Buch lesen: «Лиловые лепестки»

Глава 1

В стародавние времена в одном далёком краю, за высокими седыми горами и вековым лесом, среди цветущих лугов стоял городок. И не сыскалось бы ни в прежние годы, ни ныне другого подобного ему. Городок тот не мог похвастать ни величественными строениями, от одного взгляда на которые захватывает дух, ни знаменитыми жителями, слава о которых гремит на весь мир. Был он совсем невелик: почти каждый живший там, ничуть не покривив душой, мог заявить, что хорошо знаком с доброй половиной горожан, а о другой половине наслышан от знакомых.

Кто-то счёл бы жизнь в подобном месте скучной и незавидной, но только не сами горожане. Все как один сходились они во мнении, что нет на свете города прекрасней. Горожане вовсе не слыли домоседами и многие нередко пускались в дальние странствия, желая повидать мир. И всё же всякий раз, возвращаясь домой и делясь с роднёй и соседями яркими впечатлениями, путешественники неизменно добавляли к своему рассказу, что ни за какие сокровища не согласились бы они оставить родной город и перебраться в другой край, каким бы чудесным он ни был. Всей душой любили жители городка его тихие ровные улочки, уютные белокаменные дома и тенистые зелёные сады. С радостью и удовольствием они холили и лелеяли свой город, и тот отвечал им взаимностью: печали и невзгоды обходили их стороной, и жизнь текла мирно и спокойно. И не было ни одного чужеземца, который, побывав здесь, не отметил бы добрый нрав местных жителей.

Жители городка во многом умели находить радость. Любили они сытно поесть, поболтать с соседями, послушать бродячих музыкантов, что нередко наведывались в приветливый край, а порой и просто не спеша погулять по окрестностям в солнечный день.

Природу, прекрасные её творения и щедрые дары, ценили они превыше всего на свете и потому стремились подражать ей во всём, что создавали сами. Женщины любили носить платья цвета молодой весенней травы, нежных маргариток и солнечных лютиков, мужчины предпочитали оттенки бархатного мха и тёплой древесной коры, а детям шились наряды всех цветов радуги.

На большой круглой площади, в самом сердце города, прямо перед башней с часами выстроен был чудесный мраморный фонтан, в середине которого будто бы росло стройное дерево. Мастера-каменщики постарались на славу, и дерево тянуло к солнцу искусно вырезанные мраморные веточки совсем как настоящее. А вечерами, сразу после захода солнца, на нём загорались сотни огоньков. Они светились и мерцали, словно стайки светлячков. Поговаривали, будто тут не обошлось без волшебства, ведь на дереве не было видно ни единой свечки, и огоньки вспыхивали сами по себе, словно из воздуха.

То тут, то там на улицах виднелись пёстрые цветочные клумбы, изящные деревянные скамейки, по спинкам которых вились затейливые узоры из листьев, и стройные фонари, оплетённые коваными лозами плюща и винограда.

Всё вокруг радовало и восхищало горожан, но больше всего любили они диковинные деревья, что росли неподалеку от города, на невысоком холме за тонкой речкой.

Деревья эти были совершенно необыкновенными: нигде больше, обойди хоть весь белый свет, не встретить было их сородичей, и отчего так – люди не знали. Говорили, будто некогда, в незапамятные времена, подобных деревьев было куда больше, и пусть росли они не в таком изобилии, как другие, и всегда почитались редкостью, всё же нет-нет да и попадалась на глаза путникам небольшая рощица этих чудесных растений. Теперь же они почти исчезли и те, что росли на холме, можно было перечесть по пальцам, а потому жители городка относились к ним с особым трепетом и даже никогда не подходили слишком близко, боясь ненароком навредить.

Исключительной своей красотой чудо-деревья завораживали всякого, кто приходил к холму посмотреть на них. Каждое растение, что живёт на свете, прекрасно по-своему, однако в этих было нечто исключительное, и в памяти любого, кому хоть раз посчастливилось увидеть их, навсегда оставался их дивный облик, а в душе – радость и восхищение.

Высокими и стройными были те деревья. По гладкой коре цвета топлёного молока вились тончайшие золотые жилки. Они причудливо переплетались, мерцая в лучах солнца, и казалось, будто от деревьев исходит мягкое нежное сияние. Изящные гибкие ветви были усеяны простыми зелёными листьями, которые на первый взгляд ничем особенным не выделялись, разве что по самому их краю вилась тонкая золотая кайма. Однако, когда часы на городской башне били полдень, а солнце, что стояло высоко в небе, не было скрыто тучами, кроны деревьев как по волшебству преображались: листья словно стряхивали с себя зелёную краску и взамен покрывались блестящей позолотой. В таком роскошном наряде стояли деревья около четверти часа, а затем возвращали себе прежний вид.

Когда же случалось так, что день выдавался ненастным, кроны оставались зелёными, однако после дождя люди могли увидеть ещё одно чудо: стоило хмурым тучам рассеяться, как над рощицей вспыхивала радуга и была она куда ярче тех, что обычно появляются в таких случаях. В воздухе при этом разливалась мелодия, нежная, словно перезвон колокольчиков, и птицы вторили ей. Говорили, будто это деревья поют, радуясь возвращению солнца.

По весне удивительные растения покрывались тысячами цветков с лиловыми лепестками и жёлтой сердцевинкой, и вся округа наполнялась тонким медовым ароматом. А в самом конце осени, словно втайне сговорившись между собой, они за один-единственный день разом сбрасывали зелёные одежды, и листья почти тотчас делались бурыми и засыхали. А назавтра, с рассветом, к роще неизменно являлись диковинные чёрные, словно уголь, пауки. Каждый величиной почти с кошку, поблёскивая в лучах солнца серебристыми спинками, неторопливо тянулись они вверх по холму. Добравшись до вершины, пауки принимались заботливо, не пропуская ни единой веточки, сверху донизу опутывать деревья мягкой, но прочной паутиной, чтобы уберечь нежные создания от зимней стужи.

Всякий раз посмотреть на это собиралось немало людей. Держась на почтительном расстоянии и тихо переговариваясь, горожане следили за тем, как ловкие мохнатые лапки обвивают паутиной ветви деревьев. Подходить близко люди не решались – одни опасались спугнуть пауков, другие сами их побаивались. Однако ни на тех, ни на других пауки не обращали ни малейшего внимания, всецело поглощённые своим занятием. Завершив труды, они спускались на землю и не спеша отправлялись в обратный путь. Тепло укутанные, чудо-деревья оставались ждать первого снега, а люди шли праздновать начало зимы.

Ах, что за праздник тогда устраивали! Готовились к нему заранее, и каждое семейство старалось превзойти остальные – кто в причудливости праздничных блюд, кто – в украшении жилища, а кто – в том и другом сразу.

На улицах городка развешивались гирлянды из серебристых снежинок, в витринах местных лавочек вырастали горы снежков из сахарной ваты, а на мраморном дереве фонтана появлялись игрушечные паучки, которые то деловито сновали по стволу, то раскачивались на верёвочках, свесившись с веток.

Днём горожане отправлялись к соседям с угощением: они несли с собой политые глазурью пышные кексы, хрустящее печенье с карамельной паутинкой, пузатые баночки с ароматным вареньем и нежнейшие зефирные облачка. Вечером же в городке устраивалось грандиозное представление с фейерверками: искрясь и шипя, взмывали они в тёмное небо и оборачивались то целым лугом огненных цветов, то стайками нарядных бабочек и птиц, то причудливыми узорами, а то россыпью сверкающих звёзд. Когда гасла последняя искра, горожане поздравляли друг друга и расходились по домам поужинать в тепле и уюте.

В ту пору, когда началась эта история, до зимнего праздника было ещё далеко. Весёлое добродушное лето царило в городке, радуя всё живое теплом и яркими красками. Задорное солнце щедро дарило земле ласковые лучи, а в кронах деревьев плясал лёгкий ветерок.

И вот в один из таких чудесных дней, в послеобеденную пору, по небу бежали лёгкие облака-барашки, а по улице шла девочка. Светлые, почти белые волосы её пушились и забавно торчали во все стороны, отчего девочка походила на ещё одно облачко, которому будто наскучило гулять по небу и вздумалось пройтись по земле. Но, разумеется, ни у одного облака не было такого яркого румянца, увидев который в день, когда девочка появилась на свет – а было то в самом начале лета, когда из сада доносился дивный аромат роз, – счастливая мама без раздумий нарекла дочку Розалетой. Чаще всего, впрочем, все вокруг именовали девочку попросту Летой. Так будем звать её и мы.

Итак, Лета шла по улице и на душе у неё было радостно. То и дело с гордостью поглядывала она на своё новое платье из чудесного медового льна, искусно расшитое переливчатыми легкокрылыми стрекозками. В одной руке она несла круглую коробку, а другой прижимала к себе главное своё сокровище – большой альбом с красивой резной обложкой, на которой крупными буквами были старательно выведены слова: «Лучший гербарий на свете».

Однако самым ценным в альбоме была не обложка, а то, что хранилось под ней. С того самого дня, как девочка получила его в подарок, она не упускала случая побродить по окрестностям в поисках самых красивых и необычных, на её взгляд, растений. Заметив очередной причудливый лист или яркий цветок, она несла его домой и вкладывала в толстую книгу, чтобы потом бережно наклеить на бежевые страницы альбома.

Лета до того увлеклась составлением своей коллекции, что с гербарием почти никогда не расставалась. Вот и теперь, отправившись выполнять мамино поручение, она взяла его с собой. Тихонько напевая себе под нос старинную песенку и гадая, какие ещё удивительные находки ждут её впереди, Лета не заметила, как оказалась у дома с большой витриной и выкрашенной голубой краской дверью. Вывеска на углу дома гласила: «Лавка Селесты. Специи и пряности со всего света».

Сюда-то Лета и направлялась. Она толкнула дверь, и до её слуха донёсся мелодичный перезвон колокольчиков, а за ним – голос из глубины дома:

– Одну минутку! Уже иду!

За голосом последовали лёгкие шаги по лестнице, и перед Летой предстала хозяйка дома, которую все без исключения жители городка называли не иначе как тётушка Селеста.

На румяном личике Леты расцвела широкая улыбка – девочка очень любила тётушку Селесту и всякий раз, когда выдавался случай, охотно бывала у неё в лавочке, с пола до потолка заставленной деревянными полками с баночками, ящичками и коробочками всех мастей. Да и как было её не любить! Тётушка Селеста была женщиной добродушной и весёлой. Когда она улыбалась, вокруг глаз её появлялись задорные морщинки, а смеялась она звонко и заливисто.

– Ах, это ты, голубка! – защебетала тётушка Селеста, едва Лета успела поприветствовать её. – Иди сюда поскорей! Что за прелестная у тебя обновка! Я всегда говорила: у твоей матушки золотые руки! Повертись-ка… Ах, чудо, а не платье! – Она осмотрела девочку со всех сторон и тут лукаво прищурилась. – А эта коробка, верно, для меня?

Лета кивнула. Тётушка же продолжала:

– Что же там такое?.. Нет-нет, не спеши отвечать. Сохраним эту тайну ещё немного – это так увлекательно! – Она усадила девочку на стул у прилавка и добавила: – Погоди минутку, я кое-что тебе принесу.

С этими словами она упорхнула на кухню, что помещалась в глубине дома, и вскоре вернулась с блюдом, на котором высилась горка румяных и мягких, словно пух, булочек. Лета с благодарностью принялась за угощение, и было оно таким восхитительным, что она едва не позабыла о ещё одной маминой просьбе. Она поспешно сообщила, что мама отправила её за корицей и просила напомнить о том, что вечером тётушку Селесту ждут к ужину.

– Не торопись, голубка, – ответила на это тётушка. – Еда не любит спешки. Будешь торопиться – потеряешь половину удовольствия. Ешь спокойно, а я тем временем посмотрю, что ты мне принесла.

Сказав так, она приподняла крышку коробки, заглянула внутрь и ахнула.

– Твоя матушка не перестаёт меня удивлять! – воскликнула она, с восхищением глядя на изящную, затейливо украшенную лентами соломенную шляпку. – Это в точности то, что я хотела! И даже лучше! Ах, ну что за прелесть! Я непременно должна её примерить!

Пока тётушка Селеста примеряла обновку наверху, Лета рассматривала витрину. Всякому было известно, что больше всего остального – больше чудесных булочек, которыми тётушка Селеста лакомилась сама и угощала гостей, и даже больше ярких шляпок, что водились у неё в огромном количестве, – любила она маленьких птичек. И потому вовсе не удивительно, что витрину её лавочки украшала стайка этих пернатых созданий. Тётушка Селеста сама выреза́ла их из дерева или плотной бумаги, раскрашивала в светлые тона и развешивала на тонких, едва заметных верёвочках. Ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем поселить в доме ещё одну птичью фигурку. Жила тётушка Селеста прямо над собственной лавочкой, и Лета знала, что и на втором этаже куда ни глянь – отыщешь тётушкиных любимиц: на вышитых подушках, среди горшков с цветами и даже на коробке с рукоделием.

Временами, когда у тётушки Селесты бывали гости, она со смехом, однако не без тайной гордости, говаривала: «Видите, до чего дошло! Скоро здесь вовсе не останется места – всё захватили эти крылатые хитрецы. Сто́ит пустить в дом одного, как тотчас за ним является целое полчище. Не иначе как придётся мне переселиться в гнездо».

Порой Лете казалось, что тётушка Селеста и сама похожа на птицу. Хотя та была весьма полной женщиной, двигалась она на удивление легко и изящно. И среди знакомых Леты не нашлось бы никого, кто смеялся бы так же заливисто и мелодично, как тётушка Селеста. К тому же она до того увлекательно рассказывала разные истории, что не заслушаться было совершенно немыслимо. По большей части была это какая-нибудь весёлая небылица, которую тётушка Селеста неизменно называла чистой правдой и добавляла, будто слышала её то от двоюродного дедушки своей подруги, то от жены троюродного брата одного старого знакомого. «Вы же знаете, жёны троюродных братьев никогда ничего не сочиняют», – серьёзно говорила она, и все вокруг заливались смехом.

Лета была уверена, что нынче вечером услышит новую историю, и гадала, что же тётушка Селеста выдумала на сей раз. Та же тем временем вернулась, села рядом и спросила:

– Ну что, голубка, понравилось ли тебе угощение?

– Ещё бы! – с чувством ответила Лета.

– Верный ответ, – довольно улыбнувшись, отозвалась тётушка Селеста и вручила девочке маленький мешочек. – Вот тебе корица для мамы. А вечером и ты получишь кое-что приятное.

В глазах Леты вспыхнуло любопытство, но расспрашивать она не стала. Она снова поблагодарила тётушку Селесту, забрала покупку и отправилась домой.

Остаток дня она рассматривала большую красочную книгу, в которой описывались диковинные растения дальних стран, и представляла, как однажды увидит их собственными глазами.

– Сколько же альбомов понадобится, если я захочу собрать все растения на свете? – спросила она у мамы, которая готовила ужин.

– Боюсь, милая, в нашем доме столько не поместится, – с улыбкой ответила та. – Так что выбирай с умом. А пока отложи-ка книгу и пойди помоги мне.

Работа у них спорилась, и вскоре по дому разлился изумительный аромат яблочного пирога, а следом пришла и тётушка Селеста с коробкой, доверху наполненной сливочным печеньем.

– Случалось ли тебе, голубка, слышать о сире Растеряхе Мечтательном? – спросила тётушка Селеста за ужином. – Нет? Тогда послушай…

Жил некогда на свете рыцарь. Был он небогат и особой славы себе не снискал, а потому непрестанно грезил о великих подвигах, воображая, что однажды настанет день, когда имя его будет греметь повсюду. И грёзы эти иной раз так захватывали его, что славился он разве что своей необычайной рассеянностью.

Как-то раз рыцарь этот, прослышав о турнире, что устраивали в соседнем городе, несказанно обрадовался. Он ничуть не сомневался, что без всякого труда сможет одолеть любого, самого умелого соперника в этом нелёгком и почётном деле, и так размечтался о своей блистательной победе, что отправился в путь, напрочь позабыв о лошади, а в придорожной гостинице, где остановился на ночлег, поутру оставил ещё и все свои доспехи и оружие в придачу. Весь путь до города он проделал, беспечно насвистывая весёлые песенки, и ни разу не задумался, отчего стало ему так легко идти и почему он не слышит цокота копыт. Пропажу обнаружил он не ранее чем оказался у самых городских ворот. Стражники, преградившие ему путь, осведомились, кто он такой и зачем прибыл в город.

«Но где же ваш добрый конь, сир?» – удивились они, когда рыцарь представился и сказал, что явился на турнир.

«Вы что же, ослепли и не видите?» – вознегодовал тот и обернулся, чтобы указать бестолковым стражникам на свою лошадь, однако увидел лишь пустую дорогу. В полном замешательстве он вновь повернулся к городским воротам, не зная, что и сказать.

«Как видно, господин, вам попался слишком уж своенравный скакун, – тем временем продолжали стражники. – Он не только сбежал сам, но и прихватил с собой меч и латы».

Растерянный рыцарь открыл было рот, чтобы возразить им, но тут и сам обнаружил, что при нём и вправду нет ничего, чем положено владеть настоящему воину.

Стражники же, глядя, с каким глупым видом явившийся к ним чудак осматривает себя, подняли незадачливого рыцаря на смех, и пришлось тому отправляться восвояси несолоно хлебавши. На обратном пути он всё же отыскал забытые в гостинице меч и доспехи, а дома, конечно, нашлась и лошадь. С той поры, однако, о турнирах он больше не грезил и, к немалому удивлению соседей, принялся выращивать тыквы, задумав прославиться на ином поприще. Молва о рассеянном рыцаре разнеслась по всей округе, и с тех пор прозвище Растеряха Мечтательный накрепко к нему пристало.

Слушая эту историю, Лета в глубине души понимала: стоило бы пожалеть бедолагу-рыцаря; однако тётушка Селеста представила всё так забавно и до того потешно изображала мечтательное выражение на лице сира Растеряхи, что девочка только покатывалась со смеху.

А когда пришло время чая, и мама поставила на стол румяный яблочный пирог, тётушка Селеста, таинственно улыбнувшись, извлекла из складок платья небольшой конверт и вручила его Лете.

– Посмотри-ка, голубка, что я нашла, – сказала она. – Думаю, тебя это порадует.

Девочка заглянула в конверт и замерла от удивления.

– Не может быть, – наконец прошептала она.

– Что же там такое, дочка? – полюбопытствовала мама. – Дай-ка и мне взглянуть.

С величайшей осторожностью Лета вытянула из конверта его содержимое, и мама увидела два крохотных зелёных листика с тонкой золотой каймой, которые держались друг за друга черенками, как держатся за руки неразлучные друзья. Сомнений не было: листики эти принадлежали одному из чудо-деревьев, что росли на холме за городом.

– Хм, и правда «не может быть», – пробормотала мама. – Откуда же они взялись, Селеста? Ведь ещё так рано.

– Я нашла их у речки, – ответила тётушка Селеста и пожала плечами. – Должно быть, их сорвало ветром.

– Может, и так, – задумчиво произнесла мама, – и всё-таки…

– Не думаешь же ты, дорогая подруга, что кто-то побывал в роще? – удивилась тётушка. – И уж тем более никто не стал бы срывать с деревьев листья. Такое варварство строжайше запрещено. Нет-нет, я совершенно уверена: ни один человек не решился бы на подобное!

– Согласна, – сказала мама, – но ведь это так необычно. Их листики очень крепко держатся на ветках, а сильных ветров у нас давно не бывало.

– Я бы так не сказала, – возразила тётушка Селеста. – Могу поклясться, что не далее как два дня назад всю ночь стучали ставни, а в трубе жутко завывало.

– Право, ты преувеличиваешь, – улыбнулась мама.

– А ты волнуешься по пустякам, – заявила тётушка Селеста. – Это просто ветер, ничего иного и быть не может.

Потом они заговорили на другую тему. Погружённая в собственные мысли, Лета какое-то время слышала голос тётушки, которая говорила что-то о «совершенно очаровательном» узоре на отрезке ткани, что она купила у заморского торговца, но затем девочку начало клонить в сон, и мама отправила её в постель. А ночью ей привиделись чудо-деревья. Они сияли в лучах солнца, шептали что-то непонятное и тянули свои гибкие ветки к Лете, словно бы маня её к себе. А на земле, в тени деревьев, сидел сир Растеряха Мечтательный и с грустью смотрел куда-то вдаль.

Глава 2

Назавтра Лета проснулась чуть свет. Она взглянула в окно, из которого виден был холм за речкой, и смутное волнение шевельнулось у неё в душе. Всё вокруг, казалось, было привычным и знакомым, но вместе с тем неуловимо переменилось, и словно некая сила влекла девочку неведомо куда.

Завтракала она в глубокой задумчивости, а после, когда помогала маме мыть посуду, выронила из рук тарелку, и та с громким звоном разбилась.

– Что это нынче с тобой, дочка? – спросила мама. – В каких краях витают твои мысли?

Не зная, что ответить, Лета смутилась, пожала плечами и виновато взглянула на маму. Та вздохнула, взяла метлу и принялась убирать осколки.

– Невелика беда, милая, – сказала она. – Однако ты всё же будь повнимательнее, посуда нам ещё пригодится. – Мама отставила метлу и с тревогой взглянула на дочку. – Уж не заболела ли ты?

Лета покачала головой и тут вдруг поняла, куда её влекло всё утро.

– Я всё думаю о листиках, что нашла тётушка Селеста, – сказала она. – Что, если там отыщутся такие же, только крупнее? Эти уж очень малы.

– Сомневаюсь, – сказала мама. – Как по мне, это пустая затея. Но раз тебе так хочется, попробуй. Только обещай, что дальше речки не пойдёшь – скоро мне понадобится твоя помощь.

Лета с готовностью дала обещание. Она поцеловала маму и, захватив альбом, поспешила на улицу.

Раскинувшийся за городом луг был прекрасен: шелковистая трава дышала чистотой и свежестью, а скромные полевые цветы, словно в танце, покачивали головками, купая в лучах солнца нежные лепестки. Окинув луг взглядом, Лета впервые пожалела, что на дворе не осень. Как же отыскать маленькие листики среди всей этой пышной красоты? И всё же девочке совсем не хотелось отступаться от своей задумки. Отбросив сомнения, она принялась за поиски. Лета исходила весь луг вдоль и поперёк, ей попадались листики самых разных форм и оттенков, однако ни одного зелёного с тонким золотым ободком среди них, увы, не было.

Со вздохом взглянула Лета на речку и отчего-то подумалось ей, что заветные листики непременно отыщутся где-то там, за быстрыми прозрачными водами. Сто́ит лишь перейти на ту сторону по каменному мостику – и она их тотчас увидит. Но нарушить обещание Лета не могла и потому, в последний раз окинув взглядом окрестности, побрела домой.

– Ну что, милая, нашла что-нибудь? – спросила мама, когда Лета вернулась.

Та покачала головой.

– Это к лучшему, – сказала тогда мама. – Стало быть, с деревьями всё благополучно. Тебе и самой известно, как отличаются они от всех прочих и как диковинно себя ведут.

– Известно, – ответила Лета. – Вот только отчего они такие?

– Если бы я знала. – Мама пожала плечами. – Это давняя тайна. Никому до сих пор не удалось её разгадать и вряд ли удастся.

– А мне бы так хотелось отыскать ещё хотя бы один листочек, – сказала Лета.

– Тебе и без того уже посчастливилось, – заметила мама. – Редкому человеку удаётся подержать в руках лист чудо-дерева, пока тот ещё зелен. Но кто знает, быть может, в этом году тебе повезёт, и осенью ты получишь ещё листик-другой, если ветер успеет унести их с холма, пока они не засохли.

– А если нет? – спросила Лета. – Придётся ждать ещё целый год?

– Придётся, – подтвердила мама. – А может, ещё год, и ещё… Дочка, у тебя уже есть целых два листика. Разве мало? Пусть они невелики, нужно уметь быть благодарным за то, что имеешь. Рассуди сама: ведь ты могла не получить ни одного, если бы тётушка Селеста их не нашла.

– Да, верно, – сказала Лета и немного повеселела. – А ты расскажешь, как появились чудо-деревья?

– Разве я не рассказывала? – удивилась мама. – Сдаётся мне, ты уже слышала эту историю.

– Слышала, – согласилась Лета, – но это было так давно, что я успела позабыть. Ты расскажешь ещё раз, мамочка?

– Что ж, раз тебе хочется, – ответила та. – Вот только сейчас не время – у меня много работы в саду, а ещё нужно сходить на рынок и закончить шляпку для жены гончара. Потому подожди до вечера. А пока ты мне очень поможешь, если возьмёшься навести порядок в этих коробках – там всё вконец перепуталось.

Лета с готовностью принялась перебирать разноцветные ленты, брошки и пуговицы, и занятие это так её увлекло, что она не заметила, как подошло время обеда. А вечером, когда на город опустились сумерки, и Лета готовилась ко сну, мама поведала ей легенду о чудо-деревьях.

– Никто не знает наверняка, когда и как они появились, – начала она. – Одни говорят, будто деревья эти жили всегда, с самого начала мира. Иные утверждают, что было время, когда на свете не было ни единого такого растения, и чудо-деревья родились, когда мир был уже стар. Однако даже между теми, кто держится этого мнения, нет согласия в том, откуда взялись чудо-деревья.

Самая расхожая легенда гласит, что в стародавние времена жил где-то на севере великан. И вот однажды отправился он в путь, желая повидать иные края. Долго бродил он по свету и наконец, утомившись, опустился на землю, чтобы отдохнуть и набраться сил. Многие века спал великан крепким сном на земле и был неподвижен, словно камень, а потому со временем люди стали принимать его за гору. Настала пора, когда великан и вправду начал каменеть, и на широкой спине его выросли травы и деревья.

Но однажды что-то нарушило его сон. Спящий гигант глубоко вздохнул, отчего земля вокруг сотряслась и покрылась трещинами и разломами. Великан сел, протёр глаза огромными руками и потянулся, чтобы размять кости и мускулы, которые за долгие столетия онемели и теперь двигались с трудом. Дыхание его было подобно раскатам грома, а глаза полыхали огнём и метали молнии. Несмотря на грозный облик, великан не был злым и никому не хотел причинять вреда, однако люди, жившие неподалеку, пришли в ужас от того, что увидели, и в страхе бежали прочь без оглядки.

Но один маленький мальчик всё-таки оглянулся и увидел, как великан поднялся с земли и выпрямился во весь свой исполинский рост. Голова его оказалась далеко за облаками. Великан снова потянулся, и случилось так, что задел он руками небо, где спали звёзды. И тогда, потревоженные великаном, многие звёзды проснулись и вспыхнули ярким светом. А поскольку он по случайности сбил их с небосвода, звёзды, сияя, упали на землю.

Великан снова двинулся в путь, и больше его не видели. Может статься, что забрёл он куда-то далеко, в безлюдные края, где снова сморил его сон, и там выросла новая гора. Однако о том никому не ведомо. А звёзды, что упали с неба, попав в землю, превратились в золотистые семена. Семена проросли, и спустя несколько лет из них родились прекрасные чудо-деревья.

– И поэтому деревья светятся? – спросила Лета. – Оттого, что раньше были звёздами?

– Пожалуй, что так, – ответила мама.

Лета призадумалась:

– Но если с неба упало много звёзд, отчего же деревьев так мало? Куда подевались остальные?

– Никто не знает, милая, – ответила мама. – Но говорят, будто звёздам, упавшим на землю, их новый дом совсем не понравился. И так тосковали они по небу, что, став деревьями, неустанно тянули свои ветви к солнцу. Шло время, и вот настал день, когда одно дерево вдруг снова обернулось звездой, и та взмыла ввысь. Так, одно за другим, в течение долгих лет деревья возвращали себе прежний облик и улетали в свой небесный дом.

– Значит, и наши вернутся на небо? – с грустью спросила Лета.

– Скорее всего, – ответила мама. – Если легенда правдива, наши деревья тоже однажды обратятся звёздами. Но ты не грусти. Я уверена: они покинут нас ещё очень нескоро, а может, и вовсе останутся навсегда, кто знает… С тех пор как стоит наш город, роща на холме не стала меньше ни на одно дерево.

От этих слов Лета повеселела, а позже, уже засыпая, подумала, что было бы любопытно посмотреть, как звёзды возвращаются на небо, хоть это и означало бы больше не видеть чудесных деревьев. С этой мыслью девочка погрузилась в сон, и пригрезилось ей тёмное ночное небо и яркие звёзды, которые с радостью приветствовали своих потерянных сестёр.

На следующий день, после обеда, она опять собралась на луг, только теперь решила дойти до самого холма, где росли чудо-деревья. В голове её вдруг поселилась новая мысль: что, если пришло время и одно из деревьев готово вновь стать звездой? И что, если это случится именно сегодня, а она не увидит?

Услышав это, мама улыбнулась, но ничего не сказала. Пообещав быть осторожной и не уходить далеко, Лета, воодушевлённая, взяла любимый альбом и зашагала к холму.

Дважды обошла она холм, вглядываясь в рощу – не происходит ли там что-нибудь необычное. Но всё было по-прежнему. Лёгкий ветерок обдувал деревья, а те, как и раньше, поблёскивали золотыми жилками на коре и двигаться с места, как видно, не собирались.

Подождав ещё немного, Лета решила, что занятие это не из самых увлекательных. Ей наскучило без толку ходить вокруг рощи, а потому она рассудила, что лучше уж вернуться к любимому делу. Уткнувшись взглядом в землю, она принялась высматривать в траве цветы, которые могли бы стать достойным продолжением её коллекции, и до того увлеклась, что не заметила, как добралась до края луга и оказалась у кромки леса, что раскинулся до самых гор вдали.

Высокие деревья обступили её со всех сторон, но девочка, поглощённая любимым занятием, не замечала их. Всё дальше и дальше шла она и остановилась, лишь когда путь ей преградил ствол упавшего дерева.

Тут только Лета огляделась и поняла, что солнечный луг остался далеко позади, а сама она забрела в незнакомый лес. Как же далеко она зашла? Ответа на этот вопрос Лета не знала. Куда ни глянь, вокруг одни деревья да кусты. Место это не было похоже на жуткую глухую чащу, где темно даже днём, но Лета всё равно испугалась, ведь никогда прежде не доводилось ей бывать в лесу, и что полагается делать тому, кто там окажется, она не знала. Она не была уверена, в какой стороне находится луг, а значит – и куда идти, чтобы попасть домой.

Она снова огляделась и тут увидела едва заметную узкую тропинку, которая тянулась между деревьями, будто пытаясь спрятаться за ними. «Может быть, я пришла сюда по этой тропинке? – подумала Лета. – Тогда нужно просто пойти обратно». Однако её одолевали сомнения. Что, если это совсем не так, и тропинка лишь глубже заведёт её в лесную чащу? Лета принялась раздумывать, как лучше поступить: довериться тропинке, а может, и вовсе остаться на месте и надеяться, что её найдут? Как же, наверное, будет волноваться мама, когда Лета не вернётся вовремя!