Другой Мир. Зеркало Темновита

Пролог

Последний луч солнца растворился в верхушках деревьев, уже смеркалось. В окне небольшого дома, что стоял у подножья холма, тускло горела свеча. Её пламя колыхалось, отбрасывая причудливые тени на улицу. В доме кто-то был. Из трубы на крыше клубами поднимался сизый дым, иногда ветер подхватывал его и, разбирая на части, тянул в сторону леса.

Дом был обнесён деревянным забором. Часть его покосило временем и увело волнами, местами образовались проёмы между гнилыми серыми досками. У одного из них, снаружи затаилась фигура. В наступающей темноте было трудно разглядеть человека, но по телосложению это был определённо мужчина. В кустах неподалёку раздался шорох. Человек обернулся, вглядываясь в темноту. Во мраке наступающей ночи его зрачки мерцали зелёным светом. Посмотрев в сторону, откуда исходил еле уловимый звук, мужчина понял, что это была всего-навсего пищуха и её шорохи перестали представлять для него какой-либо интерес. Он проскользнул в широкую щель между кривыми досками и направился к крыльцу дома. Шаги человека были уверенными и твёрдыми, однако не производили никаких звуков, будто он вовсе не касался земли. Что-то неестественное присутствовало в его движениях, они плавно переходили одно в другое, но вместе с тем были крайне быстрыми, практически неуловимыми. Мужчина подошёл к дому и пристально оглядел его углы. То, что он там оставил накануне, спрятав в высокой траве, было всё ещё на месте. С четырёх сторон дома лежали чем-то наполненные узелки. Сделаны они были на скорую руку из обрезков грубой мешковины и перевязаны потёртой кожаной тесьмой.

Уже стало совсем темно, слабый свет от окна падал на ступени перед крыльцом, на котором стоял чёрный силуэт, что на мгновение остановился возле двери, то ли вслушиваясь в тишину, то ли набираясь решимости войти. Человек потянул за ручку двери, та податливо открылась, издав при этом истошный скрип. Он шагнул внутрь. Теперь в свете очага можно было увидеть лицо этого мужчины, изборождённое старыми шрамами. Он не выглядел старым, но его возраст выдавала седая борода. Одетый в кожаную кирасу, прикрытую длинной накидкой с капюшоном, незваный гость стоял неподвижно на пороге. Изношенные и смятые сапоги указывали на то, что человек этот проводит много времени в пути. Мужчина осмотрел комнату. В пламени открытой печи был котелок, в нём варилось что-то явно несъедобное. Омерзительный запах гнилого мяса стоял в воздухе, делая его почти непригодным для того, чтобы дышать.

«Выходи на свет, – человек опустил капюшон на плечи, открыв седую голову. – Я тебя вижу». Его глаза ещё ярче чем прежде мерцали зеленоватым светом. На пороге соседней комнаты, из темноты появилась женщина. Выглядела она довольно заурядно, одета просто, немного неряшливо. Можно было предположить, что это обыкновенная крестьянка, если бы не тот факт, что запястья у женщины были в крови, а подол старого платья перепачкан высохшими багровыми пятнами.

– Охотник, – послышался, больше похожий на осиплое шипение, голос. – Зря ты пришёл сюда один, – прохрипела женщина, – глупо, безрассудно это. Её тонкие губы растянулись в кривой улыбке, оголив ряд гнилых зубов.

– Я не один, – ответил сухо мужчина. – Ты, видно, не заметила мару́винских камней¹, что я разложил в углах твоего дома. Ещё вчера, чтобы они успели насытиться твоей силой вдоволь… – Не заметила ты, – после небольшой паузы, однотонным голосом, не спеша, повторил человек.

Лицо женщины перекосилось, каждая вена и кровеносный сосуд на нём стали набухать, всё больше приобретая тёмно-серый цвет. Глаза её начали заполняться чёрной мглой, которая вскоре полностью поглотила их. Раздался вопль, больше походящий на рёв дикого кабана, нежели на человеческий, и женщина бросилась в сторону незваного гостя. Из её рук выступили кривые ногти длиною с ладонь. Она взмыла вверх, будто совсем лишившись своего веса, и сделала размашистый выпад в сторону мужчины. Отклонившись назад и избежав смертельного удара, человек достал меч из ножен, который тотчас вспыхнул голубым пламенем. И когда превратившаяся во что-то иное женщина приземлилась рядом с ним, он молниеносно развернул свой корпус, оказавшись позади неё. Продолжив момент вращения, человек вонзил клинок ей в спину. Меч с хрустом пробил рёбра и вышел наружу в районе левой груди, вероятнее всего повредив сердце. Тварь рухнула на пол, корчась от боли. Мужчина наклонился и ловким движением, ухватившись за спутанные волосы, повернул её голову к себе, после чего приложил ко лбу "женщины" какой-то амулет. Он достал его из кармана и держал наготове ещё до того, как вошёл в этот дом. Удерживая тварь внизу, мужчина надавил коленом на её шею и произнёс нужные слова. Раздался вопль, исходящий из самых недр её глотки. Спустя мгновение, лишённое силы тело обмякло и перестало шевелиться. Охотник на нечисть вытащил меч из спины убитой им ведьмы, оставив на полу растекающуюся лужу чёрной крови. Яростно пляшущие языки бледно-голубого пламени на лезвии его меча стали понемногу затухать и вскоре совсем погасли. «Чёртова ведьма!» – выругался человек с седой бородой, приложив руку к своей шее. Через пальцы проступала кровь. Вены и более мелкие отходящие от них в стороны сосуды на ней стали приобретать сероватый оттенок. «Зацепила всё-таки меня, тварь! Надо поскорее выпить отвар из переньи́², пока яд не распространился по всему телу», – подумал он.

Скинув небольшой мешок с плеч, мужчина второпях начал перебирать вещи в своём дорожном узле.

Глава 1. Приют

Наступал вечер. Казалось, что солнце в зените было необычно большим. Оно становилось уже не таким ярким, окрашивая серые стены маленькой церквушки в тёплые оранжевые и алые оттенки. Поблёкшая штукатурка на ней местами отсутствовала, открывая почерневшие камни, уложенные в неровные ряды. На некоторых из них выступала плесень. Неподалёку от церкви виднелся довольно крутой берег реки с высохшими, наклонившимися вниз деревьями, которые будто хотели дотянуться до воды и напиться. Их корни торчали из земли повсюду вдоль высоких берегов. Справа от церкви была густая берёзовая роща, рядом с которой стояло несколько десятков маленьких деревенских домов. Чуть дальше, перед лесом, находилось старое кладбище с покосившимися крестами и поле, за которым располагалось двухэтажное здание с множеством окон. Возле него, внутри двора, ограждённого плетенью, были каких-то два пристроя.

По протоптанному тракту, который проходил вдоль берега, а потом сворачивал в сторону берёзовой рощи, шёл человек с тростью в руке, на спине у него болтался полупустой походный узел. Голову мужчины местами уже покрыла седина, но ещё оставалось много тёмных волос. Одет он был в длинный, выгоревший на солнце балахон коричневого цвета с красной полосой на груди, перевязанный широким белым льняным поясом. Просвещённый человек, глядя на одежду путника, мог бы сразу признать в нём странствующего пастыря. Такая одежда и цвета были довольно распространены в Тра́умэ³ среди людей этого сословия. Мужчина шёл с запада, по-видимому, из самого Аурдо́на, – столицы, что находилась в нескольких десятках вёрст⁴ отсюда. Скорее всего он направлялся в Ки́нсдальт, по крайней мере тракт вёл именно в этот город. Пастырь остановился и посмотрел на заходящее солнце. Немного потоптавшись на месте, он всё же решил свернуть с тракта на тропку, ведущую к церкви. Шёл мужчина неспешной походкой, то и дело опираясь на трость. Он был высокого роста и худощавого телосложения. Его угловатое лицо с вытянутым подбородком и тонкими губами казалось на первый взгляд отталкивающим, но стоило лишь посмотреть в глаза, и пастырь уже не вызывал никакой неприязни. Они были добрыми и тёплыми, в них присутствовала какая-то детская наивность. Сразу хотелось заговорить с ним о чём-то.

Мужчина в пыльном балахоне подошёл ко входу в церковь. Двери были закрыты. Он, как будто немного стесняясь, тихонько постучался. Никто не открыл. Было тихо, лишь доносился еле слышный щебет птиц из берёзовой рощи. В этот раз пастырь постучал уже громче, более настойчиво. Стук эхом раздался внутри стен здания. Спустя какое-то время за дверями послышались шелестящие шаги. Одну из распашных дверей приоткрыл старик и высунул голову наружу. Седые волосы на его голове торчали в разные стороны вокруг блестящей лысины.

– Кто ты? Чего надо в столь поздний…, – он не закончил свой вопрос, присмотревшись получше к человеку на пороге и признав в нём священнослужителя.

– Доброго Вам вечера! Я пастырь Ирийзар, – спокойным мягким голосом ответил мужчина с тростью.

– Да я уже по твоей одежде понял. Меня Протомиреем звать. Проходи, что на пороге-то стоять, разговаривать, – лысый мужчина полностью открыл дверь и жестом пригласил пастыря внутрь, – я священник здешний, – продолжил он.

Святой отец явно не предполагал, что кого-то встретит сегодня вечером на пороге своей церкви и вместо рясы был одет в обычную широкую, длинную рубаху.

– Не ожидал никого. В это время теперь из мирян никто не приходит сюда, боятся. Скоро ведь солнце зайдёт уже. Тёмная навь⁵ просто одолела эти места! Никакого спасу нет! Иго́ша⁶ совсем уже меня с ума свёл. Вроде безобидный он, но как завоет нечеловеческим голосом в коридорах, аж в дрожь бросает, потом уже не до сна мне. Сам мучается и других изводит. Вообще, ночью сейчас из дому лучше не высовываться, – сказал Протомирей.

– А что ночью? – полюбопытствовал пастырь Ирийзар, минуя расспросы про игошу.

– Ночью-то… Чертовщина какая-то, прости меня Господи, творится возле старого кладбища, что здесь неподалёку, – ответил святой отец и нервно потёр руками свои виски, – так сходу и не объяснить. – Ты лучше скажи, зачем сюда пожаловал, в наши края?

– Волей случая. Давно уже путь держу, увидел церковь вашу. Могу я остановится здесь ненадолго, отдохнуть, еды тёплой отведать? А потом продолжу своё странствие, – пастырь Ирийзар окинул взглядом старую церковь, – может по хозяйству чем надо помочь?

– От помощи не откажусь. Есть у меня здесь комната, пустует всё равно. С едой что-нибудь придумаем, – Протомирей похлопал Ирийзара по плечу, и они прошли в небольшую дверь возле алтаря.

– А что это за здание, там за полем? – поинтересовался Ирийзар, пока они шли по тёмному коридору.

– Это детский приют, сироты там. Кто-то здешний, кого-то привезли из других мест. Лет до четырнадцати-пятнадцати их обычно в нём содержат, а потом кого куда. Бывают конечно и те, что не доживают до распределения, условия там сам знаешь какие, в этих учреждениях, – ответил Протомирей.

Дальше они шли молча пока не оказались в небольшом холле, который располагался внизу колокольни. Наверх к колоколам вела каменная винтовая лестница, некоторые из её ступеней уже покрылись трещинами, от старости.

Свет тлеющего солнца ещё немного пробивался сквозь окна наверху, но уже становилось темно. Когда они пришли, Ирийзар смог разглядеть в полумраке лишь несколько дверей. Протомирей достал ржавый ключ из кармана и, навалившись на одну из них, с трудом открыл замок.

– Вот, можешь расположиться здесь, – сказал он и зашёл первым в комнату.

Ирийзар проследовал за святым отцом. Каменный пол, кровать, которая стояла практически от стены до стены и окно с кованной узорчатой решёткой, вот, собственно, и всё, чем располагала эта маленькая комната. Ирийзар поблагодарил Протомирея. Он был рад переночевать здесь. Прошло уже довольно много времени с тех пор как ему довелось выспаться в кровати, её обычно заменяли то еловые лапники, то сено, а иногда и просто покрывало на холодной земле.

***

Четверо людей, одетые в лёгкие доспехи, покрытые сверху длинными плащами, двигались медленно, то и дело останавливаясь и вслушиваясь в тишину. С первого взгляда было понятно, что они воины. В движениях каждого чувствовалась дисциплина и уверенность. Лиц их было не видно, лишь только зелёные огоньки глаз тускло блестели из-под больших капюшонов плащей. Один из них жестом показал направление, и они разделились.

На ночном небе не было видно ни звёзд, ни луны. То и дело сверкали молнии, ослепляющими вспышками отбрасывая тени фигур в плащах на каменистый берег острова. За ярким светом следовал оглушительный гром, приближалась гроза. Небольшую ладью, привязанную возле берега, кидало волнами на выступающие из воды камни, она с треском билась об них и снова отходила в море. Людям, прибывшим на ней на остров совсем не было до этого дела, каждый из них понимал, что скорее всего этот путь в один конец. Впереди возвышался вертикальный утёс, наверху которого стояла башня, сделанная много веков назад из о́рдунского морио́на⁷. Чёрные камни её стен были неровными, разных размеров и часто выступали острыми краями наружу. На самом верху башни, под самым куполом, в окне горел зеленоватый свет.

– Он уже понял, что мы здесь, надо поторопиться, – сказал один из мужчин в плаще.

Двое из них, незадолго до этого отошли и уже скрылись где-то в темноте. Оставшиеся подпрыгнули вверх на сажень⁸ или даже выше, зацепились за крошечный выступ утёса и очень быстро, словно отталкиваясь ногами от самого воздуха, начали преодолевать каменную вертикаль.

Спустя какое-то время все четверо снова встретились у входа в башню.

– Мы проверили. Снаружи нам ничего не угрожает. Расставили ловушки на случай незваных гостей, – сказал один из мужчин и достал меч.

– Думаю нам вряд ли удастся выманить его из башни, там место его силы, – ответил другой.

Они вытащили свои мечи из ножен. Их клинки были объяты полупрозрачным пламенем, обвивающим блестящую сталь. Оно мерцало голубоватым светом в темноте. Мужчины зашли внутрь башни, дверь была не заперта. Поднимаясь по широкой спиральной лестнице, что находилась по центру, они проходили этаж за этажом, каждый раз останавливаясь, всматриваясь и вслушиваясь в тёмные коридоры и помещения, окружавшие её. Чем выше они поднимались, тем громче становился шёпот голосов, доносящихся сверху. Он сотнями слов проникал в разум, дезориентировал и не давал сконцентрироваться. Один из мужчин достал из-за пазухи небольшой флакон и вытащив зубами пробку, смачно выплюнул её на пол, потом сделал глоток и поморщился. Он передал флакон остальным и каждый из них тоже сделал по глотку.

– Ну и дрянь же! Почему эликсиры всегда такие противные на вкус! – сказал человек, выпивший горькую жидкость последним, и они продолжили свой путь наверх.

Через какое-то время голоса стали затихать и вскоре совсем исчезли.

– Видимо подействовало, – с облегчением сказал один из мужчин и вытер рукою испарину со лба.

– Да, я тоже перестал слышать этот чёртов шум, – ответил другой.

Наконец, они практически добрались до самого купола башни, оставалось подняться всего на один этаж выше. Сверху на лестницу падал тусклый ядовито-зелёный свет. Он был настолько неестественен, что от него болели глаза.

– Настало время принять нашу судьбу, братья! Встретим же её без страха и упрёка! – сказал мужчина с седой бородой и снял капюшон, открыв такие же седые волосы.

– Без страха и упрёка! – в один голос повторили остальные.

Преодолев оставшийся виток лестницы, все они оказались на последнем этаже башни. Перед ними открылся большой холл, в центре которого стоял человек. Так по крайней мере казалось с первого взгляда. Он что-то говорил на древнем, уже давно забытом и потерянном в канувших веках языке. Никто из четверых мужчин не понимал ни слова. Тёмный маг, одетый в длинную мантию, произносил заклинание. Руки его были подняты вверх. В них он крепко сжимал какой-то предмет. Из-за яркого струящегося от предмета зеленого света сложно было понять, что именно было в его руках. Голос тёмного мага эхом блуждал по большой комнате, отражаясь от её каменных стен. Повсюду в воздухе парили десятки полупрозрачных тварей, не имеющих чёткого очертания, с пустыми и чёрными, как уголь, глазницами. Они, не замолкая, нашёптывали слова, наполняли разум ересью и сбивали столку. Только выпитый элексир не давал сойти с ума от их чар. Как только четверо людей оказались в комнате, все эти твари встрепенулись и, издав пронзительный визг, кинулись на них, открывая налету пасти с длинными и острыми зубами.

«Мать их, лярвы!⁹ Их слишком здесь много!» – закричал один из мужчин, сделав выпад мечом и вонзив его лезвие в широко раскрытую глотку одной из тварей. Меч прошёл насквозь и вышел через затылок, загоревшись ещё ярче голубым пламенем.

Лярва упала на пол, корчась и извиваясь, как змея. Мужчина замахнулся и отрубил ей голову. Только после этого, испустив высокий пронзительный писк, существо перестало шевелиться. Началась ожесточённая схватка, мечи гудели в воздухе, разбрасывая в стороны языки голубого пламени. Их лезвия с шипением разрезали на части парящих существ. Твари то и дело взмывали под купол башни и стремительно атаковали, бросаясь вниз на пришедших людей. Тёмный маг в центре комнаты, казалось, не обращал на происходящее никакого внимания. Он продолжал свой чёрный обряд.

«А-а-а!» – раздался крик и один из мужчин, пошатнувшись, уронил свой меч. Последняя из оставшихся в живых тварей, пока он добивал другую, напала сзади. Мужчина упал и какое-то время ещё судорожно дёргал ногами, держась за шею, но вскоре перестал шевелиться. Его рука опустилась, открыв рваную плоть, источающую кровь.

«Чёртова мразь!» – закричал человек с длинными седыми волосами и бородой и в прыжке срубил с плеч лярве голову. Наклонившись над боевым другом, что неподвижно лежал на полу, он сказал: «Покойся с миром, брат» – и провёл рукою по его векам, опустив их на широко открытые глаза.

В воздухе над куполом башни появилось чёрное пятно, настолько чёрное, что ночная темнота была светлее по сравнению с ним. Оно издавало треск и гул.

– Надо остановить его, пока ещё не поздно! – закричал один из мужчин, и они втроём ринулись к магу.

– Охотники, вы, как всегда, невовремя! – тёмный маг повернулся к ним, продолжая держать одной рукой необычный предмет у себя над головой. Было сложно разглядеть его лицо из-за яркого света, что излучала вещь, которую он сжимал в руке. – Вы же по своей природе другие, вам даёт силу Тьма! Зачем вы доверились и служите людям!? Рано или поздно они вас предадут, – продолжил он.

– Мы служим правде и нашей вере, – сказал один из мужчин, – остановись, иначе мы покончим с тобою!

Маг начал громко смеяться в ответ. – Глупцы!

Один из мужчин бросился к нему, заводя меч над головой, но успел сделать лишь несколько шагов. Сопровождаемая оглушительным раскатом грома, яркая молния с треском обрушила часть купола башни и, отразившись от свободной руки мага, ломаной яркой линией пронзила тело мужчины с мечом. Он пошатнулся и рухнул лицом вниз на пол, испуская дым из спины. Воздух наполнился запахом обгоревшего мяса. Мужчина с седыми волосами и бородой, достал что-то из кармана и с силой кинул на каменный пол. Раздался звук бьющегося стекла, вскоре после которого помещение заполнил густой серый дым. Было совершенно ничего не видно, но не для двоих людей в плащах. Их необычные глаза хорошо видели сквозь него. Один из них стал заходить слева, другой, что с бородой, начал двигаться к противоположному углу комнаты. Оба они убрали мечи в ножны, чтобы не выдавать себя голубым свечением пламени, обвивающим оружие. Тёмный маг не мог видеть сквозь дым, по крайней мере в этот момент, но он почувствовал еле уловимое движение воздуха, заметил изменение структуры дыма, когда один из мужчин был готов нанести удар кинжалом ему в грудь. Маг раскрыл ладонь и резко сжал тонкие длинные пальцы, связав их между собой в подобие узла. Мужчина закряхтел, схватившись за горло, он не мог дышать. Неведомая сила сдавливала его шею до тех пор, пока не раздался треск позвонков. В этот момент позади мага вспыхнуло голубое пламя и острие меча пронзило его спину, выйдя наружу из груди. Тёмный маг упал на колени, выронив из рук необычный чёрный предмет. Мужчина повернул меч вокруг оси, разрывая внутреннюю плоть и вытащил клинок из спины колдуна. Тот навзничь рухнул вниз. Меч охотника горел очень ярко, заглушая своим голубым пламенем, тускнеющий ядовитый зелёный свет, струящийся от неизвестного предмета на полу. Разрастающееся чёрное пятно над куполом башни стало уменьшаться в размерах и вскоре с оглушительным хлопком исчезло.

Худой мальчишка с густыми русыми волосами сидел на полу, опираясь спиною о кровать и перед его глазами одна за другой возникали картины из рассказанной истории. Он будто наяву видел, каким именно пламенем горел меч охотника, слышал громкий хлопок после того как чёрное пятно, что было темнее самой тёмной ночи, исчезло над куполом башни. Эту легенду он уже слышал прежде, но из уст светловолосой девочки она звучала так красочно и правдоподобно, что будоражила его воображение живыми образами, как будто он сам находился среди охотников в ту ночь. Выглядел этот мальчишка лет на двенадцать, не старше. Одет он был в большую, не по размеру, рубаху и штаны с дырою на одной из коленок. Помещение еле освещало дрожащее пламя свечи, которая потрескивала в руках девочки с длинными светлыми волосами. Её звали Смилной. Вокруг неё, в полумраке, сидели ещё несколько детей: кто-то постарше, а кто-то ещё совсем маленький. Повсюду рядами стояли кровати, а из приоткрытого окна дул тёплый летний ветер, шурша старой занавеской, нижняя часть которой уже пришла в негодность и превратилась в подобие лохмотьев.

– Смилна, ты думаешь всё на самом деле так и произошло или это всё выдумки и не было никакого тёмного мага и охотников? – тихим голосом спросил мальчишка в рваных штанах.

– Конечно правда, Далебор! Могу тебя заверить, всё именно так и было, – ответила девочка и улыбнулась.

За дверью послышались шаги, дети замерли и замолчали. Смилна облизнула пальцы и затушила ими пламя свечи. Все собравшиеся возле неё прекратили шептаться и замерли в напряжении. Вдруг раздался громкий человеческий крик. Как лезвие ножа он разрезал тишину, ворвавшись с улицы в полуоткрытое окно. Снова стало тихо. Смилна хотела подойти к окну, чтобы посмотреть в чём дело и уже встала с корточек, как дверь в комнату распахнулась, наполнив её ярким светом фонаря. На пороге стояла женщина, которая следила за порядком в приюте. Дети, как блохи, разбежались и попрыгали в свои кровати.

«Всем спать! – грозно крикнула женщина, – если ещё кого увижу не в кровати или услышу хоть какой-то писк отсюда, завтра накажу всех без исключения плетью!» Сказав это, она повернулась и громко захлопнула дверь. Звук её шагов стал затихать где-то в коридоре.

– Что это был за крик снаружи? – шёпотом спросила Смилна Далебора. Их кровати стояли напротив друг друга.

– Не знаю, давай спать. Я не хочу, чтобы тебя или меня завтра наказали плетью, – ответил мальчик и повернулся на другой бок.

***

Было уже за полночь, когда Ирийзар открыл глаза. Его разбудил какой-то крик снаружи. Поначалу он не мог понять, то ли крик был взаправду, то ли это ему просто приснилось. Ирийзар лежал на кровати не шевелясь, слушая тишину. Комната иногда наполнялась тусклым лунным светом, а потом снова становилось темно, видимо из-за облаков на небе, временами закрывающих ночное светило. Вдруг где-то за дверью Ирийзар услышал какие-то странные звуки, это уже точно было наяву. Будто где-то пищал котёнок, так по крайней мере ему послышалось. Сон уже совсем пропал. Глаза Ирийзара привыкли к темноте, он встал с кровати, потом тихо подошёл к двери и приложил ухо. Теперь звук стал напоминать ему детский плач, даже скорее не детский, а младенческий. Ирийзар накинул на себя балахон и осторожно приоткрыл дверь. За порогом была лишь темнота длинного коридора без окон. Из него веяло прохладным воздухом, видимо от сквозняка. Где-то вдалеке, в кромешной темноте опять раздался звук. Кто-то плакал и стонал тонким голосом. Ирийзар обернулся и осмотрел комнату. На освещённом луной подоконнике, он смог разглядеть свечу в подсвечнике. Порывшись немного в своём походном мешке, пастырь нащупал огниво, достал его и зажёг свечу. Комната налилась тёплым светом от огонька дрожащего пламени. Ирийзар вышел за дверь и направился по коридору в сторону непонятных звуков, держа подсвечник в вытянутой перед собой руке. Стояла мёртвая тишина, слышно было только как потрескивает маленькое пламя, освещающее его лицо в обволакивающей темноте. Пастырь водил свечой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть в ней хоть что-то. Пройдя немного по коридору, почти на ощупь, Ирийзар обернулся. Он хотел понять, насколько далеко позади осталась дверь в его комнату, но света огонька не хватало, чтобы это увидеть, повсюду был непроглядный мрак. Ирийзар, всё ещё пытаясь выхватить из него очертания двери, двинулся дальше по коридору, как вдруг его нога упёрлась во что-то мягкое. Пастырь замер. Ирийзару показалось, что он слышит чьё-то дыхание внизу. Что-то холодное дотронулось до его ноги. Ирийзар резко повернулся вперёд, направив свет от дрожащего пламени на пол. Перед ним был кто-то невысокого роста, но он не успел толком рассмотреть, кто именно. Поток холодного воздуха, вдруг возникший в коридоре, погасил свечу. Раздался всхлип и тонкий писк, после которого чьи-то шаги, похожие на шлёпанье мокрых голых ступней, стали быстро удаляться от пастыря всё дальше в темноту. «Кто здесь? – спокойным голосом спросил Ирийзар, хотя сердце его готово было выпрыгнуть из груди, – не бойся я тебя не обижу». Шаги остановились. Снова наступила тишина. Но ненадолго. В темноте послышался крик навзрыд, похожий на младенческий плач, сопровождаемый каким-то урчанием и хриплыми звуками, как если бы кто-то не мог дышать. Ирийзар достал из кармана огниво, которое он предусмотрительно взял с собой и поставил подсвечник на пол. Извлекая искры, не с первой попытки он воспламенил трут¹⁰. Мгновением позже загорелась свеча. Ирийзар поднял её и прошёл немного дальше по коридору. Впереди возник чей-то силуэт. Медленно приближаясь к нему, пастырь всё больше убеждался в том, что это не человек. Когда Ирийзар подошёл достаточно близко, он понял – перед ним стоял игоша. Рост существа был от силы один аршин¹¹. У него не было выраженных конечностей, руки и ноги скорее напоминали отростки с подобием несформировавшихся до конца ладоней и ступней. Тело игоши было совершенно голым, с синей бледной омертвевшей кожей. Он стоял на четвереньках, подобно собаке, и жалобно плакал, иногда переходя на крики с завываниями. От игоши сильно пахло сырой землёй. Ирийзар предположил, что дух этот возник совсем недавно, так как ещё не стал похожим на злобного ребёнка, бродящего по ночам и заглядывающего в окна домов. Игоша выглядел жутко, но его глаза очень напоминали человеческие. Они были настолько наполнены страхом и болью, что Ирийзар, бессознательно протянул к нему руку. Существо, увидев этот жест, встрепенулось и, породив истошный писк, быстро ковыляя, переваливаясь с одной недоразвитой ноги на другую, снова скрылось в темноте.

Ирийзар сидел на полу в свете пламени свечи, обдумывая что ему делать дальше. Спустя какое-то время он поднялся и направился обратно, в сторону своей комнаты. В эту ночь он больше так и не уснул, просто лежал на кровати и ждал рассвета. Пастырю нужно было поговорить с отцом Протомиреем, но он не хотел будить его посреди ночи.

Первые лучи утреннего солнца стали постепенно проникать в комнату. За окном слышался щебет воробьёв, которые метались с ветки на ветку дерева, что росло рядом. Ирийзар лежал одетым, в ожидании когда услышит шаги Протомирея, выходящего из соседней комнаты. И вот, наконец, этот момент настал. Ирийзар поднялся с кровати и торопливо вышел за дверь. Святой отец стоял посреди коридора, потягиваясь и зевая, всё в той же рубахе, в которой встретил Ирийзара накануне вечером.

– Смотрю тебе не спится. В такую рань встал. Проголодался наверное? Сейчас пойдем в поварню, там хозяйка нас, надеюсь, накормит чем-то достойным. Достойным для такого чудесного утра! Впервые за долгое время я так хорошо выспался. Игоша сегодня ночью совсем не докучал, может успокоился наконец, – сказал Протомирей, поглаживая свою лысину.

– Откуда здесь игоша вообще взялся? Не могли бы Вы мне поведать, святой отец? – спросил Ирийзар.

– Ну коли так интересно, то слушай. Была у нас здесь одна мирянка, помогала по церковному хозяйству, убиралась, за курами смотрела, в общем хорошая такая девка была, звали Балемила её. Ну и как-то стали замечать, что сама она вроде такая же худая, а брюхо-то растёт. Оказалось, беременная она. Отец кто, так никому и не сказала, то ли кто по любви с ней возлёг, а потом бросил, то ли против воли её это произошло, не знаю подробностей. Пришло время. Она, бедная, всё никак разродиться не могла, а когда ребёночек появился на свет, испустила дух. Да и он вслед за ней, один вздох сделал и всё, даже не закричал. Уж мы с матушкой его пытались как-то в чувства привести, а всё бес толку. Не успели окрестить его, вот и схоронили в яме, возле южной церковной стены закопали. На кладбище не похоронишь, ведь не крещён был. Люди не одобрят такого. Надо было всё-таки проводить на тот свет ребёночка, как полагается. Но что сейчас об этом. Сделанного уже не отменить. Так и появился игоша здесь, начал выть по ночам, да проказы всякие мелкие творить. Не знаю, как теперь от него избавиться. Кроме мамки родной, кто его теперь успокоит? А она мёртвая, похоронена на здешнем старом кладбище. Помню крест такой красивый, резной с узорами на её могиле. Кто-то из селян сделал тогда, завитыми буквами имя покойной на нём вырезал. Хорошая была девка, жалко её.

Ирийзар ничего не сказал в ответ, просто кивнул головой.

– А ночью крик чей-то на улице не слышали?  – спросил он.

– Нет, ничего не слышал. Пьянчуга может какой орал. Бывает ходят такие, милостыню просят, а самим-то бутылку скорее взять потом в корчме¹². Я всё равно никогда не даю. Но ночью? Вряд ли кто из дома нос высунет.

«Наверное всё же приснилось или это крик игоши был», – подумал Ирийзар и направился следом за Протомиреем в поварню.

***

Маленький мальчишка бежал что есть мочи по пшеничному полю, его дыхание было прерывистым, воздуха не хватало, силы тоже уже были на исходе. Краем глаза он увидел, как мимо пролетел камень, потом следом ещё один, уже совсем рядом с его головой. Вдруг он почувствовал удар в спину: один из брошенных камней нашёл свою цель. Острая боль пронзила тело под лопаткой, но он не останавливался, продолжая бежать. Позади слышались голоса его преследователей. Это тоже были дети, но постарше: несколько мальчишек лет двенадцати или тринадцати. «Стой сопляк! Всё равно не убежишь! Догоним, хуже будет!» – кричали они и кидали в него камни. Одеты ребята были в рваные старые рубахи, похоже уже кем-то ношенные до них. Одежда маленького мальчика, напротив, выглядела чистой и опрятной. Подходил к концу сенозарник¹³ и золотые колосья пшеницы были достаточно высокими. Из-за маленького роста, быстро перебирающему ногами мальчишке с трудом удавалось видеть куда бежать, он двигался наугад. Вдруг перед ним возник один из преследователей и выставил ногу. Он поджидал его, затаившись в рослой пшенице. Маленький мальчик не успел вовремя перепрыгнуть неожиданное препятствие, споткнулся и кубарем покатился по земле. Пришло очень грустное и страшное ощущение, что бежать и сопротивляться он уже не сможет. Мальчишка лежал на помятой пшенице и смотрел в голубое небо, когда его окружили лица других детей, смотрящие на него сверху.