Buch lesen: «Запретные связи. Измена»

Пролог

Я стою и смотрю на пылающий дом. Меня бьет дрожь. Холодно, а я в коротенькой ночной рубашке. Мне страшно. Я выжила. Успела выбежать на улицу…

Осенний дождь противно затекает под тонкую ткань. Скоро рубашка станет совсем мокрой.

Я дрожу все сильнее. Как сквозь вату до меня доносятся звуки: сирены, крики людей, которым наплевать на мой дом – они пришли поглазеть. Мне зачем-то постоянно задают вопросы, на которые у меня нет ответов. Кто-то накидывает на меня куртку – вроде пожарный свою пожертвовал. Но теплее не становится. С волос капает, а я вчера у парикмахера была. Прическе капец. Хотя какая тут прическа! О чем я думаю!..

Это дом родовой. Как замок в сказках. Мне в нем доверили жить, а я не уберегла. Я не пойму – слезы у меня катятся по лицу или дождь. Никакой принц не скачет на своем белом коне спасать. И туфельки не помешали бы – стою в смешных, мохнатых тапках. Они жалко хлюпают по лужам и потеряли весь свой забавный вид.

– Скажите адрес. Мы вас отвезем, – слышу чей-то голос. – К родителям отвезти? К друзьям?

Нет, меня некуда везти. Я не хочу отсюда вообще двигаться. Я хочу смотреть на языки пламени, которые уничтожают мой дом. На фоне ночного неба очень красиво уничтожают. И моя жизнь также уничтожается. Выгнали из универа, теперь выгнали из дома.

Неожиданно рядом слышу визг тормозов. Кого принесло? Может позвонили брату? Нет, этого подонка хотелось бы увидеть в последнюю очередь.

– Девушка, – мужской голос звучит нагло. Я даже не оборачиваюсь. – Я к тебе обращаюсь. Эй! – Слышны приближающиеся шаги. – Ты тут так и будешь стоять полуголая? – голос становится все более настойчивым и менее вежливым. – Эй, мокрая! Твой дом что ли горит? Повернись, я к тебе обращаюсь, задохлик!

Я поворачиваю голову. Передо мной стоит мужчина. Он повыше меня, хотя во мне целых сто семьдесят сантиметров. Нет, не худой – таких мама называет «жилистый». Но такое ощущение, что надо мной гора нависла. Наверное, из-за голоса. Мне сейчас не до анализа.

– Задохлик, ты вообще себя видишь со стороны? Короче, в машину давай. Ты там кто в том доме? Домработница? Сама виновата? Садись, поехали. Потом разберемся, что ты тут напортачила.

Хочу сказать, что я хозяйка этого дома. Я даже перестаю на минуту дрожать от страха и холода. Вот сволочь! Домработницу нашел!

А он меня пытается тащить к машине – схватил за локоть и тащит. Я замечаю дорогую ткань его костюма, запонки, ухоженные ногти. Тьфу! Ага, еще старается лужи обходить – еще бы, ботиночки тоже, уверена, дорогие. Но тащит так, что не вырвешься. Руки сильные.

– Отпустите, – я хочу крикнуть, чтобы заметили пожарники, зеваки, собравшиеся поглазеть на пожар, но способна лишь шептать. – Куда вы меня тащите?

Теперь он вообще не отвечает. Хуже того, хватает меня за талию и перебрасывает через плечо, как мешок. Меня обдает дорогим парфюмом. Я брыкаюсь, растворяясь в этом запахе. И он не дает сопротивляться более эффективно.

– Угомонись! – мужик уже рычит. – У тебя ноги грязные. Золушка, блин! Кончай ногами сучить!

Я в последний раз пытаюсь его лягнуть, но он уже меня запихивает в машину. Тут пожарный замечает наконец, что меня похитили.

– У вас все в порядке? – спрашивает он устало и участливо одновременно. – Это ваш знакомый?

Меня почти полностью запихнули в машину, но я пытаюсь оттуда крикнуть: нет, не в порядке, незнакомый мужчина меня похищает! Но незнакомец слишком шустрый. Он опережает все мои попытки. Стягивает с меня куртку, захлопывает дверцу.

– Знакомый, – он отдает куртку пожарному. – Спасибо. – И быстро садится за руль на переднее сиденье.

Я на заднем тоже принимаю сидячее положение.

– Может скажете все-таки, кто вы? – мне уже не хочется вылезать из машины: в ней тепло и завораживающе пахнет парфюмом моего похитителя.

– Всему свое время, задохлик, – он выворачивает руль и выезжает на дорогу. Одной рукой рулит, второй вытряхивает из пачки сигарету. Щелкает зажигалкой. – Извини, закурю.

Как странно от него слышать «извини» – он знает такое слово?!

– Пытаюсь бросить, и никак, – продолжает он.

Машина заполняется запахом дыма, который смешивается с его парфюмом. Я пытаюсь воспользоваться его извинением и опять бормочу, что меня надо выпустить. Он резко сворачивает к обочине и бьет по тормозам. Я чуть ни падаю с сиденья. Руками вцепляюсь в передние кресла, но голова все равно оказывается между ними. Чем он тут же пользуется: поворачивается и хватает за волосы, поднимая голову так, что я смотрю теперь прямо ему в глаза. Оказывается, они у него зеленые. Редкого, изумрудного цвета. А вот темные волосы чуть вьются – я замечаю коротенькие завитки у шеи. Но мое исследование его внешности прерывают.

– Первое, – чеканит он, – ты мокрая, полуголая. Второе, ты чего-то там наделала в доме. И случился пожар. Даже если ты не виновата, хозяева свалят на тебя, чтобы без проблем оформить страховку. Третье! Отсидишься у меня. Утром решим, что с тобой делать.

С ним бесполезно разговаривать. Да и сил сейчас нет уже ни на что. Я откидываюсь на спинку сиденья. Буквально через пять минут мы оказываемся у глухого, высокого забора. Ворота открываются, и машина, шурша резиной по гравиевой дорожке, подъезжает к входу в огромный особняк.

Дом всего в два этажа. Но он раскинулся вширь так, что и непонятно, где заканчивается. Все окна темные. Только внизу в одном из помещений горит свет.

На улицу выходит мужик в ливрее. Ого, как в кино про какую-нибудь Англию!

Он открывает дверь моему похитителю. Потом мне. Я шлепаю мокрыми тапочками к двери.

– Снимай! – опять мной командуют, да что ж такое-то! – Не проходи в этом в комнату. Все снимай здесь. Тапки свои, ночнушку. Или что это на тебе надето… Митрич, – он обращается к мужику в ливрее, – никого не буди, пусть спят. Принеси ей халат из гостевой ванны. Пусть туда идет, примет душ. Потом там в гостевой пусть и спит.

Меня бьет озноб. Я обнимаю себя, стараясь согреться. Даже зубы начинают стучать.

– Тебе сказали – раздевайся. Ты что, задохлик, вообще русскую речь не понимаешь? Приезжая? А на вид наша… Учить язык надо. Первым делом, как приехала, учи язык!

«Митрич» возвращается с пушистым, белым халатом и тапками, которые обычно дают в гостиницах. Я отхожу к стене. Стягиваю мокрую рубашку и быстро влезаю в халат.

– Пошли, провожу, – мужик в ливрее тоже не блещет знаниями этикета.

Хотя, если они меня принимают за приезжую, нанявшуюся убираться в богатом доме, то их манеры в общем-то понять можно.

В душе я согреваюсь. Обмотавшись огромным, теплым полотенцем, иду в постель. Проваливаясь в сон, успеваю подумать: «С какого момента все пошло не так?» Уничтожено всё – мой дом, моя будущая карьера. Моя любовь растоптана. И теперь я лежу в кровати в чужом доме, у незнакомого мужчины.

У меня большая семья: предки, братья, сестры, тёти, дяди. Даже муж есть… При мысли о муже я снова начинаю дрожать. Закутываюсь сильнее в одеяло.

Пожалуй, все началось с деда. Мой дед, крутой олигарх, владелец одной из крупнейших компаний в России, вызвал тогда всех нас для важного разговора…

Часть 1. Меж двух огней. Глава 1

Год назад

Нас обзванивает его личный помощник. Мы привыкли, что дед сам никогда не звонит. Даже в день рождения сначала в трубке раздается холодный, официальный голос Сергея:

– Здравствуйте, Карина! Вениамин Арнольдович хочет вас поздравить. – И чаще всего включает громкую связь, чтобы дед вообще не напрягался и не сильно отвлекался.

С другими праздниками деда должны поздравлять мы. Тут уж он совсем себя не утруждает. На самом деле, дед – трудоголик. Не утруждает он себя только личными, семейными делами. Со своим бизнесом готов возиться все двадцать четыре часа в сутки…

Короче, никто ничего не подозревал. Конечно, нас всех дед вызывает крайне редко. В основном, подписать бумаги. Формально это называется собранием акционеров. Но в тот день, год назад, явно что-то пошло не так. С самого начала мероприятие было окутано таинственностью. Даже моя мать ничего не знала. И вызвали нас не в офис, а домой, в дедов особняк, стоящий на берегу огромного подмосковного озера. Вроде так близко нельзя строиться, но деду можно все.

***

Меня проводят в гостиную. Там уже сидят мои родственнички: бабушка, мама с папой, мамины оба брата, моя старшая сестра Ольга. Пока нет моего брата Егора и младшей сестры Арсении (ей не повезло, ждали мальчика – в итоге такое имечко). Еще отсутствует папина сестра и нынешняя жена деда, которую все ненавидят. Также нет моих двоюродных. Нет вторых половин маминых братьев и Ольги. Моего жениха нет, но я знала, что его не звали.

Егор врывается, как всегда, с шумом. Мужчинам пожимает руки, женщинам – целует.

– Чего стряслось-то? Времени нет. Чего там подписывать? Почему не в офисе?

Ему не успевают ответить. Входит Арсения. Брату двадцать восемь, Арсении девятнадцать. Он по образованию юрист. Не работает. Формально числится у деда, но в офисе практически не появляется. Его терпят, понятно, благодаря деду. Она уже третий универ бросает и в данный момент не учится. Естественно, не работает.

– А где Катерина? – не перестает задавать вопросы брат.

Не дожидаясь ответа, направляется к буфету.

Мама говорит, что в детстве у Егора была гиперактивность. Но, мне кажется, она у него никогда и не заканчивалась – он вообще не сидит на месте. Дед вечно шутит:

– К твоей бы ноге динамо-машину, цены бы тебе не было…

Егор открывает дверцу буфета.

– Кому еще плеснуть?

– Смотря сколько нам ждать. Ничего ж не говорят, – ворчит папа. Ему некомфортно с дедом. И у деда тоже. Что дома, что в офисе.

– Пап, какая разница? Чего тебя дед со стаканом не видел?

Видел, понятное дело. Папа у нас пьющий. Поэтому со стаканом его видели все и часто.

– Там шампанское есть? – растягивая слова, спрашивает Арсения.

– Дурочка, оно в холодильнике. Или ты теплого хочешь? – Егор продолжает ехидничать. Себе он наливает виски.

– Ну пусть принесут, – надувает губы моя младшая сестра. Ей и ботокса не надо: губы и так пухлые.

– Человек, эй, человек! – брат прислугу называет «человек», даже если это женщина. Ему сколько ни говори, что надо бы повежливее – бесполезно.

Тут же в комнату заходит Макс. Мы знаем, что он обычно стоит за дверью и ждет сигнала. Сигнал подан.

– Человек, принеси для Арсении шампанского. – Егор окидывает нас взглядом. – Кому чего еще? Давайте ваши заказы.

– Я буду красное, – произносит мама. – А отцу не наливай. Не стоит.

– Мне розового принесите, пожалуйста, – прошу я вежливо Макса. Уверена, оно тоже в холодильнике.

Собрав заказы, Макс удаляется.

– Так что нас собрали-то? И где Катька? – не отстает Егор.

– Не называй ее так, Егорушка! – наша бабуля ангел во плоти.

Дед пять лет назад познакомился с Катериной и развелся с бабулей. Бабушка осталась в их старом доме, а для новой семьи дед построил вот этот, здоровый замок на берегу озера.

Катерине тридцать. Она бодра и весела. Иногда я думаю, что мозгов у нее нет. Но судя по тому, как она быстро окрутила деда, мозги вполне себе присутствуют в ее голове.

– Никто не знает, Егор, – отвечает мама сразу на оба вопроса.

На самом деле, дедов помощник точно знает причину сбора. Уверена, он и где Катерина знает. Только нам не говорит. Он всех проводит в гостиную и тут же уходит.

Иногда мне кажется, что Сергей не человек, а киборг, которого запрограммировал дед. Единственная его эмоция – это нелюбовь к нам. Ну еще безумная преданность деду.

И как только я подумала о Сергее, как дедов помощник материализуется в комнате. Он смотрит на каждого из нас, словно пересчитывает. Так и есть:

– Все собрались, господа. Я вас попрошу пройти в другую комнату. Но прежде должен предупредить: Вениамин Арнольдович не здоров. Поэтому ему придется вас принять в спальне. Не совсем в обычной обстановке.

– Что произошло? – вскрикивает бабушка.

– Инсульт, – кратко отвечает Сергей. – Пройдемте.

Он не дает возможности засыпать себя вопросами. Мы знаем, где спальня, но понуро плетемся за ним.

Дед величественно возлежит на подушках. Рядом сидит Катерина и промокает сухие глаза платком. Нам сесть в спальне некуда, и мы, как идиоты, толпимся вокруг кровати.

– Венечка, как же так?! – бабуля садится на край постели на правах первой жены.

– Да, папа, как это случилось? – верещит моя мама.

Дед морщится.

– Помолчите, бабы, – произносит он слабым, скрипучим голосом. – Мне и так тяжело говорить. Инсульт. Вам уже Сергей сказал. Откачали. Двигаться не могу. А вот речь быстро восстановилась. Хотя, видите, тоже не ахти, – дед замолкает. Видно, что слова ему даются с трудом. Мы молчим, давая ему собраться с силами. Знаем его: сейчас если кто чего скажет, несмотря на инсульт, приложит так, что мало не покажется. – Итак, врачи мне дают мрачные прогнозы. В любом случае, работать пока я не могу. Поэтому…

Мы в шоке. Дед казался вечным.

– …я должен выбрать наследника. А вас многовато, – пытается улыбнуться, но мимика ему не подчиняется. – Вот когда понимаешь, что детей надо рожать поменьше.

Ага, шутит. Дед часто говорит, что надо было не троих рожать, а одного, зато качественного.

– Короче. Объявляю среди вас соревнование. Сначала думал провести предварительный отбор. Как говорится, из лонг-листа сделать шорт. Но решил, что участвовать вы можете все. Все, кто присутствует в этой комнате. Даже ты, Анют, – обращается он к бабуле. – Но тебя-то я обеспечу в любом случае, сама знаешь. А вот остальным придется постараться. Кто-то из вас унаследует мою империю. С этого дня я объявлю чемпионат. Почти мировое первенство.

Сколько себя помню, дед всегда любил спорт. Ага, мы вляпались. У него хобби такое – постоянно устраивать конкурсы, марафоны, соревнования. В компании и в семье. Теперь мы посоревнуемся за его капиталы…

Сейчас

Я заснула, вспоминая ту встречу год назад. И просыпаюсь с этим воспоминанием. Но меня быстро выдергивают из прошлого – дверь распахивается, и в комнату заходит вчерашний похититель.

Я до подбородка натягиваю одеяло. Заснула замотанная в полотенце, но за ночь оно с меня слезло и где-то теперь валяется.

– Проснулась? Ну отлично! Вставай. Пойдем завтракать, и ты мне расскажешь, что там с тобой вчера случилось. В том доме, знаю, жила пожилая женщина. Бывшая жена нашего олигарха. Судя по всему, ее там вчера не было. Короче, вставай. Побыстрее шевелись.

Я бы встала, но я голая. Мне и надеть-то нечего. Халат, вроде, в ванной.

А он стоит и ждет.

Пытаюсь сползти с кровати вместе с одеялом.

– Ой, блин, какие мы стеснительные! Так, а ведь у тебя ничего нет из одежды…

Надо же, догадался. Я стою, как идиотка, прижав к себе одеяло.

– Ладно, иди пока умойся. Я Митрича попрошу что-нибудь тебе подобрать.

Он уходит, а я быстро бегу в ванну. Когда выхожу, то обнаруживаю на постели спортивные штаны на резинке и явно мужскую футболку. Так, трусов на мне не было, лифчика тоже. Придется надевать без белья. На штанах сильно затягиваю шнурок.

Встаю перед зеркалом. М-да, видок!

Залезаю в отельные тапки и выхожу. В доме тихо. Но тут же из-за угла выныривает Митрич.

– Пошли.

Он ведет меня в столовую. Похититель уже сидит за столом.

– Бери вон с того стола, чего хочешь. У нас за завтраком самообслуживание.

Я кладу на тарелку омлет, поджаренный бекон и нарезанный помидор.

– Итак, слушаю внимательно, – говорит похититель, когда я сажусь напротив него. – Не торопись. Но жду честный рассказ. Иначе, придется сдать тебя полиции. А если ты еще и незаконно тут, то мало тебе не покажется. Расскажешь честно, оставлю тебя. С полицией улажу. Я тебе помогу, ты мне вполне подходишь. У тебя регистрация есть? Ты россиянка?

Я на него выпучиваю глаза – конечно, я россиянка! И что значит – я ему подхожу?!

– Не, да не смотри ты так. Блондинка, глаза голубые. Если бы ты выглядела иначе, я бы тебя сюда не привез. Ну?

И тут я понимаю, что вчера выскочила на улицу без документов. Тогда вообще не до того было. Понятно, что они сгорели. Звонить кому-то? Пожалуй, нет. Пока я все не выясню, пусть меня считают пропавшей, погибшей… Не знаю, чего они там подумают. Телефона, кстати, тоже нет. А я ни одного номера не помню наизусть.

– Слушай, да не придумывай ты историю! Я же вижу, что ты пытаешься выкрутиться. Не надо! – мой собеседник медленно намазывает на тост масло, как будто точит топор для казни. – Мне врать не нужно. Не рекомендую.

Я набираю в легкие побольше воздуха. Решение принято.

– Паспорт у меня сгорел. Я не успела взять документы. Но я россиянка. Приехала подработать. В пожаре не виновата, – произношу я на одном дыхании. Первая половина истории правда, вторая – только что придумана по ходу дела.

– Ага, вот молодец. Ты у той бабули работала получается?

– Нет, – бабушку недавно увезла к себе моя мама из-за плохого самочувствия. А меня заселили в ее дом. То есть, я работала сама на себя? – у ее внучки.

Глава 2

Ну вот – как обычно, я сначала сказала, потом подумала о последствиях. Такой у меня дурацкий характер. Но мне же не дали времени сообразить! И этот мужчина, как гипнотизер, сбивает с мысли!

– Так, а внучка где была во время пожара? Наверное, тусить уехала? Золотая, твою мать, молодежь! – Он откусывает свой тост, демонстрируя белоснежные, ровные зубы. Интересно, свои такие? Боже, боже, боже! О чем я думаю! Какая разница!

– Да, наверное, тусить. Мне же не докладывают, – блею я неуверенным голосом.

– Понятно. Значит, пиши мне свои имя, фамилию. Ну да, и отчество. Попрошу выправить тебе паспорт. Ты россиянка, значит, есть в базе. Ничего не натворила? А? Не привлекалась?

Мне приходится взять себя в руки, чтобы не нахамить в ответ.

– Нет.

– Хорошая девочка. Молодец. Ты мне нравишься все больше. Митрич, дай ей листок какой-нибудь! – рявкает он. Я чуть ни подскакиваю.

Рядом с тарелкой Митрич кладет открытый блокнот и ручку. Блокнот в кожаной обложке, листы из мелованной бумаги – дорогой. Хочу посмотреть, что написано на обложке, но под пристальным взглядом хозяина дома боюсь сделать лишнее движение.

– Пиши. Чего ты такая отмороженная? Понятно, у тебя шок. Но я ж сказал, что помогу. Будешь паинькой, и все будет в порядке.

Я начинаю писать. Соврать? Нет, тогда меня не найдут в базе. А всех туда заносят? А если человек не регистрировался в госуслугах?

Пишу: «Карина». Так, а как он узнает, кто я? Никак. Фамилия у меня по мужу – мы еще не развелись. Бывшая фамилия по папе, его же отчество. В общем, узнать, чья я внучка, непросто.

– Написала? Отдай Митричу.

– А как вас зовут, можно спросить? – лепечу я.

– Спросить можно, получишь ли ответ – не факт, – он смеется, вытирая рот салфеткой. Нет, не бумажной. Это лен. Я уж в этом разбираюсь. На столе скатерть в тон, явно комплект. – Игорь меня зовут. Этого тебе достаточно. Всё, Митрич, кофе в кабинет. Мне пора.

Он бросает салфетку на тарелку, словно она в чем-то виновата, резко встает и выходит из столовой.

Я доедаю свой омлет. Кофе мне никто подавать не будет, но я вижу кофейник на грелке – чтобы не остывал. Грелка фирменная, дорогая и «умная» – сама выставляет температурный режим, отключается, когда надо, включается.

Наливаю кофе. Замечаю, что за мной следят. Митрич видит, чем я занята, и снова исчезает в дверном проеме.

В доме стоит странная, гнетущая тишина. Во что я вляпалась? Я снова вспоминаю тот день…

Год назад

Дед тяжело вздыхает.

– Всё, идите. Условия вам огласит Сергей.

Каждый из нас напоследок желает деду выздоровления:

– Выздоравливай, папочка!

– Дедуль, держись!

– Вениамин Арнольдович, берегите себя!

С этими, по большому счету, пустыми словами мы выходим за дверь. Судя по дедовой кислой физиономии, мы ему успели надоесть. Нас просят пройти обратно в гостиную.

– Печальное, конечно, событие, – Егор снова наливает себе виски, – но наш дед не юноша, плюс нервная работа. Вполне ожидаемо.

На него все шикают.

– А чего вы шипите? Вы думали, он будет вечным? Я вот не думал. Однако сюрприза в виде соревнования за его наследство не ожидал. Вот о чем нам надо думать! Только бабе Ане повезло. Интересно, Катьке тоже в любом случае денег отвалят?

– Егорушка, не будь таким злым! – бабуля качает головой, словно отчитывает не почти уже тридцатилетнего мужика, а пятилетнего болвана.

– Господа, попрошу внимания. Мне нужно зачесть вам условия, которые для вас прописал Вениамин Арнольдович! – дедов помощник встал у буфета и старается обращаться ко всем, хотя мы, как нарочно, расселись по разным углам гостиной. Мы замолкаем. – Итак, каждый из приглашенных сюда имеет право вступить в соревнование на право наследования компании, а также иных активов. Нельзя передавать это право отсутствующим сейчас здесь членам семьи или будущим членам семьи. Важно отметить, что некоторые из вас в любом случае будут обеспечены согласно завещанию Вениамина Арнольдовича.

– Кто? – вскрикивает мама.

– Это будет оглашено только после смерти Вениамина Арнольдовича.

– Господи упаси! Дай ему Бог долгих лет! Я уверена, он оправится, – бабушка говорит искренне, я уж знаю. Измена деда и развод никак не повлияли на ее к нему отношение. Мне кажется, она к деду относится, как к отцу или брату. Наверное, после стольких лет совместной жизни это логично.

Сергей делает вежливую паузу и продолжает:

– Анна Васильевна, понятно, включена в список наследников. Вам не нужно включаться в соревнование. Вас, Анна Васильевна, позвали, так как вы должны быть в курсе событий.

– Спасибо, – бабуля поджимает губы: еще бы ее не позвали. Она не так проста, как кажется наша бабуля. Проживите столько с дедом, пройдя через массу испытаний, и вы тоже, при внешней мягкости, будете как кремень.

– Так что делать-то надо? – Егор презрительно смотрит на Сергея.

Думаю, он уверен в том, что компания останется за ним. Старшему брату мамы пятьдесят пять. Он профессор, давно преподает. Понятно, что ему компания нафиг сдалась. Младшему брату мамы – сорок. Он книжки пишет и издает их за свой счет. Точнее, за счет деда. Понятно, что ему компанию не оставят. Поэтому Егор считает, что он является первым в праве наследования. Женскую половину нашей семьи, как настоящий антифеминист, брат в принципе не рассматривает.

– Каждый из тех, кто хочет участвовать в соревновании, должен выбрать себе любую работу в компании. Кто не захочет, кроме Анны Васильевны, рискует остаться ни с чем. Правда, и участникам тоже ничего не гарантируется. Они должны доказать свое право на компанию. Итак, вы выбираете любую позицию, любую должность, – Сергей откашливается, – хоть уборщика. По итогам каждой недели Вениамин Арнольдович будет принимать доклады о ваших успехах. Критерий один – процветание компании. Вениамин Арнольдович разработал гибкую систему оценки. Кто-то будет уходить в плюс, кто-то в минус…

– Рейтинг, короче. Как у студентов, – подает голос мой дядя профессор.

– Да, совершенно верная аналогия, – кивает Сергей.

– Хорошо, а если дед помрет посреди соревнования? – ухмыляется Егор. – Кто будет решать нашу судьбу?

– У нотариуса все распоряжения на этот счет. У кого будет выше… э-э-э… рейтинг, тот и выигрывает. Ваш дедушка надеется продержаться подольше, чтобы оценка была максимально объективной. Срок для соревнования установлен в год. Это максимум. Если Вениамин Арнольдович будет достаточно крепок, он может и вернуться к непосредственному руководству компанией. Но наследник будет выбран и займет руководящий пост. Пока все решения принимаются правлением. Естественно, их согласуют с Вениамином Арнольдовичем.

Сергей кладет на стол распечатанные листки с условиями соревнования.

– Для вас сейчас накроют ужин. Это распоряжение Вениамина Арнольдовича. Не расходитесь.

– Господи, ведь кусок в горло не полезет после такого! – говорит мама.

Она явно волнуется, ведь мой папа работает у деда за зарплату. Большую зарплату, но это несравнимо с наследством и бонусами акционеров. Если бы он не пил, то мог бы продвинуться. Но его время давно ушло. Дед папу откровенно презирает: «Все, на что ты способен, – это детей строгать». Мама не работает. Она окончила когда-то театральный, вопреки воле деда. Играла в эпизодах. Иногда ее по-прежнему приглашают в сериалы. Крайне редко и платят копейки. А жить мама привыкла широко.

– Ничего, как-нибудь справимся с куском. У деда отлично кормят, – встревает брат.

Еще бы! Наш дед – владелец сети ресторанов и кофеен премиум класса, плюс кейтеринг. Еду к нему домой доставляют из московских заведений. Каждый день из разных – наугад, чтобы никто не мог подготовиться. Причем, анонимно – заказ забирается из ресторана кем-нибудь из прислуги. По регионам дед ездит лично. Тоже без предупреждения заявляется в ресторан или кофейню. Сейчас, правда, ему не до путешествий…

– Ну, кто кем будет работать? – Егор отпивает виски и наливает снова. Мама боится, что он много пьет, и папины гены его погубят. – Давайте, давайте, колитесь. Вот ты, Карина, куда подашься? Ах, у тебя ж последний год в универе! Диплом и всё такое. Или рискнешь?