Buch lesen: «Невеста Жнеца»

Глава 1

Резкая боль заставила выгнуть дугой все тело. Я застонала, нервно стискивая мокрыми от пота пальцами белые накрахмаленные простыни.

– Теренс, – шумно выдохнула в лицо мужчине, что склонился надо мной и рассматривал столь пристально, что впору было усомниться – действительно ли перед ним я. – Как же я рада тебя видеть.

Грубые мужские пальцы коснулись моей щеки, очертили подбородок. Я поморщилась. Прикосновения Теренса были мне неприятны. Кажется, он это почувствовал и спешно отдернул свою руку.

– Вы поймали его? – В моем голосе сквозила неприкрытая надежда. – Теренс? – От меня не укрылось замешательство мужчины.

– Хель, – тихо заговорил Теренс, тщательно подбирая слова, – понимаешь, тут такое дело…

– Вы его упустили, – догадалась я, беспомощно откидывая голову на жесткую подушку. Боль тут же вновь дала о себе знать.

– Мы найдем этого безликого. Обещаю, – добавил Теренс, касаясь сухими горячими губами моего лба.

Я невольно зажмурилась.

– Да, дорогой, – прошептала одними губами, морща лоб от неприязни.

Теренс – мой законный муж. Вот только я все никак не могу привыкнуть к статусу супруги и добропорядочной жены, души не чаявшей в своем избраннике. Для меня Теренс Хоукинс так и остался закрытой книгой с привлекательной обложкой, содержимое которой мне не известно. Впрочем, не буду лукавить, оно меня абсолютно не интересует.

– Тебе нужен отпуск, Хель, – сказал он, отстраняясь. Его пальцы ловко заправили за ухо непослушную прядь волос, очертили ушную раковину будто невзначай. – Мы могли бы отдохнуть на побережье. Ты ведь так этого хотела.

Я отрицательно качнула головой.

– Сейчас не время, Теренс, – возразила я.

– Не время, – передразнил он. – Кажется, оно у тебя есть только на работу. Ты одержима, Хель, – добавил он и, поправив одеяло, вышел из больничной палаты.

Я шумно выдохнула. Присутствие Теренса тяготило меня. Его прикосновения были мне чужды, его слова будили чувство вины, от которого я, как ни силилась, не могла избавиться. Но, надо отдать должное, мистер Хоукинс все эти пять лет любил за двоих. Я же покорно принимала эти чувства, как должное.

«Одержима», – повторила я мысленно.

Наверное, Теренс прав. С тех пор, как на улицах города появился Жнец, я пыталась его поймать. Проклятый аспид был неуловим. Городской отдел сыска был окончательно сбит с толку, когда жертвой преступника стала я. Еще больше всех поразило то, что Жнец сохранил мне жизнь.

Я – первая, кто выжил после встречи с ним. Но вот досада: в голове будто все стерли ластиком. Все воспоминания о той злополучной встрече исчезли. Остались только стерильная чистота и пустота.

Морщась от боли, я соскочила с жесткой кровати. Мое нижнее платье покачивалось на спинке стула у распахнутого настежь окна. Там же обнаружилась черная юбка в пол и белая блуза. Чтобы затянуть корсет пришлось постараться. Пальца дрожали и едва слушались, путаясь в многочисленных крючках и замысловатой шнуровке, которую сейчас я ненавидела всем сердцем. Последний штрих – миниатюрная шляпка с сеткой вуали, что скроет от глаз прохожих уставший взгляд и темные волосы, скрученные в небрежный пучок на затылке.

– Миссис Хоукинс, – настиг меня уже в коридоре голос юной медицинской сестры в накрахмаленном белоснежном халате. Волосы ее были собраны под чепцом, отчего тот нелепо топорщился, – вам нужно вернуться в палату! – Голос ее был полон тревоги. – Ваш организм еще не окреп! Рекомендация доктора – постельный режим! – строго добавила она, стараясь произносить слова как можно более убедительно. Получалось у девушки из рук вон плохо.

– Простите, мисс, – бросила я через плечо, направляясь прямо по коридору к лестнице. Ориентировалась я в лазарете плохо, поэтому приходилось выбирать направление, полностью полагаясь на собственную интуицию. – У меня неотложные дела. И, да, – я замерла на мгновение, обернулась, натянула самую милую улыбку, на какую только была способна, – большое спасибо.

– Это возмутительно! Я позову доктора! – не унималась сестра, но я едва ли ее уже слышала. Под моими ногами поскрипывали ступени, ведущие на первый этаж.

Воздух на улице был влажным. Назойливый запах лекарств, микстур и антисептических средств исчез, позволив вдохнуть полной грудью. Прохладный ветерок ласково коснулся моей щеки, будто приветствуя. Небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами. За высоким серым забором был слышен звонкий лай собак и глухой стук колес о брусчатку, проезжающих мимо экипажей. Пахло приближающимся дождем.

Нужно срочно добраться до сыскного отдела. Вот только Теренсу это вряд ли понравится…

Впрочем, Теренсу Хоукинсу не нравилось практически все. Особенно то, насколько сильно я изменилась после смерти родной сестры. Она стала первой жертвой Жнеца. Оставила замысловатое послание, которое едва ли могло пролить свет на произошедшее.

Говорят, близнецы – это две половины единого целого. Что ж, за пять лет я научилась существовать без той части, что у меня отнял проклятый аспид. Существовать, но не жить. Да и как можно помыслить себе жизнь без половины сердца? Лишь жалкое ее подобие. Оборвется в любой момент – даже жаль не будет.

Городской отдел сыска находился в самом центре города, на пересечении двух улиц. Панорамные окна были поддернуты сиреневой искрящейся дымкой – завесой от любопытных глаз прохожих. Она тщательно скрывала все тайны отдела за перламутровым свечением, которым прямо сейчас любовалась пара симпатичных девчушек с белокурыми хвостиками. Я приветливо им улыбнулась, о чем тут же пожалела. Детишки оскалились, демонстрируя молочные клыки. Вампиры… Немудрено, что они стоят в тени здания. Даже в пасмурный день, клыкастые стараются держаться ближе к строениям. Их мать, вышедшая из соседнего магазина, извиняясь за поведение отпрысков, молча улыбнулась и, ухватив малышек за руки, поспешила прочь.

– Хель! – радостно воскликнул Джон – бессменный дежурный. После неудачного эксперимента одного из некромантов, он больше не нуждался ни во сне, ни в еде, ни в отдыхе. К слову сказать, первого вычислили довольно быстро. Им оказался неопытный юнец, который пытался облегчить собственный быт, прибегая для этого к темным наукам. За то, что вновь вдохнул жизнь в того, кто уже должен был гнить под землей, парнишка предстал перед судом. Пять лет в Непроглядье – жестокая мера наказания. Увы, закон суров. Суд не делает поблажек никому. – Рад тебя видеть!

– Здравствуй, Джон! – поприветствовала я мужчину. Его темно-серая кожа отливала серебром в свете многочисленных ламп. На пухлом лице растянулась дружелюбная улыбка, демонстрирующая на редкость хорошо сохранившееся белые зубы. – Как твои дела?

– Страсть, как хочу пончиков! – вздохнул он, откидываясь на спинку стула. Та в ответ жалобно скрипнула.

– Плохо дело, – покачала в ответ головой.

– Глупости, – лишь отмахнулся Джон. – Проблема, которая не требует решения, и вовсе не проблема, – сказал он, широко улыбаясь. Если бы не серый оттенок кожи, я никогда бы в жизни не подумала, что передо мной труп. – Кстати, Хельга, – добавил он, перебирая бумаги на своем рабочем столе, – раз уж ты здесь, – он замялся, будто думая о том, стоит ли говорить.

– Джон, что стряслось? – Я подалась вперед, пристально глядя на дежурного.

– Теренс просил ничего тебе не говорить, – ответил он извиняющимся тоном.

Ох, Теренс Хоукинс, ты за это ответишь!

Я почувствовала, что начинаю закипать. Чрезмерная опека супруга злила и раздражала. Словно заноза, она причиняла боль при каждом неловком движение. Увы, вытащить ее я никак не могла.

– Пятая комната для допросов, – сдался Джон, протягивая мне пухлую кипу бумаг. – И да, Хель, выглядел он совсем неважно.

Я схватили бумаги и устремилась вниз. В отделе сыска допросы проходили в холодном подвальном помещении, которое я не любила всей душой. Стерильно-белые стены, магические лампы, разбрасывающие по ним голубые блики, и минимум мебели – все это нагоняло невыносимую тоску и… воспоминания.

Пять лет назад

Городской отдел сыска

Соленые слезы душили. Я отчаянно пыталась не расплакаться вновь. Держала проклятый бескрайний океан внутри. Плакать нельзя. Только не здесь. Не сейчас.

– Выглядите так, будто вас экипаж переехал, – констатировал темноволосый мужчина, что сидел за столом, напротив.

Я опустила взгляд на испещренный буквами и цифрами лист бумаги.

«Стив Мэйтон» – значилось в заголовке.

– Мистер Мэйтон, – подняла опухшие глаза на собеседника.

– Просто Стив. Мы ведь с вами в одной лодке, не так ли? – усмехнулся он.

Я нахмурила тонкие брови. Кажется, он довольно проницателен.

– Это вряд ли, – ответила Стиву, небрежно тряхнув головой. Этот незамысловатый жест обычно помогал прогнать гнетущие мысли. Увы, не сейчас. Словно пятна масляной краски они въелись так глубоко, что уже и не вывести.

– Вы вольны думать что угодно, мисс, но у чертовки судьбы другое мнение, – сказал мужчина, вальяжно откидываясь на металлическую спинку стула. Цепи, сковывающие его запястья зазвенели, нарушая гробовую тишину подвальных помещений городского отдела сыска.

Я вгляделась в его лицо. Острые скулы, волевой подбородок, лукавая улыбка и блеск зеленых глаз – все это делало его чертовски привлекательным и… опасным. Несмотря на свое незавидное положение, мужчина оставался предельно спокоен, будто в сотый раз оказался в сыскном отделе.

На всякий случай еще раз заглянула в документы. Пробежала по тексту глазами. Нет, все верно. Он здесь в первый раз.

– Итак, – заговорила я, стараясь избегать зрительного контакта со Стивом, – вы задержаны по подозрению в хищении ценностей миссис Бейш, на дне рождения которой выступали в качестве приглашенного иллюзиониста. Каким образом, мистер Мэйтон, вам удалось стащить с шеи заказчицы колье, стоимостью в несколько тысяч золотых? – поинтересовалась я.

Стив осуждающе покачал головой. Каждое его движение отдавалось звоном цепей и от этого звука по моей спине снова и снова бежал липкий холодок.

Нет, я никогда не привыкну к этой работе. Ни-ко-гда…

– Это совершенно никуда не годится, – сказал он. – Ладно я, – театрально вздохнул мужчина, – но любой завсегдатай этих подвалов вычислит вас, мисс…

– Миссис, – поправила его, – миссис Хоукинс.

Стив брезгливо поморщился, словно слова, сорвавшиеся с моего языка, были ему неприятны.

– Что вы хотите сказать, Стив? – Сердце в груди забилось столь быстро, что казалось вот-вот сломает ребра изнутри. Мне захотелось вдохнуть полной грудью, наполнить легкие кислородом, которого отчего-то вдруг перестало хватать. Я поправила ворот блузы дрожащими пальцами и нервно сглотнула.

Неужели догадался? Быть того не может! Стив Мэйтон ранее не был ни разу задержан отделом сыска, значит…

– Вы «пустая», миссис Хоукинс, – заявил он. – Я прав?

Снова шумно сглотнула, пытаясь вернуть себе способность мыслить здраво. В голове будто прошел разбушевавшийся торнадо, уничтоживший все на своем пути. Смел остатки здравого смысла, оставив меня среди обломков и руин.

«Пустая», – повторила про себя, мысленно выдыхая.

Да, так и есть. И эта тайна меньшая из тех, что я бережно храню на задворках своей памяти, безустанно возвращающей меня в прошлое.

Глава 2

– Теренс, – воскликнула я, словно ураган врываясь в пятую комнату для допросов, – ты не работаешь на этаже дознания, – скрестила руки на груди. – У тебя нет допуска, – строго напомнила я ему.

Теренс Хоукинс, кажется, и вовсе был не рад меня здесь увидеть. Неужели и правда думал, что буду прохлаждаться на больничной койке, пока по улицам города в поисках новой жертвы рыскает Жнец?

– Хельга, – устало выдохнул он и тут же умолк. – Миссис Хоукинс, – поправил сам себя, чем жутко меня разозлил. Правильный до скрежета зубов Теренс едва ли мог себе позволить называть меня по имени при посторонних, – у вас сегодня выходной. Ваше здоровье…

– Мое здоровье в норме, – перебила мужа, выхватывая из его рук кипу документов, перетянутую бечевкой. – Я допрошу Стива Мэйтона самостоятельно. ВЫ, – выделила намеренно, перенимая его манеру общения, – можете быть свободны.

Стив, до этого молча наблюдавший за нашей перепалкой, вдруг произнес:

– Кажется, сегодня не ваш день, – усмехнулся он, глядя на Теренса. – Эта миссис предпочитает брюнетов.

Теренс Хоукинс нахмурился. Кажется, его лицо зачерствело. Он непроизвольно запустил пальцы в светлую шевелюру, взъерошил идеально уложенные по последней моде волосы и, наградив Стива удушающим взором, направился к двери.

– Имей в виду, Мэйтон, – бросил он через плечо, прежде чем переступить порог комнаты допросов, – в этот раз тебе не удастся избежать контакта с Оком.

– Кажется, он имеет на тебя виды, Хель, – непринужденно произнес Стив, стоило только Теренсу скрыться в узких коридорах этажа.

Я театрально закатила глаза. Кто только тянул его за язык? Стив Мэйтон просто невыносим!

– О, еще какие, – ответила я, чувствуя, как злоба невидимой рукой сжимает мое горло, заставляет дышать чаще. – Теренс – мой муж.

Во взгляде Стива мелькнуло удивление… и разочарование. Или мне это просто показалось?

– Итак, что на этот раз? – осведомилась я, желая, как можно скорее, прекратить обсуждение мой семейной жизни. Эта тема – табу.

Стив Мэйтон тут же помрачнел.

– Боюсь, в этот раз без Ока не обойтись, – вздохнул парень, скручивая цепь, сковывающую его тощие руки. Только сейчас я заметила, насколько сильно похудел Стив с момента нашей последней встречи. Под его глазами залегли темные круги – результат бессонной ночи. А то и нескольких.

Сердце в груди забилось быстрее, и я почувствовала, как мои внутренности скручиваются в тугой узел от страха.

– Так что, миссис Хоукинс, у вас два варианта, – натянуто улыбнулся Стив. – Бежать из города как можно скорее или… – парень умолк, размышляя над чем-то, – сделать невозможное.

Ладони вспотели от волнения, и я провела ими по мягкой ткани моей юбки. Око – машина дьявола. Оно пробирается в глубины сознания, постепенно вытаскивая из памяти самые скверные мысли, секреты и тайны. Оно высасывает все то, что человек пытается утаить, причиняя ему при этом нестерпимую боль.

– Мне некуда бежать, – заметила холодно. Голос непроизвольно дрогнул.

Стив подался вперед, но уже через пару секунд откинулся на спинку стула, потупив взор.

– Я не хотел втягивать тебя в эту заварушку, Хель, – сказал он, потирая тыльной стороной запястья лоб. Цепи противно зазвенели, напоминая о том, почему мы оба здесь. – Если бы пять лет назад я не сказал глупость, ты бы уже давно с чистой совестью отправила меня к Оку, а после и в само Непроглядье, – усмехнулся Стив.

Непроглядье… От одной мысли об этом месте по спине шел холодок. Стоя на пороге, я всегда ощущала животный страх и едва сдерживала соленые слезы. Оттуда еще никто не возвращался прежним. Немудрено. В Непроглядье царит тьма. Невозможно и пальцы на руке разглядеть. Все звуки тонут во мраке, едва сорвавшись с губ. Преступники блуждают там, лишенные зрения, слуха и голоса. Медленно сходят с ума в тишине, темноте и одиночестве. В Непроглядье нет усталости, голода, жажды. И я не знаю, хорошо это или плохо.

– Хель, – пальцы Стива едва коснулись моего локтя, вырывая из мрачных дум, – ты меня слышишь?

Я кивнула.

– Сделаем перерыв, – отрешенно произнесла я, поднимаясь со стула. – Продолжим после обеда, Стив.

– Надеюсь, Хельга, ты сделаешь правильный выбор. Меня спасать не нужно. Спасай себя, – произнес парень. Его слова ударили в спину, словно кнут. Рассекли кожу, безжалостно вспороли плоть.

Разве можно спасти того, кто уже мертв?

Работа в отделе кипела. Сотрудники сновали по коридорам, вежливо приветствуя меня скупыми улыбками. Кажется, после исчезновения сестры они боялись говорить со мной. Старались как можно скорее ускользнуть, не терпели моего общества. Даже пять долгих лет ничего не исправили. Время лишь все усугубило. Или всему вина – я? Сестру все уже давно похоронили и лишь я по сей день собираю крупицы, чтобы восстановить картину того рокового дня, когда видела ее в последний раз…

Пять лет назад

Квартира на Блэк-стрит

– Дорогая, ты в порядке? – Мой голос звенит в тишине пустой квартиры.

Я заглядываю на просторную кухню, где в полумраке поблескивают за стеклом огни ночного города. Обхожу по периметру гостиную с панорамными окнами. В камине все еще трещит огонь, после того как мы с сестрой накануне вечером распаковали порошок из магазина «Бытовая помощь». Кто бы мог подумать, что даже в имитации камина с помощью пригоршни магии можно развести огонь? «К черту дымоход», – гласил слоган на серебристой упаковке, которая теперь смятая валялась на журнальном столике. Там же стояла пара пустых бокалов. Один из них перепачкан алой помадой. Я же, в отличие от сестры, предпочитаю нюдовые оттенки.

Голова нестерпимо болела, а в глазах до сих пор плясали разноцветные проворные мушки. Мы должны были вернуться из городского паба до полуночи, но задержались до трех часов ночи. И теперь мое тело твердило мне одно злополучное слово: «зря».

– Эй, дорогая?

Я заглянула в гостевую спальню. Кажется, сестра отправилась спать туда. Я же улеглась на диване, прикрыв босые ноги мягким пушистым пледом.

Никого.

Проклятье, да куда же она подевалась? Уж не отправилась ли к жениху? Вчера они сильно повздорили. Впрочем, именно это и стало причиной нашей вечерней вылазки, о которой я теперь крупно жалела. Еще бы!

– Дорогая, ты там? – спросила, прижав лицо к двери, ведущей в ванную.

Мерное тиканье настенных часов жутко раздражало. В тишине пустой квартиры, окутанной полумраком, оно нагоняло жуть. Разрезало время на равные промежутки. Я невольно взглянула на круглый циферблат с крупными золотистыми цифрами, поблескивающими на стене в свете огней ночного города, бесстыдно заглядывающих в окна квартиры.

– Тебе стоит поторопиться, дорогая, иначе я за себя не ручаюсь, – шутя произнесла я. Вышло плохо. В голосе сквозили паника и беспокойство. – Эй, это уже не смешно! Открывай!

Я дернула ручку и дверь, к моему удивлению, распахнулась. Порыв холодного ветра ворвался через разбитое окно, растрепав мои длинные, спутанные ото сна, волосы.

– Проклятье, – прошептала я, переступая через осколки, разбросанные на ярко-зеленом пушистом коврике. Кроме них на нем было что-то еще. Что-то липкое, омерзительное, темное…

Пытаясь унять дрожь, я нагнулась. Колени подогнулись. Ноги едва ли держали меня, сердце в груди отбивало неровный ритм, вот-вот норовя остановиться.

Я провела пальцами по длинному ворсу ковра.

Неужели кровь? Откуда ей здесь взяться?

К горлу подступила тошнота. С самого детства я едва не теряла сознание при виде крови. И вот сейчас, в мои двадцать два года голова снова пошла кругом. Точно также, как и в тот летний день, когда восьмилетним ребенком я распорола себе пятку об ухмыляющееся кривой безжизненной улыбкой дно темно-синей бутылки, брошенное среди песка и высокой травы на берегу озера. В тот день крови я повидала столько, что хватило бы, пожалуй, на всю жизнь. Увы, судьба злодейка посчитала иначе. И вот я вижу багряные капли снова.

Чья же она?

Вязкие мысли неспешной чередой протекали мимо, пока я не ухватилась за одну из них. Важную, ценную и… до дрожи пугающую.

Нет, нет, нет…

Я бросилась к окну, с трудом взобралась на высокую тумбу, обхватила руками деревянную раму. Осколок стекла, торчащий из нее, безжалостно разрезал мою ладонь. По запястью потекла кровь. В отличие от той, что была на ковре, она была теплой. Алела, контрастируя с бледной кожей. Вилась тоненькими змейками вокруг руки, а после, едва коснувшись локтя, с тихим характерным звуком ударялась о поверхность тумбы.

Зашипела от боли и тут же принялась баюкать руку. Из глаз брызнули соленые слезы. Не от боли, от отчаяния. На темной улице никого видно не было. Впрочем, будь там хоть кто-то, разглядеть с четвертого этажа его все равно не представлялось возможным.

Громко выругалась, намереваясь спуститься с тумбы. Не вышло. Нога соскользнула, и я упала на пол, больно ударив плечо. Из глаз едва не посыпались искры. Я заскулила. Теперь уже действительно от физической боли. С трудом поднялась на ноги и подошла к зеркалу. Из него на меня смотрела перепуганная, перепачканная собственной кровью, совершенно обезумевшая молодая женщина. Ее взгляд напугал бы меня, встреться я с ней в темном переулке ночного города.

«Мою сестру похитили», – молнией пронеслось в голове.

Я бросилась в гостиную, туда, где стоял телефон, и принялась ожесточенно стучать по кнопкам. Палец наотрез отказывался попадать по нужным. Набрать телефонный номер удалось лишь с третьего раза.

– Ну же, ну же… Давай… Ответь же… Давай же…

– Городской отдел сыска. Дежурный Хоукинс. Слушаю, – пробасил мужской голос.

– Теренс! – воскликнула я, и из моих глаз снова брызнули соленые слезы.