Собственность нефтяного магната

Глава 1

Вечерняя смена в пятницу всегда самая тяжелая. Посетителей много, заказы поступают практически постоянно и даже на пару минут присесть, чтобы передохнуть, получается не всегда. Ноги гудят от непрерывной беготни, потому что наш прекрасный администратор придумала прекрасную идею – к униформе со слишком короткой юбкой подобрать туфли на невысоком каблуке. Всего пять сантиметров, удобные даже, но не когда целую смену приходится провести на ногах, бегая по залу и разнося заказы.

Я работала в этой кальянной уже полгода после окончания школы, с момента, как только справила свое совершеннолетие. В элитное заведение меня устроили по знакомству, потому что людям с улицы, простушкам без образования, вроде меня, устроиться сюда нереально. Помог какой-то знакомый отчима, и это был единственный момент, за который я ему благодарна. Денег на поступление и отъезд у меня не было, поэтому я рада была любой работе и усиленно копила, чтобы однажды все-таки уехать.

– Алис, обслужи мой столик, не могу, ноги гудят уже! – канючит Дарина.

– Я не могу, ты же знаешь, если Светлана Павловна увидит, что я не свои столики взяла… – я замолкаю и ребром ладони чиркаю по горлу, показывая, что нам обоим настанет конец.

– Ну правда, не могу больше. Я буквально пять минуток отдохну, прикрой меня, а? А потом я тебя тоже на пять минут подменю. Ну Алис? – делает напарница большие жалобные глаза.

Честно сказать, мне и самой хочется присесть на что-нибудь и размять ноющие ноги, так что я киваю, подхватывая поднос.

– Ладно. Пять минут! Скажу Светпалне, что ты в туалет убежала.

– Ты чудо!

Дарина исчезает за дверями, ведущими в подсобные помещения, а я тороплюсь убрать после гостей стол, который она обслуживала. Пока я меняю салфетки и приборы, невольно подслушиваю разговор двух посетительниц за соседним столиком.

– Смотри, это же Рустам Шахов! – восклицает одна из них звонким голосом.

– Где?!

– Да не верти ты головой! – шикает девушка, – Осторожно обернись, как будто знакомого увидела.

Спустя пару секунд молчания ее собеседница восторженно подтверждает:

– Ох, Эль, это и правда он!

– Говорят, он приехал лично запустить в работу одно из месторождений.

Бросаю быстрый взгляд на вип-зону, куда украдкой глазели девушки, и цепляюсь взглядом за массивную фигуру. Мужчину видно лишь в профиль в приглушенном свете. И как они только умудрились кого-то знакомого узнать? Словно почувствовав чужой взгляд на себе, Шахов резко поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Испуганно дернувшись, я едва не роняю поднос с тарелками, что взяла только что со стола, и, поспешно опустив голову, сбегаю в сторону кухни.

Лишь оказавшись за закрытыми дверями, я выдыхаю и приваливаюсь к стене. Сердце колотится, как сумасшедшее. И что меня так напугало? Ну подумаешь, посмотрела в сторону гостя. И с чего я так уверена, что он именно на меня глядел? Вспоминаю его фигуру, как будто окутанную мраком, и исходящую от него тяжелую ауру, и по спине бегут мурашки. Неужели это действительно Шахов? И что он вдруг забыл здесь? Вроде бы он из Москвы и занимается нефтяным бизнесом, очень богатый и очень влиятельный человек. Даже странно, что он в нашем небольшом городе бывает.

– Ты чего тут прохлаждаешься?

От резко прозвучавшего голоса администратора вздрагиваю всем телом.

– Простите, Светлана Павловна, я просто… – тараторю, оправдываясь.

– Где Дарина? – обрывает она меня.

– Она… отошла в уборную.

– Твою же… там нужно срочно обслужить ее столик. Давай, руки в ноги и бегом. И чтобы по высшему разряду, поняла?

– Какой?

– Третий в вип-зоне.

В горле встает комок и мне хочется возразить, но стоит только столкнуться взглядом со Светланой Павловной, как я тут же киваю. За этим столиком сидит Шахов и хоть этот мужчина пугает меня, но нужно просто взять себя в руки и закончить работу.

Мне кажется, что я чувствую острый, как бритва, взгляд, едва выхожу в зал. Это ощущение не пропадает ни на секунду, поэтому даже когда я останавливаюсь рядом с Шаховым, не смею поднять глаза. Мечтаю слиться с обстановкой, пока выставляю с подноса блюда на низкий столик, лишь бы мужчина не смотрел на меня так. А он смотрит, я прямо кожей ощущаю это.

– Дорохов будет ждать нас завтра в три часа дня в Плазе, – говорит сидящий рядом мужчина, отвлекая Рустама.

– Желаете чего-то еще? – спрашиваю робко. Голову все-таки приходится поднять. Темные волосы мужчины зачесаны назад, открывая лоб, а четкая линия челюсти обрисовывается еще лучше из-за темной короткой щетины. Даже сейчас, в полумраке, он выглядит опасно притягательным и красивым.

– Скажи, пусть поменяют угли в кальяне, – не сводя с меня внимательного острого взгляда, произносит Шахов.

Киваю вместо ответа. Я бы и слова не смогла выдавить из себя сейчас.

– Закажи переговорную на половину третьего, Тимур, хочу обсудить с парнями кое-что, – лениво выпуская дым из кальяна вверх, обращается уже к своему собеседнику Шахов, а потом снова смотрит на меня цепко и хмыкает, – девочку бы сейчас.

Ловлю на себе еще один заинтересованный взгляд мужчины, с которым говорил Шахов. Сердце снова бешено колотится в ребра, и я хватаю ртом воздух, как будто всплыла наверх с глубины в несколько сотен метров, где не могла дышать вообще. Резко развернувшись, быстро шагаю в сторону подсобного помещения. Лишь когда оказываюсь ближе к кухне, скрытая стенами, удается рвано выдохнуть и перевести дух.

– Я бы с ним переспала, – тянет стоящая рядом еще одна официантка Настя, обращаясь к вернувшейся Дарине, – Представь, как он своих любовниц задаривает. В роскоши купаться, еще и с таким мужиком жить – мечта!

– Раскатала губы, – фыркает Дарина насмешливо, составляя блюда с раздачи на поднос, – Всем давно известно, что он не спит ни с кем из продажных баб.

– Ты на что это намекаешь?? – возмущенно повышает голос Настя.

– На то, что тебе ничего не светит. Да ты и мало подходишь на роль содержанки. Работай лучше иди. И смотри не подкатывай к нему на работе, а то как пробка вылетишь. Были тут до тебя умные.

Я слушаю разговор, делая вид, что протираю поднос, а сама, прикусив губу, судорожно размышляю. Ужасно унизительно, но, похоже, это мой последний шанс хоть что-то изменить: просто пойти к нему и предложить сделку. Я прислоняюсь пылающим лбом к стене и закрываю глаза. Ох боже мой, Алиса, до чего ты докатилась…

Глава 2

К половине третьего я уже готова и жду неподалеку от входа в Плазу. На мне классическая юбка и строгая блузка, темно-каштановые волосы собраны в строгий пучок, а еще папка с абсолютно пустыми бумагами в руках – этого достаточно, чтобы принять меня за обычную офисную служащую. Ну подумаешь, кто-то попросил документы передать, такое сплошь и рядом случается, присылают людей с такими вот поручениями постоянно.

Выдыхаю, собираясь с духом, и уверенной походкой направляюсь к зданию. Внутрь прохожу беспрепятственно, даже охрана на входе меня не останавливает. Оно и понятно, ведь это обычный бизнес-центр, а не здание, принадлежащее лично Шахову. Но впереди меня еще ждет администратор и у нее надо спросить, где именно мне искать нужную переговорную.

– Добрый день. Чем могу помочь?

– Прошу прощения, мне просто сказали привезти бумаги господину Дорохову, – я трясу папкой с кипой абсолютно пустых листов, решая не называть на всякий случай фамилию Шахова.

– Оставьте здесь, я передам, – мило улыбаясь, предлагает девушка.

– Нет! – отрезаю слишком поспешно и тут же поправляюсь, – Я не могу, это же важные документы.

Секретарша смотрит на меня с недоумением.

– Девушка, я каждый день имею дело с важными документами.

– Поймите, я на стажировке, я отвечаю за них, если что-то пойдет не так или какой-то документ потеряется, мне не видать этой работы! – вру я.

Видно, что она колеблется, но потом, взглянув в мои жалобные глаза, все же сдается:

– Ладно, – вздыхает она, – Третья переговорная.

Смотрю на нее с немым вопросом на лице и, снова вздохнув, девушка объясняет:

– По коридору, потом направо, вторая дверь.

– Спасибо!

Я едва ли не бегом пролетаю коридор и, едва заворачиваю направо, как стоящий у переговорной охранник вскидывает руку, преграждая мне путь. Я тут же испуганно восклицаю:

– Ой, напугали! Простите, мне просто сказали бумаги передать во-он в тот кабинет, – тыкаю в самую дальнюю дверь.

Мужчина окидывает взглядом помещение и, поняв, что я не собираюсь заходить в третью переговорную, отступает.

– Проходите.

Я прохожу дальше и лишь через пять шагов якобы опоминаюсь:

– Кстати! – разворачиваюсь к охраннику, – Там девушка за столом регистрации просила вас подойти. Вроде там кто-то скандалит.

– А охрана на входе? – хмурится мужчина.

– Я не знаю, – пожимаю плечами, – извините, мне пора.

Слышу за спиной, как охранник переговаривается с кем-то по рации, а потом удаляющиеся шаги. Ждать больше не собираюсь – бросаюсь прямиком к двери третьей переговорной, где должен сидеть Шахов. Совершенно очевидно, что это мой единственный шанс, лично к нему меня не пропустит охрана, но сейчас вполне можно прикинуться девочкой на побегушках, что принесла важные документы. И плевать, что в папке пусто. Главное остаться с ним с глазу на глаз и…

Резко дергаю дверь на себя и влетаю, не давая себе больше ни шанса на раздумья. Иначе просто сбегу с позором. Но едва оказываюсь в просторном помещении, как вся моя смелость улетучивается и я застываю на месте. Словно по команде, все сидящие за столом оборачиваются ко мне и под недоуменными взглядами десяти мужчин я окончательно теряюсь.

– Какого черта, где охрана? – рыкает грозно сидящий во главе стола Шахов.

Я смотрю на мужчину во главе стола с невысказанной мольбой. Он словно возвышается над всеми и от него исходит такая аура, что невольно колени подгибаются. Шахов вскидывает бровь, явно узнав меня, судя по тому, как медленно появляется на его губах усмешка.

– Ты дверью ошиблась, девочка? – произносит он неторопливо и кивает сидящему по правую руку от него помощнику, – Выведи.

Тот самый Тимур, что вчера был в кальянной вместе с Шаховым, без лишних вопросов поднимается из-за стола и направляется ко мне.

– Нет! – резче, чем надо, восклицаю я и, заметив обескураженный взгляд, уже тише добавляю, – Я не ошиблась. Я пришла к вам. Я… принесла документы. Очень… очень важные.

Всю смелость как ветром сдувает, когда я вижу насмешливый взгляд Рустама.

– Документы? – переспрашивает остановившийся рядом Тимур. – Давай сюда.

– Нет! – отшатываюсь от мужчины, – Я… мне сказали передать лично господину Шахову.

Перевожу взгляд на Рустама Шахова и замечаю, что он уже не скрывает усмешку. Смотрит с прищуром, будто видит насквозь, медленно барабаня пальцами по столу. Каждый удар, каждый стук отдается внутри по натянутым струнами нервам.

– Проводи ее в кабинет, – наконец кивает он.

От накатившего облегчения даже колени ослабевают, так сильно я была напряжена все это время.

– Идем, – Тимур распахивает передо мной дверь и выпускает наружу. Говорит что-то коротко охраннику, вернувшемуся на пост, и провожает к двери напротив. И до того, как за мной закрываются двери, я успеваю услышать сухой приказ:

– Следи, чтобы никуда не ушла.

Сердце нехорошо ёкает от неожиданного осознания: меня здесь ждали. И почему у меня такое ощущение, что этот факт не сулит ничего хорошего?

Я не могу перестать думать об этом ни через пять минут, ни через десять. Зачем я вообще пришла? У меня что, гордости нет? Мало того, что я пришла предложить сделку мужчине, так еще и которого совсем не знала. Нет, я, конечно, слышала о Шахове, что он один из главных акционеров «Нефтедобычи». Еще слышала несколько сплетен от коллег и… всё. На этом мои знания о Рустаме Шахове заканчивались полностью.

Нервно комкаю краешек папки. Почему охраннику сказали следить за мной, чтобы я не ушла? А если они просто захотят узнать мое имя и фамилию, а потом доложат руководству кальянной, где я работаю? В голове моментально всплывают слова Дарины, которая упоминала, что даже за попытку флирта работниц увольняли, а я… это же маленький город, если кто-то узнает, я не просто работы лишусь, я от такого позора никогда не отмоюсь!

Уже в сотый раз пожалев, что решилась на такую авантюру, я мысленно решаю прекратить весь балаган, который сама и начала. Но в тот момент, когда я встаю и уже намереваюсь сбежать, дверь распахивается, пропуская внутрь Шахова. Колени подгибаются, и я обессиленно падаю снова на диван. Не зная, куда девать от волнения руки, дрожащими от нервного напряжения пальцами одергиваю вниз юбку строгой облегающей черной юбки.

Шахов проходит к бару, неторопливо снимает с себя пиджак и расслабляет галстук.

– Что ты хотела?

Он открывает небольшой мини-бар, откуда достает бутылку с жидкостью янтарного цвета, быстро откручивает крышку и плескает алкоголь в стакан. Я, сглотнув, трудом увожу взгляд от ладоней и, решившись, выпаливаю:

– Я видела, как вы смотрели на меня в клубе.

Мужчина усмехается и произносит с иронией:

– Я смотрю так на многих красивых девушек. И на шлюх в том числе. Ты из их числа?

Слова застревают в горле от такой прямолинейности. Поперхнувшись, я какое-то время пялюсь на мужчину, хлопая глазами, пока наконец не нахожу в себе силы твердо выдавить:

– Нет.

– Тогда зачем явилась сюда в таком наряде?

Я покрываюсь пунцовой краской. Потому что он прав, а я сама себе лгу. Ничем я не отличаюсь от доступных женщин, о которых он говорил. Я же пришла ему предложить себя, а не просто поговорить.

– Я слышала, что вы самый влиятельный человек, с которым никто не посмеет связаться, – говорю тихо.

– Это так, – слегка склоняет голову в согласии Шахов.

– И что вы проездом в нашем городе. И уедете через два дня.

– Как много ты разузнала обо мне, куколка, – издевательски ухмыляется он.

– И что вы никогда не связываетесь с… продажными женщинами.

– Даже очень много. Похвально, – издевательским тоном тянет Шахов, явно наслаждаясь.

Я на сто двадцать процентов уверена, что он знает, зачем я пришла и знает, что я скажу, но все равно продолжает подтрунивать надо мной. Это почему-то злит еще больше.

– Я девственница. И я…

– Тебе нужны деньги, – подсказывает он, со скукой разглядывая жидкость на дне бокала.

Замерев на мгновение от шока, я пораженно выдыхаю:

– Как вы узнали?

– Знаешь, сколько таких, как ты, предлагают мне себя? – не скрывая улыбки, говорит Рустам Шахов, – Правда, ни одна из них еще не имела наглости врываться вот так. Ты смелая, пташка.

– У меня нет выбора, – хмыкаю невесело.

– Что, денег на побрякушки не хватает? Красивой жизни хочется, решила телом поторговать?

Вскидываю голову, глядя на мужчину исподлобья.

– Мне нужны деньги на учебу.

– Все вы так говорите. Но почему-то ни одна из вас не идет зарабатывать честно.

Его насмешливый тон хлещет больнее по и так растоптанной гордости.

– Это правда! – восклицаю возмущенно, – Я сирота, у меня только отчим и бабушка и…

Договорить я не успеваю, потому что миллиардер перебивает меня.

– Дай угадаю: отчим – скотина и пьяница, домогается тебя, а у бабушки больное сердце и ей срочно требуется операция? – подсказывает Шахов.

– Как вы… как вы узнали? – выдыхаю пораженно.

Рустам кривит губы в улыбке и цокает языком:

– Ты бы хоть легенду поинтереснее придумала, куколка. Я такие слышу постоянно.

Отшатываюсь, как от пощечины, и, широко распахнув глаза, смотрю на мужчину во все глаза. Он еще и насмехается над моими проблемами?!

– Так смотришь возмущенно, как будто оскорблена до глубины души. Из тебя неплохая актриса выйдет. Даже жаль, что в таком захолустье пропадают такие кадры, – посмеивается Шахов.

С трудом проглотив застрявший в горле комок, я вскакиваю с места, едва не роняя на пол папку, лежащую на коленях, разворачиваюсь на каблуках и бросаюсь к двери. Хватит с меня!

– Куда пошла? Я тебя не отпускал еще.

В голосе мужчины больше ни намека на веселость, только холод и сталь, от которых мурашки по позвоночнику бегут. Стараясь держать лицо, я разворачиваюсь к нему и сухо отвечаю:

– Вы же сами отказались.

– Я такого еще не говорил.

– Все ведь очевидно, судя по вашим словам.

Шахов поднимается с места. Я невольно отступаю, когда эта массивная глыба мышц наступает на меня. Чувствую на себе подавляющую властную ауру и как будто становлюсь еще меньше на фоне крепкого накачанного тела мужчины. Снова мурашки бегут по позвоночнику от одного только ощущения силы, которой веет от него за версту. Нервно сглотнув, я пялюсь на Рустама снизу вверх, словно загнанный в ловушку трусливый зайчишка на опасного дикого зверя.

– Я тебя покупаю.

– Ч…что? – от неожиданности я даже отступаю на шаг.

– Я покупаю тебя.

– Я не товар!

– Правда? Ты пришла предложить мне себя, а теперь пытаешься в недотрогу поиграть и показать, что ты «не такая»? – насмешливо хмыкает мужчина, – Не нравится – дверь там.

Опускаю голову, чтобы скрыть, как от стыда вспыхивают щеки.

– Вы ведь даже не узнали, сколько мне нужно… – говорю сдавленно.

– Плевать. Да или нет?

Я колеблюсь несколько секунд. Мне хочется провалиться сквозь землю от стыда, когда я бормочу едва слышно:

– Да… да, я согласна.

Зажмуриваюсь на секунду, чтобы сдержать подкатывающие к глазам слезы. Ничего страшного, Алиса, ничего ведь плохого не случится! Зато наконец ты сможешь не только поступить в университет своей мечты, но и бабушку к себе перевезти, и операцию ей сделать. Все будет хорошо. Надо только немножко потерпеть – и потом все будет хорошо.

– Можешь идти домой, – отдает приказ Шахов, возвращаясь к своему столу, – Я пришлю за тобой машину, когда закончу свои дела. Так что подготовься к этому времени.

Вспоминаю, что он даже не спросил ничего особенного и говорю:

– Я… вы не думайте, у меня все документы есть, можете не сомневаться.

Рустам вопросительно выгибает бровь, стоя вполоборота ко мне, словно молчаливо задает вопрос.

– Подтверждающие девственность, – выходит совсем жалко и тихо.

Я снова густо краснею под насмешливым взглядом и мечтаю откусить себе язык за то, что вообще сказала это.

– Не сомневаюсь, – произносит Шахов и набирает чей-то номер на телефоне. Несколько секунд молчания, а потом он коротко приказывает: – Тимур, пусть отвезут девчонку, куда скажет.

Его помощник возникает в кабинете почти сразу и распахивает передо мной дверь, пропуская в коридор. В спину летит снова бархатный с хрипотцой баритон Рустама, когда он произносит:

– До встречи, Алиса.

Меня провожают в машину и я даже не успеваю спросить, откуда вообще такой человек, как Рустам Шахов, знает мое имя.

Глава 3

– Пожалуйста, остановите вот тут, – прошу я водителя, указывая на тротуар рядом с соседним домом. Не хочу, чтобы кто-то из знакомых увидел, что меня подвозят, потом сплетен точно не оберешься.

Водитель без лишних вопросов останавливает машину в указанном месте, вот только мне не везет: на скамейке перед моим подъездом как раз сидит отчим в компании своих закадычных друзей-собутыльников. И все они, как назло, пялятся в сторону дорогущего внедорожника. Такие машины в небольшом городке встретишь не так уж и часто, а их владельцев знают обычно все, и в обычные дворы, как наш, они точно не заезжают.

Мысленно выругавшись, я благодарю водителя и выбираюсь из салона. И, судя по тому, что зеваки мне не задают никаких вопросов и даже никак ехидно не комментируют мой приезд, все находятся в глубоком шоке. Хотя я и возможности спросить что-то не даю – быстрым шагом ныряю в прохладный пахнущий сыростью подъезд и тороплюсь на свой этаж.

Мама погибла в автокатастрофе еще когда мне было пятнадцать и с тех пор бабушка осталась единственным моим родным человеком. Отчима у меня язык не повернется никогда назвать так, это животное вообще недостойно того, чтобы его человеком-то называли. Дядя Витя давно начал выпивать и если сначала это были просто «посиделки» с друзьями на выходных, то потом начались настоящие запои.

Через пару лет стало куда хуже, потому что дядя Витя начал поднимать руку на маму. Доставалось и мне, когда я, как разъяренная кошка бросалась на спину пьяному мужику, чтобы вцепиться зубами и ногтями куда только достану. Лишь бы он отцепился от мамы и перестал над ней издеваться. Но возненавидела я его не поэтому. Точнее, не только из-за этого.

Я не знала, что все может стать еще хуже. Тогда казалось, что хуже просто некуда, но я очень сильно ошибалась. Все изменилось, когда я перешла в старшие классы. Именно тогда, в один из зимних декабрьских вечеров, дядя Витя – я никогда папой отчима не называла – внезапно зашел в мою комнату. Начал расспрашивать про дела в школе, про оценки, друзей. А потом его рука легла на мою голую коленку.

– Ты же знаешь, я твою мать с ребенком принял, с тобой то есть. В квартиру свою привел. Тебя же учили, что надо быть благодарной за доброту? – спросил он тогда вкрадчиво, дыша на меня запахом перегара, и забираясь ладонью мне под юбку.

Так противно и мерзко мне было тогда, даже несмотря на то, что я тут же скинула ладонь и бросилась вон из квартиры как была, босая и без верхней одежды. И не столько от поступка отчима было противно, сколько от себя. Почему? Ведь это же он повел себя, как животное. Но я почему-то ощущала себя бесконечно виноватой непонятно за что.

Уйти с мамой нам было некуда, я понимала это уже тогда. Она разрывалась на двух работах, приходя домой едва живой, и я просто не смогла ей ничего рассказать. А бабушке тем более говорить не стала, опасаясь, что ее больное сердце попросту не выдержит новости, что ко мне пытается приставать ее сын. С того момента я старалась не оставаться с дядей Витей одна в квартире, задерживалась в школе, ходила на все секции, которые можно. Когда же платить за них было нечем, я попросту просиживала время в библиотеке, делая уроки потихоньку в читальном зале или читая книги. Работники библиотеки ко мне относились с заботой, но было время, когда и просто на улице в холод приходилось сидеть, потому что идти было некуда.

С тех пор я дядю Витю избегала всегда и везде. Даже сейчас, уже когда я стала старше и отпор хоть какой-то могу дать, стараюсь брать дополнительные смены, лишь бы не пересекаться с ним. Прихожу домой разве что только ночевать и принять ванную. Лучше уж так, чем терпеть пьяные намеки и приставания. Да и деньги лишними не бывают – их я коплю, не трачу, все оставляю на карте, стараясь покупать только самое необходимое.

Как назло, бабушки дома сейчас нет. Наверное снова задерживается у своей закадычной подружки Лидочки, как она сама называет Лидию Семеновну, старушку, живущую на этаж выше. И что она только так поздно у нее забыла? Может опять пошла «за солью» и засиделась у нее?

Задумавшись, я не сразу замечаю, что пьяное едва стоящее на ногах тело показывается в дверях моей комнаты. Лишь когда я разворачиваюсь и сталкиваюсь нос к носу с мужчиной, вздрагиваю от того, как он близко. От отчима несет перегаром и застоявшимся запахом пота так сильно, что я невольно отшатываюсь и стараюсь не морщиться, чтобы был менее агрессивным.

– Кто это тебя подвез? – рычит он утробно тоном, не сулящим ничего хорошего.

– Это не твое дело, – отрезаю я, огибая его, но дядя Витя оказывается проворнее и преграждает мне путь, не давая пройти дальше по коридору.

– Что, хахаля себе нашла? А строила из себя…

– Меня просто подвез коллега по работе! – вру я, чтобы дядя Витя отстал от, – Дай пройти, пожалуйста, я очень устала и хочу отдохнуть.

– По работе? – фыркает насмешливо отчим, – Ага, как же, вешай мне лапшу на уши, как ты устала! По мужикам ты бегать устала, а? Отдохнуть ей захотелось. Ничего, что ты в моей квартире живешь?

Я уже чувствую исходящую от него агрессию и то, как нарастает напряжение, но все-таки возражаю глухо:

– Это не твоя квартира, а бабушки.

Дядя Витя меняется в лице и я моментально жалею, что вообще начала с ним разговаривать. Надо было просто уйти и все.

– Это квартира моей матери, а ты, если забыла, тут никто! – рычит он, – Скажи спасибо, что я не вышвырнул тебя на улицу, когда твоя мамаша умерла!

Вместо раздражения в груди поднимается ярость и злость. Я впиваюсь в отекшее лицо отчима горящим взглядом и еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться на крик.

– Не смей вообще ничего говорить о моей матери! Тем более таким тоном! Она содержала тебя, пока ты пил и избивал ее!

– Твоя мамаша не заслужила хорошего отношения. Она была той еще потаскухой, и ты в нее пошла. Яблоко от яблоньки, – скалится дядя Витя.

Я могла стерпеть многое, молча сносила все упреки и оскорбления, но стоять и молча слушать, как это подобие человека оскорбляет память о ней… нет, я не могу. Мама приходила домой со смен едва живая от усталости, а он еще смеет как-то ее оскорблять. Рефлекс срабатывает быстрее, чем понимает мозг, и со всего размаха я залепляю отчиму пощечину.

На секунду становится тихо. Но лишь на секунду.

– Ах ты мелкая дрянь! – ревет дядя Витя, пятерней хватаясь за щеку.

Его глаза наливаются кровью, когда он, набычившись, наступает на меня, преграждая путь. Он не дает сделать и шага, заталкивает меня в мою же комнату и, захлопнув за собой дверь, отшвыривает в сторону кровати. Чтобы удержать равновесие, мне приходится отступить на два шага, но я все равно теряю точку опоры и лечу вниз. Но едва спина касается постели, как я пытаюсь вскочить на ноги, чтобы сбежать. Дядя Витя оказывается быстрее – наваливается на меня сверху, придавливая к кровати.

– Отпусти меня!

– Что ты все ломаешься? Какая тебе разница, раз уже с мужиком спишь? – его руки шарят по мне, а сам отчим хрипит в ухо влажно, с одышкой.

Зря я думала, что способна дать ему отпор. Когда это грузное тело взрослого мужика свалилось сверху, вжимая своим весом, я даже пошевелиться толком не смогла. Меня волной захлестывает паника, когда я понимаю, что мои попытки выбраться из-под отчима не приносят результата. Я вообще не могу сдвинуться с места.

– Отпусти! – предупреждаю не своим голосом, а у самой от ужаса сердце где-то в горле стучит.

– Да с тебя не убудет разок. Знаю я таких, как ты. Сама с меня не слезешь потом, – хмыкает дядя Витя, гадко скалясь.

– Отпусти!!! – хриплю я, царапаясь и пытаясь спихнуть с себя тяжелое рыхлое тело.

Подавшись вперед, я с силой вгрызаюсь зубами в ухо, крепко сжимаю челюсть, пока не начинает течь по подбородку горячая кровь. Дядя Витя воет отталкивается от меня, поднимаясь на ноги и зажимая ухо ладонью, а потом влепляет мне оплеуху такой силы, что в голове звенит от удара. На секунду кажется, что я вот-вот потеряю сознание, потому что взгляд расфокусировался и комната плывет перед глазами. Мне везет: отчим, не удержав равновесия, спотыкается обо что-то и с грохотом падает на пол.

Еле придя в себя, я тут же пользуясь тем, что он рухнул вниз, срываюсь с места и опрометью бросаюсь в спальню бабушки, запираясь там. Дальше меня бы просто не вынесли ноги, подгибающиеся от пережитого ужаса, да и голова неприятно кружится до сих пор.

Громкий топот приближается к двери и на меня накатывает тихая истерика. Я приваливаюсь плечом к ней, чтобы сдержать напор, если вдруг замок не выдержит, и беззвучно рыдаю, зажимая рот ладонью.

– Мелкая дрянь! – колотит дядя Витя кулаком по двери, – Что, думаешь, спряталась от меня?? Я с тобой еще поквитаюсь!

Дверь сотрясается под ударами еще несколько десятков секунд, пока отчим, матерясь, не уходит куда-то. Я сползаю на пол, утирая лицо от чужой крови и собственных слез ладонью. Меня трясет и дрожащими руками я обнимаю себя, чтобы хоть как-то успокоиться.

Еще десять минут я почти не двигаюсь, постоянно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, вздрагивая от каждого шороха. Но в квартире тихо, ни голоса, ни каких-то других звуков не слышно совсем, и я, стараясь не издать ни звука, пробираюсь в свою спальню и запираюсь уже там. Не стоит пугать бабушку лишний раз, иначе ее больное сердце точно не выдержит.

Абсолютно без сил я валюсь на постель и зажмуриваюсь до кругов перед глазами. Я могла бы снять квартиру и жить отдельно, но тогда я совсем не смогла бы откладывать деньги на учебу, да и бабушка. Но раньше отчим хотя бы не позволял себе такого, а теперь, видимо, мне лучше ночевать на работе и вообще не попадаться ему на глаза после случившегося. Этому придурку ничего не стоит высадить дверь, для него эта преграда ничто, на самом деле. Плевать ему будет, что я стану вырываться и хоть во всю глотку кричать, все равно возьмет силой, я знаю. И только вопрос времени, когда он это сделает.