Много лет назад, когда Айно схоронила своего мужа, Генриха, и осталась с ребятами на муки и горе, – все в деревне говорили:
– Вот и ещё остались люди, которых надо кормить обществу…
Дошли эти слова до Айно, и она с гордостью отвечала всем обидевшим её:
– У Айно у самой две руки…
– И какая глупая женщина, эта Айно, чего она храбрится? – с едкостью в голосе вставил своё замечание и старый, и усатый Томас, которого русские рабочие прозвали «пауком».
Дошли и эти слова местного купца до бедной вдовы, и она с насмешкой в голосе сказала:
– Ах, хамэхэки!.. Хамэхэки!..[1]
Всё же Айно приходилось одолжаться у Томаса и деньгами, и товаром из его лавочки. И всегда она делала это с болью в сердце, но что было делать – и деньги в своё время нужны, не проживёшь и без кофе, керосина, спичек и круп разных.
Гордая Айно с молодости не любила деревенского богатея как и всех богатеев. Она помнила, как плохо приходилось её покойному отцу, когда тот, будучи торпарем, отбывал у помещика работу и жил как раб.
Не уступила Айно Томасу и тогда, когда он начал «пошаливать» с нею как с молодой вдовой. Ещё при жизни Генриха кое-кто посмеивался над Айно, видя, что она по сердцу пришлась богатею. А Генрих делал вид, что не замечает особенных взглядов Томаса и не слышит того, что в шутку говорят в деревне.
А втайне беспечный и ленивый Генрих думал:
«Пусть бы пошалила немного Айно, не убудет её».
Слабый здоровьем Генрих не любил работать да и не мог.
Прожив молодые годы в Петербурге и Выборге и занимаясь чисткою труб, он совсем неприспособленным чувствовал себя к деревенской жизни и работе. И странно было видеть, когда Айно исполняла все тяжёлые работы по дому, а Генрих только помогал ей. И если бы не Айно, Генрих не сумел бы вырастить своих ребят.
А ребят у Генриха и Айно было немало: два сына и две дочери, да два мальчика умерло ещё в раннем детстве.
Бывало соседи посмеиваются над Генрихом и говорят:
– Тебя бы заставить рожать-то, так ты и узнал бы, как это нелегко. А ты вон всё Айно заставляешь…
– Генрих согласился бы и рожать, если бы Айно дала слово воспитывать младенцев! – смеялись другие, более злые на язык.
Генрих с добродушной улыбкой выслушивал все эти насмешки, но не решался высказывать вслух своего неудовольствия. Боялся он почему-то людей, и всегда так выходило, что все его обижали и смеялись над ним. А всё потому, что Генрих был бедный человек и скромный.
Когда у Генриха родился последний ребёнок, маленький, чуть живой Пекка, даже и сам пастор посмеялся над отцом и сказал:
– Куда тебе столько детей, Генрих?.. Сам ты слабый. Ну для чего ты их рожаешь?..
– Бог знает, для чего они рождаются! – отвечал Генрих и улыбался, пряча за своей улыбкой свои мрачные думы.
Умер Генрих за тяжёлой работой, ворочая камни на поле соседнего помещика. Умер он и горько плакали по нему только Айно да его ребята.
Схоронила Айно мужа и пошла в помещичье поле заканчивать подряд мужа. Товарищи по работе, мужчины, видели, как она выбивается из сил, потея и тяжело дыша за мужицкой работой. Видели это и уговаривали Айно, мол, сами за Генриха закончим работу. А Айно стояла на своём и работу мужа закончила.