. Железные параллелепипеды вместо ожидаемых округлых очертаний шокировали. Пришлось проверять трижды, чтобы правильно вычислить именно вспомогательный сервер и не убить основной. Умирать пока в мои планы не входило, особенно умирать так глупо.
С трудом разобрался, как вскрыть корпус. Оказалось, что отъезжает одна из стенок. А вот содержимое поразило: накопители совершенно отличаются от привычных, что говорит о другом мире. Думаю, нужно попробовать сделать хоть что-нибудь, но в этот момент, как памятник идиотизму, вижу бумажку с записанными на ней цифрами и пояснением, что из них логин, а что – пароль. Усмехнувшись, включаю технику, чтобы узнать, что логин и пароль подходят обоим серверам, делая меня самым великим петухом в этом курятнике.
Протоколы все рабочие, внешние коммуникации, включая связь, оборваны примерно в одно и то же время. Последовательно обесточиваю все камеры в блоке главы. Их оказывается семь, причем четыре именно в той комнате с пыточными приспособлениями, как я и определил в прошлый раз. Как я уже знаю, это комната наказаний и принудительного оплодотворения. Именно так она называется на плане.
Голова немного кружится, но оно и понятно – мы химию выводили. Я же разбираюсь в том, что у меня есть. Как и в прошлый раз, питание – лет на триста, вода… на двоих за глаза. Если совсем ничего не придумается – надо будет вводить тела в аналог анабиоза на сотню лет. Хватит ли у нас возможностей и знаний – тот еще вопрос. Хотя такой анабиоз и разрабатывался именно для полевых условий, так что должны бы… Впрочем, сейчас дело не в этом.
Щелкаю переключателями ветрогенераторов, подсознательно ожидая ту же картину, что и в «прошлый раз». Но нет, все восемь выходят нормально. Двоим не хватает ветра, остальные крутятся весело и по-разному. То есть, не труба, а вполне так себе местность. Эта новость сомнительна, потому что выглядит все так, будто война – это реальность. Наконец, выщелкиваю антенну УКВ. Она тоже встает нормально, но не приносит ничего, кроме воя и шороха помех. Пытаюсь дать сигнал на ретранслятор, в ответ тишина.
Не рискую поднимать сейчас беспилотник. Наверху, судя по генераторам, такие ветра, что его просто сдует, а как ракетный отреагирует на радиацию – не знаю. Похоже, что за нами уже никто не гонится, поэтому время есть. Вот только совершенно непонятны два момента: откуда у Швейцарии ядерное оружие, и что происходит с кольцевой системой бункеров? Ну и конечно, почему медальон такой…
Возвращаюсь к Светке, чтобы погрузиться в ее объятия. Кроме того, усталость чувствуется уже слишком сильно. Еще немного, и я просто усну. Кажется, Светка тоже…
Не успеваю додумать, как оказываюсь босиком на траве. В следующее мгновение появляется Светка и мы обнимаемся, поэтому я исправляю этот недочет. Кстати, в прошлом мы всегда в момент «оказывались во сне» и уже были в этом… хм… мире, а сейчас появились в явной форме. Тут есть над чем поразмыслить.
Жена у меня умная и всегда такой была, но Гэлирия ожидаемо не откликается. Может, корабля здесь вообще нет, учитывая состояние медальона. Поэтому просыпаюсь задумчивым. Взгляд на часы показывает – мы проспали четырнадцать часов, что очень странно. Видимо, организмы были в гораздо более грустном состоянии, чем ожидалось.
– Я тебя люблю, котенок, – целую еще сонные глаза самой лучшей девушки на свете.
– Я тебя люблю, – Светка еще полностью не проснулась, но уже потягивается. – Надо попробовать меня поднять.
– Надо, так поднимем, – улыбаюсь я ей и встаю.
– Стоп! – говорит мне любимая, потянувшись к белью. – Разглядывай давай!
Так, ноги работают нормально, уже хорошо. Внимательно осматриваю междуножие, для чего любимая раздвигает ноги. И тут получается несовпадение. Теперь придется обдумывать Слияние, потому что в первый раз у нас пика не получится. А ведь для этого важен именно пик …
– Ты девственна, душа моя, – сообщаю любимой жене. – Никаких шрамов, да и следов проникновения.
– Интересно девки пляшут… – задумчиво отвечает жена. – А как тогда… Хотя, памяти тела я не ощущаю, а ты?
– И я не ощущаю, – вздыхаю я. – То есть так себе перенос. Получается, что мы ничего не знаем об окружающем мире.
– Получается, – отвечает Светка, задумавшись. – Давай, поднимай меня.
– Ты трусы надеть не хочешь? – спрашиваю у нее с улыбкой.
– Успеется, – хмыкает она, сбрасывая белье окончательно. – Поднимай давай!
Поднять ее получается, стоит спокойно, в обморок не падает, рефлексы в норме, а значит – дело не в ударе по голове. В общем-то мы это уже и так знаем. А вот тот факт, что внешний мир и собственная история нам незнакомы, сильно настораживает. Нужно вспоминать все, что мы изучали по физике пространств. Ну и, конечно, определиться с внешним миром.
Вскоре любимая одевается, и мы идем на кухню, чтобы приготовить еду. Именно тот факт, что она девственна, отрицает наши прошлые знания. Но как тогда обосновать смену опекунов? А смена точно была, потому что… Кстати, почему я в этом так уверен?
– Надо распотрошить рюкзаки и почитать документы, – сообщаю жене, на что Светка только кивает. Ей в голову эта мысль тоже приходила.
– И учебники со справочниками хотя бы просмотреть, – отвечает мне мой котенок, ластясь. При этом ее голос становится мурлыкающим, что совсем не соответствует смыслу сказанного. – Они нам расскажут, к чему нас вообще готовили.
Это, кстати, очень логично, поэтому даже не думаю возражать. О мире мы знаем только то, что нас хотели убить, да еще так, чтобы было не ясно, кто и зачем. Вся остальная информация под очень большим вопросом. Остановив Светку, прохожу ко входному тамбуру, чтобы закрыть дверь механическим способом, после которого ее можно только взорвать. И то не факт, что получится.
– Правильно, – кивает мне Светка. – И пусть стучат головами.
– Ну ты-то головой уже постучала, – напоминаю ей, за что получаю шутливый подзатыльник. – Хотя это тоже уже под вопросом, надо повязку снять.
Входим на кухню. Здесь все знакомо, кроме расположения ящика со специями. Вот этого я не заметил, когда готовил завтрак. Сейчас будет борщ, я по нему соскучился, хотя не так давно именно им отмечали очередную годовщину освобождения.
– Бесценный мой, – как-то очень задумчиво произносит любимая жена. – А ты год проверил?
