Buch lesen: «Генеральная уборка», Seite 4

Смена 6

Девушка выдернула ногу из хватки Эрнеста и на четвереньках поспешила покинуть окрестности злостного дома. Под дикий рев толпы главный ненавистник Славы тоже решил не задерживаться. В Эрнеста и девушку прилетело что-то твердое, но они успели переступить черту, разделяющую это место и остальной город.

– Скорее! – кричал Есений, смотря на приближающихся злобных людей.

Слава пнула по воротам – разразился до боли неприятный металлический треск. Эрнест, глянув на странную девушку с неодобрением, подбежал к товарищу и заметил старых-добрых друзей человека: собак. Злым и голодным дворнягам куда интереснее было заглянуть внутрь захламленного двора и познакомиться с теми, у кого в руках было немало объедков. Троица беглецов ринулась прочь от раскрытых ворот и помчалась по улице в сторону цивилизованного города.

Они преодолели достаточное расстояние, чтобы убедиться в своей безопасности. Простые прохожие с удивлением разглядывали незнакомцев и морщили носы от той вони, что от них исходила.

– Мы справились, – заключил Есений, остановившись.

– Но все пошло не по плану, – высказался Эрнест с громкой отдышкой и перевел взгляд на Славу, которой, по его мнению, здесь быть не должно. – Я вот не пойму, ты вообще какого черта тут делаешь?

– Я так и знал, что она не врала. Так и знал! Я невероятно рад, что мы выбрались из этой клоаки, – Есений порывисто обнял Славу. Она взвизгнула и широко улыбнулась, в ее глазах заблестели слезы.

Эрнест был не вхож в эту дивную компанию и совершенно не разделял их счастье. Безусловно, он радовался свободе, но никак не понимал, с какой стати дикарка поспешно переобулась и бросила своих безмозглых соседей.

– Я же говорил тебе, что ей страшно там находиться, – начал Есений, – и ее не выпускали.

– Помню я, помню. Но тут как-то все не сходится! – Эрнест подошел к Славе, чьи глаза забегали от страха. – Рассказывай, мелкая засранка, почему ты сначала обращалась с нами, как с заложниками, а потом притащила лом.

– Не разговаривай с ней так, она ни в чем не виновата! – вступился Есений.

Уборщики сцепились в словесной перепалке, где один ругался, а другой со стоической терпеливостью объяснял первому, как он неправ.

– Значит, ты ему ничего не рассказал? – вмешалась Слава.

Коллеги отвлеклись от спора на повышенных тонах и уставились в девушку не вполне осознанными глазами, словно до них только доходил смысл ее слов. Она несмело подошла к ним и мягко улыбнулась, чтобы разрядить обстановку. Есений замялся и, поджав губы, провел носком ботинка по бордюру.

– Мы с Есением общались, пока ты приходил в себя. Я все ему рассказала: про этот дом, про себя. Я была обычной студенткой до того момента, как сняла здесь квартиру. По дешевке. Для меня это была прекрасная находка. По карману не било, стипендии хватало на аренду. Но как только я зашла внутрь, со мной случилось то же самое, что с вами. Я пыталась сбежать, но на что я могла рассчитывать? – Слава пожала плечами. – Я стала им кем-то вроде девочки на побегушках, только меня никто не выпускал. Простите меня, пожалуйста! – девушка закрыла ладонями глаза. – Как только я вас увидела, всем видом пыталась отпугнуть. Там кругом сумасшедшие. Я надеялась, что вы не дождетесь и сами уйдете, но они услышали ваши крики и этот удар по воротам…Я ничего не могла сделать. – Слава обняла Есения и горько разрыдалась.

Эрнест не верил своим ушам. Ничего себе, Слава разговаривать умеет, поразился он, почувствовав себя полным кретином.

– А что это за дом? Что с ним не так? А то бредятина какая-то, ей богу! – вспылил Эрнест, почесав затылок.

– Она мне сказала, что раньше там тюрьма была. Ее давно нет, район многоэтажками застроили, но все, кто заселялся в тот дом, теряли рассудок и зверели. Плохая аура, агрессивное сумасшествие, передающееся по воздуху, – Есений погладил Славу по спине и грустно покачал головой, посмотрев на коллегу.

– То есть, дело в ауре? Ладно. Но почему ты не сбежала, когда у тебя был ключ?

– Они были рядом и следили за мной, – заплаканный голос Славу тонул в одежде Есения. – Они дали мне ключ только из-за собак. Но это я поняла только потом. А меня не посадят за то, что я человека ударила ломом? Я увидела парня с лопатой и ударила его! – она снова расплакалась.

– Ниче, им есть, где его хоронить, – усмехнулся Эрнест, а после словил возмущенный взгляд Есения. – Ты могла сразу нам все рассказать, а не устраивать цирк.

– А если бы они догадались? Она такая крохотная и худенькая, – Есений перешел на общение, свойственное родителям во время утешения своих маленьких детей. – Когда дело до власти доходит, они сразу все такие умные и понятливые, да? Куча опасных бандитов и одна хрупкая девушка!

– Когда у нее в руке нет лома, ты хотел сказать, – Эрнест цокнул языком и решил, что с него на сегодня хватит. – М-да, мы остались без наших телефонов. Воняем, как свалка, а еще не видели нормальной еды. Не знаю, как вы, но я хочу нормально пожрать и поссать. – Он развернулся, чтобы уйти, но через пару секунд вернулся в прежнее положение. Лицо у него было недоброе. – То есть, все это время ты знал все это и ничего мне не сказал? Ты специально выставил меня настоящим ублюдком, который угрожает убить бутылкой?

Лицо Есения исказилось от вины. Не без причины все обстоятельства были не в его пользу. Он перестал обнимать Славу, отстранился и поджал губы, размышляя над тем, что сейчас лучше сказать.

– Ты просто сказал, что она патологическая лгунья. Я тебе поверил. И все равно я виноват, я это знаю. Извините меня.

– Ты превзошел самого себя.

Тем временем Слава отвлеклась на городской вид: только сейчас она вспомнила, как приятно находиться на свободе. Она вытерла рукой влажные щеки и засмеялась громко, никогда ей еще не было настолько хорошо и весело. Есений подхватил настроение девушки, тут же отпустив ситуацию. Только Эрнест не мог порадоваться: слишком много сил он потратил на то, чтобы спастись, и теперь не обладал тем же рвением, чтобы найти причину для заливистого смеха. Усталость его раздражала и напоминала о том, что она не пройдет никогда; что это всего лишь один день, который закончился, а за ним уже выстроилась очередь из множества других таких же тяжелых будней. Это была одна из самых странных и экстремальных рабочих смен, но далеко не самая последняя.

– Так и знай, Еся, мы с тобой больше не коллеги, – фыркнул Эрнест и побрел прямо по улице, оставляя за спиной счастливых людей, которым его было не понять.

Смена 7

Эрнест оказался прав: они с Есением перестали быть коллегами. Сразу после экстремальной уборки он ушел из «КлинКлинОм» и устроился наводить чистоту в офисное здание. Уговорам Евгения Вадимовича прекратить это глупое ребячество Эрнест не поддался, посчитав начальника негласным соучастником произошедшего безобразия. Есения он и вовсе не хотел видеть: в его понимании бывший напарник был главным виновником торжества безумия и хаоса.

Каждый день Эрнеста теперь был похож на предыдущий. Скучная работа в окружении таких же скучных офисных планктонов. Эрнест ощущал себя запылившимся сувениром с промоакции, который выбросить вроде хочется, да все время жалко. Впрочем, он никогда не тяготел к разнообразным задачам и нервным потрясениям, и стабильность на новом месте его устраивала. Никто его не дергал, никто ему не мешал – словом, он был тенью офисных джунглей и серым кардиналом чистоты.

Есений тем не менее Эрнеста не отпускал. Ситуация Славы вызвала в городе резонанс и спровоцировала волну жалости к некогда безвольной девушке. Есений стал героем-спасителем бедной девчонки и обсуждаемой персоной в кругах тех, кто еще интересовался новостями. Эрнест решил в этом фарсе не участвовать и не вышел на связь, когда журналисты хотели взять у него комментарий о произошедшем. И все равно он тайком смотрел и читал новости, гневно фыркал на преувеличения Есения: гора из мусора у него была в пять этажей, а вооруженных ножами – целая армия! – и ненарочно представлял себя отвечающим на те же самые вопросы. В его представлении он бы справился лучше, но не впору было ему, занятому человеку, заниматься таким бесполезным делом.

– Тебя вызывают в десятый, – громко зевая, обратился к Эрнесту один из клерков. На фоне кричал здешний начальник, обещая придушить и закопать всех, кто бы ему ни попался.

По ряду причин уборщик решил обозленного босса не дразнить и отправился на свой вызов.

* * *

Эрнест сидел в десятом кабинете и обеспокоенно потирал висок. Десятый кабинет – страшное место для всех, кому было что скрывать и кого было в чем упрекнуть. Отдел кадров – всевидящее око компании.

Главный кадровик, не торопясь, читал какие-то бумаги и вертел карандаш в руках. Его непроницаемое лицо заставляло Эрнеста нервничать – оно будто бы намекало, что ждут его не самые приятные новости.

«Я всего два месяца работаю, – досадовал уборщик, – и они хотят меня уволить? Или они знают, что я сделал? Да нет, тогда бы меня придушили и закопали».

– Эрнест… – кадровик перепроверил имя в документе, – да, Эрнест. Мы знаем, что нагрузка у тебя большая. Вдобавок, наша компания скоро займет второй этаж. В связи с этим на следующей неделе к тебе приставят напарника. Тебе нужно будет его быстро включить в работу. Объясняй что да как и курируй по всем вопросам. Это все. Можешь возвращаться к своим обязанностям.

– А уже известно, кто будет моим напарником? – с напускным равнодушием спросил Эрнест.

– Разумеется. Мы уже его наняли.

Кадровик надел маску безразличия и продолжил заниматься своими делами. Эрнест с полсекунды помолчал, не понимая последует ответ или нет, а затем вышел из десятого кабинета.

* * *

Неделя пролетела незаметно. Настал роковой понедельник. Эрнест пришел на работу с опозданием – он знал, что его ждет роль няньки, и хотел таким образом показать свою значимость.

Дверь в десятый кабинет была открыта. Слышался голос кадровика, который в привычно сухой манере рассказывал о безмерно скучных вещах. Как бы Эрнест ни хотел избежать компании новоиспеченного коллеги, выбора у него не было.

– Наконец-то. Вот и он, – заметил Эрнеста кадровик, как только тот оказался в дверном проеме. – Доброе утро. Проходи, что ты там встал? Пора уже знакомиться с нашим новым коллегой. Бегом-бегом.

Эрнест, который улыбался только по праздникам и то не всегда, зашел в кабинет и, увидев своего будущего напарника, мигом забыл слово «радость» и все его синонимы. На стуле сидел тот, чье имя он отчаянно пытался замуровать в памяти.

– Это Есений, твой напарник. Прошу любить и жаловать, – кадровик небрежно махнул в сторону нового сотрудника, который всем своим видом источал праздничное настроение. – Это Эрнест, про него я уже все рассказал. Дальше вы сами. Мне сейчас некогда.

Эрнеста затрясло от переполняющей злости. Он не мог ничего сказать, не мог заставить себя поздороваться. Единственное, что вырвалось из его уст – это тихое кряхтение, полное невысказанных возмущений.

– Эрнест, в чем дело? – обитатель кабинета вопросительно вздернул бровь.

– Это, – замешкался Эрнест, – судорога схватила. Судорога, да.

– Магний пропей. Больничный свой ты уже потратил, – холодно сказал кадровик и перевел взгляд на Есения: – Ладно, удачи тебе. Потом еще побеседуем.

Эрнест срочно покинул кабинет, чтобы не выдать своего к Есению отношения. Ему нужно было перевести дух и спросить у Бога, где же он так серьезно провинился.