Buch lesen: «Наследие Эдварда Гейна»

Глава 1. Уэллс Кроутер

Гроза бушевала до самого утра, и ветер вторил ей, он выл, как раненый зверь, и с жадной яростью бросался на любую добычу. Вместе они напоминали стаю саранчи, не обычной, а той самой, библейской, которая разрушает все на своем пути, оставляя лишь руины и хаос. В такую ночь мало кто рисковал выйти из дома – если только не гнала нужда. Нет, куда безопасней было остаться под защитой крыши и стен, затаиться и надеяться, что это рано или поздно закончится.

Синоптики предупреждали, что так будет, что гроза придет с ураганным ветром, и нужно вести себя осторожно. Но кто ж им верит? Они не всегда угадывают. Да половина их предупреждений – так, звук пустой. Но тут они могли собой гордиться: настоящий смерч предвидели! Можно было предположить, сколько проводов он оборвет, сколько машин испортит и рекламных щитов обрушит.

Из-за буйства стихии Павел до утра не сомкнул глаз. Он хотел спать, и грозы он не боялся, но очень уж страшными были звуки за окном. Он с тоской думал: а останется ли что-нибудь от парка? Деревья там не большие, молоденькие еще, старых – пару штук, но и их жалко. А еще беседки, скамейки, поилки для птиц… Все это можно сломать. Но можно ли восстановить?

Он знал, что ничего не сумеет изменить, кто ж остановит ветер! И все равно Павлу было слишком тревожно, чтобы уснуть. Он так и пролежал всю ночь в кровати, стараясь уловить любые звуки за шумом дождя и ветра.

Ближе к рассвету стало ясно, что гроза отступает. Саранча получила свою жертву, можно лететь дальше! Павел с трудом дождался первых ясных лучей, благо рассветы были ранние чувствовалось легкое дыхание лета, до которого осталось всего ничего. Он поспешно оделся и покинул квартиру. Ему не хотелось видеть то, что проклятая гроза сотворила с парком, но он знал, что разрушение неизбежно. Уж лучше увидеть это, понять, насколько все плохо, и начать действовать!

Павел работал смотрителем много лет и считал, что ему очень повезло. Когда пришло время пенсии, он совсем растерялся – он привык жить активно, постоянно куда-то торопиться, бежать, успевать… и вдруг это все закончилось. Все, спасибо, товарищ, оттрубили свое! А он не чувствовал себя старым… да он и не выглядел старым! Ему казалось, что его просто столкнули с дороги, когда он готов был бежать дальше, наравне со всеми. Но – нет, молодым нужны рабочие места, а ты как-нибудь сам устраивай свою жизнь!

Он был не из тех, кто способен окопаться на даче в огороде или завести стариковское хобби – например, лапти какие-нибудь плести. Павел боялся, что просто сойдет с ума, когда ему подвернулась удачная вакансия. Нужно было присматривать за городским парком, построенным несколько лет назад. Да он это море зелени каждое утро из окна квартиры видел, тут и идти-то всего ничего! Павел знал, что парк в свое время был создан при поддержке щедрых спонсоров. Но он не догадывался, что они же учредили должность смотрителя, понимая, что у одного хозяина порядка будет больше, чем у десяти начальников.

Он получил работу – и сразу полюбил ее. Деревья казались Павлу живыми существами, которых он оберегал. В парке была особая атмосфера, какая-то уникальная, неповторимая тишина и чувство покоя. Павел всеми силами старался сохранить это, не только ради денег, нет, ради денег – в последнюю очередь, ему, одинокому, и пенсии бы хватило. Но тут он чувствовал, что делает что-то важное, нужное людям. Рано или поздно его не станет – все ведь смертны! А эти деревья останутся, будут радовать новые поколения и помнить его… Деревья ж живые, все помнят! Это была настоящая миссия, куда более важная, чем все годы, которые он провел на заводе.

Поэтому такие вот грозы, как эта, ночная, были для него настоящим испытанием. Павел знал, что они всегда оставляют после себя разруху. И ладно бы лавочки какие ломали – доски всегда можно сколотить! Хуже, когда они выкорчевывали деревья, тут уж часто помочь было нельзя. Приходилось прощаться с ними, как со старыми друзьями, и заказывать новые саженцы.

Вот и теперь ему нужно было понять, насколько все плохо. Павел покинул дом и быстрым шагом направился к парку. Он ожидал, что улицы будут пустыми – выходной день все-таки, в такое время тут хоть голым бегать можно, а никто не заметит! Но гроза все изменила, навязала людям свои правила.

Автомобилисты спешили узнать, пережили ли испытание стихией их железные кони. Коммунальщики собирали на улицах маленькую армию в ярких жилетах, чтобы устранять последствия ветряных игрищ. Подростки бегали туда-сюда с этими своими смартфонами, снимая все подряд. Что одному горе, другому – повод в интернете засветиться!

Павел с тоской смотрел на поваленные деревья во дворах. Если уж они, частично защищенные от ветра стенами домов, не устояли, то что тогда в парке творится? Пожалуй, один он вряд ли справится, придется бригаду нанимать, как в прошлом году. Но сначала – увидеть все это!

Вряд ли кому-то после такого захотелось бы отправиться на прогулку или пробежку в парк, так что Павел был уверен, что компании у него не будет. Однако у ворот парка его уже дожидались двое молодых людей. Они казались сонными и не слишком впечатленными грозой, но все равно поспешили навстречу смотрителю.

Павел знал обоих. Журналист и фотограф какой-то газеты – он не помнил их имена, да это было и не важно. Они приходили в парк пару недель назад, делали репортаж о празднике, проходившем там. Павел не ожидал встретить их снова, да еще в такое утро.

– Вы что здесь делаете? – угрюмо поинтересовался он. Настроения изображать вежливость не было, он уже видел, что главная дорожка парка забросана сломанными ветками.

– Снимаем последствия урагана, – отчитался журналист.

– Почему здесь?

– Задание поступило: по всему городу. Мы решили, что в парке получится лучше всего.

Судя по равнодушному лицу фотографа, он ничего не решал, место съемки выбрал его бойкий товарищ. Да и журналист вряд ли руководствовался только красотой парка. Скорее всего, эти двое жили где-то поблизости, фотографировать дворы было слишком банально, а далеко ехать им не хотелось.

У Павла не было никакого желания таскать их с собой. Его оскорбляло такое бесцеремонное отношение к его детищу! Журналист и фотограф не любили этот парк, и сломанные деревья были для них всего лишь мусором. Так что приятней всего было бы выгнать их, да нельзя, нельзя, они даже из такой мелочи скандал раздуют. Поэтому Павел обреченно кивнул:

– Идите за мной. Может, хоть в чем-то поможете!

– Это мы всегда! – жизнерадостно соврал журналист.

Добираясь сюда, Павел еще мог надеяться, что обошлось, что серьезных последствий вообще не будет. Гроза – дело естественное, ведь так? Но не в этом случае, нет… Все было именно так плохо, как он ожидал, и даже хуже.

Многие кроны были изломаны, искалечены, их срочно нужно будет подрезать, чтобы спасти. Тяжелая металлическая мусорка перевернулась и сломала стоящую рядом скамейку. Резной указатель, который с самого начала показался Павлу плохо закрепленным, повалился в грязь. Колючие кусты шиповника собрали в своих ветвях весь мусор, какой только могли, и Павлу предстояло провести не один час, освобождая их.

Но худшее открытие ожидало его ближе к центру парка.

– Ты ж смотри, какой здоровяк пропал! – присвистнул журналист.

Впереди на лужайке лежало дерево, проигравшее бой стихии. Дуб не был старым – нет, такие деревья веками стоят и все им нипочем! Скорее, против него сработала молодость. Дерево было одним из самых высоких в парке, но все же недостаточно крепких. Да и то, что росло оно не в центре аллеи, а в стороне, среди цветников и лужаек, сыграло с ним злую шутку.

Дуб определенно был мертв. Гроза не просто сломала его, она выкорчевала его с корнем из-за затяжных дождей земля тут стала мягкой и рыхлой. Теперь массивные корни, поднимавшиеся вместе с землей, казались надгробным камнем над упавшим деревом.

Для Павла это было маленькой трагедией, для его спутников – просто красивой картинкой. Фотограф уже побежал вперед, стал щелкать этим своим аппаратом… стервятник! Что с него взять? Даже если бы Павел попытался объяснить им, что деревья – тоже живые существа, они все равно не поняли бы его.

Однако, даже не понимая, фотограф все равно вдруг отпрянул от дерева, как ошпаренный. Он как раз добрался до корней и собирался снять дерево с этого ракурса… и не смог. Тут даже сонный журналист мигом проснулся, с непониманием глядя на своего спутника.

Эти двое выбрали напряженную профессию, однако отнеслись к ней абы как и на все реагировали медленно. Павел тоже не понимал, что происходит, но замирать и пялиться на дерево не собирался. Это же его парк, его ответственность, и если случилось что-то необъяснимое, он должен узнать это первым!

Поэтому он поспешил к яме, оставшейся на месте вывернутых корней. Он не знал, что увидит там, не знал, к чему готовиться… А когда увидел, понял, что подготовиться к такому невозможно.

Среди корней и мокрой земли, как в ловушке, был пойман скелет. Нет, два скелета! Или не два?.. Вот два черепа, вот кое-как просматривающиеся через грязь шейные позвонки, вот две линии ключиц, вот начинаются две грудные клетки. Но дальше… Дальше происходит нечто чудовищное, нарушающее все мыслимые и немыслимые законы природы. Ребра переплетаются так же, как и корни, сливаются, будто сделаны они из воска и кто-то прогрел их, соединил, слепил навсегда. На уровне поясницы это уже один позвоночный столб, переходящий к тазовым костям – чуть более широким, чем у обычного человека, и все равно единым. Для двоих! И ног тоже две… Одна нижняя половина тела, две – верхние, и все это, похоже, скрывалось под деревом. Но теперь дуб погиб и за секунду до гибели раскрыл миру свою страшную тайну.

– Что это… такое? – еле слышно прошептал Павел.

Сердце билось быстро, испуганно, в ушах шумело, ему казалось, что мир кружится. Он, раньше веривший, что никогда не поддастся страху, был на грани паники. Это было самое жуткое зрелище в его жизни, и он не понимал, на что смотрит.

А вот журналист, молодой этот увалень, неожиданно понял. Судя по его тону, он и сам себе не верил, не решался просто, но иного объяснения не было. Поэтому он сумел дать ответ:

– Это, похоже, была могила сиамских близнецов…

* * *

Нужно действовать. Потому что если постоянно работать, быть при деле, ни на что не отвлекаться, то и времени на тяжелые мысли не останется. Их заглушит усталость – хотя бы отчасти. Леонид Аграновский использовал эту схему уже не раз, и обычно она неплохо помогала.

Потому что иначе теперь было нельзя. Или бежать вперед, как гончая, взявшая след, или остановиться. Но если остановиться, будет плохо, придется снова и снова переживать то, что он не мог изменить.

Его жизнь давно нельзя было назвать нормальной и стабильной… да никогда нельзя было, если задуматься! Просто много лет у него хотя бы получалось изображать какую-то норму по настоянию старшего брата. Работа, семья, зарплата, отпуск – все как у всех. Лучше стать частью толпы, чем признать, что его отец был серийным убийцей, и пойти по его стопам. Умом Леон понимал, что это не так уж плохо, что брат желает ему добра. Но лишь освободившись от навязанной нормы, он понял, что значит быть по-настоящему счастливым.

Освобождение для него было не только принятием самого себя. Нет, его свобода воплощалась в другом человеке. Он был настоящим, когда помогал выслеживать серийных убийц. Он был живым, когда рядом оставалась Анна.

Мог ли он всего год назад предположить, что так будет? Нет, вряд ли. Его судьба катилась по созданной кем-то колее, и у него не было желания что-то менять. Но встреча с Анной Солари стала для него столкновением, которое выбило его с колеи на сплошную целину снега. Белое поле без единого следа – иди, куда хочешь, но выбирай маршрут сам!

Он и пошел. Теперь у него не было семьи – зато был опыт развода. Не было безопасной стабильной работы – зато была работа, которую он любил. Вместе с бывшим сослуживцем, Ярославом, он открыл фирму, занимавшуюся аудитом частных служб безопасности. За таким вот пафосным определением пряталось умение проверить, как телохранители защищают своих боссов. Чаще всего защищали они плохо, и за дополнительные деньги Леон и Ярослав учили их, как это делать.

Так что жизнь стала куда интересней, чем раньше. А он хотел большего! Леону нужно было снова почувствовать тот азарт, который дарит охота на серийного убийцу. Преследование, схватка с равным противником, возможность спасти кого-то – это ли не способ оценить себя? Но главное, ему хотелось, чтобы Анна снова была рядом.

Их путь к сближению был долгим и трудным. Сначала главной помехой стал его брак: для Анны это было делом принципа, препятствием, которое она даже не собиралась преодолевать. Леон не давил, он уважал ее за это. Вот только он и Лидия уже не были семьей… их свадьба когда-то была сумбурной, нужной всем, кроме Леона. Он просто смирился, потому что не видел разницы: жена должна быть, так почему не Лидия? Но уже встретив Анну, он понял разницу между настоящим желанием и простым принятием.

Лидия тогда упростила ему жизнь, она сама сделала развод неизбежным. После этого Леон ожидал, что уж теперь-то можно, получится, сложится… Но нет, не в этот раз. Пока он налаживал собственную жизнь, замуж вышла Анна.

Правда, не по любви и точно не из стремления к норме. Сначала эта новость шокировала Леона, он не понимал, что происходит, как такое возможно. Неправильно, только не для нее! Но позже он выяснил, что Анна просто спасала жизнь своему супругу, ничего больше она не хотела.

Как ни странно, эта история с фиктивным браком сблизила их, позволила по-настоящему узнать друг друга. Понять, что им лучше быть вместе! По крайней мере, Леону так казалось, да и Анна, вечно дикая и настороженная, кажется, оттаяла, начала подпускать его ближе…

А потом появился он и все испортил.

Однажды Анна вызвала Леона и Диму в свой дом поздним вечером – ей срочно понадобился хирург. Услышав об этом, Леон чуть с ума не сошел от волнения. С ее образом жизни все возможно, а уж врагов у нее хватает! Удивительно, что он вообще добрался к ней без единой аварии.

Но уже на месте он узнал, что врач нужен не ей. В ее доме лежал тяжело раненый мужчина – в итоге Дима обнаружил девять ножевых. Чудо, что он не умер, что добрался сюда и дождался помощи! Анна отказалась говорить, кто это. Но чувствовалось, что она злится на этого человека, он ей неприятен. Да она и не отрицала, что он – преступник, причем самый опасный из известных ей. Сдавать его властям было бесполезно, у таких, как он, слишком серьезные связи. Поэтому его нужно было или убить на месте – или вылечить, потому что иначе он отомстил бы. Убить Анна не смогла, и Леон уважал ее за это.

У Димы получилось помочь этому человеку. Неделю он оставался в доме Анны под наблюдением хирурга. Но потом, когда Дима и Леон приехали на очередной осмотр, он просто исчез. Анна сказала, что его забрали «свои» и о нем можно забыть.

Вот только Леон сомневался, что все настолько просто. Анна Солари была человеком с сильной волей, со стальными нервами – жизнь заставила. И все равно встреча с незнакомцем потрясла ее. Кем бы ни был этот человек, в прошлом он наверняка играл огромную роль в ее жизни. Леон пытался мягко расспросить ее об этом, ему важно было знать. Но она не спешила откровенничать, и дошло до того, что она сбежала от него.

Точнее, официально, она уехала работать. Леон давно уже знал, что Анна сотрудничает с разными странами – пишет книги, читает лекции в академиях, консультирует. Это позволило ей жить так, как другим и не снилось. Поэтому, по идее, ему не следовало удивляться, когда ее пригласили в США – помочь местным агентам в поимке опасного преступника. Но очень уж своевременно поступило это приглашение!

Нет, ей точно хотелось уехать. Леон знал, что она доверяет ему, она тоже чувствует связь между ними. Она просто решает проблему вот таким странным способом: ставит все на паузу, чтобы можно было потом вернуться и сделать вид, что ничего не было. Ни раненого преступника, ни ее тяжелого молчания.

Леон мог бы подыграть ей, принимая эту стратегию, да не получилось. Он слишком мало знал о прошлом Анны, понимал, что сама она вряд ли расскажет. А этот тип… Он явно был ключевой фигурой в ее воспоминаниях. Она ни на кого еще так не реагировала, никогда!

Поэтому Леон отказался поднимать белый флаг. Он уважал право Анны на молчание и не собирался надоедать ей вопросами. Он ведь когда-то был полицейским, в конце концов, а потом – консультантом полиции! Он мог сам выяснить, что за незнакомец приперся умирать на ее порог.

Дима говорил, что раны были очень серьезными, чудовищная кровопотеря – чудо, что этот тип остался в живых. Хотя чудо или злой рок – тот еще вопрос! Но факт остается фактом: он выжил. Следовательно, нападение на него произошло не очень далеко от дома Анны, иначе он не успел бы добраться туда. Это значительно упростило Леону жизнь, ведь иначе он не знал бы, с чего начать – без имен и хоть каких-то фактов.

Анна жила в лесу, в отдалении от любых соседей, и это еще больше повлияло на круг поиска. Пользуясь старыми связями в полиции, Леон получил доступ к данным обо всех нападениях, которые произошли в тот день, и нашел нужное.

Это произошло в небольшом ресторане на окраине города. Камера наблюдения у входа оказалась неплохой, даже в темноте позднего вечера она дала вполне различимую картинку. Из здания вышли трое – тот самый мужчина, который потом оказался в доме Анны, и двое здоровяков за его спиной, вероятнее всего, телохранители. От крыльца они направились к автомобилю, ожидавшему их на парковке, но по пути на них напали.

Нападавших было много, Леон насчитал шестерых. Все на мотоциклах: до этого они таились в темноте, там, где не работали фонари, а потом резко рванулись вперед. Они действовали очень грамотно, и эта слаженность выдавала в них профессиональных наемников.

Но и телохранители были подготовленными ребятами. Да, они не ожидали нападения и мигом оказались окружены. И даже так они не сдались и не растерялись. Они успели достать оружие, выстрелить несколько раз, защищая шефа. Оба погибли – но погибли не зря, нескольких они ранили, завязалась драка, нападавшие упали с мотоциклов, оказались на асфальте. Нападение шло не так гладко, как было запланировано.

Незнакомец все равно должен был умереть – если бы в него стреляли, как в телохранителей. Его спасло лишь то, что для него была уготована другая участь. Леон достаточно хорошо знал методы наемников, чтобы понять: это был особый заказ. Сами они обычно стремятся побыстрее выполнить задание и свалить, пистолеты им милее всего. Если уж они решаются на другой метод убийства, такова воля заказчика, или у них с жертвой личные счеты.

Как бы то ни было, глава нападавших бросился на незнакомца с ножом. А тот оказался неожиданно хорош в ближнем бою! Глядя на него и не скажешь… Он был невысоким, хоть и не слишком низким – метр семьдесят, пожалуй. Худой, но определенно жилистый, это можно понять по движениям. Даже получив несколько ударов ножом, он не сдался. Он сопротивлялся отчаянно, мало кто на такое способен – ярость в нем победила боль, дала возможность устоять на ногах, а не стать третьим телом, истекающим кровью на асфальте.

У него получилось не только вырваться, но и перехватить один из упавших мотоциклов. Такого от него точно не ожидали! Его преследователи замешкались, потом только бросились в погоню, но было уже поздно. Он сумел скрыться, потому что хорошо знал лесные дороги вблизи дома Анны.

Больше он в объектив камер не попадал, но и так несложно было догадаться, что произошло дальше. Он добрался до нужного дома на мотоцикле – вот поэтому Леон и Дима не увидели чужую машину, подъезжая к бункеру. Мотоцикл спрятать куда проще! Раненый дошел, дополз до порога, а там уже потерял сознание. Анна, конечно, заметила его и решила помочь, даже не желая этого.

Побоище возле ресторана, естественно, привлекло внимание полиции. Свидетели, услышавшие стрельбу, позвонили, куда следовало, но прибывшие патрульные обнаружили на парковке только два мертвых тела и лужи крови. Никто из нападавших не погиб, опознаны они тоже не были. Поиски, конечно, начались, но Леон прекрасно знал, что при таких исходных данных у полиции нет ни шанса добраться до исполнителей.

Зато с определением личности погибших проблем не возникло. Они оказались личной охраной Вадима Смоленского – уважаемого бизнесмена, никак не связанного с криминальными кругами. Увидев фотографию этого Смоленского, Леон наконец получил возможность рассмотреть того, кто в доме Анны предстал перед ним окровавленным, умирающим существом.

На матерого уголовника Смоленский никак не тянул. Лицо у него было привлекательное с высокими скулами, большими карими глазами и аккуратной линией губ. Эта привлекательность оказалась на грани женоподобности, и Смоленский определенно знал об этом, он неплохо исправлял ситуацию ухоженными усами и бородой. Угольно-черные волосы добавляли его внешности что-то нездешнее, восточное, хотя аристократично бледная кожа доказывала, что к жаркому солнцу он не привык. Видеозаписи с его участием показывали, что он не из тех красавчиков, которые ходят с лицом пластиковой куклы Кена. Смоленский был харизматичным, подвижным, обаятельным, и Леона все это раздражало.

После обнаружения охраны поползли слухи о том, что Вадим Смоленский тоже погиб или был похищен – ведь его видели в ресторане! Однако его ассистенты поспешили сообщить, что свидетели видели трех телохранителей, и куда исчез третий – неизвестно. Но это точно был не Вадим Петрович, ведь он недавно уехал в Европу по делам!

Значит, Анна знала, с кем нужно связываться, и предупредила команду Смоленского, что он жив. Они и забрали его, когда он достаточно окреп для транспортировки. Как сказала Анна, история закончилась – но чувство незавершенности осталось.

Поэтому теперь Леон старался собрать полное досье на Вадима Смоленского. Но это он напрасно! Судя по документам и тем немногим данным, что оказались в интернете, бизнесмен был безупречен. Невинен, как ребенок, добродетелен, как ангел. Никогда не нарушал закон, занимается только честным бизнесом и благотворительностью.

Это могло означать лишь одно: имя не настоящее. Назвавшись Вадимом Смоленским, этот тип состряпал себе убедительную биографию, только и всего. Обычно на такой шаг идут опасные преступники… Так ведь Анна и не скрывала, что он из таких!

А еще она сказала, что он – гений, пусть и темный. Это раздражало Леона. Впрочем, даже в своей злости он не терял осторожность, поэтому не собирался подбираться слишком близко к Смоленскому или его окружению.

Он решил идти другим путем: найти нападавших. Тот, который бил Смоленского ножом, явно был главным у них. Через него можно выйти на заказчика, а уж он-то знает, что представляет собой «святой Вадим» на самом деле.

Это было непросто, особенно при том, что Леон по-прежнему был занят на работе. Свободное время у него оставалось на сон – да и то немного! Его это устраивало. Он понятия не имел, когда освободился Анна, полетит она сразу в Россию или у нее будут другие дела.

Он до сих пор не был уверен, что она вернется к нему.

* * *

Серая холодная земля и сухая, бледная трава болотно-зеленого цвета идеально дополняли друг друга. Это был сдержанный пейзаж, аскетичный, заставлявший забыть, что где-то совсем близко отцвела свое весна и приближалось яркое, горячее лето. Нет его в этой пустоши – и жизни тоже нет, эти равнины ей не рады.

На холодном полотне едва можно было различить бегущего человека. Сначала был только он – черная точка, единственное движение в вечном покое. Потом появились другие, следом за ним, и люди, и собаки… Они загоняли его, как загоняют зверя, и другой бы на его месте уже сдался.

Но этот, бегущий, был чем-то большим, чем простой человек, и вместе с тем – чем-то меньшим. Он не умел сдаваться, даже глядя в глаза возможной гибели. Как же иначе, если столько лет смерть была его верной подругой, молчаливой сообщницей, следовавшей за ним по пятам? Он не мог поверить, что теперь она отвернулась от него и служит другим.

Рано или поздно он поверит. У него не останется выбора.

Наблюдать за этой охотой через минималистичную, почти бесцветную съемку с высоты птичьего полета было непривычно и странно. Однако Анна Солари не рвалась туда, в эти пустые равнины, в таком героизме просто не было нужды. Все уже решилось, выхода нет, и его поймают без ее участия. Она сделала, что должна была.

Хотя на этот раз ее роль была не такой уж большой. Того, кто теперь выглядел лишь черной точкой на экране, в его родной стране прозвали Кровавым Человеком. Тут два языка не сошлись, не встретились… На русском «Кровавый Человек» звучало слишком длинно и пафосно. На родном для убийцы и его будущих палачей английском получалось куда более емко – Bloodman.

Они преследовали его много лет, не зная имени – тогда еще не зная. Но им нужно было как-то его звать. Журналисты, как часто бывает, дали им подсказку, обеспечив убийцу прозвищем. Те, кто видел хоть одно место преступления, оставленное им, вынуждены были признать, что лучшего определения и не найти.

Человек, который любит кровь, который выпускает ее, позволяет литься рекой, не думая о том, что его забавы уничтожают жизни – и тех, кто погиб, и тех, кому они были дороги. Хорошо, что это закончится.

– Поздравляю, – тихо сказала Анна, наблюдая, как линия преследователей приближается к одинокой черной точке на экране. – Вы поймали его. Как давно вы за ним охотитесь?

Она приезжала в США не первый раз, была знакома со многими здешними профессионалами. Одни были ничем не хуже своих коллег из других стран, другие оказывались так непроходимо глупы, что их впору было приглашать в кино – на роли дубовых вояк. Но человек, стоящий рядом с ней, был приятным исключением, он был одним из немногих, у кого Анна готова была учиться, признавая, что в чем-то он превзошел ее.

Она знала, что специальному агенту Герберту Кроутеру около пятидесяти пяти лет, но выглядел он намного старше. Жизнь, которую он для себя выбрал, измотала его, иссушила, отняла больше, чем должна была. Он спас сотни, если не тысячи жизней, но вряд ли он гордился этим. Рядом с Анной теперь был уставший старик, безразличный ко всему. Она подозревала, что Кровавый Человек сыграл в этом не последнюю роль.

– С самого начала, – тихо отозвался Кроутер. – Я только пришел в ФБР, когда он начал. Тогда мне казалось, что это очередной психопат, которого мы быстро поймаем… Я его поймаю! Но растянулось все на тридцать лет… Больше, чем на тридцать лет, кажется. Он всегда успевал уйти… Это такой дар. Я уже потом понял, что дар.

– Вы поймали десятки других.

– Но не его. Он – моя вечная цель… До сегодняшнего дня.

Кроутер был из числа аналитиков с редким талантом, Анна уже убедилась в этом. Он разбирался в поведении серийных убийц быстрее, чем кто бы то ни было. Да они даже серийными порой не становились благодаря ему!

Но Кровавый Человек действительно был его вечным соперником, фантомом, маячившим где-то на горизонте, но никогда не подходившим слишком близко. Так тоже бывает. То, что со своими жертвами он превращался в кровожадное чудовище, вовсе не означало, что он глуп и непредусмотрителен. Он продумывал план нападения на каждую жертву, подготавливал схему отступления и только потом давал себе волю.

Он все равно не был совершенен. Он сам себя загнал в ловушку, приехав в эти тихие края, где все друг друга знают. Совместных усилий Анны и Кроутера оказалось достаточно, чтобы найти его.

И вот уже Кровавый Человек бежит по серо-болотной равнине, за ним – охотники с собаками, над ним – бездушные дроны, и пощады на этот раз не будет.

– В этой схватке победили вы, – указала Анна. – Но не похоже, что вы рады.

– Я не рад. Я просто ничего не чувствую… Давно уже ничего не чувствую. Кроме, пожалуй, горечи…

– Горечи? Но почему?

– Потому что все это обошлось мне слишком дорого, – покачал головой Кроутер. – Так дорого, что это уже не победа. Так странно… Я пришел в эту профессию, потому что мне хотелось делать нечто по-настоящему важное. Нужное! Я хотел спасать людей.

– Вы и спасали их.

– Но не всех – и некоторых я погубил… Никто ведь в детстве не мечтает погубить тех, кто ему дороже всего! А у меня сложилось вот так… Правильные поступки не всегда ведут к награде. Иногда они приводят в твой личный ад.

Преследование было завершено. Черная линия захлестнула одинокую точку, и бежать было некуда. Но даже так Кровавый Человек не смирился. Вряд ли у него было с собой хоть какое-то оружие – или он надеялся спастись. Он понимал, что обречен, но такие, как он, не сдаются без боя. Если полицейские не будут достаточно осторожны, он им зубами горло порвет – с него станется!

Хотя вряд ли они будут небрежны. Эти люди знали, кто он такой, видели, что он делал со своими жертвами. Они сумеют его схватить, и им потребуется вся сила воли, чтобы не придушить эту гадину на месте.

– Вы слышали такую фамилию, как у меня, раньше? – задумчиво спросил Кроутер, отвлекая Анну от размышлений о Кровавом Человеке.

– Нет, не припомню…

– Это потому что вы – русская. Да и американцы не все знают… Но многие помнят Уэллса Кроутера. Он был одним из тех, кто выводил людей из обрушающихся башен-близнецов одиннадцатого сентября.

Анна лишь кивнула. Она давно усвоила, что для американцев тема теракта одиннадцатого сентября чуть ли не священна, тут можно обидеть их, даже не желая. Поэтому она предпочитала поменьше говорить об этом и побольше слушать.

К счастью, ее собеседник и не нуждался в ответе, он продолжил:

– Он многих тогда вывел – а сам выбраться не смог. В очередной раз вернувшись за людьми, он оказался под завалами. Теперь его имя на мемориальной доске, хотя он мог выжить. Но он рискнул собой – и проиграл только свою жизнь, обменяв ее на другие. Вот кто герой! А я не герой, хотя многие меня так зовут.

– Не напрасно.

– Напрасно, – отрезал Кроутер. – Именно что напрасно… Вы удивлены, что я не радуюсь. Хотите узнать, почему? Я слишком дорого заплатил, чтобы поймать его. Сделал ставку и проиграл, и из нас двоих, он больший победитель, чем я. Потому что он, попавшись, ничего не потерял. А я, чтобы поймать его, потерял все.

Анна знала, о чем он говорит, ей рассказывали еще во время прошлого визита, когда она только познакомилась с Гербертом Кроутером.

Он преследовал Кровавого Человека много лет. Мог бы отступить, да не отступил, шел за ним по пятам, часто подбирался очень близко, иногда – сбивал планы убийцы, спасая его жертв. Кроутер был один такой, остальные агенты разве что помогали ему. Только он был силой, способной противостоять смерти.