Buch lesen: «Хассел Гроу», Seite 4

– Значит парня у тебя нет, я правильно понял? – вопрос Смитти вырвал меня из своих размышлений.

– Да, все верно. Я порвала с ним прямо перед поездкой.

– Не хочешь рассказать? Нам нужно научиться доверять друг другу, да и за разговорами время идет быстрее.

– Давай сыграем в пять вопросов. Я тебе расскажу о себе и наоборот, – предложила я.

– Идет. Мой первый вопрос, почему ты рассталась с парнем? – Смитти взял инициативу в свои руки, сразу видно, что он везде первый «до мозга костей».

– Генри был моим первым парнем. Мне было восемнадцать, когда мы с ним встретились. У моего отца есть небольшой автосервис, вот он и пригнал свою машину к нему на ремонт. Я иногда помогаю отцу с работой в свои выходные, там и познакомились. Почти три года пробыли в отношениях. Мы планировали в этот отпуск вместе полететь в Париж. Даже билеты купили. Я люблю осень, и мне кажется, что путешествовать в свое любимое время года – это высшая степень удовольствия. Но Генри оказался предателем и разрушителем всех моих мечт и надежд. Я поймала его на измене за два дня до отпуска и сразу прекратила эти отношения. Смешная до боли ситуация, не находишь?

– Не вижу здесь ничего смешного. Как по мне, самые страшные муки ада ждут предателей и мятежников, – с легкой улыбкой ответил Смитти.

– Ты решил процитировать мне «Пираты Карибского моря»?

– Я думал ты не любишь кино, – вышел он из положения. – Ты будешь задавать свой вопрос, Колючка?

– А у тебя есть кто-нибудь? Девушка, может жена?

– Нет, у меня только бабушка Келси и Кусь.

– Кусь?

– Это мой кот. Он со мной уже лет десять. Самое верное и милое рыжее создание в этом мире.

– Никогда бы не подумала, что ты любишь животных.

– Да брось, я не такой, каким кажусь на первый взгляд. Лови мой второй вопрос. Я понял, что у отца автосервис, но было бы интересно узнать откуда ты приехала и кто еще у тебя есть?

– Александрия, штат Вирджиния. Это один из самых читающих городов Америки. К слову, я очень люблю книги. Среди них я чувствую себя комфортно и спокойно. Отучилась и нашла себе работу библиотекарем. Живем втроем: я, старшая сестра и отец, в простом двухэтажном домике. Мать умерла при моих родах. Уна старше меня на три года. Ей бы тут понравилось потому, что она верит в магию и всю эту волшебную хрень, плюсом ко всему обожает таро. А где твои родители? Почему у тебя только бабушка?

– Насколько известно, мои родители погибли, когда мне было около года. Так что я их не помню. Бабушка Келси забрала меня к себе и вырастила. Она рано овдовела, поэтому нас только двое. Ни братьев ни сестер у меня нет. Есть Лекс Лавджой – мой единственный друг в этом городе. Та еще заноза в заднице, но я расцениваю его как брата. Любовь к машинам у тебя от отца?

– Не могу назвать это любовью, просто много что знаю про них.

– А ты умеешь быть скромняжкой, да Колючка? Меня если честно это удивляет.

– А ты, я смотрю без подколок никуда?

– Не люблю, когда мне скучно.

– Мы уже столько идем, неужели тут только камеры и нет ни одной двери на выход? – сменила я тему.

Мы спросили остальных и оказалось, что по правой стороне тоже нет ни одного входа и выхода на нужный нам этаж. Смитти предложил дойти до конца коридора с надеждой на то, что там будет люк на третий ярус тюрьмы. Не знаю, сколько мы так ещё шли, но ноги уже ныли от усталости. Я думала о том, что рассказал мне Смитти о себе. Было удивительно узнавать о нем немного больше. Кусь. Надо же, как мило он назвал кота. Хотя тогда он был ребенком. Самое главное не потеряться в нем, как это случилось с Генри. Хоть мы со Смитти и не пара, я все равно искала здесь мотив для предательства. Вообще, мне хочется верить в то, что не все парни такие, как мой бывший, но пока плохо получается.

Так. Стоп. Почему я вообще думаю о нас как о паре или не паре? Мира, тормози.

Спустя несколько минут, может быть с полчаса, мы уперлись в тупик. Упав на колени, Лекс и Джонни начали искать люк, такой же как и наверху. Повезло. Хотя бы был люк вместо дверей. Тяжелая крышка со скрипом поддалась нам и мы внизу увидели свет. Повторив тактику спуска мы оказались на третьем ярусе тюрьмы. Свет излучали тусклые светильники, висевшие на стене возле лестницы. Под ними лежал очередной фиолетовый конверт с совой и большая коробка.

"Дорогие участники!

Поздравляю вас с успешным прохождением первого задания. Вы не утратили доверия и сохранили дружеские отношения в вашей команде. Добрались всем составом до третьего уровня тюрьмы! В коробке вы найдете еду и воду. Подкрепитесь, отдохните и завтра приступайте ко второму заданию. Вас разбудят, не беспокойтесь об этом.

День второй: «Книга Проклятий».

Задача: Проявляйте по максимуму человечность к окружающим.

С уважением, Х."

Глава 10

Меня, если честно, уже потряхивало от одного вида злосчастного конверта с печатью в виде совы. Еще ни разу за это время они не сулили ничего хорошего. Единственное, что немного успокаивало – это обещанная еда в коробке и немного света. Мы все уселись на холодный пол, а Смитти принялся распаковывать бокс. Фонарик, пачка влажных салфеток, четыре туристических коврика, четыре тёплых пледа и четыре валика под голову. Аптечка с антибиотиками, обезболивающими, пластырем и антисептиком внушала хоть какую-то надежду на безопасность. Из еды – протеиновые батончики, яблоки и сэндвичи с курицей. Вода. Там была вода. Целых семь литровых бутылок, а не шесть, как в случае с едой. Когда Лекс, зевая, предложил задуматься о дележке вещей, в воздухе повисло напряжение.

– Ты что, предлагаешь нам драться за подстилку? – Джонни вскинул бровь и ухмыльнулся.

– Мы не будем драться. По крайней мере сейчас. Предлагаю кому-нибудь взять девчонок, тогда спальных принадлежностей хватит на всех. Коврики достаточно широкие, чтобы на них уместилось два человека, – Смитти смотрел на нас и ждал, когда ему хоть кто-нибудь ответит.

Никто не спешил отвечать. Я бросила взгляд на Финна и Лекса, которые сидели чуть дальше и перешептывались между собой. Я понимала: нам не хватает духу, чтобы открыто обсудить ожидания от этой ситуации. Все были как на иголках, а мысли о том, что мы стали жертвами чьей-то игры, беспокойно сказывались на каждом. Набравшись смелости я заговорила:

– С самого начала я оказалась со Смитти в одной камере. Он освободил меня от веревок, потом взял инициативу на себя, чтобы провести по коридору, помог с лестницей и я…

– Колючка, скажи прямо, что сейчас ты хочешь спать именно со мной, – перебил меня Смитти, смотря прямо в глаза.

– Эм…Ну… Я… В общем да, я хочу спать сегодня с тобой, – опустив глаза в пол, я пинала ногой мелкие камушки, умирая от смущения. – Надеюсь никто не против?

– Замётано! Колючка, просто знай, что я не прочь разделить с тобой ложе, даже в таком убогом уголке. У нас уже завелась традиция делать что-либо вместе, ты не находишь? – Джон Смит выглядел победителем в этой игре.

– Ты серьезно? – попыталась убедиться я, что это не шутка.

– Вполне. Раз мы застряли здесь на целую неделю, то почему бы нам не сделать это приключение еще более интересным? – уверенно сказал Смитти, подмигивая мне.

Товарищи по команде замолчали и прожигали нас двоих своими вопросительными взглядами.

– Абена, а ты бы к кому хотела присоединиться? – раскладывая на полу туристический коврик поинтересовался Смитти.

– Я не знаю. У Джонни есть девушка и было бы неуместно лечь рядом с ним.

– Если хочешь, то можешь присоединиться ко мне, думаю моя Хильда не будет против, – похлопывая правой рукой коврик возле себя, Джонни, жестом левой руки приглашал Абену сесть.

Когда все приготовили места для ночлега, мы решили немного умыться, осмотреть раны и поесть. Абена принялась обрабатывать антисептиком рассечённую голову Смитти, которая успела покрыться слоем корки из засохшей крови красно – чёрного оттенка и грязи. Осторожно смыв всю коросту, она заклеила рану пластырем и заставила его выпить антибиотик, чтобы избежать заражения. Смитти громко фыркнул, показывая своё недовольство, но спорить не стал. Тем временем, я пыталась оттереть грязь с ладоней влажной салфеткой. Закатав рукава своего худи, только сейчас я увидела в каком состоянии мои запястья. На них остались следы от верёвок, которые чуть не впились в кожу во время моего недолгого, но напряжённого пленения. Я провела пальцами по потертостям, чувствуя, как боль от воспоминаний и физическая боль смешиваются в один вихрь. Голова гудела то ли от голода, то ли от всего происходящего. Краем глаза я заметила, как Абена закончила возиться со Смитти и переключилась на себя.

– Все привели себя в порядок? – спустя несколько минут поинтересовалась я, – Если да, тогда может приступим к еде?

– Польешь мне на руки немного воды? – Лекс подошел сзади и попросил о помощи.

– Да, давай.

– Судя по всему, ты ему понравилась, – почти шёпотом сказал он мне в лицо, так чтобы никто не услышал.

– Что? – непроизвольно громко я выразила своё удивление и случайно брызнула водой на кофту Лекса.

Я подошла к нему почти вплотную и принялась своей рукой быстро вытирать мокрое пятно.

– Извини, вышло слишком эмоционально, – я попыталась сбавить тон. – Ты уверен в этом? И что же мне теперь делать?

– Для начала успокоиться, – прошипел Лавджой. – И да, я так считаю. Если бы я не знал его с самого детства, то подумал, что он просто затеял очередную бессмысленную интрижку, но смотря на его действия сейчас – здесь явно что-то другое и более серьезное, чем просто флирт.

– Не могу поверить, что это происходит со мной.

– С ним бывает сложно. И постарайся не разбить ему сердце, этого мой друг точно не вынесет.

Самое приятное, что сейчас было в этом темном коридоре под лестницей – шуршание обёрток от батончиков и кисловатый яблочный аромат. Я сидела плечом к плечу со Смитти и гипнотизировала сэндвич, думая, как лучше его откусить, чтобы не обляпаться. Финн уже закончил с приёмом пищи и развалился на коврике, завернувшись в плед. Лекс никак не мог напиться. Жажда душила его как змея и, похоже, он был готов выпить даже из лужи на полу, если бы она там была. Я посмеялась про себя, вспомнив, как Уна всегда намеренно прятала свою розовую бутылку с водой в отцовской машине и ждала, пока мы не остановимся рядом с магазином, чтобы купить ей ещё одну. Интересно, как она там. Абена устроилась под боком у Джонни, впервые за всё время без страха на лице. Может это еда на ней так сказалась или она просто устала. Жуя яблоко, Джонни нарушил тишину:

– Кто-нибудь расскажет мне, почему всё-таки совы и фиолетовый цвет?

– У Бенджамина Гроу была жена, единственная любовь всей его жизни. Странная особа. До жути фанатела по вишневым духам и была убеждена, что фиолетовый цвет передает мудрость, власть, гордость и мир, а фиалки символизируют успех и удачу. Когда они поженились, Мистер Бенджамин Гроу каждое утро собственноручно собирал эти цветы и ставил их в вазу на тумбе возле её постели. Что не сделаешь ради большой любви, да? А совы являлись символом его рода по отцу. В исторических хрониках о городе писалось, что когда его жена покинула этот мир, мистер Гроу долгое время не выходил из её покоев. Так сильно горевал, что заказывал у парфюмеров те самые вишневые духи, чтобы запечатлеть в памяти родной запах и продолжал собирать фиалки. Так и пошло, что весь их род поддерживал эту традицию, с каждым годом совершенствуя её, делая символы родового гнезда более современными, – поведал нам историю Лавджой.

– Значит отель «Ventus Violaceus» принадлежит дальним родственникам семьи Гроу? – задала я вопрос с набитым ртом.

– Да, можно считать, что так.

– Интересно, они и трусы фиолетовые носят, чтобы чтить память шести вековой женщины? – пошутил Джонни.

Финн перевернулся на спину, скрестил руки на груди и уставился в потолок. Он пытался собрать воедино все факты, которые у нас были, чтобы получилась более понятная картина всей ситуации:

– Итак, что мы имеем? Мы все получили одинаковые письма с приглашением на экскурсию. Письма с печатью совы. Изначально нас тоже было шестеро, но вместо Лекса был мистер Грей, чёрт бы его побрал.

– А потом мы оказались в старых тюремных камерах, вовлечённые в какой-то квест, – подхватила Абена, – мистер Грей исчез, а судя по истории, которую нам поведали Смитти и Лекс, от нас требуется найти Книгу Проклятий. У меня напрашивается вопрос, мне одной кажется, что наше похищение организовали родственники Бенджамина Гроу? И имеет ли Мистер Грей к ним прямое отношение?

– Мистер Грей – тёмная лошадка. Я это поняла, когда он вёз меня сюда, в Хассел Гроу. Сначала пытался быть грубым, потом он гнев сменил на милость, а затем стал говорить такие вещи, которые касались меня, как будто бы знал их причины и следствия. А еще Грей пытался убедить меня, что магия существует, – вспомнила я, добавляя тем самым мысли в общее рассуждение.

Воцарилось молчание. На него только отвечала изысканная игра теней, танцевавшая на каменных стенах под светом тусклого светильника.

– У нас есть сроки и есть задания. Первое мы прошли. Давайте спать, а завтра, когда приступим к выполнению второго – будем думать, кто или что за этим стоит, – предложил Смитти, укладываясь на бок и подминая себе под голову валик.

– Интересно, что некий «Х» имел ввиду, когда придумал второе задание по проявлению человечности? – озадаченно проговорил Джонни.

Все улеглись, а я не знала как повести себя в этот момент и продолжала просто сидеть. Каждая клеточка моего организма взывала к отдыху, а веки, словно тяжёлые занавески, опускались всё ниже, пряча от меня целый мир за пределами этого жуткого и угнетающего места.

– Колючка, ты долго будешь сидеть? Ложись уже, я не кусаюсь, – сонно вымолвил Смитти, протягивая руку, чтобы притянуть меня к себе. Я, стараясь не замечать легкие мурашки, бегущие вдоль позвоночника, улеглась рядом, ощущая тепло его тела очень близко. Смитти сгрёб меня в охапку и по – наглому закинул свою ногу на мои, а затем накрыл нас пледом. Зажмурившись, я пыталась прогнать смущение. Не стану отрицать, что легкий и ненавязчивый аромат цитрусовых и бергамота продолжал очаровывать меня так же, как в тот первый миг, когда я его уловила сегодня утром. Несмотря на то, что мы лежали на грязном полу, я чувствовала себя невероятно уютно. Смитти невольно стал для меня неким оазисом спокойствия в этом месте.

– Знаешь, Смитти, когда ты рядом, мне кажется, что всё вокруг замирает, – произнесла я так тихо, будто боясь испортить этот момент. Он улыбнулся. Я почувствовала это.

– Это всего лишь иллюзия, – прокомментировал Смитти. – На самом деле, мир продолжает вращаться, пока мы здесь забываемся в своих мыслях. Но мне нравится думать, что мы можем создавать свой маленький мир. Спи, Колючка.

Он уткнулся носом мне в волосы и засопел. Я могла лишь чувствовать, как его рука крепко обхватывает меня, позволяя расслабиться и забыть о тревогах. Его силуэт за моей спиной был как старая легенда про Книгу Проклятий, в которую мне пришлось поверить без колебаний. Скоро его дыхание стало ровным и спокойным, и я, завороженная, продолжала наслаждаться этим мгновением. Я не знала, как сложится наш завтрашний день, но теперь, оказавшись рядом со Смитти, ощущала, что в жизни есть шансы, которые нужно принимать. С этой мыслью я погрузилась в сон, оставив все волнения за пределами нашего маленького мира.

***

Когда внезапно моё сознание прорезал противный, пронзительный вой сирены, я резко выпрямилась, подскочив с твердого пола, не в силах понять, что происходит вокруг. Тусклый свет исчез, оставив лишь густую тьму, погружающую меня во мрак. Опять темнота. Голова закружилась, и в груди зародилось нарастающее чувство страха.

– Смитти? – дрожащим голосом позвала я.

Вдруг я почувствовала как меня нежно взяли за руку.

– Я здесь, Колючка, не переживай.

Сирена затихла. Я потрясла головой, чтобы окончательно прийти в себя. Смитти на ощупь нашел коробку, в которой лежал фонарик. Его яркий луч осветил помещение и мы поняли, что остались вдвоем.

– Где все остальные? – я была удивлена и шокирована, что нас опять разделили.

– Не знаю. В коробке появился еще один конверт, давай посмотрим, что там на этот раз.

«Дорогие участники!

Помните, что истинная человечность проявляется не в словах, а в делах: когда мы готовы протянуть руку помощи, даже незнакомцу, мы раскрываем в себе лучшее – способность сопереживать и любить.

Вы можете продолжать поиски Книги Проклятий вдвоем, но тогда это займет куда больше, чем семь дней. Или же, вы можете найти своих друзей и уложиться в поставленный вами срок. Порой, чтобы двигаться вперёд, необходимо сделать шаг назад.

С уважением, Х.».

Конверт. Снова. Мне кажется, что если мы найдем эту книгу, то первым делом я начну снимать все проклятия мира с себя, а потом уже всё остальное. Иначе как это объяснить, что вся чертовщина крутится вокруг меня? Я ощутила груз ответственности за наших ребят и глубоко задумалась о словах, предлагающих вернуться назад. Мы не сомневались, что пойдем искать их. Смитти предложил проверить предыдущие ярусы тюрьмы, и я, хоть и чувствовала дрожь предстоящих испытаний, согласилась. В этот раз у нас был фонарик. Вчерашний день был полностью посвящен блужданию по длинным коридорам и сегодняшний пошел туда же. Всё напоминало день сурка. Может я в аду? Я осознала, что поиски наших тиммейтов займут слишком много времени тогда, когда Смитти принял решение заглядывать в каждую камеру этой проклятой тюрьмы на втором и первом ярусах. Он ссылался на то, что ребят могли закинуть куда угодно. Что их тоже могли разделить.

Мы полезли на второй ярус. Все вещи оставили под лестницей с надеждой на то, что вернемся туда все вместе и продолжим играть в эту неизвестную игру. Ненавижу квесты. Коридор казался знакомым и одновременно далеким. С каждым новым шагом моя голова заполнялась мыслями о проклятии, которое мы все дружно пытались снять. Каждая камера – это отдельная история, отдельная трагедия. Мы заглянули в одну из них, просветили фонариком, и меня пронзила волна ужаса, когда я увидела обломки костей и на стенах знаки, видимо взятые из каких-то древних ритуалов. Зачем тут знаки, если ведьм держали на третьем ярусе? Тени. Они преследуют меня. В этот раз они грудой лежали вдоль стены и обрисовывали неслышные мучения. Я вспомнила, как на уроках истории мы с учителем обсуждали, что тюрьмы являются отражением мрачной души всего общества. А здесь, казалось, это отражение было искажено до неузнаваемости.

Смитти упрямо потянул меня за собой, тем самым показывая, что он хочет быстрее со всем этим разобраться.

– Два вопроса, – Смитти резко развернулся, посветил мне в лицо фонариком и хмыкнул.

– Ты о чем?

– Мы с тобой не доиграли вчера в «Пять вопросов». У меня осталось еще два.

– А, ты про это. Сейчас истратишь лимит или оставишь на потом?

– Сейчас. Как тебе сегодня спалось, Колючка?

Я встала в ступор. У нас не так много времени, чтобы побыть вдвоем, а он интересуется не самыми важными вещами. Если честно, то я не до конца понимаю ход его действий. Хочет знать как мне спалось? Хорошо, я расскажу ему, но опущу некоторые детали об аромате, спокойствие и уюте.

– Это, конечно, не мой люксовый номер в отеле и не моя кровать дома, но, отдать должное, было тепло. Твое плечо оказалось удобным, спасибо. А вот ноги, которые ты закинул на меня так по-хозяйски, отдавили мне половину тела. И всё же, на удивление я выспалась.

– Мои ноги – это малая жертва за твой комфорт. Спросишь меня о чем нибудь?

– Где ты работаешь?

– Ого, маленькую Колючку интересует размер моего кошелька?

– Фу! – я хлопнула его по руке. – Я не меркантильная, если ты об этом. Просто мы все сказали, чем занимаемся. Ты единственный кто не сказал.

– Разве? Я сказал, что могу быть главным и этого достаточно.

– И как я должна узнать, что это значит?

– Я занимаю один важный пост в администрации Хассел Гроу.

– Ты шутишь? Сколько тебе лет? Тебя наверное уже ищут. А когда найдут – то всем этим деятелям не поздоровится.

– Эта честь принадлежала моей семье. Они рано умерли, как я уже говорил, и когда достиг совершеннолетия, мне делегировали все полномочия. Я не выбирал этого. Сейчас мне двадцать один. В ноябре, одиннадцатого, будет день рождения. Кстати, ты включена в список приглашенных.

– Почему семья Смит такая значимая для города, вы что родственники Бенджамина Гроу?

– Моя очередь задавать вопрос. Мира, будь вежливой.

– Ты явно можешь быть главным, – выдохнула я.

– Ты способна простить предательство? Не измену. Нормальные люди её не прощают. Речь о другом предательстве.

– Знаешь Смитти, об этом сложно разговаривать. Смотря кто меня предает и как. Что этот человек значит для меня. Вдруг его под дулом пистолета вынудили что-то сделать, то тут уже стоит подумать над рациональностью ситуации.

– Иногда предательство может быть результатом обстоятельств, – продолжал Смитти, не отрываясь от своих мыслей. – Но есть и такое, когда человек просто идёт по головам, несмотря на друзей и близких. Это другое.

Я кивнула, чувствуя, что разговор становится всё более запутанным. Призраки прошлого, возможно, не только этой тюрьмы, но и наших с ним жизней, витали вокруг.

– Ты не ответила на мой вопрос, мне нужна конкретика, – напомнил Смитти, его голос был серьезным. – Можешь ли ты простить такое предательство? За спиной у тебя будет человек, который причинит боль, и ты узнаешь, что он был не тем, кем казался. Что тогда?

– Простить? – я задумалась. – Этому нелегко научиться. Но если мы не прощаем, то несём в себе лишний груз. Наверное, нужно постараться понять и отпустить.

– Это значит, что да? Я понял. Интересный у тебя подход, – он посмотрел на меня с непривычной загадочностью.

– А ты, Смитти? – спросила я наконец, преодолевая собственные барьеры. – Ты способен простить предательство?

– Я учился на своих ошибках. Предательство сделало меня сильнее, знает ли это сам предатель или нет. Я не могу изменить прошлое, но могу контролировать, как оно повлияет на меня сейчас и в будущем.

– Это мудро, но ты не ответил на мой вопрос. Конкретика, Смитти, конкретика.

Дальше мы шли в тишине. Прочесав почти весь второй ярус, мы никого не нашли. Отчаянье пробирало до дрожи в коленках, как вдруг, в самом конце коридора, а именно в камере возле лестницы, послышался низкий шёпот, будто призывающий нас подойти ближе. Мы замерли и напрягли слух, чтобы понять, что происходит. Было похоже, что кто-то разговаривает. Смитти направил пыльный луч фонарика в сторону звуков и мы облегченно выдохнули.

Джонни и Абена сидели на плесневелом полу, их лица были бледны от страха и усталости. Смитти сломал старый замок на решетке и мы вошли внутрь. Подойдя чуть ближе к ребятам я заметила, как их взгляды метались между нами и углом камеры, где, казалось, что-то было.

– Мы думали, вы не придете, – тихо произнес Джонни. Его голос дрожал, как будто он боролся с ветром, проникающим в стены этого зловещего места.

– Что случилось? – спросил Смитти, хотя мы уже понимали, что здесь было не так уж и безопасно. Абена сжала Джонни за руку, и в этот момент свет фонарика выхватил из темноты странные очертания вещей, которые выглядели как старые детские игрушки и ржавые цепи.

– Мы услышали что-то, – произнесла она, и в её голосе чувствовалось растерянность. – Сначала шепоты, потом… потом было темно и вот мы здесь. Похоже, что здесь держали детей.

Дрожь пробежала по моему телу. Шепот, который мы слышали повсюду с самого начала, был не просто призывом, это было предостережение. Словно само место знало, что мы здесь. Внезапно скрип ржавой двери привлёк наше внимание, и мы все обернулись. Финн.

– Надо же, я думал, что парочка забьет на нас и пойдет в одиночку геройствовать, – Финн явно был недоволен.

– У тебя хватает смелости так думать, Финн? У нас со Смитти и в мыслях такого не было. Как только мы обнаружили, что вас нет, то сразу пошли на поиски, – моя обида разрасталась все больше и больше. Незаслуженные обвинения в свой адрес я терпеть не собиралась.

– Где Лекс? – в голосе Смитти чувствовалось беспокойство за лучшего друга.

– Наверху, в комнате надзирателя. Он ещё в отключке. Я пришел в себя и сразу пошел кого-нибудь искать. Не вы одни тут переживаете, знаете ли. И там кое-что есть.

Поднявшись на первый ярус, нас встретили покосившиеся двери, ведущие в темные камеры. Финн шёл первым, показывая нам путь.

– Кое-что – это что? – поинтересовался Смитти, слегка поднимая голос. Его забота за друга пересиливала страх, который медленно охватывал нас. Финн вздохнул, раскрывая ладони, как будто показывая нам, что ему нечего от нас скрывать.

– В комнате надзирателя я нашел документы. Они говорят о том, что здесь происходило, – его голос дрожал от волнения, и я не могла не почувствовать, что он говорит о чем-то гораздо более страшном, чем просто исчезновение Лекса.

– Пойдемте быстрее – настойчиво произнесла я. – У нас нет времени на раздумья.