Buch lesen: «Америка-Россия. Холодная война культур»

Предисловие

Российская элита плохо понимает механизмы действия американской внешней политики

Книга написана на очень актуальную тему. Дело в том, что российская элита плохо понимает механизм принятия решений по внешнеполитическим проблемам в Соединенных Штатах Америки. У нас были две крайности понимания, каждая из которых не соответствует реальности.

Во времена Советского Союза мы рассматривали США слишком идеологически, как концентрацию интересов мирового империализма, не желая углубляться в детали. А сейчас российская элита сама предельно деидеологизирована и поэтому не может понять американскую внешнюю политику, которая является в высокой степени идеологизированной. У нас молятся доллару, а в Америке, несмотря на пристрастие к доллару, все-таки во внешней политике первична именно идеология. Как формируется эта идеология, и показано в книге.

Наш подход к политическим проблемам предельно циничен, и отсюда наше неверие в то, что американцы могут действовать по идейным соображениям. Нам кажется, что они тоже предельно циничны. У американцев есть и прагматизм, есть и двойные стандарты, бывает цинизм в отношении к союзникам, но в целом американская внешняя политика не цинична. Она основана на ценностях.

Идеология внешней политики США

Книга посвящена идеологическим основам американской внешней политики. В ней очень четко выделяется основная триада. Наподобие дореволюционной России, где были самодержавие, православие и народность, американская триада – это либеральные ценности, религиозный протестантский мессианизм и рыночная экономика. Американцы верят в теорию демократического мира, суть которого заключается в том, что демократии не воюют друг с другом и скорее являются союзниками. Поэтому верят, что демократические страны не могут не быть их союзниками.

Убежденность американцев в том, что свобода в их понимании является единственной моделью устройства современного мира, абсолютно непоколебима. Они построили свое собственное общество на принципах этой свободы, и поэтому им очень сложно поверить, что может быть что-то другое. Тем более что они смогли добиться колоссальных успехов и у них множество союзников.

Две школы и четыре концепции в отношении России

При этом в американской внешней политике издавна идет борьба между двумя школами: школой идеалистов и школой реалистов. Идеалисты подходят к своим союзникам с точки зрения немедленной реализации идеалов свободы, тогда как реалисты ведут политику с точки зрения «отложенной свободы». Вторая школа исходит из того, что в интересах Соединенных Штатов Америки – реалистический анализ столкновения интересов, а поскольку Соединенные Штаты по определению являются главным носителем свободы, то, что выгодно Соединенным Штатам, выгодно и идеалам свободы.

Эти две школы ведут постоянную борьбу, являя собой скорее сочетание тех же ценностей и интересов, но в разных пропорциях. У идеалистов больше ценностей, немного меньше интересов, а у реалистов немного больше интересов, немного меньше ценностей. Поэтому когда американцы во время переговоров с нами настаивают на разговоре о ценностях, нашим циникам трудно это понять. Они думают, что американцы нас просто дурят. Конечно, сами американцы зачастую нарушают свои же принципы в угоду интересам, но это означает, что работает реалистическая школа, которая говорит об отложенных ценностях свободы.

В отношении России и реалисты, и идеалисты в свою очередь делятся на две группы: одни позитивно относятся к России, другие негативно. Идеалисты, которые относятся к России позитивно, говорят о том, что Россия находится на пути к демократии и нужно помогать ей строить демократию, для чего нужно уважать ее геополитические интересы. Наиболее ярко эта линия представлена таким экспертом, как Стивен Коэн. В то же время идеалисты, которые критически относятся к России, полагают, что российское руководство целенаправленно ведет дело к тому, чтобы уменьшить демократию, и поэтому Россия должна подвергаться ожесточенной критике. Наиболее ярко эта позиция представлена в работах Майкла Макфола. Реалисты тоже делятся на две группы. Те, кто относится к России позитивно, подчеркивают, что Россия является объективным союзником США по ключевым проблемам, таким как борьба с международным терроризмом, нераспространение оружия массового поражения и ряд региональных проблем. Реалисты, относящиеся к России негативно, полагают, что Россия должна подвергаться ожесточенной критике и политике сдерживания как противник. Позитивные реалисты – это Ариэль Коэн, Дмитрий Сайме, негативные реалисты – это Ричард Пайпс, Збигнев Бжезинский, достаточно влиятельные люди.

На постсоветском пространстве ключевую роль играют негативные реалисты.

США и СССР – особенные, позитивные империи

Соединенные Штаты – это, конечно, империя. Но это империя своеобразная, поэтому американцы не приемлют обвинения их в империализме, как не принимал обвинений в империализме и Советский Союз. На самом деле и СССР, и США – это империи «наоборот». Это позитивные империи, устремленные в будущее. Если классические империи создавали колонии и их эксплуатировали, то СССР и США расширяют пространство своей идеологии и сами являются заложниками своей идеологии, сами служат этой идеологии, и поэтому они готовы много отдавать.

В классической империи колонии вынуждены служить интересам правящих классов метрополии. В империи, наоборот, все служат идее, поэтому столицы часто вкладывают в развитие своих неклассических колоний больше, чем в развитие метрополии. В советское время выиграли бывшие отсталые окраины. Выиграли и те страны, что стали частью американской империи, прежде всего страны, проигравшие Вторую мировую войну. Американская империя вложила огромные деньги в Европу в рамках «плана Маршала», а теперь – в своих новых союзников в постсоциалистических странах.

Политическая религия США

Американская внешняя политика в огромной степени находится под влиянием религиозной доктрины. И правильно говорят о том, что многие американские христианские политики похожи на исламских фундаменталистов. Нашим это тоже очень трудно понять, поскольку у нас вера – дело сугубо частное. У американцев религиозность встроена в рамки политической жизни. Хорошо известно, что в Америке ключевую роль на выборах играют южные консервативные штаты, которые называются библейским поясом. Именно поэтому на последних выборах почти всегда побеждали губернаторы южных штатов.

Ключевые проблемы в отношениях Россия – США

Сегодня российско-американские отношения переживают достаточно трудный период. Нас объединяет большинство серьезных проблем. Мы являемся общими участниками фронта по борьбе с международным терроризмом, мы главные заинтересованные и главные актеры в том, что касается нераспространения оружия массового поражения и технологий, связанных с оружием массового поражения.

В то же время Россию и Америку разделяет комплекс трудных проблем, и прежде всего это проблема внешнеполитического статуса России. Россия хочет вернуться в высшую лигу мировой политики после кризиса 90-х, когда она оттуда выпала. США возглавляют коалицию государств, которая хочет оставить Россию в 90-х, когда она была слаба и ее интересы можно было не учитывать.

Мнение России – она такая же суверенная страна, как США, и на переговорах мы должны обсуждать внутренние российские проблемы не больше, чем американские. Когда мы просили американской помощи, был резон обсуждать внутрироссийские проблемы, но сейчас мы помощи не просим, и нет смысла их обсуждать. В свою очередь американцы полагают себя гарантами современного мирового порядка. Недаром идет дискуссия о так называемой суверенной демократии, которую США считают вредной выдумкой.

Когда мы поддержали борьбу Соединенных Штатов с мировым терроризмом (которую мы давно вели в Чечне), многие американцы, из тех, кто способен относиться к нам хорошо, стали говорить о том, что Россия согласна на младшее партнерство. Им и в голову не пришло, что Россия и США могут быть равноправными партнерами. Проблема статуса – из ключевых. Мы, как великая страна, с независимой историей свыше пятисот лет, согласны либо на равноправное партнерство, либо на такое партнерство, где мы доминируем. У США вообще нет опыта равноправного партнерства, у них бизнес-подход. А в бизнесе, как известно, есть либо старшие партнеры, либо младшие, а равенство партнеров считается нестабильной ситуацией. Американцы признают либо равного противника, каким они воспринимают Китай, либо партнера, но не равного, а подчиненного. Трудность определения американской позиции не только в том, что касается России, но и Евросоюза тоже. Американцы никак не могут признать Евросоюз равным партнером. То есть формально они его признают, но фактически через своих сателлитов типа Польши, Латвии, Эстонии пытаются ослабить Евросоюз изнутри, пытаются максимально затруднить формирование единой внешней оборонной политики Евросоюза, полагая, что тот должен просто следовать политике НАТО. А НАТО – это организация, где доминируют Соединенные Штаты Америки.

Второе – это вопрос энергоносителей, обострившийся в связи с ростом цен на них. Американцы желали бы контролировать российскую нефть и газ, но наша элита, естественно, желает контролировать их сама. Мы хотим усилить свое энергетическое могущество, а американцы – максимально его ослабить. Они стремятся диверсифицировать энергетические потоки на мировые рынки, чтобы рынок зависел от множества стран – желательно от сателлитов. Поэтому стремятся построить нефтегазопроводы в обход России.

К тому же у нас серьезные противоречия на постсоветском пространстве. Оно жизненно важно для российских интересов, а Соединенные Штаты пытаются создать там антироссийские режимы, проводя политику сдерживания России, и именно ситуация на постсоветском пространстве может вызвать всплеск противостояния России и США.

Еще одна проблема связана с оружием массового поражения. Давным-давно была принята программа ограничения вооружения СССР и США, в которой прописывались взаимные договоренности, сдерживающие гонку вооружений. Но после окончания холодной войны американцы практически вышли из всех договоров, решив, что теперь могут делать что хотят.

Вообще законы всегда выгодны слабым и невыгодны сильным, а сильными сегодня являются Соединенные Штаты. Поэтому США, по сути дела, выступают против международного права, которое зафиксировано в том числе в таких организациях, как ООН. США хотят свободы рук, а мы хотели бы связать США разными обязательствами.

У нас есть серьезное противоречие и по ВТО. Американцы хотят, чтобы мы дорого заплатили за вступление в ВТО. Считая себя главными создателями системы свободной торговли, они пытаются и здесь диктовать свои условия.

Есть у нас и противоречия по военно-техническому сотрудничеству. С точки зрения американцев, нельзя торговать со странами, режимы которых представляют угрозу безопасности США. Поэтому России «запрещено» это делать, а со всеми демократическими режимами США торгуют сами. Мы слышим немой вопрос российского ВПК: а с кем же нам тогда торговать? И немой ответ США: ну и пускай он умрет, ваш военно-промышленный комплекс, ведь есть американский, который может обеспечить оружием весь мир.

Примерно таков состав конфликтов, которые проявились в последнее время.

Вообще США застряли в холодной войне, они не знают другой России и не хотят ее знать. Либо Россия должна быть врагом, как был Советский Союз, либо она должна быть демократической страной по американскому типу, и, конечно же, она должна быть американским союзником. Идеал – быть второй Польшей, только большой. А если России не нравится американский тип демократии, значит, она недостаточно демократична.

Дилемма «единственной сверхдержавы»: трудно быть Богом

Огромную роль в формировании внешней политики, конечно, будет играть кризис, связанный с войной в Ираке. США уверовали в свое всесилие. Уверовали в то, что могут переформатировать весь Большой Ближний Восток, обустроить здесь демократические страны в своем стиле. Однако, вторгшись в Ирак, они многое не продумали. Трудно быть Богом и вершить судьбу других народов, и у американцев это тоже не очень получается. Американцы очевидно не соответствуют этой миссии, и в этой связи избирательная кампания, которая разворачивается в Соединенных Штатах, очень интересна, поскольку вопросы внешней политики выводятся на первый план.

Мифы США о России и России о США

России очень трудно построить отношения с США, потому что и у нас нет опыта взаимодействия с равными партнерами. В истории нашей страны если и были равные ей, то это были враги, если партнеры, то не равные, а подчиненные. Когда коммунистический Китай попытался вести себя с нами на равных, мы с ним немедленно поссорились. США тоже не могут строить политику с нами как с равными. Поэтому внешнеполитические элиты обеих стран стоят перед очень серьезным вызовом: как построить равноправные партнерские отношения, не умея этого делать в принципе. При этом внешняя политика России и США во многом определяется мифами.

Мифы о России. Первый миф о России идет с холодной войны: Россия – враг. Этот миф очень живуч, и если в газетах пишут о том, что некая ситуация может привести к усилению российского влияния, то все однозначно понимают, что это плохо. Второй миф – о том, что Россия слаба, поэтому можно заставлять ее подписывать Энергетическую хартию, влиять на ее внутренние дела.

Комбинация этих двух мифов опасна.

Еще один миф состоит в том, что русские какие-то особенные, не такие, как все. Мы, кстати, сами все время продвигаем миф своей особенной исключительности, которую, к тому же, и «умом не понять». Существует еще один миф: идеальные отношения России с ее ближайшими соседями – это максимальное отчуждение, и поэтому культивируется мифология особенности истории этих наций как жертв колониальной политики Российской империи.

Россию окружают как бы кольцом неприязни и опаски: все уверены в том, что она возродится как великая держава, но очень боятся, что она возродится как великая антизападная держава.

Мифы о США. В России тоже существует огромное количество мифов. Первый миф – о том, что США по отношению к России проводят узкоэгоистическую, прагматическую политику, основанную на интересах геополитического столкновения. Отчасти это подтверждается поддержкой режимов Эстонии, Латвии, Грузии и государственных переворотов, направленных против России, которые пытаются осуществить на Украине. Но нашей элитой почти игнорируется то, что во внешней политике Америки ценности имеют очень большое значение. Еще один максималистский миф заключается в том, что раз у нас не получилось стать партнерами, как хотели в 90-е, да и бог с ними, не будем тогда вообще партнерами, будем от них дистанцироваться. Кроме того, остается часть идеологического мифа, которая нам мешает: о том, что мы не до конца определились со своей идентичностью – кто мы, россияне? Что входит в понятие «русский мир», есть ли в этом мире место абхазам? Приднестровцам? Крымчанам? Русским в Эстонии? И так далее. Это достаточно сложно для нас, тем более, что мы до конца даже не определились со своими границами, со своей моделью экономического развития, мы не знаем, какова особенность российского капитализма, действующей демократии, как мы будем строить отношения с ближайшими странами. Эти проблемы мифологического сознания мешают в отношениях между Россией и Соединенными Штатами.

Продвижение демократии, «цветные революции»

Продвижение демократии является очень важным вопросом в российско-американских отношениях. В нашей стране это воспринимается как вмешательство во внутренние дела, что во многом правда, но у нас зачастую думают, что вопросы внутренней демократии являются для США прежде всего поводом для вмешательства во внутренние дела России. А это не так. Американцы действительно считают своим долгом бороться за демократию в России, даже идя для этого на какие-то жертвы. Соединенные Штаты действительно не могут не бороться за демократию в своем понимании – это выражение их сущности.

Россия, к сожалению, занимает пассивную, оборонительную позицию. Американцы всегда будут вмешиваться в политику других стран в борьбе за демократию и делать это будут с помощью неправительственных организаций. Поэтому призывы к тому, что неправительственные организации не должны вмешиваться в политику, тем более не должны вмешиваться в чужую политику, ведут в тупик.

Неправительственные организации сегодня играют ключевую роль. Если в XIX веке власть захватывали с помощью военных мятежей, в XX веке власть захватывали с помощью политических партий, сегодня власть захватывают с помощью неправительственных организаций, сетей, экспертных центров и средств массовой информации. И мы должны не обижаться на американцев, а построить свою систему борьбы за российские интересы. Фронт борьбы идет не только внутри страны, но и вовне, здесь нет четких границ.

Стиль переговоров США: торговля. Стиль России – поиск любви

В книге хорошо показано, что американская политическая культура прежде всего определяется протестантской религиозной этикой, в которой присутствует стремление к свободе, к либерализму. Кроме того, американцы воспринимают борьбу как норму и всегда стремятся к борьбе. Американцы торговая нация, они привыкли к торговле, в том числе во внешней политике. Американцы ведут себя на переговорах, как бизнесмены, а мы ведем себя, как любовники на свидании: требуем честности, рассчитываем на взаимность, хотим, чтобы нас любили. Они этого не понимают, хотят более четкой и ясной формулировки своих требований.

Внешняя политика должна быть сочетанием и интересов, и ценностей

При этом американская внешняя политика в отношении России является глубоко духовной и религиозной. Это один из важнейших выводов, который мы должны сделать. Противопоставляя американской духовной политике одну лишь свою политику интересов, мы с неизбежностью потерпим поражение. Поэтому для сохранения суверенитета Россия должна развивать собственную духовную альтернативу. Нам нужно формировать идеологическую альтернативу причем эта альтернатива не должна быть полностью антизападной. Ведь Византия и латинский Рим не были абсолютно чуждыми друг другу они были наследниками греческой и римской античности. Точно также и современный Евросоюз, Россия и США являются наследниками разных, но не чуждых ветвей европейской цивилизации: европейская – католическо-протестантской, римской, Соединенные Штаты – протестантской, эмигрантской, заокеанской, атлантической, мы – восточноевропейской, евразийской, православно-византийской.

В современной политике огромную роль играет одухотворенность людей массовыми идеями, когда миллионы воодушевленных людей выходят на политическую арену. Поэтому чтобы проводить активную внешнюю политику, мы должны проводить политику идеологическую, формировать общенациональную идеологию, которая не должна быть узконациональной. Она должна иметь глобальное измерение. Этому учит успех американской внешней политики XX века.

Книга адекватная, профессиональная, свидетельствующая о глубоком знании автором механизмов американской внешней политики, и российским читателям нужно ее изучить. Прежде всего потому, что Соединенные Штаты являются сверхдержавой, с которой мы имеем дело по очень многим вопросам, и мы должны знать механизм формирования внешней политики у своих партнеров. К тому же внешняя политика Соединенных Штатов, если не считать провалов во Вьетнаме и в Ираке, в целом является примером успеха, а историю успеха изучать полезно.

Хорошо бы написать теперь книгу о механизмах формирования российской внешней политики с такой же степенью проникновения в предмет, ведь Россия во многом еще не осознала саму себя.

Сергей Марков,

заместитель председателя Комиссии

Общественной палаты РФ по международному сотрудничеству

и общественной дипломатии,

член Совета по внешней и оборонной политике

Часть I
Либерально-демократическое кредо в проекции на внешнюю политику

«We are what we are»

Дональд Рамсфелд, министр обороны США в 2001–2006 гг.

«Наша непорочная, добродетельная, ориентированная на общественный интерес федеративная республика продлится на века, будет править планетой и создаст идеального человека»

Джон Адамс, один из отцов-основателей, второй президент США¹

О чем говорят ценности

Если российским умом понять Россию сложно, то американским это сделать еще сложнее. Дело в том, что «американский ум» состоит из существенно отличающегося от российского набора ценностей, наполненных, к тому же, уникальным содержанием.

В основу американского национального сознания вошли либерально-демократические понятия, сформулированные отцами-основателями: демократия, свобода, права человека, верховенство закона, частная собственность и рыночная экономика. Термин «либеральная» в понятии «либеральной демократии» делает акцент на конституционной защите индивидуальных прав от государственного давления. Система этих ценностей была заложена 230 лет назад и с тех пор не изменялась – в отличие от российской, которая за один только XX век поменялась трижды. Будучи основоположниками этих ценностей, Соединенные Штаты естественным образом считают себя обладателями авторских прав на них и блюстителями их чистоты.

Через призму этих постулатов США смотрят на мир и оценивают других. Другие позиционируются в системе координат, осями которой служат либерально-демократические принципы, а эталонные величины задают сами Соединенные Штаты. Так было с момента зарождения американского государства, так есть сегодня, и нет причин ожидать, что ситуация изменится в будущем.

Россия, тем временем, развивается по своему «особому пути». Идеологический конфликт эпохи холодной войны был снят распадом СССР. Современная Россия избрала демократический путь развития и оперирует теми же понятиями, что и США, – казалось бы, должны наступить согласие и понимание. Но здесь и появляются противоречия. Оказывается, когда Россия использует те же слова – демократия, свобода, права человека, – она вкладывает в них совершенно другой смысл. Яркой иллюстрацией глубокого смыслового разрыва является тот факт, что в России «либерально-демократической» называется партия Владимира Жириновского. Положение усугубляется тем, что стороны даже и не подозревают, что, оперируя одинаковыми терминами, они имеют в виду разные вещи.

Почему Америка видит Россию такой, что россияне едва узнают свою страну в ее описаниях? Видение России в Америке формируется за счет двух групп элементов: американских системных ценностей и закономерностей человеческого восприятия. Объективной реальности для людей не существует – есть только восприятие этой реальности, со своими национальными и индивидуальными особенностями. Любая входящая информация преломляется через призму ценностной системы и согласно общим закономерностям восприятия.

Стрежневая идея, на которой было построено американское государство, состоит в том, что все люди были созданы Богом и наделены им равными и неотчуждаемыми правами. Джона Локка (1632–1704), автора этой скандальной для его эпохи мысли, можно считать главным революционером в истории человечества. В контексте монархической Англии XVII века единственный индивид обладал правами от Бога – монарх, помазанник божий. Локк нашел ошибку в логике общепринятого здравого смысла монархического строя: если все люди происходят от Адама и если Бог передал власть Адаму и через его потомков – английским королям, то, следовательно, невозможно отличить короля от крестьянина, и крестьянин наделен теми же правами, что и король².

Несколькими десятилетиями ранее Локк за такие мысли был бы сожжен на костре как Джордано Бруно (в 1600 году). Вместо этого Локк стал идейным вдохновителем архитекторов первой демократической республики нашей эры, которая с тех пор неотвратимо набирала державную силу и, победив супердержавы разных времен, от Великобритании до Советского Союза, стала, как сегодня считают многие, единовластным полюсом земного шара.

Россия строилась на других идеях и ценностях, которые, кроме того, изменялись регулярным и фундаментальным образом. Если Америка, заложив в фундамент государства духовную идею, тем самым подключилась к неисчерпаемому источнику человеческой энергии, мотивации и легитимности, Россия, несмотря на свою давнюю духовную традицию, в 1917 году отвергла этот источник и заменила его коммунизмом, в который требовалось верить вполне религиозным образом. Кстати, безбожие Советского Союза для многих рыцарей холодной войны в США служило исходным обоснованием убежденности в абсолютном зле, воплощенном в Советском Союзе.

Основополагающие ценности задают исторические пути наций, генерируют различия и определяют отношения между ними. Культурно-политические ценности устанавливают и описывают генотип нации – наследственную конституцию ее организма, разума и души. Система ценностей представляет матрицу жизнедеятельности народа, задающую устойчивые формы сознанию и поведению граждан и функционированию политических институтов. Помимо этого ценности исполняют стабилизирующую функцию: они наиболее приемлемым для большинства образом обосновывают социальную и экономическую иерархию общества. Убедительность и действенность ценностей сокращает транзакционные издержки государственной системы, ибо сила идей и добровольное применение их обществом экономят политическую энергию государства, сокращая потребность в применении принудительной силы.

На индивидуальном уровне ценности задают субъективные убеждения и восприятие человеком других людей, событий и явлений. Сопоставляя реалии с наличным культурным образцом, человек наделяет их тем или иным смыслом и интерпретацией. Система национальных ценностей создает коммуникативную сеть, по которой циркулируют культурные образцы, диктующие восприятие людей и явлений и предоставляющие репертуар возможных реакций на них. Погруженный в коммуникативные сети культуры, человек действует так, как ему подсказывает образец. Субъективные факторы влияют на политику государства опосредованно и более тонко, но их глубинный подсознательный характер, автоматичность действия и неподверженность изменениям дают им значительный вес. Психологические установки, не проходящие через рациональную проверку, определяют тип реакции на раздражители и предлагают направление для выражения.

Во внешнеполитическом измерении ценности участвуют в формулировании национальных интересов и интерпретации событий, в определении союзников и соперников – кто есть друг, кто есть враг, ради чего и против кого страна борется. При реально-политическом подходе действиями управляют интересы, но, замечал Макс Вебер, как стрелочник меняет направление поезда, так и видение мира, созданное «идеями» и «ценностями», задает направление, в котором воплощается динамика интереса³. Ценности усиливают самоидентификацию нации через контраст с «другими» и, еще более эффективно, – через контраст с «врагами». По ходу диалога государства оперируют терминами, наполнение которых обеспечивает система ценностей нации, и пользуются коммуникативными инструментами и подходами, имеющимися в их распоряжении.

Насколько национальные ценности устойчивы и насколько они подвержены переменам? Почему одни характеристики сохраняются даже в ходе кардинальных изменений политического строя, а другие теряют свое значение и нейтрализуются? Устойчивость идеалов, убеждений и привычек описана как научными, так и народными выражениями. Среди народных есть поговорка французов: «Чем больше оно меняется, тем больше остается тем же» (Plus 5а change, plus c'est la meme chose). Русский эквивалент никто пока не сформулировал лучше Виктора Степановича Черномырдина. Тем не менее изменяемость ценностей подтверждается реальностью, и в особенности реальностью российской, сменившей царя на большевиков и партию, а затем на «демократов-либералов» и неистовых «капиталистов».

Противоречие между неизменностью и изменениями ценностей снимается их классификацией по нескольким слоям. «Сверхисторические», онтологические ценности составляют ядро нации', они складывались столетиями, принадлежат к общекультурным фундаментальным основам общества и редко претерпевают существенные изменения. В случае России к ним принадлежат заветы православия, каноны семейных отношений, стремление людей сложить всю власть в руки одного человека. Ценностные ориентации отдельных эпох изменяются с историческими периодами и поколениями: от царских времен к социализму и затем к развивающейся демократии. Поверхностный слой ценностей, операциональный опыт, может изменяться в рамках одного поколения – так россияне 1990-х годов осваивали новые политические институты и практики, от кооперативов и ваучеров до ночевок перед Белым домом и широкого выбора политических партий. Все три слоя ценностей в совокупности обеспечивают одновременную преемственность и изменяемость национальных ценностей.

Самюэль Хантингтон в своей известной работе «Столкновение цивилизаций» подчеркивает важность сверхисторических факторов в современном мире: «Люди разных цивилизаций по-прежнему по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии»⁴. И даже воплощение идеолога – Ричард Пайпс – считает культуру важнее идеологии: «Идеи приспосабливаются к той почве, на которую они падают», – пишет он⁵.