Buch lesen: «Жизнь как мистерия и игры разума»

Кто ты?

Этот вопрос я задаю себе постоянно и по сей день. Но начну свое повествование с истории, которая имела продолжение, и поэтому стала еще более интересной и значимой для меня.

Я ехала в автобусе «Ecoline». С мая 2022 года мне пришлось много ездить и поэтому сейчас трудно точно воспроизвести, куда и откуда я держала путь именно в тот раз. Да это и не имеет особого значения.

Итак, освоившись на своем месте у окна, я стала просматривать фильмотеку. Подборка фильмов меня не заинтересовала, поэтому я вошла в раздел мультфильмов, и здесь долго ничего не могла найти, но в конце концов наткнулась на интригующее название мультфильма «Душа». Оказалось, что это был анимационный фильм Disney и Pixar 2020 г. По сюжету в одном из эпизодов герои переходят через Земной портал в иной мир на эскалаторе. Особенно меня удивила сцена с очередью на «небеса». Лестница и очередь, показанные в перспективе, выглядят как трос. Возможно, другой зритель этого фильма не согласится с такой ассоциацией или не станет даже искать ассоциации. Очевидно, что восприятие индивидуально и отчасти субъективно, отражая личный опы, особенности и деформации сознания.

Почему увиденное произвело на меня такое впечатление? Причина была. Вспомнился сюжет из моей реальной жизни начала 90-х. Времена, как известно, были трудными: не было работы и казалось, что нет выхода из тупика, в который я, как и многие другие люди, попала. Эти времена для многих людей ассоциируются с потерей средств к существованию, растерянностью, унижением, нивелированием профессионального потенциала и опыта. Несмотря на то, что до принятия решения об уходе с предприятия, я занимала приличную должность, была вполне успешной и деловой, в новой надвигающейся «рыночной» реальности я тоже растерялась. Не сразу удалось найти свое место и, главное, заработок. Почему главное. Я отвечала за свою девочку, которой в то время было лет тринадцать. От безвыходности и потребности в поддерживающем слове я периодически заходила на огонек в дом, где жила одинокая не очень счастливая и красивая, но добрая гостеприимная женщина. Она жила по пути к заводу и к ней часто заходили сотрудники завода, так как у нее можно было посидеть и поговорить под бокал вина или чего-то другого (в зависимости от социального положения). Меня она всегда рада была видеть и как могла старалась поддержать.

Помню, в тот день мы рассуждали о насущном, потягивая полусухое красное вино. Оно было невкусное, но это было не главное. Любой алкоголь для меня был в то время нежелателен, но об этом немного позже. Важно то, что мне вдруг резко стало плохо. Потеряв связь с окружением, могу описать только следующее. Я погрузилась в густую тьму и задохнулась от характерной боли. Сверху увидела на диване свое скрюченное судорогами тело и ноги, которые исходили болью. Потом появился трос, соединяющий меня с маленькой красноватого цвета «планетой» в бесконечности космоса.

Продолжая вглядываться в беспредельное темное пространство, я произнесла внутренним голосом: «Я поняла и больше не буду». Тут же трос как лопнувшая струна отделился от меня, а тело пришло в норму: судороги исчезли, и я вернулась в реальность. Вокруг меня в оцепенении стояли люди и кто-то все же вызвал скорую помощь. Меня отвезли в больницу неотложной помощи, но врачи, не выявив никаких нарушений, отпустили меня домой.

Прошло около 30 лет и теперь я имею основание предполагать, что трос – это очередь из уходящих в потусторонний мир людей…

Завещание на жизнь

В моей жизни, необычной, непростой, но интересной было немало мистериального.

Сама я не помню, но из рассказов моих родителей и по фотографиям знаю, что в нашей семье была нянька, которая обладала даром предвидения, и что она предсказывала мне известность и не очень счастливую личную жизнь.

Тема: “Кем я стану в жизни” в детстве была очень значима для меня. Когда мне было одиннадцать лет, уединившись небольшой подсобной комнате при кухне, которую по моей просьбе мне выделили для жилья, я мечтала стать хорошим человеком.

Для этого я готова была лежать на гвоздях, как Рахметов, герой романа Чернышевского "Что делать". Мне нравился Иван Земнухов из “Молодой гвардии”, Дмитрий Гусев из "Девять дней одного года”. А еще почему-то я любила петь “басом” куплет из Песни о погибших пилотах (фильм "Последний дюйм" – «Песня Бена») с такими словами, записанными у меня в блокноте:

«Тяжелым басом гремит фугас

Ударил фонтан огня

А Боб Кеннеди пустился в пляс

Какое мне дело

До всех до вас?

А вам до меня!».

Прошло более полувека… Мой жизненный путь вполне можно назвать тернистым. Была ли я хорошим человеком? В этом мире есть несколько человек, которые дадут утвердительный ответ на этот вопрос. А последнее время мне часто говорят приятные вещи, от чего я прихожу в смущение. Конечно, это меня радует, но оценочные суждения людей всегда субъективны…

Мне кажется, я в основном умела и была в состоянии оценивать свои поступки, выделяя те, которые не очень соответствовали маркеру “хороший”. Вспоминаются эпизоды, которые, возможно, свидетельствуют о том, как люди (в данном случае я лично) пытаются обмануть окружающих с целью поддержать впечатление о себе, как о безукоризненном человеке. Например, в 60-е годы прошлого века я – отличница утопила дневник с двумя случайно полученными тройками в одной из уборной города Винница. Невозможно было себе представить, что кто-то из близких увидит мой «позор».

В целом я хорошо училась. Причем, учитывая, что мой отец был военным, наша семья постоянно перемещалась (за десять лет пришлось учиться в одиннадцати школах) и в каждой школе был учитель, чей предмет становился для меня любимым. Именно с этим, на мой взгляд, были связаны мои особые успехи то в математике, то литературе, то в биологии или английском языке. Помимо учебы в школе, как и многие мои ровесники я училась музыке, участвовала в олимпиадах. занималась спортивной гимнастикой и готовилась стать хорошим успешным человеком.

В 11 лет, когда мы жили в небольшом городишке при воинской части, мне приходилось добираться до школы 7 км, а по возвращении из школы – мыть крашеные полы четырехкомнатной квартиры, на котором собиралась угольная пыль. А сажа, как известно, опасна для лёгких, так как ее частицы менее пяти микрон в диаметре не отфильтровываются в верхних дыхательных путях. Именно поэтому, учитывая болезнь мамы. важно было протирать полы каждый день. Я старалась…

Как старшая дочь в семье я всегда помогала маме по хозяйству (кроме приготовления еды), в уходе за младшими детьми, так как она страдала от астмы, которую приобрела в юности от переохлаждения. Она всегда много работала, преподавая математику в школе, и стремясь быть хорошей женой, мамой и бабушкой. К сожалению, ревность зачастую поглощала ее волю и делала неуправляемой. Я не знаю, почему и как она умерла. Отец, который вызвал меня в связи с ее уходом, не мог ничего толком объяснить, только плакал. Я бы сама не узнала ее в больнице, так как в платке, который на нее надели, она была похожа на крестьянку с крупным лицом, а не на маленькую пожилую учительницу. Она оставила мне прощальное письмо и просила помочь папе. Позже, когда я уже переехала в Подмосковье по просьбе отца, мама мне снилась. Сон был необычным. Она сидела в кресле на возвышенности и держала в руке блюдце с четырьмя яблоками. Она подмигнула мне левым глазом, так, чтобы это было не видно стоящим неподалёку от меня людям и больше не произнесла ни слова. Отец ушел из жизни по прошествии четырех лет.

Странным был и сон после смерти отца. Но это другой сюжет. Последние годы через сны я получаю дополнительную информацию, поддержку и предупреждение об опасности. Но это отдельный сюжет, который, возможно, стоит отразить в следующей части повествования.

На 16-летие мой дедушка подарил мне книгу с таким посвящением:

«Может быть в свете тебя не полюбят,

Но, пока люди тебя не погубят,

Стой – не сгибайся, не пресмыкайся,

Правде одной на земле поклоняйся! …

Как бы печально ни сделалось время

Твердо неси ты посильное бремя

(Вересаев)

Правда, оказалось, что это цитата не В. Вересаева. Эти стихи известны как «завещание Вите» (строки в стихотворной форме А. Навроцкого, с подписью: «В. Смидович и Е. Смидович» которую оставили родители ВВ на титульном листе одной из любимых книг будущего писателя «Собрание стихотворений» А. Толстого) и оно имеет продолжение:

С мощью пророка, хоть одиноко.

Людям тверди, во что веришь глубоко

Мало надежды? Хватит ли силы?

Но до конца, до грядущей могилы,

Действуй свободно, не уставая

К свету и правде людей призывая.

А между детством и 16-летием произошло нечто, что нельзя назвать событием или определить каким-нибудь другим словом из этого понятийного ряда, резко изменившее траекторию моего жизненного пути.

Моя семья уезжала в ГДР по месту службы папы. Я к тому времени окончила восемь классов. и из-за ограничений к возрасту детей, имеющих право проживать на территории страны, не могла поехать с ними. Не хочется вдаваться в подробности, но я понимаю, что мой папа из лучших побуждений добился разрешения на мое помещение в московский интернат для посольских детей.

Вот тут и случилось необъяснимое и фатальное. Помню удаляющийся от меня поезд Москва-Берлин и свой крик “ма-ма-ма” (скорее всего, внутренним голосом, так как не помню, чтобы на меня кто-то обратил внимание), пронизавший небесное пространство. А затем пустота и выпадение многих деталей из памяти. Именно поэтому подробности жизни в интернате воспроизвести невозможно, разве что отдельные моменты и эпизоды. Среди них фрагменты уроков в школе 666 (Измайлово), черные конфеты, которые присылали из-за границы девочкам из комнаты, и медпункт, где на меня с ужасом смотрели, не понимая ни диагноза, ни что с этим делать. А со мной действительно происходило что-то необъяснимое. Я «сломалась». В организме произошли очевидные для всех изменения и позже врачи подтвердили, что моя нейроэндокринная система дала сбой, но как с этим справиться не знал никто, включая членов неоднократных консилиумов и маститых ученых. Я пробыла более месяца в Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге, затем были другие лечебные учреждения, разные схемы лечения нейропсихологических, эндокринных и других подобных сбоев в деятельности моего организма, но результаты были незначительные. Тогда родителям пришлось забрать меня из интерната и отвезти в Харьков, где жили мои бабушка, дедушка и тетя. В семье появился подросток, которого пришлось всем терпеть и пытаться лечить. Я же уходила с утра из дому, доезжала до центра и бесцельно ходила по городу, лишь бы не быть дома. Все потеряло смысл и с этим было трудно справиться.

Примерно через год меня все-таки, вопреки преградам и подлости отдельных людей, забрали в ГДР. К тому времени изменились правила, и дети военнослужащих получили возможность получать среднее образование по месту службы отца и жизни родителей. Мы жили в военном городке в двадцати пяти километрах от Дрездена.

Так как я в тот год не училась, ко мне иногда заходили ровесники, живущие в военном городке.

Дело было днем. В выходной от школы день ко мне зашла одна из девочек. Мы устроились в комнате, в которой я жила, и оживленно говорили о том, о сем. Отмечу, что я стояла спиной к холодильнику, уместившемуся между стеной и дверьми в смежную комнату, а подруга сидела в кресле ко мне лицом и спиной к окну.

Вскоре на улице потемнело и началась гроза. Порывы ветра наклоняли ветви дерева, которое росло в нескольких метрах от нашего дома, а в помещении ощущалась тревога и напряженность.

Все произошло очень быстро, хотя для меня происходящее воспринималось, как замедленная съемка. Я видела и до сих пор вижу эту картинку, как на меня медленно движется светящийся плазменный шар. Казалось, он направлялся прямо в область моего сердца. Мысленно, но без паники я решила, что моей жизни пришел конец. Ну, что ж… Затем тишину прервал оглушительный гром и моя подруга вскрикнула от испуга, а я ощутила, как мои ноги подкосились и упала на пол, отключилась.

Что же произошло на самом деле. Картину восстанавливали вместе. Когда началась гроза, мой отец был на службе, но почувствовав тревогу, прибежал домой и застал меня лежавшей на полу в обмороке. Важно отметить, что папа был очень чувствителен к моему состоянию. Ему уже приходилось видеть меня в критических для моей жизни ситуациях и я ему доверяла. В тот день я видела его слезы (скупые, сдержанные мужские слезы) и до сих пор помню глаза, полные сострадания и любви.

Позже выяснилось, что справа под потолком деревяного коттеджа была выжжена круглая сквозная дыра. Никаких других следов случившегося не было, но говорили, что меня спас холодильник, на который я опиралась спиной, так как молния ушла в его розетку. Но до конца воспроизвести физику происшедшего мы не сумели, да и так ли это важно. Жизнь продолжалась. Правда, этот случай стал причиной обострения моих проблем со здоровьем.

Тем не менее, пропустив один учебный год, в конце концов я закончила среднюю школу.

Ежедневно до школы из Кёнигсбрюка, где мы жили в военном городке, до Дрездена и обратно нас доставлял специализированный автобус. Нужно отметить, что преодоление расстояния 50-ти километрах в день не проходило бесследно для детского организма. Но в моей жизни это был уже второй раз, когда дорога к знаниям была сопряжена с долгой дорогой.

Наградой за усталость и прочие неприятности того периода жизни была возможность увидеть в Галерее Дрездена лучшее творение Рафаэля – «Сикстинская Мадонна». Как завороженная я долго стояла под полотном, расположенным в зале старых мастеров Галереи.

Жизнь рядом с болезнью продолжалась около пяти лет. Меня лечили, в том числе радикальными методиками, используемыми в знахарстве, психиатрии (можно припомнить «Полет над гнездом кукушки»), но результат не позволял надеяться на полноценную жизнь. И было просто невыносимо слышать: «Тебе этого нельзя, и этого нельзя». Было много разных сложных ситуаций, но сейчас не хочется возвращаться в то тяжелое время. Память имеет способность вытеснять «лишнее» …

Долгие годы я не способна была быть «хорошим человеком», так как болезни сопутствовала личностная деформация и мною нередко руководили инстинкты и потребности, которые я скрывала и маскировала. Это было следствием того самого патологического рассогласования психо-эндокринной системы, с которым мне удалось в результате справится, вопреки прогнозам, конечно, не без медицинской помощи.