Новая жизнь, или Убийства без правил

Моим родителям посвящаю.

Всем, что я умею и имею, – я обязана вам.

Мой псевдоним в вашу честь.

Если судьба толкает вас вперёд, не сопротивляйтесь, а смотрите на её знаки: так она хочет извиниться за свой непреднамеренный удар. Так и поступила героиня моего романа.

Успешная и счастливая в браке, она в один миг теряет всё… Судьба задаёт ей вопрос: случайность это или преступление? Чтобы узнать ответ, она начинает расследование и новую жизнь.

Адвокат по профессии, она опирается на логику и интуицию.

Убийства, непонятные и абсолютно безнадёжные, постепенно раскрываются. Семейные тайны, случайные находки и встречи… Безразличие друзей, любовь близких резко меняют её мировоззрение и отношение к жизни, к её новой жизни.

Глава 1

Шумная, хорошо погулявшая компания покидала ресторан «Малиновый звон». Один из гостей остановился перед рестораном, поднял руку и, показывая на ярко сверкающую панораму, громко спросил:

– Ребята, а вы помните, как называлось это заведение десять лет назад?

– Конечно, – почти хором закричали ребята.

– «Ромашка»!

– Тогда это был не ресторан, а кафе-стекляшка, – продолжил свою уточняющую речь Борис.

Борис был дружком жениха на свадьбе, которая состоялась в этом кафе десять лет назад. Вот уже более пятнадцати лет они с женихом лучшие друзья. Познакомились на вступительных экзаменах в университет, поступив, уже не расставались.

Борис приехал из маленького провинциального городка и нуждался в том, кто бы мог ввести его в ритм большого и незнакомого города. Роман и был именно таким парнем.

Роман, так звали жениха, был слишком серьёзным для своих неполных восемнадцати лет. Выделялся среди новоиспечённых студентов не только внешностью, но и эрудицией, манерой вести беседу и быть победителем в любом споре. Интеллигентный и элегантный, он нравился всем: и парням, и девушкам, и преподавателям.

– А кто знает, почему свадьба была в «Ромашке»? – прилично выпивший, в разговор вступил Илья.

Никто не задал Илье вопрос: почему? Все просто посмотрели в его сторону.

– А потому, – ответил на вопрос Илья, с трудом удерживая равновесие, – что Рома для Натки – ясно солнышко… наш князь «Ясно Солнышко»… – пьяно хмыкая, закончил он.

Илья тоже был однокурсником Романа и Бориса. Он всегда находился рядом, но при этом всегда сам по себе. Илья закончил школу с золотой медалью, поступил в университет, учился на отлично, но однако уровень его знаний ограничивался хорошо выученным заданием. На этом круг его интересов заканчивался. Он не умел блистать ни своей речью, ни общением среди друзей и однокурсников и тайно завидовал Роману почти во всём.

Несмотря на то, что его интеллект ограничивался рамками школьной, а затем и факультетской программами, университет он закончил с красным дипломом. Распределился в прокуратуру, где благодаря своим знаниям и дисциплине дослужился до заместителя прокурора города.

Три года назад Илья наконец женился или женили… Девушка Надя жила в одном доме с Ильёй, была младше на шесть лет. Она, как и её муж Илья, закончила школу с золотой медалью и с красным дипломом пединститут. Преподавала в школе физику.

Мама Ильи и мама Наденьки поддерживали добрые соседские отношения. Когда разговор заходил о детях, они наперебой нахваливали каждый своё чадо и однажды вдруг решили, что их дети созданы друг для друга. Решили и сделали. Знакомство не было долгим: через три месяца оформили юридический брак.

Свадьба была пышной, много родных и гостей. Никто не задавал вопрос: а по любви ли союз? Каждый оценивал этот брак по-своему: необходимый, своевременный, идеальный…

Надя не претендовала на равные права с мужем, все решения, принятые им единолично, она принимала и выполняла безупречно, как и положено отличнице. Причин для ссор и скандалов у них не было. Надежда безупречно вела хозяйство, никогда ни на что не жаловалась. Даже то, что Илья последнее время приходил домой частенько пьяным, она тщательно скрывала, как от своей матери, так и от свекрови.

Вот и сейчас она старалась извиниться за мужа перед друзьями, чтобы не допустить скандала. Рената, а друзья звали её Натка, решила помочь Надежде и смягчить обстановку. Повернувшись к мужу, она сказала:

– Разве я не говорила сегодня, что ты моё солнышко, мой князь и я люблю тебя.

При этих словах она, поднявшись на носочки, обвила руками шею мужа и поцеловала его в губы.

Раздались восторженные звуки ура и громкие хлопки в ладоши.

Борис и его жена Вика закричали: «Горько, горько…» Когда молодые закончили целоваться, повисла небольшая пауза, в которой опять прозвучала речь прокурора:

– Ну, вот так всегда, где любовь там и горько…

Тишину разрушил резкий голос Инны, подружки невесты.

– Ну, тебе это не грозит. Она вышла в круг, который образовался в процессе разговора и, не давая никому опомниться от сказанного, обняла и поцеловала Ренату.

– Спасибо. Вечеринка была великолепной, – повернулась к Роману, пожала ему руку и тоже чмокнула в щёку. – Я вас обожаю, счастливой брачной ночи.

– Всем пока. Удаляясь в сторону автостоянки, она махнула на прощание рукой.

Как будто ничего и не было. Все проделали ту же процедуру. Мужчины пожимали друг другу руки, дамы обнимались и целовались. Повторяли: «Пока… пока… созвонимся… спасибо…» Разошлись.

Подойдя к машине, Рената предложила Роману:

– Давай я сяду за руль. Я выпила бокал вина за вечер и теперь абсолютно трезва.

Роман молча сел за руль и, уже заводя машину, ответил:

– Протрезвеешь после таких слов! Я всегда знал, что в его болоте черти водятся, но на себе это ощутил совсем недавно.

– Брось, он просто выпил сегодня лишнего, вот его и повело, – пыталась оправдать она Илью. – Завтра проспится, будет звонить и извиняться…

– А то ты не знаешь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Да и оправдываться не в его стиле. Виноват не виноват – он обвинитель.

– Слушай, а чего это он так напился, при его-то любви к здоровому образу жизни?

– Какие-то проблемы на работе, – тихо ответил Роман.

– Это он тебе рассказал? – удивилась Рената и повернула голову в его сторону.

– Я был у него на днях по своему делу, сам он мне ничего не рассказал, а вот Валерка, помнишь, с тобой учился… Жданов.

– Валерка? А он что делал в прокуратуре? – удивилась она.

– Это его работа. Он следователь милиции, кстати, Борис его хвалит. Пообщались, неглупый и хваткий. Сыщик – одним словом.

Автомобиль, миновав сонные улицы города, выехал на трассу, как и планировали, они ехали на дачу. Целая неделя отдыха и покоя.

Пристально посмотрев в стекло заднего вида на обгонявшую их машину, Роман добавил:

– Давай не будем больше об этом?

«Надо же, – подумала Рената, – Валерка и следователь». Она попыталась вспомнить лицо однокурсника и даже прикрыла глаза.

Да, это он, тот самый долговязый парень, который регулярно списывал у неё переводы по французскому языку. Значит, плохое знание иностранного языка не влияет на раскрытие преступлений. Сам начальник милиции его хвалит.

Она снова вспомнила об отдыхе. Погода должна быть хорошей, по крайней мере, по прогнозам синоптиков. Побездельничаем, отоспимся, а к вечеру Татьяна приедет. Да, надо сказать Роману, что сестра приедет.

Натка открыла глаза и прищурилась от света встречной машины. Роман пошёл на обгон грузовика. Прикрывшись ладонью от яркого света, она сказала:

– Тормози, не успеешь. – Инстинктивно вжалась в кресло.

Уходя от лобового столкновения, Роман резко крутанул руль влево.

Автомобиль, не снижая скорости, подскочив несколько раз на ухабах, со всей силы врезался в дерево.

Рената открыла глаза.

– Что-то случилось…

Вдруг последние секунды перед аварией ясно всплыли в её памяти: яркий свет, скрежет металла, удар, тяжесть и полная тишина… Она хотела подняться и тут услышала чей-то женский голос:

– Лежите, лежите. Как вы себя чувствуете? – спросила её молодая блондинка, сидевшая рядом с ней на корточках. Она крепко удерживала Ренату за руку.

В свете автомобильных фар Рената рассмотрела её миленькое личико. Вокруг ходили какие-то мужчины, они о чём-то спорили, ругались.

– Как тут у вас? – спросил один из мужчин, наклонившийся над девушками.

– У нас нормально, женщина пришла в себя.

Мужчина был гораздо старше своей спутницы, повеяло французским одеколоном. Голос его прозвучал спокойно и заботливо. Рената собрала все свои силы и спросила:

– Рома. Где мой муж…

– Не волнуйтесь, скорая на подъезде, всё будет хорошо, – ответил мужчина и ушёл.

Последнее, что услышала Рената, погружаясь во мрак, был визг сирены скорой помощи.

Глава 2

Проснулась или ещё не проснулась? Болит голова, тяжело открыть глаза. У меня от вина всегда болит голова, хорошо погуляли. Какой кошмарный сон мне приснился. Она пошевелилась, и тупая боль прошла по всему телу. Не может быть…

Чей-то пристальный взгляд заставил её открыть глаза.

Татьяна, её младшая и единственная сестра, сидела на краю кровати. Такое знакомое с детства лицо застыло под маской жуткой горечи. Рот был слегка приоткрыт, а на лбу и между бровями залегла легкая складка. Казалось, что она увидела то, что никогда не ожидала увидеть в своей жизни.

Татьяна была младше сестры на шесть лет, поэтому приложение младшая всегда давало ей особые привилегии, а старшая просто обязана была заботиться и не нарушать привилегий младшей.

Повзрослев, девушки пошли к намеченным целям, каждая своим путём, но двигались всегда в одном направлении.

Со временем, когда их осталось двое, самых родных друг другу людей, это расстояние стало составлять не более одного шага, а чувства стали неразрывными.

Татьяна жила самостоятельно. После окончания педагогического института распределилась в провинциальный городок, где работала учителем. Этот маленький городок находился в сорока минутах езды от мегаполиса, в котором жили сёстры.

В период летних каникул в школе Татьяна большую часть времени проводила на старенькой даче – она досталась девушкам в наследство.

Дача располагалась между двумя городами так, что обе сестры добирались до неё за очень короткое время и в любую погоду. Электричка останавливалась в десяти минутах ходьбы от дачного посёлка, поэтому лето проводили вместе. Реже виделись зимой, но каждый день на связи.

Заметив, что сестра открыла глаза, Татьяна сразу ожила и тихо, как будто боялась кого-то разбудить, запричитала:

– Слава богу, проснулась, а то, говорят, ничего серьёзного, а ты всё спишь и спишь, меня не слышишь.

«Слава богу», – всё повторяла и повторяла она, как заведённая игрушка, будто говорила сама с собой. А в это время её хрупкая рука судорожно двигалась по телу сестры, по плечам, по груди. Девушка то накрывала сестру, то снова раскрывала, аккуратно заламывая край простыни и нежно поглаживая её руку, беспомощно лежащую вдоль тела. Татьяна старалась не смотреть сестре в глаза, как будто была занята более серьёзным делом.

Своей рукой Рената остановила её руку, и их глаза встретились.

В воздухе повисла тяжёлая пауза. Татьяна поняла, о чём спрашивали глаза сестры, они всегда понимали друг друга без слов. Не выдержав этого взгляда, она уронила голову ей на грудь. Нет, она не плакала, она просто спряталась от вопроса.

Пока сестра спала, Татьяна мучительно готовила речь, подбирала слова, строила предложения. Но сейчас, когда настал момент произнести эту речь, она не могла вспомнить ни одного слова.

– Я люблю, я так люблю тебя, он тоже любил тебя, мы всегда будем любить тебя, – как ребёнок наконец захныкала она.

Слова сами, бесконтрольно выскакивали из её уст, но это были не те слова, что придумала она, все шло из глубины души, поэтому ей самой стало невыносимо больно.

– Я всегда буду с тобой, – она подняла голову быстро и коротко стала целовать сестру то в щёку, то в плечо, то в голову.

Рената лежала молча, её восковое лицо не выражало никаких эмоций.

«Как же ей сейчас больно», – глядя на сестру, думала Татьяна, и слёзы ручьем полились из широко открытых глаз. Вдруг ей стало как будто стыдно этих слёз, и она, подхватив край простыни, закрыла им лицо.

Рената повернула голову к окну. «Действительно хорошая погода», – вспомнила она прогноз на выходные дни. Ярко светило солнце. Росшее прямо под окном палаты дерево весело покачивало листьями, играя с лёгким утренним ветерком. Солнечные лучики, проходившие сквозь крону дерева, яркими бликами отражались на широких откосах окна, выкрашенного белой блестящей краской. Оттого что листья дерева шевелились, блики меняли свои очертания, и казалось, что солнечные зайчики играют в прятки.

Рената никак не могла осознать масштабы той беды, которая надвигалась на неё. Беда уже пришла, стоит на пороге и ждёт, когда откроется дверь. Но она не хочет её пускать, она хочет жить здесь, с этой стороны жизни. Здесь солнышко, здесь её жизнь и чувства к жизни, а там… как она будет жить и зачем?

Скрипнувшая дверь отвлекла Ренату от мыслей. В палату вошли два человека в белых халатах, мужчина и женщина. Семеня мелкими шажками, мужчина подошёл к кровати, а женщина осталась стоять у двери.

Мужчина был уже не молод, маленького роста, полноватый. Белая шапочка глубоко надвинута на брови: то ли она была ему велика, то ли доктору так было удобно. Из-под широких бровей выглядывали маленькие хитрые глазки. Пышные и седые усы почти полностью закрывали его узкие губы. Все в нём было так гармонично и мило, что он напомнил ей добродушного сказочного героя.

– Ну-с, как мы себя чувствуем? – без предисловий начал доктор. Вынув руку из кармана халата, он легко нащупал у неё пульс, затем посмотрел у больной зрачки.

– Чудненько! Что беспокоит, голова кружится? – в привычном для себя тоне стал задавать вопросы доктор. При этом он и не ждал ответов, для него это была просто работа. Повернув голову к женщине, стоявшей у двери, он сказал:

– Нина Ивановна, готовьте на томограф, а снимочек – мне.

С чувством исполненного долга, заложив свои пухлые ручки за спину, он заспешил к выходу. Нина Ивановна записала указания в журнал.

– Доктор, пожалуйста, – быстро заговорила Татьяна, – скажите, что с моей сестрой?

Доктор медленно, всем телом повернулся на прозвучавший голос. Казалось, что он и не видел в палате никого, кроме больной. Оглядев девушку, которая назвалась сестрой, он решил не оставлять её вопрос без ответа.

– Ушибы неопасные, возможно, сотрясение, а кости целые. Рана под бинтом неглубокая, а синяки и царапины – так это сущие пустяки. Подождём заключение томографа, но я и без заключения скажу: со здоровьем у вашей сестры всё будет хорошо. Доктор положил ладонь руки Нине Ивановне на плечо, пропустил её вперед и вышел из палаты, закрыв за собой дверь.

Уже через десять минут Нина Ивановна в сопровождении двух санитарок увезла больную на обследование. А ещё через двадцать минут, не вдаваясь в подробности, огласила заключение.

– Поздравляю вас, девчонки, как и сказал Олег Иванович, хороший, гематом не обнаружено, скорее всего удар в лобную часть был касательным, поэтому порез глубокий, но череп не затронул.

Несмотря на заключение, доктор назначил вам курс лечения. Поколем хорошие препараты, покой, тишина – всё в комплексе поможет вам пережить вашу ситуацию.

Нина Ивановна затихла. Более тридцати лет она работала в больнице скорой помощи и не один десяток раз ей приходилось сталкиваться с такими ситуациями. Она давно уже сделала для себя вывод, что слова сочувствия совсем не успокаивают человека, столкнувшегося с горем, а наоборот, действуют прямо на сознание, усиливая душевную боль, чем причиняют больше страданий, чем просто молчание. Поэтому, помолчав, она тихо вышла из палаты.

Пока Татьяна радовалась заключению, Рената молча смотрела в потолок.

«Что я здесь делаю? – спрашивала она у себя. – Лечусь, здоровому человеку не место в больнице». Она медленно приподнялась на локтях, а затем села на край кровати, свесив ноги на пол. Сестра смотрела на неё и молчала.

– Дай мне, пожалуйста, свой телефон, – голос её прозвучал тихо и хрипло, как во время простуды. Татьяна нащупала в сумке сотовый и протянула его сестре. Та, ни секунды не задумываясь, набрала нужный номер. Она звонила Инне, своей близкой подруге.

С Инной они учились в школе с шестого класса, поступили и закончили один факультет университета. У Инны не было сестры. Отец ушёл из семьи, когда ей было десять лет. Мать большую часть своего времени уделяла устройству личной жизни, а не воспитанию дочери. Тогда-то Инна и сблизилась с Наткой. Все секреты и мечты она доверяла только ей. Она стала хранителем всех её тайн и единственным человеком, к советам которого она прислушивалась.

Свои секреты Рената доверяла только сестре, знала, что этот хранитель никогда и никому их не выдаст. Инна догадывалась об этом и часто обижалась на подругу, но в силу своего характера быстро забывала обиду. Рената хорошо знала свою подругу и больше всего ценила в ней отзывчивость и доброту. За долгие годы дружбы между ними сложился уклад полного взаимопонимания.

Инна была обладательницей статной фигуры и привлекательной внешности. Нельзя сказать, что она была голливудской красавицей, но про таких, как она, говорят: броская женщина или женщина вамп.

Её способностям одевать и украшать себя позавидовал бы любой кутюрье. При этом она была весёлой хохотушкой, лёгкой в общении и на подъём. Вокруг неё никогда не возникало никаких конфликтов. Дважды побывав замужем, она расставалась со своими мужьями без судов и скандалов. При этом получала от бывших, что хотела, а они как будто с радостью оставляли ей всё, к чему она так привыкала за годы замужества.

Сегодня у неё была прекрасная двухкомнатная квартира с шикарным ремонтом и мебелью, автомобиль, дорогие украшения и наряды. Если в природе и существует понятие «они расстались друзьями», то это про Инну и её мужей.

Влюблялась она в мужчину своей мечты с первого взгляда. Роман, как правило, развивался бурно и молниеносно. Никакие уговоры узнать и присмотреться к избраннику уже не действовали, но через два-три года она вспоминала о словах подруги, считая их верными. Причину развода обычно формулировала так:

– Почему из весёлых и бесшабашных до брака, они вдруг превращаются в скучных и нудных в браке? Нет, я так жить не хочу, долой мещанство, да здравствует свобода!

Роман недолюбливал Инну. Часто он интересовался у Ренаты, что у неё может быть общего с этой пустой и беспринципной особой. Он считал их совершенно разными и несовместимыми. В его глазах Инна была легкомысленной и даже глупой женщиной. Вступаясь за подругу, Натка всеми силами защищала её, пытаясь убедить мужа в обратном и превратить её недостатки в достоинства.

Природа изначально создала женщину слабой, беззащитной и чувственной. Женщина несла с собой свет, любовь, красоту, радость и жизнь, – с пылкостью доказывала она мужу. – А моя подруга родилась с опозданием на два, а то и три века. Она не утратила тех добродетелей, которыми Бог наделил Еву, она больше беззащитна, чем беспринципна. Все принципы, о которых ты говоришь, нужны мужчинам, чтобы они помнили о женских слабостях и не обижали их. Инна больше наивна и доверчива, чем легкомысленна и вовсе не глупа, просто не всегда пользуется своим умом в полную меру. Поэтому я ей нужна.

Роман, возможно, и не изменил своего мнения об Инне, но ссориться с женой он не хотел. В целом особого беспокойства эта дружба никому не доставляла, и он больше не заводил этот разговор.

Телефон подруги не отвечал. «Вот капуха, – с раздражением думала Рената. – Наверняка вспоминает, чей это номер высветился на телефоне».

– Алло, – наконец непринужденно ответила Инна.

– Это я, – быстро заговорила Рената, не давая опомниться подруге от неожиданного звонка.

– Мне нужна твоя помощь, я нахожусь в больнице скорой помощи. Меня выписали, а ты должна привезти свою одежду, но главное – шляпу с полями. Ты её не выбросила? Обувь, желательно на низком каблуке. Когда подъедешь к больнице, набери этот номер. Татьяна заберёт у тебя вещи. Пожалуйста, прошу тебя, сделай всё, как я сказала, а главное – как можно быстрее. Последние слова прозвучали особо просительно.

– Буду через пятнадцать минут, – четко ответила Инна, не задавая никаких вопросов.

Только она закончила разговор и передала телефон Татьяне, как в палату вошла молоденькая медсестра. Она поздоровалась, подошла к тумбочке, поставила на неё принесённый поднос. Обращаясь к Ренате, ласково сказала:

– Ложимся, больная, сделаем укольчик. – Взяв резиновый жгут в руки, она стала им играть, изящно закручивая его себе на кисть.

– Что за укольчик? – спросила Рената, укладывая голову на подушку.

– Доктор вам назначил, – ответила медсестра.

– Я спросила, что за лекарство, а не кем назначено, – настаивала она.

– Не волнуйтесь, это успокоительное, очень хороший препарат. У нас в больнице с лекарствами полный порядок. Вот раньше я работала на скорой, так там физраствор был лекарством от всех болезней.

Была ли это шутка или медсестра говорила правду – сестры не поняли. Они смотрели на неё широко открытыми глазами и молчали. Освободив шприц от колпачка, медсестра наклонилась над больной.

– Ну, вот и хорошо, зажмите локоток, сон для вас сейчас – лучшее лекарство. – Взяла поднос и быстро удалилась.

– Как не вовремя, – огорчённо проговорила Рената. Теперь остаётся надеяться, что Инна управится в те пятнадцать минут, которые она себе отвела…

– Управится, – утвердительно сказала Татьяна. – Когда ты её просишь о помощи, она уже о благодарности за хорошо выполненную работу думает.

Рената посмотрела в окно. Солнце плавно поднималось к зениту, скоро полдень. Набирая Инне, она заметила: время было одиннадцать тридцать.

Татьяна подошла к окну. Скрестив руки на груди, как дозорный, поджидавший гонца, она внимательно смотрела на улицу. Сёстры молчали, они думали об одном и том же: как будут жить дальше… Звонок телефона прервал их мысли. Татьяна быстро нажала на кнопку и спросила:

– Ты? – получив короткий ответ, она добавила: – Хорошо, иду…

Буквально через три минуты она возвратилась с большим, если не сказать большущим, синим глянцевым кульком. На пакете крупными белыми буквами было написано: МОСКИНО.

Татьяна достала из пакета зелёное шифоновое платье в жёлтый горох, жёлтую шляпу с широкими полями и зелёной атласной лентой, изящно завязанной на бант, жёлтые лаковые босоножки на танкетке и косметичку внушительных размеров.

– Узнаю твою подругу по нарядам, как всегда, в своём репертуаре… – иронично сказала Татьяна.

– Просто у неё нет ничего в нашем репертуаре, – хрипло проговорила Натка, защищая подругу. Она тяжело поднялась с кровати и подошла к сестре… – Помоги мне, будем одеваться…

Платье и босоножки были впору, а вот со шляпой возникли проблемы. Повязка на голове Ренаты была очень плотной и широкой, доходила почти до бровей, из-за чего шляпа оказалась мала, а без неё выйти из палаты было невозможно. Сёстры переглянулись. Вдруг Татьяна метнулась к своей сумочке и достала из неё заколку для волос. Этой заколкой она пользовалась сама: перед уроком собирала и закалывала волосы на затылке. Подвинула шляпу сестре почти на глаза, опустила поля вниз так, что глаз не было видно, затем найденной заколкой закрепила шляпу на затылке. Достала из косметички расчёску и потихоньку волосами закрыла видневшийся из-под шляпы бинт.

– Готово, – складывая расческу в косметичку, сказала она. Подошла к сестре и потянулась к ней, чтобы взять её под руку. Рената отстранила руку.

– Не надо, пойдем скорее, а то укол начинает действовать.

Сестры шли по коридору больницы в надежде не встретить никого из новых знакомых.

Свежий воздух и солнечный свет, опьянив, ударили ей в голову, и теперь Рената сама потянулась к сестре и взяла её под руку.

Ещё издали они заметили Инну. Увидав сестер, та замахала рукой.

– Сейчас начнется, – панически заявила Татьяна.

– Ничего не начнется, – тихо ответила Рената.

Ещё на подходе к машине она жестом показала подруге, что надо ехать, все разговоры потом.

В салоне автомобиля стоял насыщенный запах французских духов. Татьяна села рядом с водителем, а Рената – на заднее сиденье. Машина быстро рванула с места.

– Что случилось? – обратилась она к Татьяне.

– Давай помолчим. Лучше смотри на дорогу, – ответила с раздражением Татьяна.

То ли от быстрой езды, то ли от запаха духов, а скорее всего от действия препарата, Ренате становилось плохо. Откинув голову на спинку, она смотрела в окно, ни секунды не давая себе расслабиться. Татьяна тоже помнила об уколе и то и дело поворачивалась к сестре, трогала её за колено и повторяла:

– Потерпи ещё немножко.

Инна наблюдала за Ренатой в зеркало. Что-то произошло ужасное, почувствовала она, когда увидела Ренату. Сердце её сжалось от боли. Ей хотелось заплакать, обнять и пожалеть подругу, но она понимала, что сейчас от неё требуется совсем другое, и она повторяла за Татьяной:

– Потерпи, уже подъезжаем.

Рената и Роман жили в двухкомнатной квартире, которая Роману досталась в наследство от дедушки и бабушки. Пятиэтажный дом, по определению риелторов «сталинка», был построен в тридцатые годы в центре города для сотрудников правоохранительных органов. Дед Романа, Фёдор Иванович, был начальником центрального отдела милиции. Он хотел, чтобы и его внук стал милиционером. Умер Фёдор Иванович, когда Ромке исполнилось пятнадцать, но внук выполнил желание деда и стал юристом.

Квартира находилась на третьем этаже. Поднимались медленно. Руки и ноги отказывались слушать свою хозяйку. Она держалась за сестру, а другой рукой за перила лестницы. Инна с вещами шла впереди, то и дело оглядываясь на сестёр. Надо было сохранить ещё силы для беседы с соседкой.

Клара Сергеевна, так звали соседку, жила на одной лестничной клетке с Ренатой. Женщина дружила ещё с бабушкой Романа, а когда её не стало, привязалась к молодым супругам, поселившимся в её квартире. Относилась к ним, как к родным. У Клары Сергеевны был сын, но он с семьёй жил в Германии. Как и когда он туда переехал, женщина не рассказывала, а ребята не спрашивали. Милая, интеллигентная, она не обременяла их своими проблемами, не докучала и ненавязчиво заботилась о них. А три года назад, когда в семье супругов появился кот Чижик, было решено передать Кларе Сергеевне запасной комплект ключей.

Когда супруги задерживались, уходили в гости или уезжали отдыхать, Чижик оставался под опекой Клары Сергеевны и жил на две квартиры.

Татьяна нажала на кнопку звонка. Казалось, прошла целая вечность, пока Клара Сергеевна открыла дверь. Увидав девушек, она воскликнула:

– Ооо, а мы вас не ждали!

На лестничную клетку выбежала Чапа, а за ней Чижик. Соскучившись по хозяйке, кот стал тереться о её ноги.

– Так получилось, нам бы ключи, – сообщила Татьяна. Рената не могла произнести ни слова, во рту у неё всё пересохло, она с трудом улыбнулась.

Только после этого Клара Сергеевна обратила внимание на её экстравагантный наряд. Никогда еще Клара Сергеевна не видела свою соседку в столь яркой одежде. А бледность и молчание её насторожили.

– Наточка, что-то случилось? – испуганно спросила женщина. Но тут вперед вышла Инна. Она поняла, что надо помочь подруге не вступать в переговоры, на которые у неё не было сил.

– Клара Сергеевна, дорогая, вы нам ключики дайте, пожалуйста, не будем же мы на лестнице разговаривать, – предельно вежливо и настоятельно обратилась она к соседке.

– Конечно, конечно, – заспешила Клара Сергеевна, – сейчас принесу.

Татьяна уложила сестру на диван и помогла ей снять наряд подруги. Придерживая рукой стакан с водой, напоила, а затем укутала пледом. Сон уже завладел её телом, но даже сквозь сон она слышала, как на кухне кто-то громко плакал.

Проснулась она рано. В комнате полумрак, солнечный свет, проникший через щель, между неплотно задвинутыми шторами, извещал о приходе нового дня. Каким он будет?

Чижик спал, вольготно развалившись в ногах у хозяйки. Почувствовав, что она проснулась, кот спрыгнул на пол, несколько раз потянулся и прошмыгнул в приоткрытую дверь. На кухне зашептались. Натка поднялась и подошла к окну. Раздвинув шторы, прищурилась. Солнце буквально ворвалось в комнату, ослепив её хозяйку ярким светом. Вошла сестра, а следом за ней Клара Сергеевна. Клара, так они с Романом называли за глаза соседку, была во всем тёмном. Чёрная юбка, тёмно-синяя блузка с мелкими чёрными пуговками, на голове повязана такого же цвета шёлковая косынка. От этого она казалась маленькой и жалкой. Прижавшись к Ренате всем телом, Клара стала плакать и причитать. Натка старалась не слушать то, о чём приговаривала Клара Сергеевна, обняв женщину, она ласково гладила её по спине. Слёзы тихо бежали по Наткиным щекам. Татьяна плакала, закрыв платком глаза и рукой прикрыв рот, чтобы не зарыдать. Она, в отличие от них, плакала не о том, по кому горевали обнявшиеся женщины. Татьяна страдала от жалости к бедной сестре, представляя, какую боль она испытывает сейчас и что ещё предстоит ей пережить в эти дни.

В дверь позвонили. Первым приехал Борис. Рената не видела его всего один день, но ей показалось, что со дня их последней встречи прошло несколько лет. Борис тоже был одет в тёмно-коричневую сорочку с коротким рукавом. Идеально поглаженные чёрные брюки были сильно затянуты на талии кожаным ремнём. На его лице расположились следы бессонной ночи и мужской скорби. Он молча смотрел на женщин. Конечно, надо было что-то сказать, но он не мог найти слов, чтобы высказать им своё сочувствие. Он часто страдал косноязычием и поэтому боялся, что женщины не поверят в его искренность. Десять лет работы в милиции сказались и на его характере. По долгу службы он повидал немало смертей, но все эти смерти были частью его работы. Выражая сочувствие родным и близким погибших, он просто говорил: «примите мои соболезнования», – при этом сам никаких особо глубоких чувств не испытывал. Только сейчас он понял, в каком состоянии человек, которому выражают сочувствие. Он молчал, тяжёлая боль сдавила его грудь. Сдерживая эмоции, он просто обнял каждую из стоявших перед ним женщин, так нежно и душевно, что они и без слов всё поняли.

– Давайте попьём чайку, – промокнув лицо от слёз, предложила Клара Сергеевна и пошла на кухню.

К девяти часам собрались все. Приехал Илья с Надеждой. Вика отвезла детей к родителям Бориса и подъехала почти вместе с Инной. Надежда была растеряна больше всех. Привыкшая жить по плану и расписанию, она никак не могла понять, какова её роль в происходящем. Она старалась держаться поближе к Татьяне, как будто та скажет ей, что надо делать. Илья, в отличие от Бориса, держался хорошо. После короткой сочувственной речи он принял руководство процессом на себя. Никто не возражал, пусть руководит. Без лишних слов Илья распределил для всех обязанности по организации похорон. Как ожившие оловянные солдатики, все слушали командира и выполняли его поручения. Для выполнения поставленных задач пришлось вспомнить о коллегах и сокурсниках, о клиентах и знакомых. Уходили и вновь возвращались, отчитываясь перед командиром. Всё проходило слаженно, без лишней суеты. Клара Сергеевна хлопотала на кухне. Она то и дело предлагала чаю или покушать тому или другому члену этой хорошо организованной команды.