Buch lesen: «Родиния. Тайны бытия»

Через тернии – к звездам!

Латинская мудрость

Иисус сказал:

Блажен человек

который потрудился.

Евангелие от Фомы

Но хотя бы ты, как орел,

Поднялся высоко и среди

Звезд устроил гнездо твое,

То и оттуда Я низрину тебя.

Книга пророка Авдия 1:4

Пролог

1969 год, Кемеровская область

Солнце нового дня медленно, как бы нехотя, поднималось над Кузбассом, искрясь в потоке мелких речушек и заглядывая в окна деревенских домов. Пробуждалась от ночного сна горная тайга. Вечнозеленые пихты и ели радовались появлению дневного светила. Если бы могли, они устремились бы навстречу ему. Оторвались от земли и полетели бы в царство света. Но, будучи привязаны к земле корнями, они могут лишь мечтать об этом. Мечтать… Это все, что остается.

Сельчане, позевывая и потягиваясь, вставали, как всегда, досадуя на то, что ночь была такой короткой, а утро наступило слишком рано. Впереди – день, полный хлопот и забот. Точь-в-точь такой, как был вчера, и наверняка ничем не отличный от дня завтрашнего.

В одном сельском доме баба заботливо лечила своего мужика, страдающего от утренней болезни. Было мрачным его выражение лица и помятым, словно по нему проехали бульдозером. Он жадно ухватился за граненый стакан, до краев наполненный… рассолом, и вливал животворящую жидкость в свое полное, раздобревшее от семейной жизни, брюхо.

На окраине села крепкий коренастый мужик, несмотря на утреннюю прохладу едва наступившего осеннего дня, вышел во двор в одних трусах и, наполнив чугунный умывальник ведром колодезной воды, окатил себя ею. Охлажденная за ночь вода взбодрила его. Он тотчас почувствовал прилив сил, и остатки сна как рукой смахнуло.

Село просыпалось, его жители, борясь со сном, а кто – с похмельем, – мало-помалу приступали к своим повседневным занятиям. Постепенно их захлестывала та круговерть, которую люди называют жизнью. Так происходило изо дня в день, так было и так еще будет…

Спасение от вечного однообразия жизни сельские мужики находили летней порой – в заготовке припасов на зиму, а зимой, уходя надолго, порой на несколько недель, в запой. Вечное блаженство, которое ищет русский мужик на дне бутылки самогона, всякий раз растворяется в дымке, словно мираж для путника, заплутавшего в пустыне.

Зеленый змей сгубил немало сельчан! Когда ни мольбы жены, ни плач детей не помогает, остается уповать только на… государство, которое строит дома, выкрашенные в желтый цвет. Возвращаясь домой, человек говорит сам себе: все, я завязал, назад дороги нет, – и некоторое время он и впрямь не притрагивается к стакану даже по праздникам, но… Проходит какое-то время, окружающие забывают о том, что было, жена принимается, как прежде, пилить своего мужа, то одно, то другое, наваливается, да еще, как назло, не вовремя оглядываешься назад и понимаешь, что в твоей жизни не было ничего особенного, – с тех пор, как ты женился, не знал ничего, кроме своей жены и работы. Каждый день одно и то же…

С горя и тоски мужик срывается, он более уже не владеет собой. И однажды видит себя со стороны, лежащего в деревянном ящике…

Короткое сибирское лето пролетело незаметно. Завершались полевые работы, на элеватор доставлялось колхозное зерно. Сельчане заготавливали сено для скотины, убирали огороды. Бабы закручивали банки с соленьями. Зима не за горами! А прошлая выдалась суровой, – даже по сибирским меркам! Поэтому у жителей этого кузбасского села осень – вовсе не пора для отдыха.

Слава труду! – главный лозунг советской эпохи. Труд, – особенно совместный, – серьезно отвлекает от посторонних, совсем ненужных мыслей, – например, о кризисе среднего возраста или касательно вечного вопроса о смысле жизни. Коллективный труд облагораживает. В конце концов, именно труд сделал из обезьяны человека (это то, что советские люди впитывали в себя еще со школьной скамьи).

Когда солнце уже высоко висело на востоке, сельские мужики, – в рабочих костюмах и высоких сапогах, – вооруженные кирками и лопатами, весело переговариваясь и смеясь, поднимались в гору, откуда уже доносился рев работающих двигателей. Бригадиром у этой артели горнорабочих был тот самый коренастый сельчанин, который привык по утрам обливаться холодной водой. Звали его Александр Иванович Карнаухов. Его знала вся округа как весьма умелого кузнеца. Сельчане и колхозники обращались к нему всякий раз, когда требовалось подлатать дверную петлю или лошадь подковать. Александр Иванович никогда никому не отказывал, но и работал, разумеется, не просто так – за бутылку… Впрочем, пил он редко, но… метко!

В былые времена, в эпоху сибирской лихорадки, в этих краях добывали золото. В советскую пору сельчане объединялись, чтобы совместными усилиями добыть для своих семей уголь, – новое, черное золото, без которого, было, не пережить долгую сибирскую зиму. Некогда здесь работала шахта, потом ее закрыли, а рядом с ней появился карьер или, как правильно говорить, угольный разрез.

Этими карьерами, словно каньонами, испещрена вся кузбасская земля, – страна шахтеров и горнорабочих!

Когда сельчане, ведомые кузнецом Карнауховым, поднялись в гору, и перед ними разверзлась пропасть карьера, работа в нем уже разгорелась. Несколько огромных экскаваторов, поднимая клубы пыли и дыма, производили вскрышные работы на самом дне угольного разреза. Массивный ковш экскаватора, с шумом падая вниз, разрушал монолитную породу и, вгрызаясь в нее, захватывал многотонный груз, стрелой устремляя ее к гигантскому самосвалу, стоящему чуть поодаль. Порода, скрывающая черное золото от людских глаз, погружалась на самосвалы и подлежала вывозу в специально отведенные места – отвалы. А добытое из-под нее черное золото служило нуждам местной электростанции.

Тем временем, сельские артельщики спускались по уступам карьера, – туда, где для них был отведен отдельный участок. Ни экскаваторов, ни самосвалов, конечно, не было в их распоряжении. Кайло, лопата да тачка, – вот, и весь инвентарь, которым они располагали.

Непростое это дело – добыча угля, но до него ведь еще надо добраться! Оказавшись на месте, приумолкли сельчане, даже несколько приуныли. Но ничего не поделаешь. Нужен уголь селу, нужен. Иначе никак. Они рассредоточились по участку и принялись за работу. Вгрызаться в твердую каменистую землю, дробя ее киркой и откидывая в сторону лопатой…

Ох, нелегок труд горнорабочего! Но, кажется, у молодого удалого кузнеца дело спорится. Знай, себе махает киркой, – она ведь легче молота! И правильно – бригадир должен подавать пример остальным и трудиться за двоих, а то и за троих. За час стахановского труда Александр Иванович Карнаухов вырыл изрядный котлован вокруг себя, а поодаль от него вырос немалой величины курган. Пот с него катился градом, он оголился по пояс, и теперь весь покрылся пылью. Остальные едва поспевали за ним, в сердцах проклиная его за резвость и переводя дух украдкой.

Бесплодная рутинная работа утомляет и выматывает, но все меняется, когда тяжкий труд бывает вознагражден.

Наконец, под ногами что-то зачернело. Неужели? – молнией мелькнула мысль в голове Карнаухова. Он сделал еще несколько бросков лопатой. И вот, не осталось сомнения. Да. Это оно, – долгожданное черное золото!

– Мужики, – радостно крикнул он. – Все сюда!

Артельщики тотчас побросали орудия труда и окружили своего бригадира, который первым добрался до угля. Их радости не было предела. Они видели свое сокровище, и его осталось только достать. Теперь они рьяно принялись за дело, – устали как не бывало, и работа закипела. Вскоре обозначились контуры найденной жилы. Это был двадцатиметровый угольный пласт. Все село будет обеспечено углем и не одну зиму!

Грязные, уставшие, но довольные собой артельщики сели передохнуть. Курильщикам хотелось затянуться, – жаль, здесь это категорически запрещено. Теперь вокруг топливо, которое может ненароком воспламениться, – от горячего пепла или непотушенной папиросы. Округу сотрясал грохот работающих машин.

– Сюда бы экскаватор, – вздохнул один мужик, – он бы разом вычерпнул весь этот уголь.

– Неплохо бы, – поддакнул ему другой. Карнаухов только усмехнулся.

– Ладно, мужики, хорош отдыхать. Для себя ведь работаем. Уголь, – вот он, у нас под ногами. Его осталось только перекидать, а самосвал я вам организую. Никто не останется без угля!

Он взял совковую лопату и думал с легкостью воткнуть ее в угольную породу, но лопата обо что-то звонко стукнулась.

– Это еще что? Опять камень? – неприятно удивился Карнаухов. Сельчане переглянулись. Неужели они рано обрадовались, и угольный пласт только с виду кажется крупным?

Карнаухов погрузил лопату на меньшую глубину и сделал несколько бросков. Вскоре черная угольная масса раздвинулась, и блеснуло что-то белое. Лопата снова издала звук, который обычно бывает при ударе о камень.

– Похоже на мрамор, – сказал удивленный Карнаухов, разглядывая находку. – Мужики, это что-то большое…

Артельщики принялись помогать своему бригадиру. И вскоре их взорам открылся некий предмет двухметровой длины, правильной прямоугольной формы и ослепительно белого цвета.

– Что это за… – нецензурно выругался один сельчанин.

– Может, какой-то сундук? – предположил Карнаухов. – Во время революции, говорят, буржуи много всего попрятали в землю…

– Это значит, мы нашли клад? – подхватил другой мужик. У всех артельщиков тотчас в глазах загорелись азартные огоньки.

– Если это клад, мы должны будем сдать его государству, – сухо заметил Карнаухов.

– А я слышал, – сказал третий мужик, – что лицам, нашедшим клад, полагается двадцать пять процентов.

Услышав это, сельчане подумали примерно одно и то же: как несправедливо! – нашли клад они, а получат от него всего четвертую часть, да еще должны будут поделить ее между собой.

– Клад это или не клад, – мы должны его откопать, – мрачно отозвался Карнаухов. – Давай, мужики, пойдем вокруг этой х…

Позабыв о том, зачем собственно собрались в этом месте, они снова принялись за дело и управились менее чем за полчаса. И теперь разглядывали со всех сторон внушительных размеров ларец, явно рукотворного происхождения, сделанный из белого твердого материала, похожего на мрамор.

– Сколько же здесь должно быть сокровищ, – в предвкушении неслыханной удачи говорили меж собой сельчане. Их воображение уже рисовало и золотые монеты, и жемчуга, и самоцветы.

– Давайте его откроем, – предложил один с замиранием сердца. Остальные подхватили его слова. Но это оказалось сделать не так-то просто. Крышка этого ларца не имела замка, но была плотно подогнана к его толстым стенкам. После безуспешных попыток открыть его один из сельчан поспешно сбегал домой и вернулся уже с ломом в руках. Ему, наконец, удалось приподнять крышку и сдвинуть ее с места. Тогда все сельчане дружно навалились и…

Некоторое время никто из них не мог произнести ни слова. В их взглядах можно было прочесть сразу несколько противоречивых чувств, которые они испытали в тот миг, когда была сброшена крышка «этого ларца». И разочарование, и удивление, и смущение, и даже испуг. Такого не ожидал никто!

***

Машинист экскаватора Александр Александрович Масалыгин, которого в его бригаде уважительно звали Сан Саныч, отрабатывал свою очередную смену. За продолжительное время работы на шагающем экскаваторе он в некотором смысле сроднился с этой машиной и уже не мыслил без нее своей жизни. Привычными, доведенными до автоматизма движениями, он дергал за рычаги, а в это время за кабиной, в которой он находился, тяжелый ковш разбивал породу и поглощал ее в свое ненасытное брюхо, вмещавшее до двадцати кубометров груза. Потом ковш разевал свою пасть над кузовом самосвала и изрыгал все, что перед этим пожрал. После чего стрелой возвращался на прежнее место. Все начиналось сначала.

Ребенок, глядя на все это издалека, мог бы представить, что экскаватор – это такой железный монстр, который зачем-то хочет проникнуть в самое сердце земли, а потому день за днем совершает одни и те же движения. Но это была работа машиниста Масалыгина, который состоял на хорошем счету у начальства, и его такая жизнь вполне устраивала. Может быть, у него не было времени подумать о чем-то другом, а, может, он просто не хотел ни о чем думать…

То утро не предвещало ничего особенного. Масалыгин заметил, как группа его односельчан прошла к своему участку, но вскоре, поглощенный работой, он забыл про них. И вспомнил, только когда увидел бегущего человека, который что-то кричал и почему-то махал в его сторону руками…

Масалыгин выключил двигатель экскаватора и распахнул дверь кабины. Но в угольном разрезе стоял такой шум, что голос бегущего все равно утонул в нем. Тогда Масалыгин прыгнул из кабины наземь. В этот миг к нему подбежал запыленный полуобнаженный человек, в котором машинист экскаватора признал кузнеца Карнаухова. В условиях рева двигателей огромных машин и грохота падающей в кузов самосвала породы разговор проходил на повышенных тонах.

– Что случилось? – кричал Масалыгин.

– Мы нашли кое-что, – орал в ответ Карнаухов.

– Что? – переспрашивал первый.

– Мы нашли… – повторял второй.

– Что вы нашли? – не понимал Масалыгин. Карнаухов смущенно замялся и только рукой показывал в ту сторону, откуда прибежал. Дескать, сам посмотри.

– Саня, мне работать надо, – попытался было отвертеться от назойливого односельчанина Масалыгин и двинулся обратно, к своему железному монстру.

– Но ты же бригадир! – возмущенно прокричал вдогонку Карнаухов. – А дело важное, можно сказать, государственное…

Слово «государство», услышанное весьма отчетливо, заставило Масалыгина остановиться. Он нехотя последовал за Карнауховым и спрыгнул в траншею, которую за время работы вырыли артельщики. Длинный и объемный предмет, который белел посреди черного, заполненного углем пространства, тотчас же привлек его внимание.

– Что за… – Масалыгин повторил то же бранное слово, что и ранее сельчанин, и ускорил шаг. Когда же он заглянул внутрь белокаменного ящика, то на мгновенье от неожиданности потерял дар речи.

За всю свою жизнь машинист экскаватора Сан Саныч Масалыгин ничего не смог обнаружить на глубине залегания угля… Никакой органики. Конечно, кроме самого угля, относимого к углеводородам. А тут такое. Если не увидеть своими глазами, невозможно поверить! Сказка, да и только!

Длинный, в рост человека, ящик был заполнен жидкостью розово-голубоватого цвета, в которой… лежала одетая в тонкое полупрозрачное платье девушка с русой косой и голубыми, широко раскрытыми глазами, устремленными ввысь. Казалось, что она жива (у нее на щеках играл румянец) и готова подняться из-под воды. В ее изголовье находился некий предмет в виде прямоугольной коробочки с одним закругленным краем, но он поначалу не привлек внимания.

Это зрелище завораживало, – так что Масалыгин не сразу пришел в себя, еще некоторое время он пребывал в растерянности, собираясь с мыслями.

– Саня, – наконец, обратился он к Карнаухову, – бегом – в сельсовет. Власть надо поставить в известность, – и, когда Карнаухов вылез из траншеи, обратился к остальным. – Ничего здесь не трогать, – а сам двинулся в сторону, откуда доносился шум работающих экскаваторов. Вскоре тишина воцарилась над округой. Работы были приостановлены.

Карнаухов по пути в сельсовет заскочил домой и проговорился о находке своей бабе, а она, едва муж вышел за порог, побежала к соседке. Так что через полчаса вместе с председателем сельсовета в угольный разрез спускалась уже целая толпа местных жителей, сгорающих от любопытства. Еще бы! С человеком за всю жизнь может не случиться ничего особенного, а тут такая находка!

Ящик, который оказался гробом, окружили со всех сторон и принялись рассматривать прекрасно сохранившееся тело «спящей царевны». Первым оторвался от этого зрелища председатель сельсовета. Он понял, что дело, которое свалилось на его седую голову, государственной важности.

– Ну, чё вылупились? – прикрикнул он на народ. – Нечего тут зырить. А ну, все вон отсель!

– Александр Иваныч, – обратился он к Карнаухову, – проследите, чтобы это место было очищено, и никто не прикасался к находке. А я доложу наверх, – он ткнул пальцем в небо и поспешно двинулся в сторону села.

Люди отступили из траншеи, в которой покоилась необычная находка, но продолжали издали смотреть на нее. Более того, народ продолжал прибывать, и вскоре почти все село собралось в угольном карьере. Бабы шептались, пальцами указывая на гроб. Мужики деловито помалкивали и удерживали тех, кто хотел рассмотреть находку поближе.

Прошло немного времени, и подтянулась районная милиция. Стражи правопорядка оттеснили толпу еще дальше. Наконец, два часа спустя издалека со стороны областного центра долетел шум работающих лопастей, и все головы тотчас устремились ввысь. Вскоре в небе показался вертолет. Похожий поначалу на маленькую точку он рос по мере приближения. Теперь в нем можно было признать распространенный в те годы транспортник Ми-4.

Массивная красного цвета машина ненадолго зависла в воздухе, а затем села на землю в самом центре угольного карьера. Ветер, создаваемый ее лопастями, долетал до стоящих в сторонке зевак, пока не стих. Дверца вертолета отворилась, и из его чрева начали появляться люди. Все они были в одинаково строгих костюмах. Всего из «кирпичного» цвета вертолета вышло двенадцать человек.

Едва показались эти люди, как толпа стала понемногу редеть, а вскоре рассеялась вовсе. Среди тех, кто остался в карьере, были Карнаухов и Масалыгин, а также председатель сельсовета, который, завидев людей в штатском, заметно побледнел и направился к ним навстречу. Один из прибывших показал ему свое удостоверение, и все без промедления тотчас направились к месту находки.

Люди в штатском спустились туда, где стоял каменный саркофаг, – у одного из них был миниатюрный фотоаппарат, который тотчас защелкал. Второй подступил с расспросами к председателю сельсовета, который, обливаясь потом, то и дело вытирал лицо платочком. Переписав имена всех, кто обнаружил находку, человек в штатском вернулся к своим товарищам, которые в это время пробовали сдвинуть саркофаг с места, однако он показался им слишком тяжелым. Тогда возникла идея откачать из него жидкость. Были принесены ручной насос и емкость. Процесс пошел. Розоватая, похожая на марганцовку, жидкость быстро убывала. Но едва из-под нее показалось тело «спящей красавицы», как оно стало чернеть…

Товарищи, заметив это, поняли свою ошибку и тотчас остановили откачку жидкости. Она была возвращена назад. Тогда, приподняв саркофаг ломом, под ним были пропущены крепкие веревки, с помощью которых люди в штатском подняли тяжелую находку на поверхность и понесли ее к вертолету.

Спящая красавица, погребенная в толще угольного пласта, отправилась в свой последний путь…

Вертолет, взмыв в небо, взял курс на запад, унося с собой одну из величайших загадок бытия. Пытаясь понять, с чем они имеют дело, чекисты доставили уникальную находку в Новосибирск, а предмет, напоминавший коробочку, отправили для изучения в Москву. Услышав, что саркофаг был обнаружен в толще каменного угля, профессор, к которому они обратились за консультацией, заявил, что это совершенно невозможно.

– Исключено, товарищи, – сказал он. – Каменный уголь образовался более трехсот миллионов лет назад! Чтобы попасть в этот пласт, ваша «спящая царевна» должна была умереть гораздо раньше… А это совершенно невозможно!

Но, увидев ее собственными глазами, он, как и прежде Масалыгин, на некоторое время потерял дар речи. У старого материалиста произошла потеря мировоззрения, – он был готов даже отказаться от общепринятой теории эволюции Дарвина.

Несколько дней этот профессор не спал, не ел, – брал образцы тканей и жидкости, исследовал их под микроскопом, проводил анализы. Словом, изучение этого «уникального артефакта», как он теперь говорил, поглотило всю его душу. Но этого ему показалось мало и, не спрашивая разрешения начальства, он вылетел в Кемерово, чтобы взглянуть на место, где этот «артефакт» был найден. В сельском клубе он прочел лекцию по поводу уникальной находки, которая, по его словам, «изменит наше представление о мире».

Он был весьма взволнован, когда произносил свою речь:

– Ей больше шестисот миллионов лет, а она совершенно не отличается от нас с вами. Генетический анализ показал ее стопроцентное родство с человеком современного вида!

Лекция, собравшая полный зал, была выслушана с большим интересом. Публика удостоила профессора громкими рукоплесканьями. Люди уходили из клуба с надеждой, что скоро на весь мир будет заявлено об этой находке, и их село окажется в центре всеобщего внимания. Однако селу Ржавчик Тисульского района так и не суждено было стать мировой столицей.

Тем временем, наш профессор вернулся в Новосибирск, где его ждал весьма неприятный сюрприз. Пропуск, по которому он проходил в биолабораторию, был аннулирован. Вскоре выяснилось, что НИИ, в котором он работал, уволил его задним числом. Без всякого объяснения причины. Впрочем, ничего объяснять и не требовалось. Профессор понял, что его карьере ученого пришел конец. Едва осознав, что находка представляет угрозу официальной идеологии, основанной на материалистическом понимании истории и биологии, чекисты прикрыли всякие исследования в этом направлении. Саркофаг с телом был перемещен в спецхранилище, закрытое для посторонних глаз. Об этом деле забыли на четыре года…

Шел 1973-й. Была середина эпохи, которую впоследствии назовут «застоем». Золотое пятилетие осталось позади. Реформа Косыгина была свернута. Но Леонид Ильич еще не болел, передвигался без помощи и говорил членораздельно.

Однажды в кабинет главы КГБ Юрия Андропова вошел человек, о котором ему, вопреки обыкновению, не было доложено. Незнакомец высокого роста был одет в пальто с поднятым воротником, на голове его была фетровая шляпа, а на глазах – темного цвета очки. Последнее более всего смутило хозяина кабинета, за окном которого шел проливной дождь.

– Кто такой? – сказал он, приподнимаясь со своего места за большим письменным столом.

– Моё имя вам ничего не скажет, товарищ Андропов, – сказал незнакомец, без спроса присаживаясь напротив него.

Хозяин кабинета побагровел от гнева и нажал на кнопку связи с секретарем, желая вызвать охрану, но ответа на сей раз не последовало.

– Что все это значит? – во взгляде всесильного руководителя КГБ промелькнул испуг. – Кто вы такой?

– Сядьте, товарищ Андропов. Не бойтесь. Вам нечего опасаться, – голос незнакомца внезапно подействовал на хозяина кабинета, и тот опустился на свое место.

– Так кто ж вы, наконец?

– Скажем так, я посланник, – неохотно отозвался посетитель.

– От кого?

– От третьей силы, как вы говорите…

– То есть?

– Ну, у вас же есть доступ к высшим государственным тайнам. Вам должно быть известно о третьей силе!

Ненадолго в кабинете повисла напряженная тишина. Престарелый глава КГБ лихорадочно соображал, ища ответы на извечные русские вопросы: кто виноват и что делать?

– Ни о том думаете, товарищ Андропов, – прервал его размышления незнакомец. – Вы ошибаетесь на мой счет. Я вовсе не агент иностранной разведки и не террорист, а вы не в заложниках. Я пришел, чтобы поговорить с вами. Не более того.

– О чем?

– У вас, на одном из складов вашей конторы, находится то, что принадлежит нам. Мы хотим получить это обратно.

– Что?

– Некоторое время назад в Кемеровской области был найден один предмет, который нас интересует. Верните его нам.

– Я пока не понимаю, о чем идет речь.

– Возможно. Но когда я уйду отсюда, вы сразу разузнаете обо всем. Не так ли?

– Кемеровская область, говорите? – переспросил Андропов, припоминая все, что связано с этим регионом.

– Это еще не все, – продолжал его гость незваный. – В том предмете, назовем его криокамерой, было заключено тело молодой женщины. Но должно быть еще два таких предмета. Найдите их!

– Криокамера? – удивился хозяин кабинета. – Что это такое?

– Это вас не касается, – грубо оборвал его незнакомец. – Ваше дело – вернуть принадлежащее нам.

– Возможно, если бы я понимал, с кем имею честь… – глава КГБ не успел договорить, как вдруг странный посетитель вытянулся во весь рост и снял с себя шляпу и очки. Взглянув на его лицо, хозяин кабинета, что на Лубянке, мертвецки побледнел, словно при виде призрака, и на некоторое время потерял дар речи.

Придя, наконец, в себя, он вымолвил только:

– Что это за…

– Бранное словечко не красит ваши седины, товарищ Андропов, – усмехнулся незнакомец, прикрывая свое лицо. – Итак, надеюсь, теперь вы убедились, что я не подослан американцами или их союзниками. Я, как и говорил, представитель третьей силы…

– Ну, хорошо, будем считать, что я вам поверил. Честно говоря, не думал, что все это правда… – прерывисто, с волнением заговорил будущий генсек партии. – До меня и впрямь доходили слухи о ваших полетах… Уверяю, я немедленно займусь этим делом. Но… насколько я понимаю… мы можем с вами договориться. О сотрудничестве… Ведь вы прежде не шли на контакт!

– Со своей стороны мы вам можем гарантировать только одно – невмешательство в ваш конфликт с Западом. Но если вы откажетесь помогать нам в поисках, тем самым наживете себе еще одного врага. Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Полагаю, что да, – задумчиво проговорил хозяин кабинета. – Хорошо. Но что же нам искать?

– Аппарат дискообразной формы, – было ему ответом. – Место поисков – озеро Берчикуль в Кемеровской области…

Когда посетитель вышел за дверь, хозяин кабинета, что на Лубянке, всесильный руководитель КГБ Юрий Владимирович Андропов почувствовал боль в груди, но, едва отдышавшись, он позвонил в Кремль.