Неживая земля. Воитель

Глава 16. Пограничье

Вожак дектоломоров созерцал сон. Он видел бездонное, серое небо, где его стая была полноправными хозяевами. Никто не мог сравниться с ними в облаках. Но когда-то очень давно небо перестало принадлежать им. Высью овладели те, кто, как плоский червь, сперва выбрался из земли. Вожаку казалось это неправильным. Небо должно принадлежать сильным, а дектоломор себя таковым считал. Родившихся в земле червей он не признавал равными, но у них были бесчисленные стаи крылатых бестий. Неживых, но способных летать. Они доставляли дектоломорам сплошные несчастья. И все же беды от неживых бестий в небе не шли ни в какое сравнение с тем, что произошло потом.

Мир дектоломора погиб в кровавой резне двух страшных сил. Опасность полного исчезновения, близость к вымиранию целого вида навсегда оставила отпечаток страха в памяти предков и передавалась в генах из поколения в поколение. Темная сила, уродливой пастью обглодавшая до костей мир вожака, не исчезла, а лишь затаилась. Совсем близко, среди высоких гор на расстоянии одного длинного, безостановочного полета. Вожак не водил стаю в те места. Нечто более жуткое, чем смерть, обитало там.

Память предков говорила вожаку, что кровавая резня двух чужеродных сил погубила бы многие стаи дектоломоров, но пришли стражи, и теперь им принадлежала земля. Тогда их было много, очень много. Стражи прогнали и убили многих чужаков. Предки вожака еще долгое время поедали их разорванные трупы и теплые внутренности. Пришедшие защитники Пограничья сильно отличались от обитавших на земле червей. Они были сильными, большими. Очень редко, но братья и сестры стаи видели их глаза высоко в облаках, среди останков летающих островов, которые после себя оставили в небесах жалкие черви. Стражи даже вожаку внушали страх. Дектоломор уважал право сильного и не возражал, что земля принадлежит могущественным созданиям. Это справедливо. И, наверное, в благодарность за это стражи разрешали дектоломорам брать то, что обитает на земле.

В шею вожака уткнулся холодный бледно-розовый нос, украшенный шрамом. По щеке скользнул широкий, колючий язык. Требуя ласки, альфа-самка жалась к нему, выгибала спину и протяжно ворчала. Вожак лениво поднял сильную переднюю лапу и хотел подмять самку под себя, но уловил в воздухе незнакомый запах. Свирепый хищник бесшумно вскочил на лапы. Самка клацнула челюстями, зашипела и отскочила в сторону. Самые юные братья и сестры стаи еще спали, но более взрослые, разбуженные недовольством самки, заметили тревогу вожака, поднялись и тоже стали принюхиваться. Осторожно и тихо, чтобы комья земли не посыпались вниз, вожак подошел к краю летающего острова. Все шесть глаз внимательно вглядывались в серый туман. Дектоломор распознал чужака. Знания об этих созданиях, зашифрованные в генокоде, он получил при рождении от своей матери, а она от своей, и так вглубь времен до момента гибели их родного мира.

В сравнении с бестиями, обитающими в живой темноте у высоких гор, чужак был менее агрессивной особью и все же представлял для стаи серьезную опасность. Рядом с ним находилась вторая, менее крупная особь. Дектоломор подумал, это детеныш чужака. Небесный хищник считал стаю вполне способной одолеть пришельцев, но не такую цель он ставил перед собой. Приближался сезон красных гроз. Крупные стада клювоголовых падальщиков – основная добыча дектоломоров – надолго спустятся в норы под землю и будут пережидать в них, питаясь заготовленной мертвечиной. На поверхности останутся только опасные враги, сами рыскающие в поисках добычи. Дектоломоры укроются от гроз в пещерах на летающих островах. Сезон может длиться очень долго, и жизнь стаи, особенно молодого выводка, зависела от того, насколько сытыми и сильными они его встретят. Вожак посмотрел на альфа-самку. Она поняла его, лизнула во влажный нос и ждала решения, как и остальные члены стаи. Вожак расправил крылья, оттолкнулся и бесшумно скрылся в облаках. Дектоломоры последовали за ним. Ведь там, где появляются прибывшие чужаки, зачастую остаются горы свежих трупов.

* * *

Похожие на призраков, над равниной застыли рваные клочья тумана. Капли дождя цвета спелого граната коснулись лица воителя. Казалось, здешние боги кровью оплакивают мрачный мир Пограничья, превратившийся в медленно разлагающийся, кишащий червями труп. Иллаадиум из браслетов растекался по одежде, обволакивая Энэя в тяжелый доспех «Ордлер Грэхкрай». Сверхпрочная структура илаадиума распознала револьстрел в кобуре и сошлась под оружием так, что оно осталось надежно закрепленным на броне; закрыла правую руку, постепенно увеличиваясь между рукоятью кинжала и пальцами. Голову воителя защитил уродливый шлем в виде головы чудовища. Энэй нашел глазами Натаниэля. Мальчик спрятался неподалеку и уже облачился в доспех «Ордлер Варро».

Считанные секунды ушли на проведение диагностики систем доспеха. Воитель закрепил меч на броне и включил режим мимикрии. Верхние слои илаадиума начали подстраиваться под угрюмые цвета окружающей среды, делая воина и его оружие практически невидимыми. Мальчик сделал то же самое.

«Связь, – сказал Энэй, включив сообщение с другим носителем доспеха. – Контрастность – плюс пять, минус один… фильтр местности – Юраум, обнаружение – Юраум, режим разведки, – отдал команды воитель системе управления».

На радарах служителей Ордена появились синие метки, обозначавшие обитателей Пограничья. Тактические дисплеи непрерывно выводили краткую информацию о живых организмах, появляющихся в радиусе работы сканера. Отозвавшись едва уловимым жужжанием, доспех Энэя переключился в разведывательный режим, Юраально ограничил исходящий от механизмов шум и тепловое излучение, обеспечил дублированием энергии систему мимикрии и ответственных приборов первой категории. Воитель перебежал из своего укрытия к мальчику, осмотрел местность, но знакомых примет не увидел. Энэй вывел на радар метку Башни Рагдареила, сверился с расчетными данными тактического дисплея и довольно улыбнулся.

– Можно сказать, нам круто повезло. Граница проходит совсем недалеко от цели, – сказал Энэй и развернулся по направлению к Башне.

Мальчик подошел ближе к воителю, ударился об его броню и едва не потерял равновесие. Энэй подхватил его и поставил на ноги. Такое случалось при отсутствии должного опыта работы с доспехом, особенно в режиме мимикрии.

– Нужно немного привыкнуть к габаритам брони. Соблюдай дистанцию от окружающих объектов, ориентируйся на радар, – прозвучал голос воителя в шлеме мальчика.

– Хорошо. Спасибо, – ответил будущий заклинатель.

Они понемногу двинулись в путь. Энэй шел первым, Натаниэль следом.

– Похоже, мы вышли в периметре одного из морткраунов¹². Вокруг много древних обелисков. На их вершинах любят поджидать добычу дектоломоры. Поэтому не задерживайся на открытом пространстве, иначе одним послушником-раззявой станет меньше. Но если крылатые твари все-таки заберут тебя и сбросят вниз, так уж и быть, я всем скажу, что ты храбро погиб в бою с князем Тьмы, а не разбился об землю, как гнилая репка, – сказал воитель.

– Я буду осторожен, – очень серьезно ответил послушник, насмешив Энэя.

Система связи доспеха искажала мальчишке голос, делая похожим на речь мультяшного персонажа.

– Учись, мелкий, раз уж тебе посчастливилось оказаться в Пограничье с самым опасным врагом темной империи.

Доспех Энэя отображался на радаре Натаниэля оранжевой меткой. Служители Ордена продвигались под изъеденными ветрами и временем скелетами загадочных сооружений, о предназначении которых можно было лишь догадываться. Ониксово-черные, они вырастали из пропитанной кровью земли и терялись высоко в облаках. Ручьи дождя цвета красного рубина стекали по ним, как по обглоданным костям исполинского зверя.

Система обнаружения сообщила воителю о появлении новых хищников. Энэй и мальчишка остановились. Вторжение служителей Ордена в Пограничье не осталось незамеченным. На их радарах стремительно пронеслись семнадцать разумных существ, тактический дисплей вывел доступную о созданиях информацию. Воитель посмотрел вверх, но ни фильтр местности, ни отличное зрение не позволили ему разглядеть хозяев неба.

– Не двигайся. Они заметили наше появление, но потом потеряли из виду, – сказал Энэй мальчишке.

Дектоломор молниеносно пролетел совсем близко от земли, потревожив густой, застывший туман. Белая дымка разошлась клочьями, закружилась, и из нее возникли два сильных крыла. Хищник бесшумно приземлился на задние лапы и вытянул шею. Ноздри, острые уши безостановочно шевелись, улавливая мельчайшие изменения вокруг. Фиалковые глаза бесстрашно и с азартом охотника вглядывались в туман. Гибкое тело из одних только мышц казалось идеальным инструментом для быстрых, смертельных атак с воздуха. Мелкие чешуйки кожи переливалась от головы до кончика хвоста темно-пурпурными волнами. По их здоровому, насыщенному цвету воитель определил, что дектоломор молод и полон сил. Он воплощал в себе грозную, смертельно опасную красоту Пограничья. Стоя на задних лапах, дектоломор почти в два раза превышал ростом облаченного в доспех воителя.

«Наверное, вожак, – подумал Энэй. – Другой бы не рисковал спускаться на землю».

Одна из ближайших меток на радарах воинов стремительно начала приближаться. Обнажив острые зубы, дектоломор оскалился, расправил крылья и изогнулся всем телом в прыжке. Жуткая тварь с треугольной головой и выпирающими по бокам глазами бросилась на вожака из тумана и мгновенно умерла. Хозяин неба перекусил ей шею, расправил крылья и понес ввысь. Нижняя часть тела твари оторвалась и полетела вниз, но дектоломор ловким движением поймал ее цепкими когтями задних лап и вскоре скрылся в облаках.

– Надеюсь, они отстали от нас, – сказал Энэй и пошел дальше.

Служители Света вышли из-под защиты пронзающих небо обелисков и несколько сот метров пробежали по открытой местности, утопая по голень в размокшей от бесконечного дождя земле. Дальнейший путь лежал через исполинских размеров руины из того же черного оникса. Что здесь было раньше? Древняя крепость? Гробницы могучих воинов? Накопитель энергии? Воитель не раз проходил через Пограничье и знал, что подобные руины охватывают обелиски морткраунов окружностью, порой достигающей в радиусе десятки километров. Сквозные проходы в них встречались, но крайне редко. Энэй сверился с радаром. На этот раз не повезло. Обойти руины казалось невозможным. Воитель с послушником полезли вверх.

Под руинами периметра морткрауна затаилась жизнь. Несколько раз из ям, образованных разрушенными монументами, выглядывали на шум жутковатые морды гварлингов с маленькими белыми глазами и двумя огромными, выступающими из пасти желтыми зубами. Из-под сабатонов Натаниэля то и дело срывались вниз камни. Один из них угодил прямо в голову любопытному существу и выбил глаз. Гварлинг отвратительно заверещал. Из-под руин послышался возмущенный хор глухо лающих голосов, но вскоре умолк. Система распознавания издала предупредительный сигнал. Энэй изучил информацию на дисплее и поморщился.

– Не шевелись. Лучше переждем, – сказал он мальчику.

Раздался звук падающих камней. Воитель услышал хриплое, тяжелое дыхание. Что-то торопилось к месту, где раздался крик гварлинга. Из тумана показалось до ужаса омерзительное нечто. Внешний вид существа заставлял думать о злобной старухе, внутрь которой пробрался паук, вырос до огромных размеров и пожрал внутренности, оставив только дряхлую кожу и безобразную, будто раздутую в затылке голову. В глубоких, темных глазницах паучихи лихорадочно шевелились желтые, болезненные глаза. Обвислые, похожие на пустые кожаные мешки груди болтались между второй парой ног. Они оканчивались подобием человеческих ладоней с когтистыми, узловатыми пальцами. По выражению лица существа казалось, что оно само себе противно. В нервном бормотании паучьей старухи угадывались бессвязные обрывки слов.

Она прошлась над головами служителей Ордена. Из-под ее ладони выскользнул камень и угодил в доспех мальчишки. Необычный звук привлек внимание старухи. Она увидела, как дождь окровавленными ручейками вырисовывает чью-то маленькую фигуру. Паучиха спустилась ниже, ее озлобленный взгляд заметался на незнакомом объекте. Происходящее не укладывалось у нее в голове и казалось подозрительным. Каждая из педипальп¹³ паучихи оканчивалась двумя ладонями с длинными пальцами. Они стали осторожно ощупывать загадочный силуэт.

– Не шевелись, я все сделаю, – тихо сказал Энэй, будто боялся, что монстр его услышит.

Старуха приблизилась вплотную лицом к мальчику, обнюхала, провела длинным, слизким языком по забралу шлема. Рот паучихи широко распахнулся, нижняя челюсть разошлась на две части, напомнив жвалы насекомого. Она приподнялась на задних ногах, передними обняла мальчика вокруг шеи. Голова Натаниэля по плечи скрылась в широкой глотке.

Старуха вскрикнула. Энергия заклятия с легкостью и зловонным смрадом горелой плоти пронзила ее рыхлое брюхо. Натаниэль оттолкнул омерзительное создание от себя ногой. Паучиха полетела вниз, размахивая длинными ногами, кувырком скатилась по руинам и приземлилась на спину в размокшую землю. Она яростно ревела, пыталась зажать рану ладонями и остановить кровь. Возможно, старуха бы выжила, но из ближайших нор несмело выглянули безобразные морды гварлингов. Почуяв легкую добычу, жители руин выбрались наружу и осторожно окружили паучиху. Расталкивая друг друга, они стали хватать ее за ноги, вгрызаться в них большими передними зубами и тянуть. Каждому хотелось заполучить мясистую конечность и спрятать в нору. Паучья плоть разошлась с мерзостным чавканьем. Из брюха и головогруди на месте оторванных лап брызнула коричневатая кровь. Старуха озлобленно, совсем по-человечески закричала и в последний миг полными ядовитой ненависти глазами посмотрела в сторону мальчишки. Два гварлинга оторвали ее голову и затащили в логово под руинами. Остальные продолжали терзать зубами вздрагивающее, растерзанное тело.

– Я просил тебя ждать, – сказал Энэй.

– Чего? Пока мне откусят голову? – спросил послушник.

– Старуха бы даже не поцарапала доспех. В следующий раз бей сразу в сердце или души заклятием. Паучиха закричала, это плохо. Ее могли услышать.

Над вершинами и в нескольких километрах за периметром руин туман стлался не так густо. Он концентрировался внутри морткрауна, делая похожим таинственный, мертвый город на тлеющий, вздымающийся над землей вулкан, окруженный ониксовыми гранями. Из его кратера тянулись ввысь черные обелиски. Энэй отвернулся от них и посмотрел в графитовое небо Пограничья. Рубиновый дождь гулко стучал по броне. Вдали из-за серых туч виднелись несколько летающих островов. Подъем занял чуть более часа. На спуск должно уйти меньше времени. Воитель огляделся и пошел с мальчиком по гребню развалин вправо. Впереди Энэй заметил разрушенный обелиск. Он имел в сечении трапецеидальную форму и лежал сломанным копьем на руинах. Его верхушка уходила вниз за периметр морткрауна и утопала в тумане.

«Все-таки интересно, зачем они здесь? – подумал Энэй, приблизившись к разрушенному обелиску. – Возможно, с их помощью погибшая цивилизация пыталась связаться с мрачными богами Пограничья?»

Поверхности обелиска не были идеально гладкими. На гранях имелись тонкие борозды. Дождь заполнял их, стекал быстрыми ручьями, превращая в загадочный узор, похожий на разветвленные кровеносные сосуды, которые Энэю доводилось видеть в монстрариуме Ордена при вивисекции детей Тьмы. Воитель подпрыгнул и забрался первым. Потом встал на колено, нашел протянутую руку мальчишки и без труда затащил наверх. Поднявшись, Энэй осторожно прошел по гладкой, мокрой поверхности обелиска и остановился. Всматриваясь в густое облако тумана, он оценивал, насколько безопасен выбранный путь. Приняв решение, воитель направился вниз.

– Если впереди обрыв и ты провалишься, я не буду ничего сочинять, а скажу, что воитель Энэй разбился, как тухлая картошка, – предупредил Натаниэль.

– Я думал, ты меня поддержишь, мелкий. Все дети любят горки. Можешь прокатиться, только не быстро. Иначе я все расскажу твоему учителю, и он тебя выпорет, – ответил Энэй.

Натаниэль смотрел спутнику вслед. Едва различимый под дождем силуэт воителя поглотил туман. Мальчик сжал кулаки, будто приготовился вступить в драку и нанести единственный, смертоносный удар заклятием. И все же ему не давала покоя предложенная воителем идея прокатиться с горки:

– Что там впереди? – спросил Натаниэль.

– Ничего не видно. Туман слишком сильный. На радаре небольшая стая трупоедов и что-то еще. Живое и огромное, но информации нет. Долго еще там будешь стоять?

Натаниэль разжал кулаки и неуверенно сделал несколько шагов. Сел ногами вперед, наклонил назад корпус. Неумело, делая это впервые, оттолкнулся руками и заскользил вниз, в густое облако тумана.

– Я уже спускаюсь, – задорно ответил послушник.

Ему и в самом деле хотелось покататься. И, конечно, как большинство детей, от Энэя мальчишка услышал лишь ту часть предложения, которая ему была интересна. Про «не быстро прокатиться» не могло быть и речи. Натаниэлю хотелось катиться вниз как можно быстрее.

Несмотря на плотный туман и осторожность воителя, спуск давался достаточно споро. Путь вниз через руины занял бы значительно больше времени.

– Думаю, скоро должны… – Энэй не договорил.

Верхняя часть разрушенного обелиска оказалась надломана и уходила влево. Впереди густыми, бледно-серыми клочьями зияла пустота. Воитель ощутил ее на самом краю и вовремя остановился. Натаниэль ответил ему радостным хохотом. Он и не подумал притормозить. Мальчишке впервые так сильно хотелось смеяться и поделиться с кем-то настолько незнакомыми и яркими эмоциями. Он врезался в воителя, и они полетели вниз. Натаниэль закричал. Энэй до конца не смог определить, чего было в его голосе больше: восторга или некоторого подобия испуга. Энэй смог ухватиться за доспех послушника и инстинктивно закрыл своей более прочной броней.

Раздался хруст костей. Густые слои жира и мяса смягчили удар. Служители Ордена провалились в одну из ран в теле громоската. Жуткая дыра зияла над ними разодранными лохмотьями гниющего мяса, вен и жил. Дождевая рубиновая вода струилась по ним внутрь существа, мешалась с кровью и внутренностями в смердящую, вязкую жижу, кишащую плоскими червями. Энэй лежал, прижимая мальчика к груди. Имелось много причин, по которым обитающий среди облаков громоскат оказался на земле. Наиболее вероятно – из-за старости или обессиливания. Не обеспечив организм достаточным запасом энергии в минувший сезон красных гроз, громоскат утратил силы держаться в угрюмых небесах Пограничья до наступления нового сезона и был обречен на мучительную смерть. Кто-то из хищников порезвился с неповоротливой тушей. Возможно, обучал подрастающее потомство обращению с дичью. Из громоската выдрали огромные, самые мясистые куски плоти. Остальное оставили на съедение падальщикам.

Убедившись, что собственные кости целы, Энэй отпустил хохочущего мальчишку и стал выбираться. Он посмотрел вверх и увидел клювоголового падальщика. Трупоед стоял у рваного края раны, с интересом заглядывал внутрь и старался понять, что там копошится внутри гниющей туши. Воитель уперся ногой в ломаную кость, схватился за что-то омерзительное, темно-синее. Оно лопнуло под его пальцами, но Энэй смог подтянуться и ухватиться другой рукой за край раны. Падальщик с подозрением уставился на странное, едва заметное существо и собрался поднять тревогу, но в его глаз вошел клинок, раскрылся внутри головы, пронзил мозг и вышел из затылка. Воитель выбрался наружу, деактивировал меч и сбросил тушу трупоеда вниз к мальчику.

– Вылезай сам. Или я оставлю тебя здесь, – безразлично сказал воитель.

Вокруг туши громоската бродила небольшая стая клювоголовых. Других поводов для беспокойства системы доспеха не обнаружили. Что-то более крупное и сильное перекусило громоскату шею, когда после падения он пытался зарыться в размокшую землю. Голова лежала неподалеку, обглоданная до костей черепа. Туловище, длинный, тонкий хвост и крылья остались наполовину скрыты в земле. Более мелкие хищники, где смогли, выгрызли жирное мясо, а остальное бросили на съедение трупоедам. Со временем туша громоската сгнила и превратилась в огромный, зарытый в землю котел с перегнивающими внутренностями и костями, в который свалились Энэй с мальчишкой. Не дожидаясь, пока мальчик выберется, воитель сверился с радаром и пошел в сторону Башни Рагдареила. Натаниэль вскоре догнал его и пошел следом. Несколько раз система обнаружения выдавала сообщения о присутствии поблизости обитателей Пограничья. Они наполняли плотный туман мрачными звуками, запахами. Энэй терпеливо пережидал, если это были крупные хищники, или осторожно продолжал идти к намеченной цели.

– Кто эта девушка? – спросил мальчик после долгого молчания.

Вопрос не застал воителя врасплох:

– Девушка… Ее зовут Майя, – ответил Энэй. Ее имя заставило его улыбнуться. – Я так часто думаю о ней?

– С момента, как я тебя встретил. Здесь ты думаешь о ней постоянно. Так кто она?

– Я знаю о ней совсем немного, – не сразу ответил воитель. В его голосе звучало сожаление. – Но после всего, что произошло, мне кажется, наша встреча была неслучайна.

– Из-за Майи ты не хочешь возвращаться в Орден?

– Может быть. В любом случае это не твое дело, – резко ответил воитель.

Он предположил, что мальчику оказались доступны все тревожившие его мысли, и не хотел продолжать этот разговор. Натаниэль умолк. Энэй представлял его задумчивое, детское лицо и совершенно недетский, пронзительный взгляд.

– Ты любишь ее? – спустя несколько минут молчания неожиданно спросил Натаниэль.

Воитель остановился и развернулся к послушнику. В сравнении с ребенком, хоть и в доспехе, Энэй выглядел огромным. Дождь омывал его броню, делая похожим на истекающего кровью призрака.

– Слушай, мелкий, ты спрашиваешь о слишком личных вещах.

– Да, – согласился мальчик, – но это важно для меня. Внутри тебя идет борьба между двумя очень сильными чувствами. Одно из них – долг перед Отцом и Орденом. Второе я определить не могу, но ощущаю его связь с Майей. Ты хочешь вернуться, тебя тянет к ней. Из всех эмоциональных процессов заклинателям недоступно только ощущение любви, свойственное людям и некоторым из воителей. Поэтому я и предположил, что ты любишь ее. Мне хочется понять, каково это: быть воителем и любить. Почему после Обращения некоторые из вас наделены этой способностью, подобно человеку? Вы созданы Орденом для войны с силами Тьмы. Вы практически бессмертны. Люди, которых вы любите, когда-то умрут. Вы – нет. Это выглядит как издевательство, как очень жестокая насмешка. Разве любовь не делает вас слабыми? Зачем Отцу и Ордену слабые, уязвимые воины?

Энэй смотрел на мальчика некоторое время, развернулся и снова пошел в сторону Башни Рагдареила.

– Да, все, кого мы любим, однажды умрут. Знаешь, Натаниэль, наверное, ты первый из заклинателей, кого вообще волнуют чьи-либо чувства. На моем пути так точно первый.

– Разве это плохо?

– Необычно, – подумав, ответил воитель. – Ты не читал труд заклинателя Лафареля «В поисках Смерти»?

– Нет, не припомню. О чем он?

– О любви, конечно же. В нем говорится об отважном воителе, который в одиночку отправился в империю Тьмы, чтобы отыскать Смерть и обменять свое сердце на жизнь возлюбленной. Хорошая история, почитай, когда доберемся до Ордена. Там ты найдешь ответы на свои вопросы.

– Спасибо, я запомнил название. И все же твои мысли мне тоже интересны.

«Нужно было оставить надоедливого мальчишку трупоедам», – улыбнулся про себя Энэй, догадываясь, что послушник читает его мысли.

– Раньше я сам часто задавался подобными вопросами. Потом, спустя много лет, я понял одну простую вещь. Иногда нужно просто выполнять свое дело. Без лишних мыслей, без сожаления. Не задумываться о последствиях, а беспрекословно делать то, ради чего Всеотец создал нас. Как хороший, надежный инструмент. В руках Отца я всегда считал таким инструментом легендэн-заклинателей. Сильных, не ведающих жалости ни к врагу, ни к кому-либо другому. Для вас важна лишь поставленная цель, остальное второстепенно, даже если это целый мир, живой и удивительный. Не берусь судить, правильно ли это, но знаю, что иначе нельзя. Чтобы противостоять обитающей во Тьме силе, нужно забыть обо всем, что дорого, не оглядываться назад. Стать таким же, как сама Тьма. Иначе ее не одолеть. Она использует наши слабости против нас. Поэтому отчасти да, ты прав. То, что делает меня и других воителей похожими на человека, – наша слабость, которой ты лишен, Натаниэль. Ты создан другим, не таким, как я.

– Но ведь это не все, так? – серьезно спросил мальчик.

– Да, я думаю, не все. У нашего сходства с людьми есть и другая сторона, – Энэй задумался, подбирая нужные слова. – Мне кажется, некоторые воители способны любить для того, чтобы лучше понять человека. Понять радость встреч, рождения новой жизни, доброго слова, объятий и… и понять боль утраты. Возможно, Создатель завещал сделать нас похожими на людей, чтобы мы лучше могли понять и Его тоже. Мне очень хочется верить в это, потому что другой причины я не вижу. Он задумал нас такими, чтобы мы научились прощать и понимать людей. Если вспомнить нашу историю, именно воителю принадлежит полное переосмысление нашего предназначения и роли в нем человека – архон-воителю Ардэму. Если бы не он, вероятно, легендэн-заклинатели уничтожили бы человечество сразу, когда была выдвинута гипотеза разрушающего воздействия деятельности людей на Границу. Но среди всех форм жизни на Земле человечество – особое творение Отца. О появлении человека упоминается в древних скрижалях. Отец создал людей ради какой-то важной цели. Когда-нибудь люди осознают это, их жизнь изменится. Сколько лет первым служителям Ордена – древнейшим разумным существам на Земле – понадобилось, чтобы понять, кто они и зачем здесь?

Натаниэль не ответил.

– Много, очень-очень много, – сказал Энэй. – И люди когда-нибудь поймут. А пока мы просто вынуждены мириться с тем, что человек вытворяет со своей жизнью и миром в целом. Для этого нужно понимать его и испытывать хоть немного любви, которой Отец наградил воителей.

– Скажи, Энэй, а если представить… – голос мальчика дрогнул. – Как ты думаешь, тот, кто никогда не любил, способен создать живое… создать человека, женщину или девочку, маленькую девочку… тоже обделенную этим чувством? Как может он лишить свое творение любви, если сам не знает, каково это?

Воитель задумался.

– Нет, думаю, что нет, – озадаченно ответил Энэй.

– Я многое понял из твоих слов, воитель. Спасибо, – серьезно ответил мальчишка. – Но мы начали разговор с девушки. Скажи, все-таки ты ее любишь?

Энэй вздохнул.

– Да, похоже люблю. И абсолютно не знаю, что с этим делать.

Они все дальше уходили от руин морткрауна. Туман рассеивался. Система обнаружения вывела на дисплей предупреждение. Энэй посмотрел в сторону, где по данным радара было нечто живое, и увидел в тумане жутких, отвратительных существ. Огромные, в четыре человеческих роста, пульсирующие комья плоти с выпирающими темными венами – несгалы. Они бесшумно перекатывались, оставляя за собой в размокшей земле глубокие борозды. Беспорядочно развиваясь во все стороны и выискивая добычу, их тела окружали тысячи длинных, тонких усиков-щупалец. По данным радара до Башни Рагдареила оставалось чуть более трех километров по открытой местности.

– Будем двигаться перебежками от укрытия к укрытию. Готов? – спросил Энэй мальчика, когда щупальца несгалов исчезли в тумане.

– Да, – ответил Натаниэль.

Воитель выбежал из бледно-серой дымки на открытое пространство и увидел слева черные обелиски. Похожие на надгробные камни, они поднимались из-под земли и уходили вверх, безжалостно вонзаясь в графитовые небеса.

«Не оттого ли они кровоточат?» – подумал Энэй.

Размокшая земля чавкала под его ногами. Не отставая, мальчишка бежал следом. Одна из обсидиановах громад возвышалась совсем недалеко от них. Воитель кожей ощущал ее молчаливое, грозное величие. Он заставлял себя смотреть только вперед, но одного взгляда на мрачные, безмолвные монументы хватило, чтобы им овладело странное, угнетающее состояние. В черном, идеально гладком камне обелисков скрывалась необъяснимая, зловещая энергия. Бывая в Пограничье, Энэй часто думал о ее природе, но вид загадочных сооружений и чувства, которые они пробуждают, давно склонили его к мысли о том, что некоторым тайнам лучше оставаться неразгаданными.

Впереди на равнине темнели безмолвные руины. Возможно, раньше они принадлежали системе фортификаций оставленного позади морткрауна. Пробираясь среди останков древних сооружений, воитель с мальчиком оказались перед многогранником, образующим пирамиду. Она уходила под землю, но вершина ее возвышалась над воинами черным, источенным дождями утесом. На одной из граней пирамиды виднелся вход. Судя по размерам, те, кто при жизни пользовался им, на добрых несколько метров превосходили ростом воителя в тяжелом доспехе. Энэй предположил, что это строение ведет в один из лабиринтов, обнаруженных в Пограничье. Миновав пирамиду, за ней служители Ордена увидели святилище, образованное огромными костями доисторического монстра. На радаре Энэя отобразились тринадцать точек, тактический дисплей вывел информацию об объектах. Вокруг святилища, окутанного колдовским, зеленовато-черным дымом, кружились в хаотичном танце совершенно безобразные существа. Их длинные, распухшие в затылках головы без глаз покачивались в сумасшедшем ритме, чужеродные голоса сливались в вызывающее омерзение песнопение. Среди костей святилища существа беспорядочно толпились вокруг каменного, полуразрушенного монумента уродливого божества, на которое было нанизано истекающее кровью создание. Оно мучительно умирало. Его разрезали вдоль живота, искусно выпотрошили, сохранив жизнь, и будто надели на образ жестокого бога, подвязав новую кожу розовыми и черно-желтыми лентами внутренностей.

– Пойдем, Энэй, – вдруг сказал мальчик, пытаясь отыскать руку воителя. – Это плохое место. Очень плохое.

Дождь набирал силу. Его настойчивый стук отчетливо слышался внутри доспеха. Воитель с послушником продолжали идти среди руин, когда с правой стороны раздался неистовый крик. Он донесся издалека, раскатистым громом пролетел над унылой равниной, разбился о черные останки древнего города и многократным эхом разлетелся среди руин. Крик этот вселил тревогу и ужас во все живое, смертельно опасное и жестокое, что обитало в гиблом мире Пограничья.