Buch lesen: «На границах реальностей»

– Выпустите меня! – орал пухлый рыжеволосый парнишка, что есть мочи колотя в деревянную дверь. – Откройте, мрази! – его голос срывался, переходя на всхлипывания. – Я всё расскажу отцу, он с вас три шкуры спустит, – уже сквозь слёзы пообещал толстяк, сел на ступеньку и вконец разревелся, оглашая подвальный мрак завываниями.

«Всего лишь детская фобия», – я наполнил пространство затхлого подвала из воспоминаний клиента мягким желтым светом.

– Господин Альваро, здесь вовсе не так страшно, как вы себе воображали, – я осмотрел тесное пустое помещение: потёртые каменные плиты пола, блестящие от влаги стены, многочисленные крошечные сосульки на потолке, что время от времени роняли капли.

Мальчишка прекратил стенания, повернулся и уставился на меня выпученными влажными глазами.

– В-вы кто т-т-такой? – рыжеволосый замер подобно пузатой каменной гаргулье из фонтана на площади Сент-Мар.

– Придите в себя, – я показательно щёлкнул пальцами перед лицом паренька. – Сегодня вечером вы прислали мне письмо с просьбой о встрече по «безотлагательному вопросу».

На испуганно-изумлённом лице ребенка постепенно проявлялся осмысленный взгляд взрослого мужчины… и спустя несколько мгновений передо мной предстал господин Туан Альваро в своём истинном облике: тучный, с заметно выпирающим из-под длинной терракотовой мантии брюшком, он напоминал раздутый пивной бочонок. Бычья шея, обрюзглое с двойным подбородком лицо и крупный приплюснутый нос придавали мужчине схожесть с арсийским бульдогом. Весь его лениво-вальяжный вид контрастировал с цепким взглядом тёмно-оливковых глаз и буйной шевелюрой цвета меди.

– Признаться, не ожидал, что наша встреча состоится во сне.

– Профессия обязывает, – я улыбнулся одними глазами. – Давайте перейдём к делу. Зачем вам понадобился сновидец-искатель?

Надо отдать должное дородному аристократу – он быстро освоился в непривычной для себя обстановке и надел маску деловой вежливости.

– Полагаю, вы слышали о моём отце – Сорене Альваро? Он известная личность в среде сновидцев-исследователей, – дождавшись от меня утвердительного кивка, мужчина продолжил: – Вернее, был известной личностью… как бы мне ни хотелось думать иначе.

Я, не задавая вопросов, внимательно глядел на собеседника.

– Отец всю свою сознательную жизнь посвятил изучению цивилизации Меру и её наследия. Он носился как одержимый по всей планете в поисках заброшенных городов и комплексов меруанцев. Днём исследовал внешнюю часть, а ночью через сон погружался в глубины прошлого, блуждая одним древним известно где, – в голосе Альваро мелькнула нотка ревности и недовольства.

– Насколько мне известно, – заметил я, – многие из этих, как вы выразились, блужданий стали основой для нескольких весьма существенных открытий в научно-технической сфере. Так что ваш отец отнюдь не был праздношатающимся фанатиком древностей.

– Вы правы. Он был крупной величиной среди учёных и дерьмовым отцом для своих детей. Впрочем, последнее к делу не относится, – поспешил закрыть тему Альваро. – Несколько месяцев назад после очередного снопутешествия отец, по сведениям слуг, подскочил как ужаленный ни свет ни заря, поспешно собрался и покинул дом. Этим же утром я обнаружил на столе в его кабинете письмо, в котором отец сумбурно описывает свои ночные похождения, упоминая руины меруанцев Дор-Астан и постоянно твердя об «открытии, которое всколыхнёт всё живое на планете». С тех пор о нем ни слуху ни духу…

– Как я понял, подобные отлучки вашего отца – дело вполне обычное. Что заставило вас обратиться ко мне?

– Посылка, которую мы получили вчера утром, – Альваро тяжело вздохнул. – В ней оказался один-единственный предмет – платиновый перстень отца. Именно это событие навело нашу семью на горестные мысли: его больше нет в живых. Кольцо имело для отца особое значение, мастер Харат, я ни разу не видел, чтобы он снимал его.

– Памятный подарок? – уточнил я.

– Отец никогда не распространялся об этом. Возможно, перстень как-то связан с его сновиденными путешествиями по мирам древних – уж очень трепетно он к нему относился. А в жизни старика лишь две вещи вызывали благоговейный трепет – сновидения и треклятые развалины Меру, – не сдержался аристократ.

– Чем могу быть вам полезен, господин Альваро? – ответ я уже знал, но предоставил собеседнику его озвучить.

– От имени всего семейства я прошу вас узнать судьбу отца. Несмотря на сложные отношения между нами, мы любим… любили его. И не успокоимся, пока не проясним все детали его исчезновения. Цена не имеет значения, назовите любые условия, – представитель богатейшего рода Рузанны упёрся в меня взглядом – властным и полным затаённой надежды одновременно.

– Мне понадобится перстень вашего отца, – ответил я после секундной паузы и ощутил, как повисшее в пространстве напряжение улетучилось. – Через него я смогу выйти на владельца. Письмо господина Сорена тоже будет кстати. Завтра утром мой посыльный заберёт их. Запомните пароль, который он должен будет назвать: «сны – подкладка реальности». Уверен, вы в курсе, что я работаю исключительно по предоплате. Это позволяет мне всецело сосредоточиться на вопросе клиента. Курьер передаст вам записку с указанием стоимости моих услуг. Обозначенная в ней сумма должна быть переведена на мой счет завтра же. У вас есть вопросы?

– Надеюсь, ваш талант искателя столь же блестящий, как и умение вести дела, – усмехнулся Альваро. – Мы очень на вас рассчитываем, мастер Харат, – намёк был предельно ясен.

– Приятных вам сновидений, господин Альваро, – попрощался я. – Кстати, вы не против, если я уберу из вашего сознания эпизод с подвалом? – и, прервав его благодарственный порыв, добавил: – Терпеть не могу сырость.

***

После лёгкого завтрака я покачивался в уютном кресле и курил трубку, наслаждаясь, возможно, последними в этом сезоне тёплыми лучами солнца, заполнившими гостиную через настежь распахнутые окна.

Лори, посыльный, получил от меня все необходимые указания и скоро должен был вернуться с кольцом и письмом господина Альваро-старшего.

Вызвав из памяти образы ночного разговора с тучным аристократом, я погрузился в отпечаток сна, тщательно просматривая каждую его деталь. На первый взгляд – всё чисто, но что-то не давало мне покоя, расходясь мелким нестерпимым зудом по телу. Неуловимое движение тени в углу подвала, легчайший порыв воздуха из щели между досками двери… показалось или нет? Если кто-то и наблюдал за нами, то делал это настолько умело, что моих способностей оказалось недостаточно, чтобы поймать его за хвост. Всё, что я смог уловить, – необычные ощущения в теле и смутные подозрения. Которые, однако, за годы практики ни разу меня не подводили.

Мои размышления прервал тройной стук в дверь. Через несколько секунд стук повторился.

«Мальчишка быстро справился». – Положив ещё горячую трубку в специальную подставку из обсидиана, я легко поднялся из кресла, пересёк комнату и, опустив небольшой рычаг на стене, распахнул дверь.

Лори нервно топтался на пороге, и выражение его лица мне очень не понравилось. Кивком указав ему на кабинет, я внимательно осмотрел улицу – нет ли хвоста – и, не обнаружив ничего подозрительного, запер дверь.

Серьёзные дела я предпочитал обсуждать в собственном кабинете, расположенном на стыке яви и мира снов. Среди моих коллег-профессионалов бытует простое и ёмкое название данного явления: сновидение-наяву. По сути, кабинет был выделенной частью сновиденного пространства, эдаким закрытым мирком, попасть в который можно одним-единственным путём: пройдя через дверь-портал в моём доме с разрешения хозяина. Портал был устроен таким образом, чтобы внимание постороннего соскальзывало с него, не замечая в том месте, где он находился, ничего занимательного. Конечно, опытный сновидец заподозрил бы неладное, будь у него достаточно времени. Поэтому я никогда не приглашал знакомых коллег к себе в гости, да и контактировал с ними весьма редко и исключительно по делу, снискав славу «отщепенца и нелюдимого затворника». Что, положа руку на сердце, меня вполне устраивало.