Вдруг, я обнаружил на зеленом ковре, валяющийся бабушкин амулет. Он светился, словно дневное солнышко. Мне показалось, что амулет поднимался вверх и опускался вниз, словно он был таким же легким, как белое и мягкое перышко.
Я подошел ближе, удивленно глядя на огоньки внутри амулета. Теперь он поменял цвет и стал светиться всеми цветами радуги, освещая темную комнату ярким светом. Амулет поднимался все выше и выше, достигнув почти уровня кухонного стола, меняя цвет с красного на ярко-голубое сияние. Я коснулся пальчиком до святящего амулета и почувствовал теплоту горячего, почти раскаленного металла – внутреннюю энергию. Жизнь! Амулет от моего прикосновения отпрянул в воздухе назад, словно светлячок в саду. Внутренний свет заметно потускнел, он упал на ковер. Сияние прекратилось.
Около моих ног послышалось шуршание, словно маленькая птичка непрерывно порхала крылышками у моего уха. Я резко опустил глаза на пол, нагнулся и посмотрел под кухонный стол. Никого.
Я замер. Решив, что это наилучшая тактика стать незаметным для Иллаев. Я хотел перехитрить их, но ничего не вышло. Они были слишком умны (а может, их вообще не было?) и предприимчивы. Видимо, они понимали мысли людей и чувствовали их не самые хорошие намерения. Они умели быть скрытными.
– Дим, ты чего встал в такую рань? – спросил отец.
Я думал, мое сердце выпрыгнет наружу и разорвет грудную клетку.
Я вскрикнул от неожиданности.
– Пап! Ну и напугал же ты меня!
– Ты как будто другую вселенную увидел. Что случилось? Почему у тебя такой ошарашенный вид? – Отец увидел мое испуганное бледное лицо.
– Я варил кофе и наткнулся на бабушкин амулет, который она мне подарила. Я хорошо помню, что вчера перед сном одевал его на шею. А сегодня амулет валяется на полу, словно там и должен лежать. Потом ты зашел. И вот – я немного испугался.
– Я заметил, – улыбнулся папа. Он включил газовую плитку. – Может, он слетел с шеи, когда ты варил кофе. Может застежка слабая?
– Да вряд ли он сам спал. Крепления прочные – стальные! – ответил я.
– Не стальные, а серебряные. Сам он точно не улетел бы. – Он взял в руки остывший амулет и стал внимательно его рассматривать, словно древнегреческую находку, которой миллион лет.
« – Да как же, не улетел бы! Зайди бы ты на минутки пораньше и собственным глазами убедился в обратном умозаключении» – так хотелось мне ответить отцу, но решил, что будет лучше промолчать.
– Никогда не видел у бабушки этой красивой вещички. Это определенно редкий, драгоценный камень (как мы позже выяснили, это был действительно драгоценный камень, который величают Яшма). Посмотри, он кристально чист. Прозрачен. Мне кажется, я вижу в нем сияние. Красота! Дима, тебе он не напоминает красное сердце?
– Да. Я тоже подумал о сердце, когда впервые его увидел. Он и в правда светится, пап! Когда я зашел в темную комнату, он ярко светился.
– Волшебный камень, – пояснил папа и отдавал обратно мне амулет. – Носи его, раз бабушка подарила. Он будет тебя оберегать. Амулет на счастье. Когда она успела тебе его подарить?
– Незадолго до смерти, – ответил я. – Она отдала его. И… еще одно послание тебе и мне, который ты должен будешь прочесть в лесу.
– Почему в лесу? – удивленно спросил он. – Почему не сейчас?
– Потому что бабуля так велела. Я повинуюсь ее слову.
– Мне еще больше захотелось в поход. Ведь он будет необычным? Я прав? И не ври мне. Отца не обманешь. Я тебя вижу, как прозрачное стеклышко.
– Да. Я надеюсь, оно будет необычным, – ответил я.
– Ну ладно хватит болтать! Пора и кофе выпить, – весело сказал папа и обменял меня за плечо.
Почему я не ценил эти прикосновения, когда он был жив, отворачиваясь от них, как от пули? Как же мне не хватает отцовской скупой заботы и его дружеских рукопожатий…
Мы молча выпили кофе и стали собираться в долгожданное путешествие всей нашей жизни, которое мы уже никогда не забудем до конца своих дней.
Владимир и Таня уже ждали нас у назначенного места, около местной стоматологической клиники, которая находилась через дорогу от нашего дома и в которую я не раз ходил лечить зубы!
– Ну, вот! Твои друзья нас уже ждут, а мы с тобой, как древние черепахи, собирались в поход, – сказал отец и закурил сигарету, от которой шел волшебный, дурманящий запах детства.
– Они просто рано пришли. А мы во время, – ответил я и посмотрел в сторону угрюмого Вовы и веселой, лучезарно улыбающейся Танюшки.
– Привет! Извините нас, мы немного опоздали! Папа долго собирался, – смеясь, сказал я. – Вова, ты почему такой грустный?
– Здравствуйте, дядя Андрей! – поздоровалась Таня.
– Привет, Димка! Все нормально. Просто не выспался, – ответил Вовка, по-мужски пожал сначала мою руку, а потом у папы Андрея.
– Здравствуйте, дети! Вы готовы отправиться в самый центр лесных непроходимых просторов, где живут древние бабайки? – весело сказал папа Андрей и бросил свой взгляд на изумленные лица маленьких попутчиков. – Так готовы или нет? Не вижу энтузиазма!
– Да! – громко сказал я, подняв руку вверх. – Мы готовы!
– И мы тоже, – ответил за двоих Владимир и с облегчением посмотрел на меня. Они подумали, что я уже рассказал отцу об Иллюзион и про их обитателей.
– Тогда предлагаю следующий план. Сейчас мы свернем на улицу Возмутителей. Когда дойдем до конца улицы, аккуратно и осторожно спустимся по холмистому оврагу, который нас выведет к пруду. На берегу должна быть пришвартована белая лодка, которую я заказал вчера вечером у одного знакомого старичка. Переплыв пруд, мы обогнем болотистые места через золотистое поле и выйдем к лесной тропинке, которая уведет нас в Емеленские леса. Как вам такой план, ребята?
– Вау! Класс, пап! Ты уже все продумал! Чур, я гребу! – сказал я.
– Еще и на лодке покатаемся…
– Я тебе помогу грести, – обратился ко мне Вова. – Отличная идея, дядя Андрей.
– Рад, что вам понравилось. Тогда в путь. Кстати, сын, ты не забыл, что обещал мне рассказать о каком-то секрете?
– Да, пап. Но только в лесу. Хорошо?
– Как скажешь.
Мы отправились в путь. Перешли проезжую дорогу и начали спускаться по ухабистой, разъезженной машинами улице Возмутителей.
Погода стояла замечательная: ясная и теплая. Солнце поднималось из-за горизонта, осветив мир волшебным светом жизни. Потускневшие деревья стали отливаться золотом. Как и трава, дома, дороги, пруд.
Весь мир словно оживал. Сине-голубое небо, на котором не было ни единого облачка, казался прозрачным отражением необъятной синевы и волшебным куполом безмятежной свободы.
Теплый осенний ветерок поднимал высоко в небо засохшие листья многовековых деревьев. Они кружились подобно снежинкам в морозную зимушку.
– Дима, почему ты все еще не рассказал отцу о нашем истинном походе в лес? Он же давным-давно нас раскусил! – прошептал Вова, глядя на папу, который что-то очень бурно рассказал Тане.
– Конечно, раскусил, – ответила я. – Он же мой папа. Он чувствует тоже, что и я. Но я буду строго следовать бабушкиным указаниями. Пока она была права во всем, что было написано в ее письме из прошлого.
– А вдруг…
– Нет, Вова, не будет не каких «вдруг», – перебил я друга. – Он такой же, как мы, хоть в это и трудно поверить. Он только кажется взрослым. На самом деле он такой же фантазер и мечтатель. Так что я уверен, что мой папа пойдет с нами на поиски Иллюзиона. Поверь мне!
– Но…
– Он точно пойдет. Не переживай.
– Я надеюсь, что ты прав. Я сам-то сомневаюсь в его существование, хотя мне всего двенадцать. Если бы мне было, как дяде Андрею я ни за что не поверил бы. Наверное.
– Он поверит. Тем более письмо написано бабушкиным почерком. Он всегда и во всем доверял ей. Он ее любил и ценил, – сказал я.
Тело прокрывалось мурашками от дивных воспоминаний, связанных с бабулей. Чтобы ни заплакать, как плаксивая девчонка, я решил рассказать Вовке об утреннем волшебном происшествии. Вова смотрел на меня завороженным взглядом:
– Ты думаешь, они приходили к тебе домой! Иллаи!?
– Да, я слышал шуршание. Они прятались, скрывались. Я уверен, они пришли за драгоценным амулетом, чтобы мы никогда не нашли дорогу в их мир.
– Но ведь твоей бабушке они доверяли. Почему они нам не доверяют? – возмутился Вова. – Мы же не злые и не опасные. Мы просто хотим с ними познакомиться! И все!
– Не знаю, Вова. Скорее всего, они бояться, что мы расскажем об их народе другим людям. А эти люди расскажут другим. И так далее. Цепочка за цыпочкой. И слухи дойдут до злых людей.
– Точно! – воскликнул Вова.
– Расскажите нам, о чем вы шепчитесь? – спросил отец.
– Да, расскажите-расскажите! – добавила Танечка.
– Так о своем, о женском. О чем же еще? – сказал Владимир.
– Понятно. Тогда мы вас не будем отвлекать, девочки. Продолжайте, – сострил отец.
– Девочки-девочки! – повторила Таня и звонко засмеялась.
– Молчи, козявка! – пригрозил сестре Вова.
– Как страшно! Бе-бе-бе! – Она показала ему язык.
Мы подошли к крутому обрыву, ведущему к пруду, на берегу которого безмятежно стояли рыбаки и две старенькие, пошарканные лодки.
– Ребята, постойте-ка пока здесь. Я сейчас приду. Нужно взять весла. Никуда не разбегайтесь.
– Хорошо, – ответили мы и уселись на пожелтевшую траву.
Через пять минут отец пришел с длинными веслами.
– Ну что в путь? – спросил отец, закурив сигарету.
– Конечно, – ответил я.
– Кто первый до лодки, тот и молодец, – закричал Володя.
– Тот будет плохим и не послушным мальчиком, который пойдет обратно домой, – сказал отец. – Здесь резкий обрыв. Можно упасть и не дай Бог пораниться. Я за вас отвечаю. Так что, дети, не торопитесь и спускайтесь как можно аккуратней. Галька с песком имею свойства скользить, особенно по скользкой траве. Таня, давай руку мы пойдем впереди.
– Нет, – возразил я. – Мы с Вовой пойдем первыми.
– И почему же? – спросил отец.
– Потому что нам необходимо обследовать спуск, чтобы удостовериться, что он безопасный. Мы не позволим, чтобы вы упали.
– Сообразительный хитрец. Значит, дерзайте! – ответил папа.
После нескольких напряженных минут спуска к пруду, мы вступили на влажный берег, окаймленный травой и галькой, и подошли к лодке, на дне которой лежали пластиковые бутылки.
Мы отплыли от городских берегов, окруженных вдалеке высокими зданиями, возвышающимися над землей, пронизывающими своими крышами голубое небо. Лодка рассекала воду, сверкающую от солнечных лучиков. Мы плыли к берегам девственной природы, где тишина и покой окутывали тело невидимым одеянием неподдельного счастья, где божественная красота и свежий воздух, без вездесущей гари и смога, помогали почувствовать уединение с природой, от которой мы с каждым годом все больше и больше отдаляемся.
Сейчас, когда я пишу эти строчки из моей больничной палаты, я вижу не то великолепное сине-голубое небо и яркое солнышко, а только бело-серую пелену смога, которая облицовывает весь необъятный небосвод. На улице тяжело дышать, все загазованно. Солнце я уже не видел пару месяцев, хотя сейчас июль месяц. Человек слишком поздно понял, какой урон он несет природе.
– Димка, ты не правильно гребешь веслами, – обратился Вова ко мне. Водные брызги взлетали вверх и словно военные бомбардировщики обстреливали пассажиров в лодке.
– Не учи меня, как надо грести. Я сам справлюсь, – обиженным и протестующим голосом ответил я. – Сам, наверное, не умеешь!
– Я-то как раз умею, в отличие от некоторых бывалых, – ехидничал Вова.
– Молчи в тряпочку!
– Так мальчики, пожалуйста, не спорьте! – сказал отец. – Дима, это что за выражения! Почему такая злоба к напарнику, который, между прочим, прав. Гребешь ты из вон рук плохо! Я уже с головы до ног мокрый!
– А почему он смеется надо мной!?
– А ты почему не прислушиваешься к его совету? – добавил отец.
– Опускай весла глубже в воду. И не торопись! – сказала юная Танечка, которая лежала на носу лодки, опустив в холодную воду руки, и глядела на безоблачное небо.
– Хорошо. Простите. Я просто сильно взволнован. Я второй раз управляю лодкой. Хотел произвести на вас впечатление.
– Да ничего, дружище. Бывает. Давай покажу как надо! – Вова сел на центральное место в лодке и крепко взялся за деревянные весла. – А теперь держитесь господа, сейчас мы будем взлетать от водной поверхности. Скорость будет бешенная, как у реактивной ракеты.
– Я уже боюсь, как маленький ребенок. Как бы ни намочить штанишки! – прошептал спокойным голосом папа Андрей. И мы разразились смехом.
Владимир и вправду умел управлять лодкой, опускал весла глубоко-глубоко в прозрачную воду и поднимал их без брызг. От его движений лодка стала разгонять, плывя как быстроходный катер. Я смотрел на Вову еще с большим уважение, чем раньше.
– Фантастика! Где ты так научился? – спросил я.
– Еще до того, как мы с тобой познакомились. У нас была настоящая лодка. Не как эта рухлеть! Жаль, что ее пришлось продать. Она была красавицей! Большая пятиместная лакированная лодка, выстроганная из прочной сосны. Наш отец сам собирал лодку. Я даже помню, из каких основных частей состоит каркас: килевого бруса с форштевнем, двух одинаковых шпангоутных рамок с эпоксидным клеем. Когда-нибудь я соберу такую же лодку – сам. Папа меня научит, когда прекратит… – Он остановился, его глаза засверкали влажными предательскими слезами, как и у маленькой Танечки…
…Их отец был алкашом. Он пил, не просыхая уже три года, пропивая все скопленное имущество за долгие годы и жалкие пособия по безработице. Хоть мать ненавидела и упрекала мужа, все равно не уходила от него, веря, что когда-нибудь он исправиться (она его любила). Но с каждым годом становилось только хуже. Отец стал бить сына, показывая кто в доме хозяин. Их семье не хватало денег на еду. Они ходили, как бездомные дети, в старых поношенных лохмотьях, которые проносили со всей улицы добрые соседи. На нищую мамину зарплату не пошикуешь. Она работа на заводе, машинистом десятитонного крана в Литейном цехе, получая за свой труд жалкие две тысячи рублей (плюс доходы от продажи козьего молока). Половину этой сумму уходили на налоги.
– Ты обязательно ее построишь! Я в этом даже не сомневаюсь, – сказал отец Андрей и улыбнулся грустном брату и сестре, чтобы разрядить напряженную обстановку.
– Построю. Вот увидите! Я вам всем обещаю (он сдержал свое обещание!). – Вова посмотрел на меня и сказал: – Посмотрите мы уже почти у цели!
Лодка врезалась в илистое дно.
Мы привязали ее стальной цепью к первому попавшемуся ржавому металлическому колышку и стали любоваться окрестностями.
Перед нами расстилалась золотистая поляна, поросшая высокой желтой травой, в центре которой росла пышная желтая береза. За полем возвышался величественный, преимущественно, еловый лес, скрывающий внутри себя загадку для человечества. Тайную жизнь Иллюзиона.
Не проронив ни единого слова, мы двинулись дальше, искреннее улыбаясь друг другу, вступая на территорию волшебной поляны. Высота травы на поле была в человеческий рост. Танечка не выдержала и побежала по поляне, утопая в ней.
– Красота! – вскрикнула она от наслаждения и неописуемого восторга. – Пойдем же быстрее в его владение. В Иллюз… – Таня запнулась, чуть не рассказав секрет.
– Куда пойдем? – спросил папа Андрей. – Что за Илл?
– В Иллюзион, – добавил я без тени сомнения.
– Что за Иллюзион? Первый раз слышу. – Он немного подумал, и его словно озарило; брови поднялись; лицо расцвело в широкой улыбкой. – Неужели это и был ваш с бабушкой секрет. Искать какой-то Иллюзион!?
– Ты прав, папа. Это теперь наш общий секрет. Пока мы не дошли до леса, ты должен прочитать бабушкино письмо. Вдруг ты передумаешь идти дальше…
– Я надеюсь, вы не передумаете, дядя Андрей. Это будет классное путешествие. Вот увидите! – сказал Вова.
– Тогда, может, сделаем первый привал возле той березы, чтобы я мог прочитать ее письмо. Хорошо?
– Конечно! – ответил я.
– Кто последний, тот зануда и плакса кроме дяди Андрея! – прокричал Вова.
Мы втроем сорвались, словно с металлической цепи, побежав сломя голову к березе, чтобы только не носить позорного прозвища – плакса. Через секунду нашего мирового забега Вова запнулся, громко шмякнулся и скрылся в траве. Увидев его смешное падение, я засмеялся, хватаясь за живот, и остановился, чтобы перевести дыхание.
Я побежал только тогда, когда увидел, что трава стала шевелиться, словно в ней ползет огромный аллигатор или огромный бобр-переросток. Это, конечно же, полз непревзойденный Вова. Увидев, что я снова побежал, он высунулся из травы, как суслик из своей норы и побежал ко мне.
Какое же наше с Володей было удивление, когда мы увидели, как мой отец и Танечка уже стояли у дерева в ожидании ответа на волнующий вопрос: «Кто плакса?».
Я бежал изо всех сил. Но Володя догонял меня, я слышал его прерывистое дыхание и видел его тень на золотистой поляне. Я боялся упасть или поскользнуться на финишном отрезке. Но я не упал. Коснувшись твердой бело-черной коры, которая напоминала шкуру полосатой африканской зебры, я с победоносными криками упал на землю, считая себя непобедимым чемпионом и уж тем более никакой ни плаксой.
– Ура! Я не плакса! – закричал я, лежа на спине, глядя на небо, на котором появилось облачко похожее на силуэт собаки.
– А вот и нет. Ты – плакса! Я прибежал первый! – сказал довольным и веселым голосом Вова, сидя возле дерева. – Скажите, дядя Андрей, я ведь первый прибежал!?
– Нет! Это исключено! Я был первый. Я видел, – возразил я, не дав папе ответить.
– Нет! Я первый! Так что ты плакса!– закричал Вова.
Мы смотрели друг на друга, как два разъяренных петуха, которые не поделили свою территорию. МЫ были готовы вцепиться в глотки друг другу, только не быть плаксами.
– Так, мальчики, не спорьтесь. У нас нет фотофиниша. Поэтому я вынужден вынести такой вердикт. Вы прибежали с одинаковым результатом. Значит, вы оба – плаксы! – смеясь, сказал папа. Мы с Вовой тоже засмеялись, и начали шуточно прыгать на папу.
– Я пошутил! Не бейте меня, злобные пираты! – сказал отец жалобным, плаксивым голоском.
– Не жди пощады от бравых пиратов Иллюзиона! – говорил я, больше обнимая отца, чем держа его в воображаемом пиратском плену.
– Юная пиратка, Таня, ты почему стоишь без дела! Держи лучше пленника великана из страны «Обзывака»!
– Хорошо, сэр! Будет исполнено.
– Ах, так! Тогда держитесь, мелюзга пиратская, я выпускаю супер-силу взрослого капитана!
Он одним движением вынырнул из наших объятий и поднял нас вверх, словно силач-акробат тяжелые гири: меня с Вовой он обхватил за талию, а Танюшка повисала на его шеи.
Наигравшись вдоволь, мы сели около дерева и достали из походных сумок боеприпасы: огурцы, колбасу, хлеб. Отец тем временем взял листок и начал внимательно читать письмо.
Через десять минут он закончил, незаметно вытирая слезы руками. Я его хорошо понимал. Он закурил. Потом сказал:
– Даже не знаю, как и реагировать на это письмо. То ли наша бабушка действительно была в волшебной стране, то ли она под конец своих дней выдумала для себя эту волшебную страну, чтобы быть в ней счастливой, – тихо сказал отец, выпуская облако сигаретного дыма. Он смотрел в сторону безмятежного пруда, в котором царила неизведанная таинственная жизнь. – Ты как думаешь, сынок? Правда или ложь в этом письме?
– Мне кажется, бабушка не за что бы ни стала выдумывать эту историю с Иллюзионом. Тем более она с ними познакомились в далеком девстве, когда ей было, как сейчас нам с Вовой, – ответил я.
– А вот с этого места поподробней?!
Я начал рассказывать папе Андрею бабушкину незаконченную историю, с которой она со мной поделилась за пару дней до остановки ее доброго сердца. Все меня внимательно слушали, особенно отец.
Когда я закончил, папа Андрей сказал:
– Я знал, что поход будет необычным. Но чтобы на столько! Не предполагал, что буду искать волшебный мир. Бабушкины обозначенные места действительно красивые и волшебные. И находятся они не так уж далеко. Дойти до них я думаю, нам будет по силам. Только придется целый день бродить по лесу, останавливаясь по крайней необходимости. Если вы согласны пройти не меньше двадцати километров по лесным тропинкам, то я в принципе не против поисков?
– Ура!!! – завопила Таня.
– Класс! – поддержал сестру Вова.
– Ура! – подхватил я радостные ликования друзей. – Мы идем искать Иллюзион! Я так боялся, что ты не согласишься.
– Ну как бы я посмел отказаться. Составленный бабушкой маршрут очень хорош. У меня был хуже. – Папа загасил носком ботинка сигаретный басик и добавил. – Если мы хотим успеть прийти до сумерек, нам нужно торопиться. И еще одно…
– Что пап? – спросил я.
– Когда мы войдем в лес я хочу, чтобы вы далеко не убегали от меня и вели себя, как разумные взрослые дети, а не двухлетние малыши! Не прыгали с холмов, не бегали… И так далее. Хорошо? – не дожидаясь ответа, он продолжил. – Я за вас отвечаю. Не подведите меня. Я не знаю, есть или нет, этот Иллюзион, но если нам что-то будет угрожать, мы сразу разворачиваемся и уходим, без всяких «но». Договорились? – В этот момент он был похож на очень строгого и серьезного учителя.
– Да! – хором ответили мы.
– Тогда можно выдвигаться, – сказал он. Серьезность и суровость на его лице уступили доброй улыбке.
На часах еще не было девяти часов утра, как мы уже двинулись во владение густых Емельских лесов…
Глава 5
Оказавшись наедине с природой, весь мир остановился. Замер. Время стало безграничным. Городская суматоха и шум, бешеный ритм, напряженная атмосфера сменились на тягучую вселенную с ее еле слышимым ритмом и мелодичными мелодиями природы.
Огромные многовековые вечнозеленые ели возвышались высоко над землей, словно огромные великаны-стражники, смотрящие за порядком в лесу, простирая свои длинные, пугающие руки по всему лесу – веточки, из которых росли четырехгранные хвоинки, а на их кончиках шишки, покрытые грубой чешуей, внутри которой хранились вкусные семена.
Серые, необъятные стволы отливались на солнце тонкими пластинками. Длинные корни неуклюже простирались по всему леса, впиваясь глубоко в рыхлую, плодородную землю, чтобы взаимодействовать с другими организмами, создавая природную, не разделимую взаимодействующую сеть.
Завороженные красотой и величием елей и вечнозеленых сосен, мы шли по лесным тропинкам, окаймленным различными цветами, хвойными иголками и перезрелыми шишками, обходя маленькие, почти карликовые елочки, которые только начали свою долгую жизнь в лесных просторах.
На веточках бесшумно пробегали шустрые белочки, грациозно перескакивающие с одной ветки на другую. В небе над лесом парили птицы. Их звонкое пение как бы растворялось в воздухе, сливаясь со стуком неугомонно стучавшего по дереву дятла, вольготно расположившегося почти на самой верхушке сосны.
– Лови гранату! – прокричал Вова и кинул шишку в сестренку, которая оторвалась от нас, пытаясь уловить острым взором бесшумных белок. Бросок оказался точным. Мягкая шишка попала в голову Тани. От неожиданности она даже упала. И на наше всеобщее удивление она не заплакала, а встала и улыбнулась – как будто ждала этой атаки – нахмурила брови, взяла в руки первую попавшую шишку и запустила в брата, который отвернулся от нее. Предательский снаряд случайно попал в меня, поразив мое сердце.
Так началась война.
Шишечная война. Лес стал полем боя. Безмолвие леса было в один миг нарушено дикими воплями. Шишки, словно сверхскоростные пули, летели в разные стороны, настигая вражеского противника. Недолго думая папа Андрей тоже вскоре присоединился к нам. Забыв о своих пламенных речах вести себя в лесу, как взрослый и ответственный человек, он предался детской игре, которая вернула его в то счастливое детство, когда не было ни ответственности, ни вездесущих взрослых проблем. На его лице играла улыбка. Я понял, только по одному его взгляду, что он был счастлив, как никогда раньше.
Не успел я на минуту задуматься, как на меня обрушился просто шквал шишек.
– Победа! – закричал папа Андрей. – Противник повержен!
– Мы его победили сестренка! Ты молодец! Хороший последний выстрел в ногу, от которого он завилял и громко звякнулся попой на землю, – добавил Вова и обнял сестренку со всей теплотой и любовью.
– Папа, я думал ты за меня, – обиженно отозвался я.
– Прости, сынок. Не удержался обстрелять собственно сына шишками. – Он засмеялся.
– Эй, посмотрите! Вон там белка сидит! – взвизгнула Таня, указав на поваленное еловое дерево, находившееся в нескольких метрах от нас, на котором, как ни в чем не бывало, сидела белка.
Таня уже хотела побежать, но папа Андрей ее остановил, сказав:
– Не беги, Танечка. Ты ее спугнешь. Иди сюда! Дай мне руку.
Отец опустил руку в карман курточки и набрал большую горсть жареных семечек и отсыпал в руку довольной и счастливой Тане, которая впервые в жизни увидела своими глазами – а не по «ящику» – живую белку.
– А теперь осторожно иди к ней. Не торопись. Если она убежит, высыпи часть семечек на то место, где она сидела.
– Хорошо, дядя Андрей. Только я боюсь. А вдруг она меня укусит.
– Не бойся. Она не укусит, если не почувствует угрозу для своей жизни. Ведь ты ее не собираешь убивать или причинять ей боль?
– Конечно, нет.
– Тогда смелей. Иди! – сказал он ей. Потом обратился к нам с Вовой; мы тоже никогда не видели белок. – Вова. Дима. Держите семечки. Вдруг еще одна белка спуститься, чтобы полакомиться.
Мы все взяли по горсти семечек и двинулись к белке, которая при виде четырех явно подозрительных людей ловко прыгнула на соседнее дерево и поднялась на безопасное расстояние.
Таня высыпала горсточку семечек на дерево и стала ждать. Вова с папой стояли около елей и идиотскими голосками зазывали зверьков. Я же отошел от них, к другим деревья.
Вдруг одна белка появилась прямо перед моими ногами, посмотрела на меня и быстро вскарабкалась на дерево, сев на ветку, глядя на меня голодными, но испуганными глазами.
Я, не испугавшись, протянул ладонь к белочке, чтобы та сидя на ветке, могла уловить манящих запах семечек. И это подействовало. Белка осторожно, просчитывая в голове каждое свое движение, спустилась к моей ладони. Зацепившись острыми коготками задних лапок за дерево, она вытянулась всем своим пушистым телом к моей ладони и передними лапками взяла одну семечку и быстро отпрянула назад, на ту же ветку, где сидела. Съев семечку, отделив скорлупку от сердцевидки, она снова посмотрела на меня. Уже через пять минут она сидела на моей ладони и грызла семечки ловкими движениями. Обескураженные друзья и мой отец стояли и не верили своим глазам. А для меня это было маленькое чудо.
Вдоволь наевшись, белочка скрылась с глаз долой.
– Вот это да! У меня сидела белка. Живая белка в моей ладони! – сказал я дрожащим голосом от приятного возбуждения, показывая свою белую ладонь.
– Класс! Ты просто молодчина. Я тебе даже завидую, Димка! – сказал Вова. – Смотрите! Белка ест наши семечки на поваленном дереве! Смотри сестренка. И в правду спустилась!
Белка взяла семечку и закапала ее в землю.
– Дядя Андрей, что она делает!? – спросила Таня.
– Это они запасаются на зиму, чтобы не умереть от голода. Так они закапывает не только семечки, но и различные орехи, часть которых хранятся в их жилищах – в дуплах, – ответил папа.
– Вау! Они такие умные. Я даже не знала!
– Откровенно говоря, я тоже не знал об этом, – признался я.
– Я тоже.
– Ну вы, ребята, даете. Эти малышки иногда забывают, куда спрятали свои запасы. Поэтому они делают для природы неоценимую услугу.
– Какую? – спросила Таня.
– А ты подумай, что будет, если зерно вкопать в землю?
– Вырастит дерево! – крикнул Вова.
– Правильно! Молодец! – похвалил его отец.
– Не сложно было догадаться, – добавил я.
– Так что знайте, дети мои, что белки не просто прожорливые грызуны и милые мордашки, которые любят семечки и другие орехи. Но и древние хранители нашего богатого леса, – сказал спокойным учительским голосом папа Андрей. И продолжил. – Конечно, все это замечательно и интересно. Но нам еще нужно пройти немало километров, чтобы найти Иллюзион. Если он, конечно, существует. Так что пора двигаться дальше.
– Хорошо, – ответили мы и улыбнулись друг другу.
– Я уже нашла для себя новый удивительный мир – лес, – сказала Таня, посмотрев на меня.
– Это точно! – добавил я, подумав про себя, что ведь она права.
Может бабушка хотела открыть нам глаза, чтобы мы увидели волшебный и удивительно-красивый лесной мир.
Мы двинулись дальше, оставив остатки семечек на пеньках.
– Пап, долго еще идти до этого камня Габбо? – уставшим голосом спросил я.
Мы шли уже больше часа. Теперь нас уже окружали стройные березы, острые ветки которых постоянно лезли в глаза, словно хотели выцарапать их. Под ногами росли вездесущие растения, окутавшие землю в свои цепкие сети.
– Не Габбо, а Габбро! – ответил отец. – Не уже ли вам про этот камень не рассказывали в школе на географии или на биологии?
– Нет. Я вообще первый раз услышал о нем в бабушкином письме, – сказал я. – Так долго еще идти?
– Что у вас за школа-то такая? – недовольно голосом пробубнил себе под нос папа. Он посмотрел на меня и сказал. – Еще минут пятнадцать, Дима. Не больше. Осторожно перейдем через проточный ручеек и будем на месте. Сейчас будут роднички. Можно будет попить и набрать во флягу чистой воды. А что уже устали?
– Самую малость, пап, – ответил я.
– Да. Выматывает, – добавил Вова.
– Путешествие только началось! А вы уже устали? Невероятно! Ты устала, Танечка? – спросил отец.
– Конечно, нет, дядя Андрей! Мы еще не видели камень Гобра и Иллаев, какая может быть усталость!?
– Габбро! – исправил отец Таню. – Это темно-серая магматическая порода, которая хорошо выделяется на фоне распростертых желто-зеленых деревьев. Он огромен. Такого камня вы еще не видели. Как и одну красивую Уральскую скалу, которую величают Стариком-камнем. Она находится совсем близко. Это вторая остановка по карте.
– Старик-камень? – изумленно спросил Вова.
– Именно. Ты не ослышался. Поймешь, почему его так называют, – ответил отец, заколдованно посмотрев вдаль на звонко журчащий ручеек, который от яркого солнца поблескивал, словно чистый, прозрачный бриллиант. – Мы пришли к ручью!
– Ура! – крикнул я, взбодрившись, даже, невзирая на то, что залез в липкую, противную паутины, во владение паука – пожирателя мух.
Пройдя небольшую проточную речку, через обмелевшее место, чтобы не намочить ноги в холодной воде, мы набрали во флягу воды и стали подниматься в гору. Соленый пот начал появляться на лбу. Мои пятки горели и ныли. Еще одно усилие. Рывок.
И мы вышли на нужное место. К камню Габбро, который был и вправду, как говорил отец, необъятных размеров, окруженный лиственными деревьями. Высота его достигала более трех метров. Снизу, на земле, лежали точно такие же камни, но только меньших размеров.