Три повести из жизни российских оружейников

Особое поручение

Повесть первая

Глава 1. Осень выкрасила клены

Вот и в Ижевск пришла осень.

Сегодня она вряд ли сильно отличается от аналогичного времени в прошлом году. Сентябрь, сырой и туманный, промозглый и слякотный, – для изнеженного городского человека не самый комфортный период. В сентябре – бесконечные и надоедливые липкие дожди. В такую погоду никуда не хочется выходить. Все время тянет отсидеться в доме. Зато октябрь – полная противоположность. Подул ветерок. Просохла земля. Небо синее-синее, безоблачное. В парках и садах, в аллеях образовался рыжий ковер из опавших листьев. Октябрь по-особому пахнет: тонко и чем-то притягательным, чем-то неповторимым, что трудно описать словами. По утрам, когда спешишь на работу, слегка похрустывает первый тонкий ледок. Октябрь – любимый месяц Алексея Ванина.

«Осень выкрасила клены

Колдовским каким-то цветом.

Это скоро, это скоро

Бабье лето, бабье лето», —

вспомнились слова некогда популярной, многим полюбившейся песни.

Если бы Ванину пришло распоряжение собираться в очередную командировку, то вся процедура подготовки у него заняла бы не более дня, а то и меньше. За годы работы в Департаменте № 37 – Управлении ВЭД (внешнеэкономической деятельности «Ижмаша»), где он служил в качестве специалиста по маркетингу и продажам огнестрельного оружия, у него выработался свой алгоритм: дома в шкафу всегда стоял саквояж, собранный на всякий срочный случай. Туда надо было только добавить при необходимости военные берцы, камуфляжные брюки, куртку и рубаху, если предстояла командировка в регионы, куда либо уже поставлялось ижевское оружие, либо шла подготовка новых контрактов. В основном это было не боевое – служебное и спортивно-охотничье оружие. По части боевых систем работы всегда проводились под эгидой «Рособоронэкспорта» или же с участием силовых ведомств: УФСИН, Росгвардии, МВД, ФСБ, Минобороны. В любом случае оставалось лишь в срочном порядке оформить командировочное удостоверение и получить необходимое денежное довольствие в российских рублях и в валюте страны командирования в тех случаях, когда предполагался выезд за рубеж. Но сегодня Ванина озадачил звонок из приемной генерального директора объединения. Звонила Нина, секретарь:

– Алексей Валерьевич, срочно зайдите к Олегу Игнатьевичу. Как я понимаю, вы сейчас в Ижевске, не на выезде?

– Да, из предыдущей командировки вернулся на той неделе. Он только меня вызывает?

– Да, только вас. Вопрос на месте.

– Буду через пять минут. Уже выхожу.

По пути в кабинет генерального Алексей стал соображать, что бы это могло значить. Собин вызвал его напрямую, через головы вышестоящих руководителей. Такое «генерал» себе позволяет, но достаточно редко. Что же будет на этот раз?

В приемной были и другие посетители. Это был директор инструментального производства и с ним кто-то незнакомый. Но они были по своим делам.

Увидев Ванина, Нина вышла из-за своего стола:

– Алексей Валерьевич, вас Олег Игнатьевич просил зайти сразу, вне очереди. – Она открыла массивную дверь и пропустила приглашенного вперед.

Собин сидел, наклонившись над утренней почтой.

– Олег Игнатьевич, я по вашему указанию, – обратился к нему Ванин.

Увидев вошедшего, хозяин кабинета кивнул на стул возле своего рабочего стола:

– Присядь-ка на пару минут. Возьми, ознакомься с бумагой. Похоже, ты засиделся дома, Алексей.

Это было письмо из Минэкономики, из Москвы. Там директорам крупнейших предприятий предлагалось принять участие в промышленной выставке в Гаване, в российском павильоне под национальным флагом РФ. К письму прилагалось расписание, когда, где и в каком порядке будут проводиться мероприятия. В другом приложении давались рекомендации по выставочным экспонатам, традиционно выпускаемым предприятием: станкам, металлорежущему инструменту, мототехнике, автомобилям. Оружия там не было.

Прочитав последнюю фразу, Ванин поднял глаза.

Заметив молчаливый вопрос, Собин спросил:

– Удивился, что я тебя вызвал, если нет продукции по твоему направлению?

– Совершенно верно, Олег Игнатьевич. Думаю, мой вызов имеет свой, особый смысл.

– Верно, – директор взял ручку и на документ наложил визу: «Ванину для участия. Завтра доложите». – А вообще-то ты зайди к Захарову. Только ты ему предварительно позвони, чтобы не бегать по этажам впустую. Твои начальники уже в курсе, я позвонил. Давай, действуй.

Андрей Викторович Захаров – заместитель генерального директора по режиму и охране. Кадровый офицер госбезопасности, прикомандированный к предприятию Миноборонпрома. И опять пока непонятно, почему по гражданской продукции необходимо разговаривать с ним. Зайдя в свой кабинет, Ванин сразу набрал его внутризаводской служебный номер. Захаров был на месте.

– Слушаю. Алексей Валерьевич, как скоро вы можете зайти ко мне? Есть распоряжение генерального.

– Я только что от него. Но вопросы кое-какие остались.

– Вот и хорошо. Значит, беседа будет предметной. В 11:15 вас устроит?

– Я успею к 11:10.

– Вот и ладненько. Своим скажите, что вы у меня будете не меньше часа. Кстати, вы что предпочитаете: чай или кофе?

– Андрей Викторович, дареному коню в зубы не смотрят. Лучше чай, покрепче. Без сахара. У вас чай всегда отменный.

– Уже и вы мне про это говорите! Ладно, чай так чай.

Ванина встретила Татьяна, секретарь Захарова:

– Алексей Валерьевич, пока присядьте здесь. У Захарова срочный конфиденциальный звонок. Не думаю, что это надолго.

Пока Ванин находился в приемной, Татьяна суетилась с заваркой. Полагая, что до разговора с Захаровым еще есть пара минут, Ванин хотел было выяснить, на эту встречу приглашен только он один или еще кто, и тут по селектору раздалось:

– Таня, пусть Ванин заходит… И чай сразу неси. Мы надолго. Делай на троих. Третий приедет с минуты на минуту. Это будет Сергей Михайлович из Управления на Пушкинской. Больше я никого не жду.

Теперь стало понятным, что в разговоре будет участвовать кто-то из коллег Захарова.

* * *

У Андрея Викторовича была такая привычка: он никогда не начинал беседу с дискуссий о погоде, самочувствии, курсах валют – сразу приступал к главному вопросу. Вот и теперь он спросил о том, как прошел разговор с Собиным, что́ тот сказал Ванину о предстоящей командировке на Кубу.

– А, собственно, ничего толком. Я так и не понял. Наших специзделий там не предполагается – одна гражданка, – ответил Ванин.

– Должен сказать, что письмо из Минэкономики пришло к нам еще в конце прошлой недели. До того, как Собин расписал его вам, он показал документ мне. Я успел его посмотреть и даже обсудить с коллегами. Есть одно деликатное дело, Алексей Валерьевич. Сейчас должен прибыть Андронов Сергей Михайлович. Как человеку опытному в подобных вопросах, ему поручено курировать работу по кубинскому делу. Он изложит основные пункты наших планов.

Ждать не пришлось: Андронов отворил дверь и прошел в кабинет.

Захаров представил Ванина и Андронова друг другу. После традиционного рукопожатия гости разместились поближе к столу хозяина кабинета.

Захаров:

– Сергей Михайлович, мы опустим чисто организационную часть. Тут больших трудностей нет. Ты нам расскажи, в чем заключается суть особого поручения, над чем придется потрудиться Алексею Валерьевичу сверх программы выставки.

– Джентльмены, – Ванин использовал свое любимое обращение, – вы не будете возражать, если мы между собой будем на «ты»? Не слишком ли это дерзкое предложение? На публике, разумеется, будем придерживаться официального этикета, обращаться только на «вы».

И Захаров, и Андронов согласились с предложением.

Андронов изложил основные позиции:

– Собственно, нам придется затронуть не только специальную часть, но и некоторые аспекты самой выставки. «Ижмаш» повезет новую модификацию мотоцикла «Юпитер» с грузовым модулем, пожарной помпой и двигателем, оснащенным агрегатом водяного охлаждения. Ну, естественно, будет выставлена бóльшая часть номенклатуры режущего инструмента, плакаты, листовки, буклеты и прочее рекламное хозяйство. Руководителем ижмашевской делегации едет Виктор Копытцев – заместитель главного инженера мотопроизводства. От технических специалистов командируется Сергей Казанцев, отдел № 36 главного конструктора автомототехники. Эти кандидатуры уже согласованы. Вопрос теперь в том, как нам реализовать задание, полученное от наших коллег из Центра. Пока у нас не будет четкого понимания в этом вопросе, приказ по заводу об участии в выставке в части персоналий не может быть подготовлен. Тянуть с этим делом тоже нельзя. Москвичи дали крайний срок подтверждения заявки через две недели от даты письма. Алексей, я хорошо знаю твой послужной список и полагаю, что нет необходимости еще раз говорить о требовании соблюдать конфиденциальность. Дело не из простых. Сейчас, когда страна обложена американцами и евросоюзовцами всевозможными и невозможными санкциями, у нас возникли сложности в передаче некоторых видов технологий дружественным странам в области производства оружия. Раньше, когда такие ограничения на нас не распространялись, нам удавалось решать весьма деликатные вопросы. Так, нашими силами на Кубе был под ключ построен оборонный объект по производству автоматов АКМ под патрон 7,62х39, пулеметов ПКМС под патрон 7,62х54 миллиметра и традиционный армейский ПМ – 9-миллиметровый пистолет Макарова. Кубинцы в лучших еще советских традициях объект засекретили и никого на него не пускают. Если туда – никого, то и оттуда выхода никакого нет. По нашим сведениям, объект законсервирован, оборудование простаивает без дела. Но действительно ли это так? Отгрохать такой заводище только ради того, чтобы он тупо простаивал? Наши туда в свое время такие вещи смогли завезти, что не на каждом европейском и даже американском предприятии ты сможешь увидеть. Папа Фидель не поскупился. Твоя миссия, Алексей, заключается в том, чтобы ответить на некоторые вопросы этой шарады. К перечню критически важных видов оборудования можно отнести ковочные машины производства стволов, печи термообработки деталей затворной группы, оборудование литья деталей по выплавляемым моделям, установки изготовления пластмассы под давлением для фурнитуры – прикладов, ствольных накладок – из армированного полиамида, а так же пластмассовых магазинов. Если это оборудование еще имеется на объекте, значит, он сохраняет свои производственные мощности. Если же кубинцы его уже куда-то перенаправили, перепрофилировали, то это уже не оборонное предприятие. Пример тому – объект 351 в Ливии по производству образцов Калашникова. Из-за безалаберности и отсутствия элементарной культуры производства, бездарно утратив рабочие характеристики супернового оборудования, они уже не автоматы там ковали, а лопаты и кетмени для рытья канав… Теперь о том, почему это интересует нас. Не хотелось бы проморгать, как высокие технологии попадут не в те руки… Итак, конкретизируем поступившее задание. Интересующий нас завод находится в 530 километрах от Гаваны. Добраться можно только на автомобиле. По их дорогам на это уйдет от семи до восьми часов. Воздухом или морем – нереально. Маломерные плавсредства, не говоря уж о самолетах, в личном владении обычных граждан на Кубе запрещены. Только по специальной лицензии. Получить доступ нужно исключительно легальным способом. Самодеятельность отменяется. Задачку надо порешать через кого-то из высоких правительственных чиновников. Лучше, если бы это удалось сделать через самого Фиделя. Он сейчас неважнецки себя чувствует, мягко говоря. Поэтому терять время мы не имеем права. Как знать, в какую сторону возьмет ориентир новое правительство. Информация должна быть достоверной, не вызывающей ни малейшего сомнения. Нужны подтверждающие фотодокументы. В крайнем случае будут приняты устные сведения, полученные в ходе личного посещения объекта. Вот, пожалуй, и все. У кого есть вопросы?

– Так быстро я не смогу дать адекватный ответ, – начал Ванин. – Надо хотя бы пару-тройку часов помозговать.

Захаров:

– Подводим предварительный итог. Собину я докладываю, что вопрос по кандидатуре решили окончательно. Пусть готовят приказ о командировании и участии. Алексей, мы знаем о твоих литературных способностях придумывать и выдумывать. Здесь требуется самое богатое, но при этом реалистичное воображение. Времени у тебя до утра. К полудню отзвонись мне. Заслушаем твои соображения, а лучше, если бы ты уже начал действовать.

Однако запланированную встречу у Захарова в назначенное время провести не получилось. У него произошло ЧП: ограждение охраняемой территории в ту ночь кто-то нарушил – сработала сигнализация. Надо было срочно разбираться с этим инцидентом. Если бы дело касалось только дыры в заборе! Все силы службы режима и охраны были брошены на проверку складов готовой продукции, командных деталей, запущенных в производство, и кучу прочих неотложных мероприятий.

Ванин все же дозвонился, но было уже очень поздно, и они договорились без дополнительных согласований встретиться в кабинете Захарова пораньше с утра.

В тот день у Ванина образовалась небольшая фора в несколько часов на составление плана работы в командировке. Поняв, что со встречей с Захаровым облом, он сориентировался, связался с редакционно-издательским бюро и успел получить рекламные материалы и инструкции по эксплуатации специальной техники, выпускаемой «Ижмашем». Кроме автоматов и снайперского вооружения, как известно даже из СМИ, завод выпускает специальные ремонтные и юстировочные мастерские на автомобильной базе, автоматические авиационные пушки и высокоточные артиллерийские снаряды калибра 152 миллиметра с лазерным наведением.

По пути к себе в заводоуправление Ванин встретился с Виктором Калашниковым – сыном Михаила Тимофеевича. Виктор помог ему добыть редкие фотопортреты автора АК-47 с подлинным автографом конструктора и посоветовал Ванину прикупить пару бутылок водки имени Калашникова в сувенирных, ручной работы берестяных футлярах в виде артиллерийского снаряда калибра 50 мм. Подобные сувениры находились у Ванина в обязательном походном комплекте, будь то события на полигонах в России или за ее пределами. Помнится даже, Михаил Тимофеевич как-то благословлял Ванина на дальнюю поездку в Германию и заметил в его портфеле две такие бутылочки:

– Так ты для чего водку-то берешь? Неужто у них своей нет? Ты там им подскажи, что эта зараза бьет наповал, почище моего автомата!

Это уже была не просто водка, а символ, новое детище великого конструктора-оружейника.

По доброте душевной и в знак дружбы Виктор, кстати, сам маститый конструктор, выделил Ванину из личных запасников две книги своего отца и визитные карточки, также с автографами.

Эх, Виктор, Виктор… Скромный трудяга, хороший был инженер-изобретатель… О нем остались самые добрые воспоминания.

А с водкой «Калашников» у Ванина бывали совсем безбашенные ситуации. Во времена оны ему как-то пришло приглашение принять участие в симпозиуме NDIA – National Defense Industrial Association (Национальной оборонно-промышленной ассоциации, США). Пройдя все предварительные мероприятия по предоставлению ему необходимой американской формы допуска, Ванин вылетел в Штаты, где ему предложили выступить с докладом, – первый и, похоже, последний подобный случай в современной истории взаимоотношений между Россией и США. Ему уже было известно, как новички обычно делают свои первые презентации: шутки, прибаутки, анекдоты, а про дело – пять минут… Тут-то и представилась ему возможность отличиться и сорвать аплодисменты.

Заседание вел Джон Мэллой – отставной полковник Армии США, в то время представлявший в Штатах интересы немецкой оружейной компании Heckler & Koch.

Когда Джон пригласил к трибуне русского представителя, зал, естественно, поутих. В руках Ванин держал какой-то пестрый полиэтиленовый пакет. Далее из уст россиянина присутствующие услышали нечто такое:

– Господа, прежде чем начать свой доклад, я хотел бы в знак особой признательности передать вам необычный артиллерийский снаряд – новейшую и пока еще секретную разработку российских мастеров. При единственном условии, что этот мой жест не будет разглашен за пределами нашего зала. 50-миллиметровая боевая головка может отделяться на неограниченный период хранения. Вместо обычного порохового снаряд обладает жидкостным вышибным зарядом. Я лично беседовал с разработчиком этой конструкции, и он без сомнения заявил, что снаряд такой необычной конструкции действует без осечек и бескомпромиссно поражает личный состав противника наповал.

От неожиданности зал вовсе притих. Ванин попросил Мэллоя подойти к трибуне и прихватить с собой какой-нибудь стеклянный контейнер, граммов на 250. Потом добавил:

– Обычный стакан будет как нельзя лучше. Можно со льдом, на американский лад.

Поворотом против часовой стрелки отделил деревянную головку, извлек бутылку и показал, какая на ней была наклейка: «Русский конструктор Калашников»! Хотел было откупорить бутылку, но кто-то догадливый и смекалистый в зале громко крикнул:

– Алекс, не порти настоящий товар (real stuff)! В перерыве мы ее продегустируем, а для Ассоциации потом нальем обычной воды – им-то для музея какая разница!

С тех пор мистер Калашников в своей жидкой ипостаси стал пользоваться повышенным спросом не только среди российских, но и среди зарубежных почитателей.

Однако такие казусы не всегда производят должный эффект. Тут надо учитывать специфику контингента, знать меру, место и время.

Утром следующего дня, как договаривались, до начала рабочей смены, Захаров слушал доклад Ванина.

В конце Ванин подытожил:

– Необходимая спецреклама предусмотрена. Что касается самого сценария, могу предложить только его канву. Я уже сто раз убеждался, что в таких делах нельзя все сводить к педантичному плану. Нужно творчество. Для меня важно понять цель задания, его суть, что от тебя потом потребуется предъявить товарищам дома по возвращении из командировки. А вот как это тебе будет лучше обустроить на месте, как добиться нужного результата – дело опыта и импровизации. Вариантов может быть несколько, но ты должен остановить свой выбор только на одном, на самом верном… А знаешь, Андрей Викторович, я все же схожу к Михаилу Тимофеевичу. Скажу, что еду на выставку в Гавану, возможно, будет личная встреча с Фиделем Кастро, испрошу разрешения Калашникова на вручение портрета и автографа кубинскому команданте от его имени. Уверен, Михаил Тимофеевич может присоветовать что-нибудь от себя, что-нибудь нестандартное и интересное.

После этих слов Захаров улыбнулся, пятерней поправил свою шевелюру:

– А ведь правду мне про тебя говорили: ты – человек зачастую спонтанных решений. Только прошу, будь внимателен и не слишком увлекайся, не лезь на рожон. До отъезда у нас есть еще неделя. Советую повстречаться с теми из наших производственников, кто участвовал в запуске объекта в Камагуэе. Их имена ты найдешь в службе кадров у Татьяны Геннадьевны Барабановой. Я ее уже предупредил.

Обещанная неделя пролетела, как один день. Копытцев сообщил, что экспонаты отправлены еще месяц назад. Оказывается, приказ об участии мотоциклетный завод оформил в рамках своих компетенций. По этому документу была подготовлена вся техника и рекламная продукция на нее. Пока материнская компания решала кадровые вопросы, дочернее предприятие взяло инициативу на себя и заблаговременно отгрузило всю матчасть. Похвальная самостоятельность.

Памятуя об обещании перед отъездом навестить Калашникова, Ванин позвонил ему в приемную. Ответил помощник главного конструктора Николай Николаевич Шкляев, бывший военпред ГРАУ – Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны. Ванин доложил о сути своей просьбы. Шкляев посмотрел расписание приема на текущий день:

– У Михаила Тимофеевича сегодня очень плотный график. Хотя погодите! Вы можете быть у нас через 15 минут?

– Уже в пути! Ждите. Я умею быстро бегать. В самой беседе обещаю уложиться в пять-десять минут.

– А это уже не от вас зависит. Теперь вашим временем распоряжается Михаил Тимофеевич, вы ведь сами это хорошо знаете.

К тому, что почти все вопросы ему приходится решать быстро и оперативно, Ванин давно привык: это же российская оборонка, а не ленивый южно-европейский базар. Заводчане умеют ценить даже секунды. К примеру, каждый день, проходя через пропускной турникет, работник предъявляет своё удостоверение с микрочипом, прикладывая его к сенсору. Если ты проходишь контроль не позднее пяти минут до начала смены, то система открывает проход без каких-либо проволочек. Если же ты делаешь это позже, даже с опозданием хотя бы на три (!) секунды, система ставит отметку и немедленно посылает сообщение твоему вышестоящему руководству с предписанием рассмотреть это нарушение трудового распорядка и предложением принять соответствующие меры. Почему пять минут и не позже? Если твоя смена начинается, скажем, в 08:30, то к этому времени ты обязан быть уже на рабочем месте. Таким образом, ты должен пройти КПП как минимум в 08:25. Эти пять минут даны тебе для того, чтобы ты успел дойти – хоть добежать, хоть долететь (!) – от проходной до своего рабочего стола. Как-то, выступая перед студентами Ижевского механического института, Ванин в пылу дискуссии о дисциплине и цене времени бросил такое сравнение:

– Да если бы в нашей оборонке к расходу рабочего времени относились так же, как на гражданке, то у нас ни подводные лодки никогда не смогли бы погружаться так глубоко, ни самолеты не полетели бы со скоростью, равной трех-пятикратной скорости звука…

Вот такая выходит арифметика. Ванин до мозга костей чувствовал себя оборонщиком и в душе гордился этим.

В приемной Калашникова его встретил Шкляев:

– Алексей Валерьевич, заходи сразу. Михаил Тимофеевич тебя ждет. Я тоже буду присутствовать.

После приветствий и традиционных расспросов о житье-бытье Ванин еще раз сжато доложил о своих планах на командировку и об идее от имени российского конструктора вручить Фиделю уже заготовленные подарки: портрет с автографом в приличной рамочке и книгу «Записки конструктора-оружейника», тоже подписанную.

Калашников:

– Водку также, небось, везешь?

– Так точно, Михаил Тимофеевич. В красивом берестяном футляре.

– Что-то сдается мне, маловато этого. Я на самом деле уважаю Фиделя Кастро. Хороший, крепкий он мужик. Николай Николаевич, ну-ка посмотри в нашем сейфе чего-нибудь посущественней.

Шкляев:

– Есть коллекционный альбом всех ваших образцов в кожаном переплете. Есть также коллекционный набор сувенирных медалей в бархатном пенале – ваш юбилейный комплект.

– Вот, так-то будет лучше. Давай, открывай-ка свой ларец. Алексей, поручаю тебе провести дарение на самом приличном уровне.

К себе в заводоуправление Ванин шел окрыленный. МихТим был выше всяческих похвал. Теперь, по давно сложившейся традиции, Ванин обязан будет лично отчитаться перед Калашниковым о выполнении его особого поручения.

Выходит, теперь у него два особых поручения, и оба очень важных – важнее не бывает.