Buch lesen: «Политика и дипломатия»

© Сафрончук В. С., 2011

© Сафрончук З. А., 2011

© Издательство ИТРК, 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Настоящее издание задумано и осуществлено вдовой автора Сафрончук Зоей Андреевной с поддержкой родных и близких друзей.

Вступительное слово вдовы Василия Степановича Сафрончука

На Украине в селе Лозоватка, в Днепропетровской области (бывшей Екатеринославской губернии, а с 1939 г. на территории Кировоградской области), в крестьянской семье Сафрончуков 16 февраля 1925 года родился первенец, которого назвали Василием. Мать – Ольга Илларионовна, а отец – Степан Яковлевич. В семье было четверо детей – старшие сыновья Василий и Иван. В начале 30-х годов отец работал председателем колхоза.

Вася рано научился читать и писать. Всю жизнь он был отличником: и в школах, и в артиллерийском училище и позже в МГИМО, в аспирантуре.

Вот что написал ветеран внешней разведки, почётный сотрудник госбезопасности И. Соболев о довоенной дружбе детства:

«Лучшим рассказчиком всегда был Вася Сафрончук. Он же выступал и в роли арбитра при различных возникавших коллизиях. Восточная мудрость, вышедшая из-под пера Шота Руставели: «Из кувшина может вытечь только то, что было в нём», помогает нам разобраться «как наполнялся кувшин» Васи Сафрончука. Никто не оспаривает того положения, что именно в годы детства и отрочества в основном формируется характер и мировоззренческие принципы человека…

Начавшаяся 22 июня 1941 года война раскидала по разным местам всю нашу дружную компанию. Я в 1942 году поступил в Ленинградскую военно-морскую спецшколу и потом закончил Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе в Ленинграде. Когда приезжал в отпуск в Москву с Василием всегда встречался. В одну из таких встреч (Василий уже был студентом МГИМО) в разговоре об изучаемых предметах он, смущённо сказал: «Знаешь, я с большим интересом читаю Маркса, чем Пушкина». Привожу эти слова Василия как яркое выражение его глубочайшего понимания и любви к марксистской теории уже в студенческие годы.»

Школьные годы Василия Сафрончука прошли в столице нашей Родины – в Москве. Первое социалистическое государство крепло и развивалось, находясь в капиталистическом окружении, что накладывало свой отпечаток на внутреннюю жизнь страны и всех ее граждан. А в мире назревали глубокие глобальные изменения, связанные с распространением фашистской угрозы.

В 1940 году 14-летний юноша Василий Сафрончук окончил 7 классов средней школы. В Таганском районе на юго-востоке Москвы, где жила семья Сафрончуков, находилась 5-я Московская артиллерийская спецшкола. В. Сафрончук стал учащимся 8-го класса этой школы.

А когда грянула Великая Отечественная война, жизнь миллионов советских людей резко изменилась.

Василий Сафрончук продолжил учебу в Омской обл., куда была эвакуирована в 10.1941 г. школа, и окончил 10 классов в 1943 году.

В этом же 1943 году Василий Сафрончук был зачислен курсантом в Краснознаменное Одесское артиллерийское училище (ОАУ), находившегося в эвакуации в Свердловской обл., и стал считаться, как все курсанты, участником Великой Отечественной войны. После окончания в начале весны 1945 г. ОАУ по специальности звуковой разведки он был направлен на фронт в распоряжение штаба 1-го Украинского фронта (1УФ), одного из сорока трех фронтов Советских Вооруженных Сил. [5, т.28, c.103–104].

1-й Украинский фронт входил в Центральную группу войск (ЦГВ) советско-германского стратегического направления. В состав 1УФ входила 5-я Гвардейская Армия (5 Гв. А) под командованием генерал-лейтенанта А. С. Жадова, в состав которой входила закаленная в боях бригада – 155-я Армейская артиллерийская пушечная Новороссийско-Севастопольская, ордена Ленина, Краснознаменная, ордена Суворова бригада, командовал которой Герой Советского Союза полковник С. Е. Кузьмин. В составе, одного из полков было несколько огневых дивизионов и дивизион артиллерийской инструментальной разведки (АИР), командиром последнего был майор Полищук. Батареей командовал старший лейтенант Бондаренко. Командиром взвода звуковой разведки этой батареи и стал Василий Сафрончук.

Как пишет в одном из фрагментов воспоминаний Василий Степанович: «Я попал на фронт на заключительном этапе Великой Отечественной Войны, когда Красная Армия вела ожесточенные бои на территории Германии… Принимал участие в боях на территории Польши, Германии и Чехословакии…».

После окончания войны Василий Степанович писал:

«…Я закончил войну командиром взвода 155-й Армейской, Артиллерийской, Пушечной Новороссийско-Севастопольской, ордена Ленина, Краснознаменной, Ордена Суворова Бригады. Последней операцией, в которой мне пришлось участвовать, была операция по освобождению Праги. Наша 5-я Гвардейская Армия, которая была в составе 1-го Украинского Фронта пришла на помощь восставшим жителям столицы Чехословакии. К счастью, нам не пришлось открывать огонь по Праге, т. к. она была освобождена 3-й и 4-й танковыми армиями нашего фронта. Тем не менее, огневые дивизионы бригады были развернуты у поселка Кралупы, в 20 км от Праги и были готовы открыть огонь, если понадобится…».

«…В 1946 году наша 155-я армейская артбригада, входившая в Центральную группу войск, дислоцировалась в советской зоне оккупации Австрии, недалеко от г. Кремс.»

В рамках расформирований при послевоенном сокращении войск в 1947 году В. С. Сафрончук заканчивал военную карьеру командиром взвода управления одной из батарей 2032-го гаубичного артполка 159-й корпусной артиллерийской бригады ЦГВ.

После военной службы В. С. Сафрончук вспоминал:

«Я поступил в МГИМО в 1947 году после демобилизации из армии. С демобилизацией мне в известной степени повезло. Весной 1947 года, 2032 артиллерийский полк 159 корпусной артиллерийской бригады входил в Центральную группу войск и стоял в гор. Папа в Венгрии. Я проходил послевоенную службу командиром взвода управления одной из батарей полка. Где-то в середине марта в Генштабе было принято решение о расформировании бригады. Меня вызвал зам. командира полка по политчасти капитан Голуб и сообщил: «Я просмотрел Ваше личное дело и видел, что Вы окончили спецшколу с золотым аттестатом. По всем предметам у Вас пятерки. Вы можете поступить в любой вуз страны без экзаменов. Зачем Вам киснуть в армии в мирное время. Военная академия Вам в ближайшее время не светит, Вы молодой человек. Я могу уволить вас в запас в связи с расформирования бригады с хорошей характеристикой. Подумайте. Даю Вам время до утра». Я не стал думать до утра и тут же дал согласие на увольнение в запас. Капитан, как обещал, оформил необходимые бумаги и через несколько дней я отправился домой в Москву.

По приезде домой я посетил райвоенкомат и стал на учет, как офицер запаса. До экзаменов в вуз было еще несколько месяцев. Я стал работать молотобойцем на Московском монтажно-сварочном заводе, который был в двух шагах от моего дома. Я был артиллеристом, любил математику и другие точные науки и первоначально хотел учиться в МВТУ им. Баумана. К тому же там учился мой бывший командир и фронтовой товарищ – чеченец капитан Алексей Хабахпашев. Я навестил его в один из дней в общежитии. Он целиком поддержал мое намерение. Сам он учился уже на третьем курсе, с которого ушел на фронт в 1941 году.

Однако этим намерениям не суждено было осуществиться. Знакомая девушка уговорила меня подать заявление в Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), о котором в Москве тогда мало кто знал. Но там меня ждала неожиданность. Оказалось, что даже круглые отличники – золотые медалисты должны сдавать экзамены по иностранному языку. А у меня с языком были сложности. До поступления в артиллерийскую спецшколу в 1940 года, в обычной средней школе с 5-го по 7-й класс я учил английский, в 8-м классе спецшколы – тоже. Но после начала войны во всех спецшколах перешли на изучение языка врага – немецкого и в 9-м и 10-м классе я занимался немецким языком и имел по нему в аттестате отметку «отлично». Тем не менее, я рискнул сдавать единственный вступительный экзамен по английскому языку. С помощью моего школьного товарища Славы С. – слушателя ВИЯКа я две недели вечером, после работы освежал по самоучителю знания английского и где-то в середине августа отправился на экзамены. На них я с треском провалился – получил «двойку». Принимавшая экзамен преподавательница даже спросила у меня, на каком языке я с ней разговаривал, до того невразумительным был мой английский. Потеряв всякую надежду поступить в МГИМО, я решил пока не поздно податься в МВТУ. Однако меня все же вызвали на приемную комиссию МГИМО. За столом комиссии сидели высокие мидовские чины и руководство института. Председатель комиссии, начальник Управления кадров МИД Струнников П. Ф. внимательно прочитал мое личное дело и спросил: «У Вас в выпускном школьном аттестате по немецкому языку стоит оценка «отлично». Почему Вы сдавали английский?». Я ответил, что немецкий язык я не люблю, что до спецшколы я учил английский и думал, что знаю этот язык. «Вот авантюрист, – сказал Струнников, обращаясь к членам комиссии. – Впрочем, нам такие нужны. Предлагаю принять его в институт». Для большей убедительности он зачитал выданную мне на заводе партийно-производственную характеристику. В ней говорилось, что, как молотобоец, я работал по-стахановски, сдал экзамен на кузнеца, был активным общественником. Итак, я был принят в институт, уволился с завода, получил напутствие не порывать с коллективом и 1-го сентября приступил к занятиям.

В дальнейшем особых трудностей ни по языку, ни по другим предметам я не испытывал, учился довольно хорошо, хотя мне это давалось не легко. Кроме того, много времени уделял общественной работе: был парторгом курса, членом парткома института. На четвертом и пятом курсах был сталинским стипендиатом. Занимался с огромным интересом, старался не пропускать ни одной лекции и ни одного семинара. Из всех гуманитарных вузов страны МГИМО, пожалуй, не имел себе равных по уровню профессорско-преподавательского состава. У нас читали лекции и вели семинары крупнейшие в стране специалисты и ученые с мировым именем. Так лекции по истории международных отношений и внешней политики России и Советского Союза читали академики Е. Тарле, Л. Иванов, доценты Л. Никифоров и Ф. Волков, по всеобщей истории – академик Н. Баранский, член-корреспондент АН СССР А. Ефимов, по истории США – проф. Л. Зубок, по теории Государства и Права – академик Трайнин и проф. Карева и др.

Меня с самого начала увлекла политэкономия, которую нам начали преподавать на втором курсе. Мы изучали ее не по учебникам, которых не было, а по первоисточникам – трудам Маркса и Ленина. Меня прямо-таки покорила железная логика и страстный стиль «Капитала» Маркса. Усваивать азы марксистской политэкономии нам помогали талантливые преподаватели.

Особенно интересными и запоминающимися были лекции доцента Е. Соколовской, которая буквально втолковывала в наши головы наиболее трудные положения «Капитала». Оригинальными были лекции по политэкономии социализма проф. Н. Сидорова. В то время еще не было учебников по политэкономии социализма и его лекции были единственным учебным материалом по этому разделу политэкономии. В 1951 году была опубликована работа Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» и все дискуссии разворачивались вокруг нее.

Учебе помогало то, что на курсе была товарищеская, очень дружная обстановка солидарности и взаимопомощи. Примерно треть студентов курса составляли бывшие фронтовики.

Я защитил дипломную работу, сдал все выпускные экзамены на отлично и получил диплом с отличием по специальности «историк-международник». После окончания в 1952 году МГИМО я поступил в аспирантуру.

Встал вопрос: куда идти работать? Тогдашний ректор МГИМО Л. Н. Кутаков предложил мне «пойти в науку», то есть остаться в аспирантуре. После недолгих раздумий я согласился и стал готовиться к экзаменам, но не по специальности, указанной в дипломе, а по кафедре политэкономии. Меня в то время интересовала проблема межимпериалистических противоречий, и я решил писать кандидатскую диссертацию на тему: «Борьба английских и японских монополий на рынках Азии и Дальнего Востока». Моим научным руководителем стал проф. А. А. Арутюнян, который в то время заведовал Отделом международных экономических организаций МИД и по совместительству работал на кафедре политэкономии МГИМО. По его инициативе я попал в первую в своей жизни загранкомандировку. Арутюнян формировал советскую делегацию на 11-ю сессию Экономической комиссии для Азии и Дальнего Востока, которая проходила в начале 1954 года в гор. Канди, Цейлон (так тогда называлось государство Шри-Ланка). Он включил меня и другого аспиранта Серго Микояна в состав делегации в качестве переводчиков. Само длительное путешествие в отдаленный уголок южной Азии было чрезвычайно для нас интересным. Мы добирались до Колобмо самолетами три дня, делали по пути остановки в Вене, Риме, Каире, Исламабаде и Дели. На обратном пути мы провели в Риме несколько дней и оттуда добирались до Москвы поездом. Интересно, что когда мы летели туда, то в Каирском аэропорту висел портрет генерала Нагиба, а когда возвращались обратно, то увидели портрет Гамаль Абдель Насера.

Осенью 1955 года, после окончания аспирантуры МГИМО и получения ученой степени кандидата экономических наук, я был зачислен на работу преподавателем кафедры политэкономии Западного факультета. Некоторое время спустя меня вызвал директор института Лобанов и декан факультета Никифоров, и предложили мне одновременно с преподавательской работой заняться и административной – стать заместителем декана Западного факультета по работе со студентами-иностранцами. Надо сказать, что к тому времени число таких студентов в МГИМО перевалило за триста. В работе с ними была некоторая специфика, а иногда возникали и определенные проблемы. Для улучшения воспитательной работы с этим особым студенческим контингентом, ЦК КПСС принял решение ввести в тех вузах, где обучалось большое число иностранных студентов, должность заместителей деканов и даже проректоров для работы с ними. Меня это предложение не очень обрадовало, так как не хотелось оставлять преподавательскую и научную работу. Но директор и декан заверили меня, что мне будет оставлена возможность продолжать работу на кафедре политэкономии на полставке, читать лекции, вести семинары и т. п. Только будет сокращена моя преподавательская нагрузка. После некоторых раздумий я принял это предложение.

В институте в то время обучались студенты только из социалистических стран: Албании, Болгарии, Венгрии, Вьетнама, ГДР, КНР, Монголии, Польши, Чехословакии. Самой большой была группа китайских студентов – более 70 человек, самой небольшой – группа албанских студентов – 9 человек. Отбором студентов для учебы в МГИМО занималось партийное и государственное руководство социалистических стран. Подбирались наиболее надежные в политическом отношении юноши и девушки, как правило из рабочих семей, члены партий или союзов молодежи, часть из них имела опыт работы в партийных и молодежных организациях. Все вновь прибывшие студенты-иностранцы один год учились на подготовительном курсе, где, в основном, изучали русский язык. Руководство института стремилось создать для иностранных студентов подходящие бытовые условия: несмотря на острую нехватку мест в общежитиях для советских студентов, студенты из братских стран расселялись в благоустроенных общежитиях, им платили приличную по тем временам стипендию. При этом был дифференцированный подход: студенты из Китая, Вьетнама и КНДР получали пятьсот рублей в месяц, а из европейских социалистических стран – девятьсот.

В общежитиях студенты-иностранцы жили не обособленно, а вместе с советскими студентами, чтобы облегчить им задачу освоения русского языка и оказывать помощь в быту, подготовке к занятиям и т. п. Иностранные студенты были организованы в землячества как в рамках институтов, так и в масштабах Москвы. В землячествах были свои партийные организации. Через землячества осуществлялась связь с посольствами. Надо сказать, что посольства оказывали помощь институту в работе с их студентами, помогали разрешать трудности и снимать возникавшие недоразумения. Эти недоразумения носили иногда курьезный характер. Так, корейским студентам однажды показалось, что лектор по истории стран Азии и Дальнего Востока профессор М. Капица в одной из своих лекций неуважительно отозвался о вожде корейского народа Ким Ир Сене. Они «сигнализировали» об этом в посольство, и посольство направило жалобу в отдел ЦК. Мне пришлось объясняться в отделе. Используя конспекты наиболее добросовестных советских студентов, удалось доказать, что это было недоразумение, возникшее на почве слабого знания корейцами русского языка.

В другом случае, сын высокого государственного руководителя Албании пожаловался в посольство на то, что на него поместили карикатуру в институтской стенной газете «Международник». Пришлось объяснять посольству, что такое дружеский шарж. Этот парень откровенно спал на лекциях и даже храпел. «Международник» поместил рисунок с выразительной надписью: «Вся жизнь в борьбе… со сном». Тем не менее, редактору «Международника» Э. Плетневу для острастки был объявлен выговор по партийной линии за внесение осложнений в отношения с дружественной страной.

Общеобразовательный уровень студентов из европейских социалистических стран был выше, чем студентов из Китая, Монголии, КНДР и Вьетнама, которым учеба давалась с большим трудом, чем студентам из европейских соцстран. Но через год-два они упорным трудом преодолевали этот разрыв. Особенно прилежно занимались студенты из Китая, делая особый упор на изучение марксизма-ленинизма. Вся обстановка в МГИМО и жизнь в Советском Союзе способствовала воспитанию студентов-иностранцев в духе пролетарского интернационализма и солидарности трудящихся. Для них организовывались экскурсии на заводы, в колхозы, они вместе с советскими студентами принимали участие в осенних полевых работах.

Выпускники МГИМО высоко ценились в братских странах. Многие из них впоследствии занимали высокие посты на дипломатической службе, в государственном и партийном аппарате, стали видными общественными и государственными деятелями. Приведу лишь несколько фамилий: министры иностранных дел Болгарии Младенов (он одно время был даже президентом страны) и Чехословакии – Яромир Иоганнес, заместители министра иностранных дел ГДР Гарри Отт и Грабовски, секретарь ЦК ВСРП Матиас Сюреш и др. Выпускникам института из Китая несколько не повезло, помешала «культурная революция»¹. Тем не менее, некоторые из них стали видными дипломатами (военный атташе миссии КНР при ООН генерал Ду, советник миссии КНР при ООН Хэ Лилян).

В 1957 я с группой преподавателей МГИМО выехал на учебу в аспирантуру Лондонской школы экономики и в следующем году вернулся для продолжения работы в институте. К сожалению, тогдашний ректор Д. Рыженко поручил мне по совместительству руководить издательством ИМО. Меня такая комбинация не устроила, и я решил принять предложение Управления кадров МИД о переходе на дипломатическую работу. В январе 1959 года я отбыл в совпосольство в Лондон на должность советника по экономическим вопросам».

Затем все назначения для работы за рубежом на протяжении всей дипломатической карьеры чередуются с работой В. С. Сафрончука в центральном аппарате министерства иностранных дел. В частности, после возвращения из Лондона он становится советником, исполняющим обязанности зама, а затем и заместителем заведующего 2-м Европейским отделом МИД СССР (2ЕО). Советником 2ЕО Василий Степанович был в отделе, которым заведовал В. С. Лавров – нынешний Министр иностранных дел РФ.

В 1967 году В. С. Сафрончук назначается послом в Республику Гана и как приведено в лаконичной справке Дипломатического словаря о В. С. Сафрончуке: «…советский дипломат, имеет ранг чрезвычайного и полномочного посла… в 1967-71 – посол СССР в Гане…» [11, т. III, с.18].

Гана – государство на побережье Гвинейского залива в Западной Африке [8]. В конце 17–19 вв. – государство Ашанти [5, т.2, с.471], название которого сохранилось в одной из 8 областей Ганы [5, т.6, с. 96–103]; бывшая британская колония Золотой Берег, завоевавшая независимость и ставшая членом ООН в 1957 г.; государство Гана, в состав которого помимо Золотого Берега вошла подопечная территория ООН Британское Того [30, с.226], было 1.7.1960 провозглашено республикой. Президентом Ганы стал К. Нкрума, а в 8.1960 в Аккре – столице Ганы состоялось подписание бессрочного Соглашения о культурном сотрудничестве между СССР и Республикой Гана [33, 1960 г., с.143]. Внутренняя обстановка в стране была сложная: «… Борьба против империализма и его агентуры осложнилась значительными экономическими трудностями…». 24.2.1966 Нкрума был смещён, власть перешла к генералу Анкру [5, т.6, с.99].

В 1971 году В. С. Сафрончук направляется на работу в Постоянное представительство СССР при ООН в г. Нью-Йорк и становится заместителем постпреда Малика А. Я.

В период 1976–1979 В. С. Сафрончук опять работает во 2ЕО МИД СССР, а в период 1982–1985 гг. – заведующим Отделом стран Среднего Востока МИД СССР [11, т. III, с.18].

О некоторых случаях из дипломатической практики этого периода Сафрончук позднее писал:

«В 1959 году я перешел на дипломатическую работу, стал советником по экономическим вопросам Совпосольства в Лондоне. Так случилось, что из более чем сорока лет моей дипломатической службы (я ушел в отставку в 1992 году) 17 лет так или иначе были связаны с ООН. Я работал два срока первым заместителем Постоянного представителя СССР при ООН, входил в состав советских делегаций на многих сессиях Генеральной Ассамблеи ООН, представителем Советского Союза в Комитете по борьбе с расовой дискриминацией и т. д. В 1986 году я был командирован на работу в Секретариат ООН и 1 января занял пост заместителя Генерального секретаря ООН по политическим вопросам и делам Совета безопасности. На этом посту я оставался до середины 1992 года.

Наиболее яркие воспоминания у меня остались от работы в ООН на посту зам. постпреда. Мне посчастливилось работать с такими выдающимися советскими дипломатами, как Я. А. Малик и О. А. Трояновский. В западной печати посла Малика иногда называли «мистером вето», обвиняли в том, что он злоупотреблял правом вето, тем самым тормозил работу Совбеза и срывал принятие решений, направленных на урегулирование конфликтов и т. п. Нет ничего более далекого от правды, чем эти обвинения. В любом случае, Малик применял вето только по указанию Центра и только тогда, когда это требовалось для защиты государственных интересов СССР, защиты наших союзников и друзей от внешней агрессии и вмешательства в их внутренние дела.

Малик даже в какой-то степени гордился тем, что ему иногда приходилось пользоваться правом вето. «Вот этой самой рукой, – говорил он, – я голосовал против резолюций Совета Безопасности 76 раз, при израильской агрессии и т. п., чтобы защитить наши позиции на мировой арене, интересы других социалистических стран и оградить дружественные нам неприсоединившиеся страны от угрозы империалистической агрессии». Малик дважды был Постпредом СССР в СБ – в 1948-52 гг. и 1967-76 гг. Анализ наложенных им в это время вето показывает, что он использовал этот инструмент, для того, чтобы обеспечить прием в члены ООН европейских стран народной демократии и МНР, предотвратить вмешательство во внутренние дела Чехословакии, остановить обострение ситуации во время Берлинского кризиса 1948 года, ускорить предоставление независимости Индонезии и другим колониальным странам, остановить американскую агрессию против КНДР, помочь международному признанию Бангладеш, поддержать справедливую борьбу арабских народов против израильской агрессии.

Советский Союз активно применял право вето в Совете Безопасности в 50-е и 60-е годы, когда у Запада было «карманное большинство» в Генеральной Ассамблее и в СБ. Однако, в 70-е и 80-е годы положение кардинально изменилось. Большинство перешло в руки социалистических и неприсоединившихся стран, и США, Англия и Франция стали все чаще использовать вето. Общий итог за 1946–1990 годы таков: западная тройка применяла вето 133 раза, а Советский Союз – 124 раза. С 1990 года постоянные члены Совета Безопасности, в том числе Россия, практически перестали пользоваться правом вето. Но Западу оно и не нужно, он опять контролирует большинство голосов в СБ. А вот России не следовало бы забывать про это эффективное дипломатическое оружие.»

В дипломатической биографии Василия Степановича Сафрончука можно выделить четыре периода, связанных с длительными загранкомандировками по линии Министерства иностранных дел (МИД) СССР: работа в посольстве СССР в Великобритании (2.1959-11.1963), работа в качестве Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в Гане (12.1967-9.1971), работа в качестве советника-посланника в советском посольстве в Афганистане (5.1973-7.1982) и работа при ООН и в качестве международного сотрудника ООН в Нью-Йорке (5.1985-5.1992).

Дипломатические отношения России и Афганистана были установлены в 1921 году и был подписан первый советско-афганский договор о дружбе.

Афганистан был одной из 12 стран, с которым у СССР была сухопутная граница, протяженность которой составляла 2350 км. Сейчас Россия не имеет непосредственно границы с Афганистаном, который помимо КНР, Индии, Пакистана и Ирана теперь граничит с Туркменистаном, Узбекистаном и Таджикистаном [5, т.24, кн. II, c.9], [9, c.30–32], [15, т.1, с.156;т.3, с.540].

В МИД СССР Турция, Иран и Афганистан – предмет деятельности Отдела стран Среднего Востока (ОСВ). В. С. Сафрончук работал заведующим ОСВ в 1982-85 гг., имея уже опыт работы зам. заведующего 2-м Европейским отделом (1966-67 и 1976-79 гг.). 1-е посещение Кабула В. Сафрончуком в 1977 г. было продиктовано подготовкой текущих вопросов, связанных с Афганистаном, к работе советской делегации на 32-й сессии Генассамблеи ООН.

В. С. Сафрончук работал под руководством министра иностранных дел СССР А. А. Громыко в течение 20 лет (1965–1985). С 16 по 20 марта 1965 г. состоялся официальный визит А. А. Громыко в Великобританию [12, Вып.10, с.59], в состав делегации входили А. А. Рощин, Б. Д. Макашев, В. М. Фалин, В. М. Суходрев и В. С. Сафрончук, будучи советником посольства СССР в Англии. Деловые качества и способности В. Сафрончука, видимо, способствовали тому, что в процессе дипломатической карьеры расширялся круг его задач и обязанностей, В. Сафрончук стал заметным специалистом по Афганистану.

Уже после выхода на пенсию обилие информации, накопившейся за долгую и разнообразную дипломатическую жизнь, стало искать выхода у творчески мыслящего человека. Сначала это были дневниковые записи, о чем свидетельствуют авторские файлы «Из кабульского дневника», «Из афганского дневника». Потом стал появляться углубленный анализ отдельных сторон интересующей автора темы. Этнические и племенные напряженные отношения в Афганистане и их воздействие на регион». По всей видимости, шло накопление материалов для брошюры или книги. Характерны в этом смысле его записи «Энгельс об Афганистане». Вероятнее всего наименование такой работы было бы «Записки дипломата». Это нашло свое отражение и в опубликованных статьях на эту тему в журналах «Азия и Африка сегодня» №№ 6, 8, 10 за 1996 и №№ 1, 5 за 1997 под рубрикой «Записки дипломата».

Вершиной дипломатической деятельности Василия Степановича Сафрончука была должность заместителя Генерального секретаря Организации Объединенных Наций.

После завершения в 1971 году работы в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР (ЧиПП) в Республике Гана и работы в центральном аппарате Министерства иностранных дел СССР В. С. Сафрончук направляется на работу в Постоянное представительство Советского Союза при ООН (ПП СССР).

С 1971 по 1976 гг. он являлся заместителем Постоянного представителя СССР при ООН Малика Я. А., а при втором назначении в 1985–1986 гг. – первым заместителем Трояновского О. А.

В. С. Сафрончук участвует в подготовительных работах МИД СССР и в очередных и чрезвычайных сессиях Генеральной Ассамблеи ООН. Во время 33-ей сессии ГА ООН в 10–11.1978 г. он представляет СССР в работе Пятого комитета по административным и бюджетным вопросам.

Как отмечает в своих воспоминаниях коллега Василия Степановича ЧиПП Владимир Викторович Шустов: «…С полным основанием он заслужил среди своих коллег и иностранных партнеров репутацию одного из лучших специалистов по ООН.» [17, Мж, 4-2006, с.56]

После завершения службы штатным сотрудником ООН и с выходом на пенсию, Василий Степанович был полон планов отразить те бурные исторические процессы, свидетелем которых он был, в книге, что видно при анализе его архива. Одна из глав (Гл.7) задуманной книги имела название «Долгий путь к женевским соглашениям», в которой автор вспоминает о ходе процесса политического урегулирования ситуации вокруг Афганистана, участником которого он был. «Личным представителем» Генерального секретаря ООН К. Вальдхайма на этих непрямых переговорах между Кабулом и Исламабадом вначале был перуанский дипломат Перес де Куэльяр.

В 1981 году Хавьера Переса де Куэльяра избирают на 36-й сессии ГА ООН пятым Генеральным секретарем ООН (ГС ООН) на 1-й срок (1982–1986). Заместителем ГС ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности становится В. А. Устинов.

В 1986 году на 41-й сессии ГА ООН Перес де Куэльяр был избран на 2-й срок (1987–1991). Заместителем ГС ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности назначается В. С. Сафрончук.

В журнале «Хроника ООН» [34] по этому поводу появилась заметка с портретом В. Сафрончука «Новое назначение», в которой сообщалось:

«Генеральный секретарь ООН назначил на пост Заместителя Генерального секретаря по политическим вопросам и делам Совета Безопасности представителя Союза Советских Социалистических Республик В. С. Сафрончука, приступившего к работе с 1 января 1987 года.

С мая 1985 года – первый заместитель постоянного представителя СССР при ООН в Нью-Йорке… В. Сафрончук имеет ученую степень кандидата наук. Является соавтором ряда книг по международным и экономическим проблемам, имеет многочисленные публикации по этим вопросам». Соответствующая информация появилась и в нью-йоркской газете «Бюллетень дипломатического мира» [36, c.2].