Buch lesen: «Эскорт для ведьмы 2. Тайна рубина Психеи»

Глава 1

Глава 1

Король умер, да здравствует король!

Темные улочки старого города, по которым обычно не пройти в ясный полуденный час, сегодня прибывали в состоянии туманной полудремы. С наступлением темноты, несмотря на опустевшие улицы, казалось, что город все равно не спит. Время от времени в гулкой тишине сырой прохладной ночи можно было услышать едва различимые тихие голоса, которые обсуждали одну единственную новость. Новость, которая вот уже несколько дней подряд не давала покоя всему Парижу, впрочем, как и всей остальной Франции…

Женщина сидела в полной темноте на самом краю широкой кровати и крепко прижимала к груди мирно спящего ребенка, внимательно слушая, как за окном легкой поступью барабанит мелкий осенний дождь. Она тихонечко напевала мелодию стариной французской колыбельной и время от времени смахивала нависшие на ресницы слезы. Она полностью погрузилась в сладостные воспоминания о минувшем лете: воскресных пикниках и возвышенных беседах об искусстве в тени косматых, покрытых сочной густой зеленью деревьев Луары. Ей нравилось часами вести непринужденные разговоры с супругом, играть с маленьким сыном, кататься на лодке, утопая в дружелюбных объятиях солнечных лучей, и не думать о том, что летняя пора скоро закончится и придется возвращаться в Париж. В этот пропитанный омерзительным смрадом и пылью, бездушный, коварный город, в котором каждый день приходилось выживать, чтобы не стать частью очередной придворной интриги или заговора.

Днем Париж представлял собой пеструю цирковую арену, кишащую алчными, бесчестными и вечно всем недовольными персонажами. Но уже после захода солнца столица Франции превращалась в подобие страшного лабиринта, в котором правили беспризорники, грабители, куртизанки и вычурные искатели приключений в напудренных париках и кричащих нарядах…

За окном внезапно послышался резвый топот копыт, заставив женщину вздрогнуть, отбросить неприятные раздумья и вновь вернуться в небольшую комнатку в старом, совершенно неприметном доме близ улицы Сен-Жермен-Л'Оксеруа.

– Мадам, Вы слышите? Всадники!–  испугано прошептала горничная, внезапно появившись на пороге хозяйской спальни.

– Тише, Леони, –  приказала женщина и жестом тонкой руки попросила горничную подойти ближе. – Ты почему не спишь? – шепотом спросила она и заметила неподдельный страх в серых глазах девушки.

– Как можно спать, когда говорят, что король умирает? Ох, мадам, страшно все это! Ходят слухи, что некоторые в Лувре делают ставки на то, сколько он еще протянет и что станет с Версалем после его смерти. Другие же боятся народного восстания, – взволнованно пробормотала Леони и присела на кровать рядом с хозяйкой. – Весь Париж только об этом и судачит. А еще говорят, что днем в Лувр прибыл гонец из Версаля и вести, которые он принес…

– Будем надеяться, что это всего лишь сплетни придворных шутов, которые от скуки уже не знают, чем заняться, – перебила горничную встревоженная женщина и мягко улыбнулась. – Лувр без сплетен и интриг существовать не может. Ты и сама прекрасно знаешь об этом, Леони.

– Мадам, Вы слышите? Там, на улице! Около нашего дома!

Не на шутку взволнованная женщина неодобрительно фыркнула в сторону горничной и стала всматриваться в плохо освещаемую холодным светом луны улочку и заметила, как за окном движется чья-то тень. Спустя мгновение послышался уверенный стук в дверь. Леони подпрыгнула от неожиданности и, поджав губы, уставилась на хозяйку.

– Мадам…

– Возьми Армана и сиди здесь, пока я тебя не позову.

Дама аккуратно передала спящего ребенка в дрожащие руки девушки, расправила складки на платье и направилась в сторону входной двери, позади которой слышался топот копыт нетерпеливых лошадей. Сделав глубокий вдох и сосчитав до десяти, женщина повернула ключ и отворила дверь, впуская в комнату легкую волну свежего воздуха. Впереди, повернувшись к ней спиной, стоял высокий мужчина, изо всех сил стараясь успокоить своего коня, который то и дело норовил встать на дыбы.

– Какого дьявола ты так долго не открываешь, Бланш? – не оборачиваясь, сердито воскликнул он и передал вожжи подошедшему молодому человеку.

Мужчина повернулся в сторону перепуганной Бланш и устало улыбнулся.

– Здравствуй, дорогая. Знаю, не меня ты ждала, но, увы, как видишь… Нам есть о чем поговорить. Огюст! Дай лошадям немного отдохнуть и заложи экипаж! Да поживее, друг мой!–  достаточно громко приказал он молодому человеку и, осмотревшись по сторонам, направился в дом, наглухо заперев за собой дверь.

– Что происходит, Жоэль? Где мой муж? Он должен был вернуться в Париж еще три дня назад! Он обещал передать мне письмо с Бернардом, но тот так и не появился. Что стряслось? – взволнованно спросила молодая женщина и поспешила зажечь свечу от медленно тлеющего огонька в камине. Мужчина сбросил на пол мокрый дорожный плащ и тяжело опустился на грубый деревянный стул.

– Дорога была нелегкой. На нас напали. Чертовы разбойники… А твой муж остался в Версале. Он дал мне необходимые указания и велел немедленно скакать в Париж. А Бернард… Бернард был жестоко заколот на просторах треклятого Версаля. Слава Богу, что письмо, которое Тибо передал ему, было все лишь обманкой. Пустышкой, не содержащей ни единой строчки. Пока все крутились вокруг тела нашего несчастного Бернарда и пытались понять, кто и зачем лишил его жизни, мы с Огюстом уже гнали своих коней в Париж. Так что, дорогая моя Бланш, теперь к моему послужному списку не поленятся приписать еще и убийство старого друга. Что же, наш побег сыграл на руку истинным виновникам смертельного торжества. Будь они все прокляты, Бланш!

– Боже милостивый! – воскликнула Бланш, силясь совладать с переполняющими ее эмоциями. – Бернард… Говорят, что Людовик при смерти. Неужели это правда?

– Правда. И боюсь, что он не дотянет и до рассвета.

В тусклом отблеске неровного пламени свечи мужчина заметил, как отхлынула кровь от лица его собеседницы.

– Этого не может быть! – прошептала она и взглянула в окно. Темнота непроглядной ночи уже начала рассеиваться, уступая место первой осенней заре.

– Что же теперь будет с нами? – взволнованно воскликнула молодая женщина и вздрогнула, услышав тихие шаги со стороны заднего входа.

– Не бойся, это Огюст. А с нами… С нами и так все ясно. Как только король испустит последний вздох, регент не заставит себя ждать. И тогда все мы окажемся на Гревской площади, – обреченно произнес Жоэль и усмехнулся.

– Тибо не вернется, – обреченно прошептала Бланш и невидящим взглядом обвела небольшую комнатку, в которой вот уже четыре дня она с сыном и преданной горничной ждала своего мужа. Мужчина молча покачал головой и с невольно отметил, как за долю секунды изменилось лицо когда-то такой веселой и жизнерадостной Бланш: уголки губ опустились, взгляд потускнел, а лоб прорезали незаметные до этого момента морщинки. Тяжело вздохнув, Жоэль встал и подошел к старому комоду, на котором одиноко стояла бутылка с красным вином и несколько бокалов. Ему не хотелось видеть искаженное болью и горем лицо женщины, которой он только что принес весть о том, что все ее ожидания и надежды на светлое будущее были напрасны.

– Нет, Бланш. Не вернется, – мрачно произнес он, наполняя один из бокалов вином.

– Собственно, нам тоже недолго осталось. Ты и сама это отлично понимаешь, – мужчина сделал несколько жадных глотков так любимого им напитка. – Эх, хорошее вино, между прочим! Это единственное, чего мне будет искренне не хватать на том свете, – он кисло усмехнулся.

– Бланш, я пойму, если ты решишь…

– Нет, я не нарушу данной мной клятвы! – горячо проговорила женщина.

– Я не предам своего мужа и остальных. Рано или поздно этот день должен был настать. Только я не думала, что это случится настолько скоро. Как ты думаешь, сколько у нас времени? – спросила Бланш и снова обреченно уставилась в окно, ничего невидящим взглядом всматриваясь, как мелкие капли дождя бесшумно падают на тротуар. Будто заранее оплакивая неизбежные последствия визита ночного гостя.

– Не знаю точно. От силы несколько часов, – тихо прошептал Жоэль и медленно подошел к невысокой фигурке молодой женщины. Он заметил, что она стала еще бледнее, а дрожащие пальцы хаотично перебирают четки из горного хрусталя, надетые на запястье левой руки.

– Моему брату очень повезло с женой, – мягко произнес он и одной рукой обнял Бланш за тонкие плечи. – У тебя несгибаемая воля. Собственно, как и у него. Вы были прекрасной парой. И я благодарен тебе за верность и моему брату, и нашему ордену. А теперь пора поспешить.

– Да, ты прав. Ты как всегда прав, – обреченно произнесла она и сжала четки с такой силой, что от напряжения побелели костяшки пальцев. – Леони! – позвала Бланш, титаническим усилием воли стараясь придать своему облику как можно более уверенный вид. – Леони! Подойди, пожалуйста!

– Да, мадам, я здесь, – тихо прошептала перепуганная внезапным визитом нежданного гостя девушка.

– Леони, нам нужно поговорить, – тихо сказала Бланш и жестом указала на кресло, приглашая девушку сесть. Горничная в недоумении уставилась на Бланш и ее гостя, по-хозяйски разгуливающего из угла в угол с бокалом вина в одной руке и то и дело поглаживающего золоченую рукоять шпаги другой.

– Я Вас очень внимательно слушаю, мадам.

– Помнишь, шесть лет назад, когда Арман только появился на свет, ты сказала, что так полюбила его, что готова сделать все, что только возможно, лишь бы он был счастлив? – начала Бланш, внимательно всматриваясь в испуганное лицо девушки.

– Мадам, я…

– Просто ответь!

– Да, конечно. Я все помню. Я Вам слово дала! Но, мадам, я не пойму, к чему Вы клоните?

– К тому, что пришло время это слово сдержать, – отчаянно произнесла Бланш и вновь провела рукой по ресницам, смахивая предательские слезы.

– Мадам, я не понимаю…

– Молчи, Леони! Молчи и слушай. Слушай внимательно! – Быстрым движение руки Бланш сняла с исхудавшего пальца массивный золотой перстень с огромным кроваво-красным рубином. Четкие неровные границы камня были щедро усыпаны россыпью сверкающих бриллиантов. – Возьми этот перстень и спрячь его. Спрячь как можно лучше. И сделай все, чтобы он не попал в руки регента или кого-либо из его подданных! Ты поняла меня? – твердым голосом спросила Бланш у Леони и, не дождавшись ответа, подобрала юбки и бросилась к старому шкафу в самом углу небольшой комнаты.

– Здесь письмо, – вмешался в разговор Жоэль и протянул конверт горничной. – Это письмо для Армана. Его написал Тибо. Отдашь его Арману, когда он повзрослеет. Если, конечно, вам удастся остаться в живых,– едва слышно прошептал он и продолжил бесцельно бродить по комнате, совершенно не обращая внимания на отразившийся на лице горничной ужас.

– А здесь, – прошептала Бланш, протягивая небольшую деревянную шкатулку с искусным резным узором на крышке, – здесь деньги и кое-какие драгоценности. На некоторое время должно хватить… Шкатулку тоже можно будет продать. В случае чего скажешь, что Арман – ваш с Огюстом сын, и вы были в Париже проездом. Жоэль тоже оставил кое-какие деньги и указания Огюсту. Он знает, что делать. Постарайтесь ничем не выделяться, ни с кем не общаться, по возможности экономить и… Леони, ты моя единственная надежда! – внезапно воскликнула Бланш, упала на колени и схватила девушку за руку, при этом больно сжав ее. – Ты же не оставишь его? Обещай, что не бросишь моего сына! – воскликнула Бланш. Она уже заметила, что в комнату вошел Огюст и, ни проронив ни слова, уверенной походкой направился в спальню, где мирным сном младенца спал ее сын.

Не понимая, что происходит, девушка отчаянно искала помощи со стороны Жоэля, который теперь, словно зачарованный, не сводил взгляда с перстня, который горничная держала в руке.

– Нет, мадам! Как можно? Я обещаю, что с Вашим сыном все будет в порядке! Только что мне делать с этим кольцом?

– Экипаж готов, месье. Мы можем отправляться, – тихо произнес вошедший в комнату молодой человек, держа на руках мирно спящего ребенка, плотно закутанного в теплый плед.

– Не в кольце дело, – задумчиво пробормотал Жоэль.

– Все дело в камне. В этом чертовом рубине. Он не должен попасть в руки тех, кому он не принадлежит. Иначе последствия будут самыми плачевными для всех. Так что смотри в оба, Леони. Никому не доверяй, не показывай и не рассказывай о нем. И Бога ради, не продайте его! А теперь пора прощаться, – прошептал Жоэль и придержал Бланш за локоть, помогая подняться. – Крепись, Бланш. Осталось совсем недолго.

Женщина с трудом подавила стон отчаяния и нетвердой походкой направилась в сторону юноши, который бережно держал в руках драгоценную ношу.

Стараясь не разрыдаться, чтобы не разбудить сына, Бланш медленно подошла к молодому человеку. Нежно склонила голову к бледному узенькому личику и поцеловала сына в щечку. Она невольно вздрогнула, когда ребенок повернул голову в ее сторону. Женщина закрыла глаза руками и тихо заплакала.

– Надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь меня. Поймешь и простишь, – сквозь слезы прошептала Бланш и в последний раз горячо поцеловала сына. Она аккуратно сняла четки с руки и несколько раз обернула их вокруг тоненькой ручки мирно спящего мальчика, после чего отвернулась, небрежным жестом руки велев Огюсту уйти.

– Леони! Собирайся немедленно! Уже светает! – громко произнес Жоэль. – Вам пора ехать! Огюст будет с вами до конца. Верь ему. Я сейчас спущусь и провожу вас.

Не на шутку перепуганная горничная крепко сжала в руках шкатулку и, спотыкаясь, побежала в сторону своей спальни. А Жоэль, грустно покачав головой, присел на одно колено около онемевшей от горя женщины. Сидя на голом полу и закрыв лицо руками, Бланш, наконец, дала волю слезам. Безмолвно рыдая и задыхаясь от ненависти к самой себе, больно заламывая руки и царапая их в кровь, она пыталась заставить себя остаться на месте, чтобы не выбежать следом за Огюстом и не вернуть сына.

– Мы знали, на что шли. Таков был наш выбор, – обреченно произнес Жоэль и достал из кармана сюртука стеклянный пузырек с густой темной жидкостью внутри. – Здесь хватит на двоих. Через двадцать минут все будет кончено.

– Месье, мы готовы, – войдя в комнату, тихо прошептала побледневшая от ужаса представшей ее глазам картины горничная.

Мужчина поднял на нее уставший взгляд зеленых глаз и мягко улыбнулся.

– Я сейчас подойду, Леони. Возьми мой плащ. Мне он больше не пригодится, – хриплым голосом произнес он. Не задавая лишних вопросов, горничная молча схватила плащ и выбежала из комнаты. А Жоэль вновь склонился над Бланш.

– Бланш, дорогая, посмотри на меня, – попросил он и взглянул прямо в затуманенные горем серые глаза женщины. – Ты готова?

Лицо Бланш на мгновение просветлело. На нем словно отразился лучик смирения.А на бескровных губах появилось жалкое подобие улыбки. Женщина медленно кивнула и в последний раз бросила в окно грустный взгляд. Тонкими слабыми пальцами обхватила пузырек с темной жидкостью и, закрыв глаза, сделала жадный глоток. Не дав допить до конца, Жоэль тут же выхватил пузырек с оставшимся содержимым и, последовав примеру невестки, мгновенно опустошил его.

– Да хранит тебя Господь, – прошептал он, поцеловал Бланш в висок и быстро вышел из дома, оставив ее наедине с собственным горем.

Пошатываясь, Жоэль подошел к карете, в которой сидела оцепеневшая от ужаса Леони, бережно прижимая к груди спящего мальчика.

– А теперь послушай меня, Леони. Если вдруг что-то стрясется, или вам будет угрожать опасность, за вами будут гнаться или еще что-то, достань этот чертов перстень и сделай все возможное, чтобы расколоть камень! Понятно? – спросил Жоэль и заметил, как предательски задрожал голос, к горлу подкатила горячая волна, а в глазах начало стремительно темнеть.

– Ты меня поняла, черт тебя подери?!

– Да, месье. Поняла, – прошептала горничная.

– А теперь, Леони, прощай. Не забудь про письмо! Огюст, друг мой! Гони, гони во весь опор! Вон из Парижа! И чтобы духу вашего здесь больше не было! Никогда!И да поможет вам Бог! – воскликнул Жоэль и, едва не упав, развернулся на каблуках и нетвердой походкой направился обратно в дом.

Вернувшись в комнату, он взял почти истлевшую свечу и поднес ее к гардине, небрежно прикрывавшей крошечное окно. Пламя мгновенно взметнулось вверх и стало безжалостно перекидываться на стены. Мужчина усмехнулся и, небрежно затушив свечу, забросил огарок в дальний угол комнаты и опустился на пол рядом с уже бездыханным телом несчастной Бланш. Он с радостью отметил, что облако печали, скользящее по лицу его несчастной невестки на протяжении их последнего разговора, полностью испарилось, уступив место маске вечного смирения с судьбой. С судьбой, которую они сами для себя избрали. Дрожащими пальцами Жоэль провел по холодной щеке Бланш. Услышал тревожные крики с улицы и спустя минуту скончался.

В то же пасмурное сырое утро 1 сентября 1715 года в четверть девятого утра из окон королевского дворца в Версале было провозглашено: « Le Roi est mort! Vive le Roi!»

Король «Солнце» Людовик XIV умер.

И в то же время регент короля Филипп II, герцог Орлеанский, отдал приказ капитану королевской гвардии разыскать рубин «Психеи». А всех, кто каким-либо образом был причастен к его исчезновению, немедленно разыскать, допросить и казнить. Главное, сделать это как можно тише, не привлекая излишнего внимания Двора.

Супругу господина Тибо де Мерсье, Бланш де Мерсье – обвинить в ведовстве. И после допроса с применением пыток вывести за пределы Парижа и сжечь заживо. Самого господина Тибо де Мерсье и его брата, заговорщика и подстрекателя Жоэля де Мерсье и всех их последователей, а также их прислужников обвинить в непокорности королевской власти, клевете и колдовстве. После чего прилюдно четвертовать на Гревской площади. Останки этих «изменников» скормить бродячим собакам, показав Парижанам и не только им, что Франция не потерпит предательства со стороны своих верноподданных. И будет жестоко наказывать за неподобающее отношение и неуважение королевской власти и установленных ею законов.

Глава 2

О том, что такое настоящий мальчишник

Я проснулся от «легкого» ощущения пребывания в невесомости. Причем в невесомости пребывала исключительно нижняя часть тела, та, что ниже шеи. А вот голова моя странным образом преобразовалась в колокол, по которому огромными молотками долбили тысячи невидимых садистов. Тех, которые обитают в мозгу каждого человека и тщательно скрываются. До определенного момента, естественно. Такие моменты в народе обычно называют простым, но многогранным словом "пьянка"!

Итак, я пребывал в состоянии все-таки очень нелегкой невесомости и не мог оторвать головы от подушки. Не раздирая глаз, я попытался проанализировать сложившуюся ситуацию. То есть понять, насколько сильно я себя «упил».? Каковы были причины столь сильного попоища? А так же какими окажутся его последствия? Ведь как бы я ни старался, так и не смог вспомнить, с чего все началось.

Я попытался перевернуться на правый бок и обнаружил неприятную ноющую боль во всем теле. И еще более громкий «колокольный перезвон» в той области, где вроде как должно располагаться некоторое количество серого вещества. Повертевшись еще немного, я был застигнут врасплох присутствием следующих неприятных симптомов: наличием полнейшей засухи во рту, непонятно откуда идущего непосредственно в уши гула, жутчайшей тошноты и теперь уже четкого осознания того, что о происходящем прошлой ночью я совершенно ничего не помню! А раз уж не помню, значит, стыдиться тоже нечего…

Что-то влажное и холодное громко засопело прямо в мое и без того больное ухо. Затем резко уткнулось в щеку и фыркнуло. Я постарался оттолкнуть то, что так усердно старалось меня разбудить, но, к своему великому удивлению, у меня этого не получилось.

– Гигантер, отвали! – невнятно пробубнил я и в очередной раз убедился, что без посторонней помощи даже глаза разодрать не в состоянии. Как и любой нормальный человек, живущий на планете Земля, я периодически выпиваю, но так, чтобы переживать похмелье, да еще такое… Да Боже упаси! Но тут , видимо, что-то пошло не так… А значит, нужно разобраться в причине того, что именно заставило меня так нажраться.

Итак, что было два дня назад? О, а это я помню! Два дня назад мы с моей второй половиной грызлись, как кошка с собакой. Так как я в самой категорической форме заявил об отказе лететь во Францию. А зачем нам надо лететь во Францию? Ах, да, у нас же свадьба! Вот оно! У нас свадьба ровно через неделю! Вернее, на тот момент оставалась ровно неделя. Но ведь не из-за этого я так… И кстати, сколько времени прошло?

– А я вам, между прочим, говорила, что этот их бильярд добром не кончится, – послышался обиженный женский голос откуда-то издалека.

– Но меня, как обычно, никто не слушал.

Господи, неужели моя совесть наконец-то дала о себе знать? Где же ты раньше то была, родная? Что она сказала? Бильярд? Вот он! Ответ на вопрос, который мучил меня с момента возвращения способности производить мыслительный процесс. Очередной мокрый толчок в щеку заставил меня вздрогнуть. Я умудрился взять себя в трясущиеся руки и повернуть голову в сторону безжалостно атакующего сопящего неприятеля и взглянуть ему прямо в лицо. Вернее, в морду. К моему удивлению, когда после нескольких неудачных попыток мне все-таки удалось продрать веки, прямо напротив моего распухшего лица я увидел не привычную недовольную физиономию моего кота, а преданный взгляд теплых карих глаз. Заметив пробуждение, моя любимая блондинка резво вскочила на лапы и громко залаяла.

– Абби, фу! Не ори!– кое-как выговорил я, не в силах понять, как золотистый ретривер родителей оказался в моем доме. Прилагая колоссальные усилия, я перевернулся на спину и уставился в потолок.

– Ну надо же! Проснулся! – ехидно произнес голос рядом со мной, и я решил, что пора выяснить, чем же все-таки закончился мой так называемый «мальчишник». Пришлось проделать некоторые весьма болезненные телодвижения, после чего я все-таки сумел сесть. От затраченных сил в глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота, голова бешено закружилась. Собрав волю в кулак, мне удалось осмотреться по сторонам. Каким-то волшебным образом я очутился в доме своих родителей.

– Как самочувствие? – спокойно поинтересовался голос справа от меня. Я повернул голову и увидел перед собой сердитую женщину невысокого роста, с темными волосами, убранными в аккуратную прическу, и ясными зелеными глазами. Уперев руки в бока, женщина застыла в ожидании ответа на свой вопрос.

– Воды! – умоляюще пробубнил я, не в силах вымолвить еще хоть слово. Женщина недовольно фыркнула и скрылась за дверью, ведущей на кухню, громко орудуя посудой. Затем, словно волшебница, вновь появилась передо мной с почти полным стаканом спасительного виски.

– Мамочка, я тебя обожаю, – с любовью, но все-таки невнятно произнес я и дрожащими руками взял стакан и сделал глоток обжигающей жидкости.

– Да что ты? Правда? И это все, что ты хотел сказать? – скрестив руки на груди, поинтересовалась миссис Рэнтон и уставилась на меня.

– А надо еще что-то? Ты мне скажи, что именно, я повторю. Обещаю, – искренне произнес я и мысленно ужаснулся тому, насколько невнятно звучит моя собственная речь. Да и челюсть как-то странно побаливает…

– Знаешь, Джек, я была бы не против, если бы ты бросился на колени и ползал за мной по всему дому, умоляя о прощении и рассыпаясь в благодарностях, – мечтательно произнесла мама и вновь уставилась на меня, явно намереваясь вызвать чувство вины за действия, о которых я совершенно ни черта не помню.

– Извини? – неуверенно спросил я.

– Извини… Допустим. А где спасибо?

– Спасибо! – и вновь все та же неуверенность в голосе и ноющая боль в челюсти.

– А за что? – поинтересовалась мама, снова уперев руки в бока.

– За попытку избавить меня от похмелья?

– И за это тоже!

– Мам, ты издеваешься что ли? Вот если бы ты мне напомнила, я бы наверняка….

– За то, что вытащила тебя из полиции, – спокойно перебила мою тираду мама и присела на край журнального столика, таим образом оказавшись прямо напротив меня.

– Из полиции? Мам, скажи, что ты шутишь! – не веря своим ушам, промямлил я, героически пытаясь воспроизвести в памяти хотя бы часть произошедших событий. Ни фига! Пусто!

– Джек, милый, ты и сам знаешь, что чувство юмора у меня отсутствует напрочь. А вот у тебя, судя по всему, его не отнять!

– Мам! За что?

– За драку, – спокойно произнесла мама, сняла очки и стала аккуратно протирать стекла уголком кухонного фартука.

– За какую драку? – переспросил я. Хотя этот ответ уже частично приоткрывает завесу тайны больной челюсти.

– За драку с офицером полиции, – спокойно произнесла мама, невозмутимо устремив на меня взор своих пронзительных зеленых глаз.

– Обалдеть! – удивленно пробормотал я. – Какая, к черту, полиция?

– Нового Орлеана вроде как. Мы ведь здесь живем, если ты об этом помнишь, конечно.

– Мама! Давай рассказывай мне все! Я ни фига не помню! – попросил я, мысленно готовясь к самому худшему.

– Нет уж, я лучше помолчу, а то иначе меня удар хватит от очередного осознания того, какого сына я воспитала. Вот правильно отец говорит, пьешь ты исключительно для запаха. Дурости у тебя своей достаточно! – сердито воскликнула мама и, театрально закатив глаза, легким движением руки смахнула с ресниц невидимую слезинку. – И в кого ты у нас такой? Это же ужас какой-то… Двадцать пять лет, а ты все дурью страдаешь!Бренда, дорогая, он вполне адекватен. Можешь выходить!

Бренда? Та самая Бренда, которая так любит копаться в мозгах ничего неподозревающих людей, вытаскивать из них все самые сокровенные мысли, а потом по разумной цене продавать «истину» недоброжелателям? Она тут какого черта делает?

Я проследил за Абби, которая, громко жуя резинового цыпленка, протрусила в сторону кухни, за дверью которой все это время пряталась испуганная Бренда. Девушка сделала глубокий вдох и нерешительно вошла в комнату.

– Вот это сюрприз. Ты то что здесь делаешь? – недовольно спросил я.

– Привет, Джек, – мягко произнесла Бренда и стала нагло меня разглядывать, из-за чего стало очень не по себе. – Не обижайся, но ты сейчас так на гоблина похож! – весело воскликнула девушка и звонко рассмеялась, чем вызвала очередной приступ головной боли.

– Выкладывай давай! Какого хрена я делал в полиции? Ты же уже наверняка поковырялась у меня в башке, пока я тут… спал.

– Да, поковырялась. И знаешь что? Никогда не догадаешься…

– Бренда! Ты сейчас щелбан получишь, если так и будешь мямлить!

– Ладно, только не злись, а то голова еще больше болеть начнет, – пропищала Бренда и присела на край столика рядом с мамой. – Ваш мальчишник вышел из-под контроля.

– Очень исчерпывающий ответ, – кисло заметил я.

– Вы играли в бильярд. И ты так заехал по шару, что тот отскочил и ударил Дерэка прямо в голову. От неожиданности он отлетел и зацепил какого-то здоровенного качка рядом с баром. Да еще пиво его опрокинул. Конечно, тот разозлился и решил выяснить у Дерэка, какие у него проблемы и все такое. А ты уже был настолько пьян, что решил вступиться за него. Тут-то и началось…Крики, вопли, мордобой… А потом еще и оказалось, что тот здоровяк – полицейский.

– Твою ж мать! – пробубнил я и опустил больную голову на руки.

– Угу. В полиции ты грозился надрать всем задницы.

– А ты как узнала, что я в полиции? – поинтересовался я у мамы, которая все это время молча сидела на самом краю стола и изображала из себя оскорбленную диву.

– Знаешь, дорогой мой сын, иногда я смотрю на тебя и не понимаю, под какой счастливой звездой ты умудрился родиться?

– Тебе виднее… Мам, ну хватит! Я воспользовался правом на один звонок, да?

– Нет, милый мой! Именно им ты как раз не был в состоянии воспользоваться, – съязвила мама. – Тебе повезло, потому что вчера ночью на дежурстве оказался отец одного из моих лучших студентов. И он был так любезен, что позвонил мне с просьбой забрать своего ужасно невоспитанного, непутевого пьяницу сына.

– На самом деле он просто попросил забрать тебя, – поправила маму Бренда, за что была жестоко наказана тяжелым взглядом со стороны миссис Рэнтон.

– Что же, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается! – дружелюбно подвел итог я и выдавил из себя некое подобие улыбки. – Главное, что папа не в курсе, а то он бы обиделся, что я его не позвал.

– А он в курсе, – тихо прошептала Бренда и вновь испуганно взглянула на меня.

Ну все! Вот оно. Чувство вины за то, что я, единственный сын своего отца, не позвал его на собственный мальчишник, тяжелой кувалдой опустилось на мою нездоровую голову. Теперь мне придется долго ходить за ним и рассказывать о том, что это была самая отвратительная вечеринка в истории Нового Орлеана. Что, конечно же, подтвердит мой колоритный «друг» Дерэк, который теперь занял полноправное место члена нашей небольшой семьи и…

– А где Дерэк? – поинтересовался я у Бренды, внезапно вспомнив о существовании веселого хиппи кровопийцы. Ведь именно из-за него невинный вечер в баре перерос в так называемый «последний холостяцкий отрыв». Я уставился на девушку, которая, как мне показалось, готова была разрыдаться.

– Бренда, чего еще я не помню? – спросил я и с радостью заметил, что стакан выпитого мною виски, наконец, дал о себе знать. В голове перестало звенеть, тошнота отступила, а разум немного прояснился. – Говори уже!

– Да, Бренда. Расскажи. Расскажи ему все! Пусть хотя бы раз в жизни ему станет стыдно, – подбодрила девушку миссис Рэнтон.

– Мам.

– Позор, Джек!Стыд и позор!

– Ну, я даже не знаю, стоит ли, – начала девушка, но миссис Рэнтон не унималась.

– Как думаешь, что испытал отец, когда посреди ночи раздался телефонный звонок и нам сообщили, что мы должны срочно приехать в полицию. И у них для нас плохие новости. Сломя голову, мы бросились в участок, где обнаружили тебя, пьяного в дым и ругающегося матом так что мне дурно стало от осознания нашего… Непосредственного родства.

– Ну ладно тебе, мам!

– А потом к нам подошел офицер и сказал: «Крепитесь. Мы должны сообщить вам плохие новости. Ваш сын Дерэк скончался по дороге в больницу!»

Я не поверил своим ушам! Последняя фраза, вылетевшая из уст матери, резанула слух так, что я окончательно протрезвел и даже приоткрыл рот от удивления.

– Чего? Ваш кто? – изумленно воскликнул я. – Скончался? По дороге в больницу? Какая, на хрен, больница? И как это он скончался? Он не может скончаться! Он же вампир!

– Вот и мы про то же, – тихо ответила Бренда. – Твой отец сейчас голову ломает над тем, как вывести это «бренное тело» из морга незамеченным и не орущим песни.