Исход Рагнарёка

Но чем глубже шло продвижение у границ эльфийского полуострова, тем сильнее армия Бальтазара встречала новое сопротивление в лице засевших в опустевших фортах драконидов. Множество ковыляющих мертвецов просто проваливались в устроенные генералом Ромулом подземные ловушки. Затащенные туда гидры и огромные змеи, вишапы и ящеры хватали и разрывали их, заглатывали целиком. И хотя некоторые из них и брезговали есть гниющую плоть, многие эти создания сами по себе были падальщиками. В конце концов, кого-то попросту слишком сильно терзал голод.

Иногда меж ними разгорались даже драки за какую-нибудь добычу. Гидры могли схватить крупного ящера с разных сторон, что осмелился выхватить из-под их пастей лакомый кусочек. Тогда уже притащенные драконидами чудища принимались нападать и пожирать друг друга, что их хозяевам было совсем не на руку.

Фералы со стороны мангровых болот могли бы прийти на помощь союзникам, но на восточном фронте полуострова их притесняли своими атаками всадники гойделов. Горцы племени красных эльфов вели освободительную войну, чтобы очистить Лонгшир от потенциальных завоевателей и помочь собратьям альвам.

Они изо дня в день наносили резкие и точечные удары, ослабляя соперника, выигрывая время для своих на подготовку, тренировки и отрабатывание манёвров, формирование тактики и обучение бойцов тому, что запланировано сделать силам остроухой армии в ближайшее время. Точно так же они «кололи» в бок и имперцев с фланга, то и дело отвлекая на себя, заставляя людскую армию нести потери и перенаправлять своё внимание на нападения северо-восточного врага.

Но даже без поддержки драконидов минотаврами, крысолюдами и прочими фералами, некромант испытывал огромные трудности в дальнейшем продвижении на полуостров. Он собирал при помощи магии големов в требушеты, где зубастые пасти или конструкции из рёбер, игравшие сейчас роль скорее зубов, забрасывали на изгибавшихся длинных «хвостах» и «шеях» разлагающиеся трупы прямиком на территории каменных фортов. Однако людские болезни не очень-то брали чешуйчатые войска, да и покойников те сразу же сжигали, извергая огонь, не позволяя никакой заразе распространиться в стенах и по территории занятых укреплений.

Тактики, неплохо работавшие против имперских гарнизонов и крайних поселений ополченцев-лонгширцев, не приносили никаких плодов против расы людей-драконов и их сородичей. Ни днём, ни ночью войска живых мертвецов не имели успеха в своих нападениях. Огонь слишком сильно вредил им. Из пепла и праха Бальтазар уже не мог никого восстановить. А переполнить все ямы и канавы-ловушки так, что по ним можно было бы перейти, выглядело попросту невозможным: не хватало ресурсов. Армия зомби и без того уже весьма обмельчала. И теперь без поддержки Самеди всё и вовсе казалось тщетным.

Лорд-некромант не находил себе места. Спал по три-пять часов, отчего становилось лишь хуже. Медитировал, проводя особые церемонии для отложенного отката, чтобы обратный удар от сильного чародейства не мог накрыть его сейчас или в ближайшее время, в решающем бою, в момент встречи с Люцией, во что он всё-таки продолжал верить. Это было единственной путеводной звездой, что всё ещё позволяла не опускать руки. Но Бальтазар не понимал, что ему делать.

Эльфы на западном фланге боролись с имперцами и орками, тоже с отрядами драконидов и фералов, что располагались близ озера и хребта Ёрмунганд по левую от него руку. Ждать помощи от Софры больше не имело смысла.

Позади из порталов лезли демоны, нередко ударявшие в спину войскам мертвецов. Приходилось оставлять там отряды если уж не для сражения, то для прикрытия остальных, чтобы попросту задержать асуров. Справа – продолжались бои фералов и гойделов, и ни с одними из них лорд Кроненгард не был в союзе.

Ему было не важно, кто там победит. Хотелось, чтобы оба войска попросту истребили друг друга. Ведь в противном случае либо зверолюди придут на помощь драконидам, либо красные эльфы займут те же самые укрепления, явно не желая видеть полчища оживших трупов на землях остроухих племён.

Вариант вернуться в замок Бальтазар рассматривал лишь как полное принятие поражения и отчаяние. Что он мог делать там? Идти к владыкам асуров с просьбой о помощи? Или преклониться перед богами в зале заседания, которых он всегда ненавидел и презирал? Те и так воевали на поле боя. Анубис теснил таскарцев, иначе б те уже активно участвовали в центральной части плато. Мара сдерживала имперцев, а оттаявший после её чар Радогост, наоборот, бился против натиска демонов. Самеди помогал ему, но погиб. Так ещё с разных сторон лезли то Локи, то архиепископ в доспехах погибших богов… Неприятности так и сваливались друг за другом.

А апогеем всего этого стал прорыв на юго-западе, откуда, хватая таскарцев, эльфов и орков целыми отрядами и заглатывая их в свою непомерную пасть, полз великий змий Фафнир. Тёмно-зелёный, с едва касавшимися земли рудиментарными лапками, он стремительно двигался вперёд извивающейся тушей.

От терзавшего тысячелетнего голода гигантский чешуйчатый монстр выхватывая в резких выпадах зубастой головы на мускулистой и плотной шее представителей любого войска: имперскую конницу, лучников фоморов, пехоту крепких орков и даже их воздухоплавателей на кожистых «рогатых» шарах с кострами-горелками. Исполинское чудище, делая рывок ввысь, достигало даже до них.

Не страшился Фафнир и демонов с нежитью. Загребал в зубастую пасть, словно кит-гигант, процеживавший планктон, всех подряд. Вместе с доспехами, с оружием, с установленными «скорпионами» стреломётами, требушетами… Глубокая глотка змея могла вместить в себя всё.

Чудовище проползло по извилистой косой траектории и сквозь асуров, и сквозь полчища живых мертвецов Бальтазара, ещё сильнее проредив его войска, не только сжирая, но и просто раздавливая под собой, впечатывая груды растрескавшихся на мелкие кусочки костей и черепов в холодную твёрдую землю.

И некромант вблизи смог заметить, что на голове у Фафнира, издали напоминая раздвоенный рог на носу, стоит знакомая фигура драконида-шамана, вздымавшая кверху руки, в одной из которых явно был посох. Этот чешуйчатый маг как бы управлял огромным созданием, руководя его действиями.

– Дети драконов! Приветствуйте самого Фафнира, прародителя нашей расы! – восклицал Озирпак под триумфальное ликование трепещущих на стенах и башнях, а также выстроившихся под ними собратьев.

Обогнув петлёй ближайшие форты, спокойно миновав все ямы, обрушившиеся тоннели-ловушки и углубления, змей свернулся многосоставной восьмёркой, преградив окончательно путь воинству зомби, и наконец завалился переваривать свой обед, который собрал по пути.

– Чёртовы чешуйчатые ублюдки… Потомки драконов, как же, – процедил Бальтазар, глядя на всё это.

Мелькнула мысль призвать Йоля, попробовать проскочить, оседлав его, но не понятно было, как кот-гигант отреагирует на творящееся вокруг. Станет ли действовать, как нужно чернокнижнику, а может, испугается и ускачет прочь. Или же повадится сражаться с чёрным змеем, заинтересовавшись таким причудливым существом.

Драконий огонь был способен легко подпалить его шерсть, а яд Фафнира – быстро убить с первым же укусом. Риск был слишком велик. И хотя ради Люции лорд Кроненгард был готов рискнуть всем, именно сейчас требовалось сосредоточиться и хорошо всё продумать. Слишком много неудач преследовало его в последнее время.

Чуть расстегнув свой чёрный кожаный мундир с косым запахом, слегка напоминавший военный китель, некромант полез во внутренний карман, достав и крепко сжав хрустальную сферу. Камень Фаль, что отдал ему прохвост-хамелеон за своё спасение. Ещё один древний артефакт, казавшийся бесполезным, так как не смог отыскать в Империи Люцию. Теперь-то Бальтазар понимал, почему.

Но попросил он чародейский камень показать сейчас не её. Некогда было вздыхать и опускаться на промёрзлую землю под мягким снегопадом крохотных снежинок. Не время жалеть себя и тонуть в печали, вспоминать прошлое и чувствовать с тяжестью и саднящей болью в сердце, как сейчас он далеко от возлюбленной. План у некроманта созрел совершенно иной.

– Покажи мне Рыжую Бестию, – повелел он артефакту, внутри которого завертелась разноцветная и сверкающая дымка, постепенно таявшая и открывающая взору искомую особу. – Хочу знать, где она.

Анфиса II

Ослабшего Квинта Виндекса, архиепископа Клира Пресвятой Церкви Творца, расположили на ближайшей к трибуне проповедника часовни лавочке для прихожан. Анфиса прохладной губкой, смачивая её в талой воде, протирала ему пот со лба, поила настойками и бульоном. Здесь не было алтаря, да и узоры крестов были лишь в мозаике на окнах. Военным работникам некогда было расписывать всё внутри и выводить священную гравировку.

Альберт обдумывал различные варианты дальнейших действий как в случае, если архиепископу станет лучше, так и на случай, если тот вдруг не выдержит и умрёт. Необходимо было взвесить все риски, обдумать план. Он послал за Броком и Синдри, которые должны были воевать среди чародеев в имперских войсках, докладывая все последние вести с полей.

Сейчас было самое время собрать всех соратников. Тем более когда Нэм была рядом. О чём думала сейчас она сама, уединившись у окна поодаль, он не знал и даже не спрашивал. Как мужчина, он не желал просить совета, Альберт полагал, что сам должен обо всём позаботиться. Поделиться своими готовыми планами и соображениями, предложить пути к действию, а не полагаться на предположения Немезиды. И всё же он умел слушать, потому был готов внести коррективы, если той в ответ на его варианты тоже окажется что предложить.

– Как он? – поинтересовался Альберт у дочери насчёт Квинта.

– Не знаю, бредит, – с жалостью поглядела та на первосвященника. – Просит сокровища… Не знаю, зачем. От жадности? Или умом тронулся с этими артефактами… – вздохнула она.

– Сокровища? – удивился её отец.

– Ага… Только и шепчет про рубины, – покачала девочка головой, готовя новый компресс.

– Рубины? – поднял брови Альберт в удивлении. – И только?

– Ага… Руби-Руби-Руби… – проговорила Анфиса.

– Ах, вот что… Смотри, – сложил мужчина пальцы домиком. – Руби – это имя его дочери.

– Дочери?! – удивилась девочка – А меня даже не знакомили… Мы не были с тобой на обрядах, на её Днях Рождения, – скривила губки она и нахмурилась с подозрительным прищуром.

– Лет семь или уже восемь тому назад. Он предпочитал о ней не распространяться. Во-первых, он не был женат на женщине, которая родила ребёнка, во-вторых, дитя довольно сильно болеет и постоянно находится под присмотром. Я и сам не видел Руби Виндекс, знаю о ней лишь со слов самого Квинта, – рассказал Альберт.

Священников и монахов внутри часовни сейчас не было. Все, даже служки, снаружи за стенами воевали против стремглав несущихся демонов. И в целом, имперские воины давали отпор расползавшимся асурам вполне неплохой, несмотря на то, что у людей было лишь две руки, а у инфернальных созданий обычно множество.

Имперские латы неплохо выдерживали удары клинков. По крайней мере, давали трещины далеко не сразу, позволяя воинам долгое время сражаться. А те и сами стремились не подставлять дважды одно и то же место под удары врага. С наступлением ночи же, когда солнце скрылось, ситуация начала ухудшаться.

Над ордой демонов где-то вдали высился чёрный смерч. И по мере его приближения вихрь разрастался в многолапое свирепое чудовище, в глазах которого сверкали сиреневые молнии. Священники яркими лучами, парящими в воздухе символами и устремившимися ввысь сияющими сферами атаковали подобную звериному черепу, вытянутую по краям голову рогатого монстра, его конечности, разрушая сгустки тьмы, из которых Бальтазар слепил это создание.

Лорду-чернокнижнику именно это и было нужно. Чтобы имперцы палили по краям, а не вниз, где сам он пешком в сгустке мрака пробирался к их укреплению. И пока зверь тьмы постепенно разрушался под их яркими залпами, терял конечности, наросты, практически треть головы и испещрённые дырами лапы, Бальтазар уже смог метнуться в змеящейся дымке вперёд.

Ему не нужно было прорываться через плотный строй пехоты, биться, словно таран, в плотные ворота с опущенной герсой за ними. Дугой извивающегося змея из клубов чёрного дыма чернокнижник резко перескочил через ворота, приземлившись в сверкающей защитной капсуле. И пока к нему сбегались на территории гарнизона местные бойцы, он всё сильнее концентрировал энергию в потоках, трепавших его плащ и волосы, а затем высвободил её волнами во все стороны.

Защитная капсула разлетелась заострёнными осколками, пронизывая чародейской силой любые кирасы. Бальтазар пребывал в ярости, был преисполнен собранной тёмной силы, которую и высвобождал из себя, окутывая тела раненных и разлетавшихся прочь воинов. А затем, наоборот, белёсые нити по жесту прижатых к себе рук потянулись к нему по воздуху сияющими дорожками от каждого тела.

Некромант вытягивал их души, поглощая и набираясь мощи, восстанавливая силы и высасывая энергию из поражённых тел, подпитывался ими, вбирая в себя. По итогу на землю падали уже вместо мужчин и молодых парней иссохшиеся дряхлые старики, которых даже узнать толком было бы невозможно. Силы же их запечатывались древней магией в теле некроманта, наполняя его, становясь его частью, целиком переходя в подчинение.

Оставляя шлейф из подрагивающей тёмной ауры, Бальтазар Кроненгард неспешно ступал в сторону часовни гарнизона. Пехота, глядя на своих поверженных товарищей, решила, что свои жизни дороже. Раз некромант идёт не к ним с таким суровым видом, значит, есть момент попросту убраться в башни и внутренние галереи. Засесть, затаиться по комнатам гарнизона, может, и вовсе сбежать по каким-то подземным ходам, если таковые имелись и были, разумеется, им известны. Вероятно, где-то там скрывался и Гаспар со своими исследованиями, так как старика нигде не было видно и он уж точно не участвовал в битве снаружи.

Лорд Кроненгард же безо всякого труда вошёл в часовню, вдали завидев искомую персону с рыжими волосами, в зеленоватом кафтане, дайконской маской на поясе и катарами на запястьях. Уверенной походкой и с суровым взором чернокнижник направился прямо к ней.

Анфиса ответила схожим взором. Поднялась от архиепископа, за которым ухаживала, делая компрессы, и обнажила лезвия своих орудий, готовая к схватке. Однако между ними возникла ещё одна фигура. Альберт Крэшнер перегородил путь чернокнижнику, из-под чёрной абайи достав таскарскую шпагу.

– Думаете, если я бывший святоша и просто посол, то не владею оружием? – заявил он Бальтазару. – Вы не сдвинетесь с этого места.

– Я даже понятия не имею, кто вы такой, – рявкнул ему Бальтазар, с любопытством разглядывая оппонента. – С хрупкой тоненькой шпагой против такого клинка? Вы, наверное, шутите? – усмехнулся он, показывая полыхающий чёрным огнём Лакримарум.

– Моей шуткой будет лезвие, пронзившее ваш язык. Вы остры на него, но острее ли клинка? – полюбопытствовал Альберт.

Бальтазар начал концентрировать в свободной ладони сгусток чёрных тоненьких молний, вокруг которых вились ещё более мелкие сиреневые искры, но сзади раздался резкий хлопок от удара кнута. Не по нему, не по спине, но по каменному полу часовни. Столь резкий и мощный, что сбил чернокнижнику концентрацию, практически заставил вздрогнуть и обернуться на звук.

– Не смей её трогать, жалкое смертное отродье! – хлестанула ещё раз своим кнутом Нэм, как бы вместе с Альбертом окружив с двух сторон чернокнижника, в то время как по краям прохода располагались деревянные скамейки с косыми спинками. Кто-то из плотников даже позаботился здесь об удобстве слушателей долгих проповедей.

– Да она такая же жалкая смертная, чтоб тебя, – оскалился оглянувшийся некромант.

– Она полубог! – сверкнула глазами Немезида.

– Да? А я полу-дрянь! – заявил Бальтазар. – Хотя нет, погоди-ка. Дрянь я вполне целостная, так что пошла вон отсюда! – С лица его сорвался тёмный волчий силуэт, тянущий за собой сгустки мрака и переливы ночных тусклых сияний, мелкие отростки с крючковатыми когтями и перепончатыми крыльями.

– Лорд некромант, может, всё же договоримся? – раздался голос Альберта Крэшнера. – У меня хорошие связи. Я могу провести вас в Империю под видом пленника, если желаете. Сохраните жизнь моей дочери.

– Да не жизнь я у неё собираюсь забрать, а часы! – повернул Бальтазар вновь к нему голову, но глазами, выглядывая из-за фигуры посла, нашёл девочку. – Ты, Рыжая Бестия! Помнишь видение Хроноса о зарождении мира? Хочу показать его всем драконидам, чтобы перестали считать себя избранным народом и потомками первозмиев! Пусть знают, что они такой же неудачный эксперимент предков эльфов, как минотавры или тэнгу.

– Без Часов Хроноса она потеряет многие свои силы! – подошла сзади ближе к нему Немезида.

– И что теперь?! – развернулся Бальтазар, не желавший из-за слабости Анфисы терять возможность добраться до Люции.

Ловким ударом Нэм резко обвила лезвие обоюдоострого клинка и рванула к себе, выбив его, заставив со звоном отлететь вниз под лавочки с правой стороны. У Бальтазара даже возможности побежать за ним не было: пришлось бы устраивать настоящий бег с препятствиями, перелезать через те самые спинки, при том что эта дама с хлыстом явно продолжит ему мешать.

Он выставил вперёд обе руки и породил поток чёрных переплетающихся лучей, мощно ударивших в Немезиду, образуя маленькие частицы в виде воронов и летучих мышей. Всё, что могла отразить её божественная сущность, разлеталось в стороны и через какое-то время пикировало обратно в неё. Птицы неслись вперёд с вытянутыми клювами, летучие мыши «падали» с заострённым хвостом, сложив крылья, напоминая какие-то метательные клинки.

Немезида ударила кнутом в грудь некроманта, и золотисто-рыжий разряд с самого кончика резко пронзил сильной болью всё его тело, заставив чернокнижника вскрикнуть и упасть на одно колено. Альберт благополучно отошёл, словно знал наперёд, что богиня возмездия собирается делать дальше. А та в гневе ударила ещё раз, уже основательно, да так, что Бальтазар отлетел вдаль, практически к трибуне проповедника.

– Сюда-то мне и надо, – процедил некромант, хватая Анфису за ногу.

Та направила лезвия своих катаров ему в шею, но столкнулась с жёстким тёмным барьером. Полупрозрачным, пульсирующим энергией, как фонтан. Чем сильнее она давила, тем сильнее оказывалось и сопротивление, отталкивающее её оружия словно магнит.

– Не тронь её! – восьмёркой двигая руку, хлестала по лавочкам Нэм, приближаясь и угрожая чернокнижнику.

Анфиса перестала давить катарами и просто врезала Бальтазару по лицу каблуком другого сапога. От подобных действий барьер, похоже, не защищал. Лишь отражал металлическое оружие. Ведь не спас он и от удара кнутом по мундиру. Обжигающие спазмы снова разразились по всему телу, заставив чернокнижника вскрикнуть.

Девочка вырвала ногу из вздрогнувших пальцев некроманта и отправилась за трибуну на постамент. По сути, бежать было особо некуда. Справа и слева – каменные стены, а двигаться к выходу можно было лишь через центральный ход, что означало бы ещё раз пробежать в сторону матери мимо чернокнижника.

Нэм приближалась, а Бальтазар, лёжа на спине, сплетал новые заклинания. Белёсые призрачные щупальца-лианы устремились в разные стороны, скользя в воздухе толстым клубком кишащих змей над спинками скамеек часовни. С разных сторон они впивались и врезались в тело Немезиды, пытавшейся разрезать эти стебли взмахами кнута, но те лишь сильнее её окутывали.

На помощь с левой, а для Бальтазара – с правой стороны, пришёл Альберт, ударом шпаги рассекая часть из этих призрачных сгустков. Некромант тем временем уже смог подняться, разгораясь непроглядно-чёрной аурой со спины, застилая видимость происходящего для Анфисы, чтобы та не запрыгнула на трибуну и не захотела в резком прыжке вонзить свои катары ему в спину.

– Смелее, она просто богиня возмездия, – объявилась позади некроманта богиня Морриган, подбросив ему в руки чёрный клинок.

– Я рассеку его пополам в один взмах! – пригрозила Нэм им обоим.

У правого витража часовни, где изображалась мозаика «Торжество смерти» – популярный сюжет, где скелет в саване держит в руках косу, а из-под земли то и дело показываются призрачные руки и головы, – объявилась богиня Мортис. Не столь громадная, не с замок размером, как парила ещё не так давно над холмом, а ростом практически с человека, но по-прежнему левитируя в воздухе, потому казалась изрядно выше.

– Смотри, кто явился сюда за всеми душами, что ты успел насобирать! – ухмыльнулась Немезида гостье, словно старой подруге.

– Этому не бывать, – раздался гудящий и мощный мужской голос.

С противоположной от Мортис стороны, где мозаика изображала сюжет «Страшный суд», на которой павшие на колени фигуры глядели ввысь или хватались за головы, покорно кланялись либо рыдали в ужасе, а в вышине на сложенным из синего стекла фоне неба парил золотой пернатый ангел, трубящий в красивый рог, объявился в сверкающих доспехах сам Габриэль, размахивая металлическими крыльями.

Из-под шлема, как и прежде, не было видно лица. Там не было ничего, просто вид на заднюю стенку, словно невидимка был облачён во всё это великолепие из составных позолоченных пластин с заклёпками, узорами, шипиками и небольшими насечками. Что у него, что у Мортис было множество рук, только если богиня смерти сжимала серпы, то Габриэль был вооружён различными видами одноручных клинков.

– Слетелись, стервятники, за чужим добром! – процедил Бальтазар. – Я прям нарасхват, чувствую себя выпускницей элитной школы на балу всей аристократии Иггдрасиля, – скривился он. – Или же школы церковной, учитывая обстоятельства, – разведя руками, быстрым взором окинул он убранство часовни.

– Эти души тебе не принадлежат, – заявила ему Немезида.

– А кому принадлежат тогда? Их владельцам, что сожжены, гниют в земле или маршируют где-то там в моей армии? Зачем они трупам? Что мёртвая плоть может с ними делать? Или это новое веяние такое? Внетелесный опыт: сначала умри, а потом воскресни, так, что ли? – пророкотал чернокнижник. – Я их поднять могу и без душ, вон там, на пороге, валяются веером. Хочешь, покажу? – сконцентрировался Бальтазар на павших, и вскоре у входа в часовню начали ковылять зомби тех, кого он убил на подходе сюда.

– Они не получат тебя, – взмывая под потолок в окружении невесть откуда взявшихся каркающих воронов, заявила ему Морриган.

– Тебе-то что от меня надо? Не получат они, думаешь, получишь ты? Размечталась, девочка. Моё сердце пусть и чёрное, как твоё платье, но обещано девице с жемчужными волосами, – хмыкнул, покосившись на богиню войны, Бальтазар.

– Да плевать ей, – заявила Нэм. – Она не любит и никогда не любила. Ты приглянулся ей тем, что развязал войну. Фата Моргана не способна на чувства, – глядела с презрением она вверх на парящую гостью. – Способна лишь на симпатию. На покровительство. Не на любовь.

– Ты будто много знаешь о чувствах! – оскалилась та.

– От любви до ненависти – один шаг, слышала поговорку? Я вполне могу метаться туда и сюда, – заявила Немезида.

– Ты не богиня ненависти, это удел Мегеры и её фурий, – кривя губы, усмехнулась Морриган.

– А я мать одной «фурии», – подметила Нэм, отчего богиня войны лишь закатила глаза.

– Женский бой в грязи в Яротруске проходит в первой недели Мессиса, в месяц Химеры, – напомнил им Бальтазар. – Там и увидимся, балаболки, а мне нужна Рыжая Бестия, – развернулся он снова к Анфисе.

– Смотрите… Вы сказали, что вам нужны часы, тёмный лорд, – вновь перед ним возник, выйдя из-за скамей, Альберт Крэшнер, правда, уже не вооружённый.

– Папочка, не надо! – заволновалась за него Анфиса, сжав кулачки.

– Часы Хроноса. Она в курсе, она всё знает, всё видела. Только верить в это не хочет, – заявил ему Бальтазар.

– Они показывали как бы прошлое Иггдрасиля, – обмолвилась та.

– Стало быть, никакой иной артефакт вам не подойдёт? – уточнил Альберт у чернокнижника.

– Мне нужно показать драконидам, кто они такие! – процедил медленно Бальтазар.

– Смотрите… – сложил Альберт пальцы домиком. – Раз часы нужны вам лишь для этого, стало быть, разобравшись с расой людей-драконов, вы сможете нам их вернуть? – уточнил он, хитро взирая своими проникновенными жёлтыми глазами.

– Не пытайся со мной торговаться, папаша. Ищешь сделки с дьяволом, так выйди наружу и выбери себе портал в преисподнюю, – попытался подвинуть его за плечо со своего пути некромант.

– Уверен, есть способ вытащить эти часы безопасно для моей дочери, – продолжал глядеть ему в фиалковые глаза господин Крэшнер, не двинувшись с места.

– Никто и не собирался её убивать, тупая ты башка, – фыркнул Бальтазар. – Я не тушку её вскрыть намерен, а покопаться в энергетическом поле.

– Вы вернёте нам обратно Часы, а девочка прекратит на вас охоту, – предложил посол.

– Что?! – опешила Анфиса.

– Тебе мама в детстве не говорила, что ты много болтаешь? – поинтересовался у посла чернокнижник.

– Нет-нет, она говорила, что я вполне красноречив и мне надо в политику или в богословие проповедником. А ещё любила слушать стихи, когда я рассказывал их с выражением, – ответил Альберт с лёгкой ухмылкой. – Я так отлынивал от разного рода работы в деревне. Делал вид, что разучиваю новый стих, и меня не беспокоили.

– Ещё с детства был хитрым плутом, я смотрю, – вновь оценивающе с головы до ног оглядел его Бальтазар.

– Что вы, тёмный лорд. Я – человек честный, со мной всегда приятно иметь дело, – улыбнулся Альберт. – Что вам нужно? Усмирите вы драконидов, проникните мимо них, может, заключите союз. А что дальше? Часы – это какая-то крупица в вашем большом пути. Просто средство к достижению малой цели. Ключ от калитки, преградившей путь к настоящему последующему лабиринту. Вам наверняка может понадобиться какая-то помощь?

– Артефакты, – взглянул Бальтазар на фигуру Габриэля. – Чтобы ангелы отпустили Люцию, им нужны артефакты богов.

– Богатое их разнообразие вы отыщете прямо здесь, – расплылся в улыбке посол. – Очень вовремя заявились вы в этот самый гарнизон. Какие бывают в жизни совпадения, однако!

– Здесь? – оглядел некромант ничем не примечательную часовню.

– В лаборатории у Гаспара. Он много с собой привёз, вам понравится, – кивнул Альберт.

– Папочка… – раздался голосок Анфисы. – Ты собрался отдать ему…

– Артефакты язычников, – повернулся отец к дочери. – Разве ты против? Ты же видишь, что они сделали с бедным дядюшкой Квинтом. И даже если это ослабит Клир, мы же договорились, помнишь? Мы на стороне власти императора Лор де Рона, значит, представляем в первую очередь его интересы.

– Ладно… Хватит уже языком трепать, – зашагал вперёд к девочке Бальтазар.

– Значит, договорились. Оставите в покое мою дочь, и она оставит вас, где бы вы ни скрылись после войны. Верните часы нам и получите множество других реликвий, – проговорил за его спиной Альберт Крэшнер.

– Это же… будет не больно? – нервозно сглотнула Анфиса, отойдя на полшага назад.

– Причинишь вред мой дочери – и я задушу тебя своим кнутом, повесив здесь болтаться, как пиньяту на детском празднике! – строго заявила Нэм. – А Альберт выпустит тебе кишки, как на зрелищной казни!

– Конфликты, закончившиеся мирной сделкой и договором, самые скучные! – затопала ногами в воздухе Морриган. – Идём отсюда, – поглядела она на Мортис. – Посмотрим, чем можно поживиться на поле боя!

Богиня войны растворилась первой вместе со своим вороньём. Следом растаяла и постукивавшая зубами костяная и многорукая богиня смерти, уйдя поискать свежих душ на войне. Остался лишь Габриэль, на которого и покосился стоявший подле Анфисы лорд Кроненгард.

– Зови давай своего дружка, – повелел ему Бальтазар.

И в скором времени подле многорукой фигуры в доспехах возникло слепое существо с сероватой кожей, обтянутым черепом в капюшоне и с чёрными крыльями, каждое перо на которых глядело красноватым глазом, двигавшимся независимо от остальных, осматривая помещение и находящихся в нём персон.

– Ангел Смерти! – поморщилась от его вида Анфиса. – Фи!

– Я – Самаэль Аваоф, я есть Яд Творца, – прошипело создание. – И я архангел смерти, – как бы поправил её гость.

– Извлеки из неё Часы, но не уничтожай. Если у драконидов есть душа, тебе с твоим позолоченным дружком будет чем насладиться, – пообещал чернокнижник.

Костлявой тощей рукой Самаэль потянул к себе энергию из Анфисы. Девочку словно парализовало. Расставив руки в сторону, она не могла пошевелиться, лишь беспомощно глядела, как вкруг неё полыхает зеленоватая аура. Из левого её запястья показались полупрозрачные песочные часы. По мере своего приближения по воздуху к фигуре в чёрном капюшоне они вращались и как бы обретали материальную форму.

Капсулы их поблёскивали, сделанные из горного хрусталя, песок внутри выглядел золотым. А металлическая оправа с каркасом была полна завитков, спиралей и кругов – символов цикличности, а также восьмёрок – символов бесконечности, сформированных, например, через переплетение двух лоз вокруг «колонн»-держателей по краям артефакта.

Бальтазар выхватил артефакт прежде, чем пальцы Самаэля успели его коснуться. Будто предчувствовал, что архангел смерти захочет всё же разрушить реликвию. А тот даже выглядел несколько опечаленным, опустившим слегка голову при всей скудности мимики и выражаемых эмоций.

– Носителя ликвидировать? – поинтересовался архангел смерти с таким видом, словно выпрашивал дать ему поиграться хотя бы с Анфисой.

Бальтазар сурово на неё поглядел. Воцарилось краткое молчание. Парализованная девочка не боялась чернокнижника, но сейчас не могла даже и вздрогнуть. Сердечко забилось так, что общую нервозность и напряжение было даже не скрыть. Дыхание перехватило, будто в преддверии очередного приступа. Всё тело пронзил настоящий страх за свою жизнь, чего всерьёз уже давно с девушкой не случалось.

– В ней осталась энергия заряженного артефакта, – как бы пояснил Самаэль.

– Нет, – пророкотал своим густым низким баритоном чернокнижник прежде, чем перед девочкой вновь бы возник её отец, защищающий дочь, или раздался бы недовольный возглас Немезиды. – Пусть пока поживёт. Она так и не поняла ещё, что к чему. Но мне нравится, как мечется её жалкая, запертая в маленьком теле душонка, – ухмыльнулся в уголках губ Бальтазар. – Как и Дамиан, она должна сперва увидеть Творца, прежде чем умереть.

– Если Творец явится, ваш мир будет уже не спасти, – прогудел Габриэль. – Мы же заключили сделку. Я получу души и остальное беру на себя. Но для начала нужно очистить…

– Совесть свою очисти, архангел, идущий на сделку с приспешником царицы-тьмы, – скривился Бальтазар, оглядывая сверкающие доспехи.