– Получается, сегодняшний шарик и не должен был остаться на месте. За сто микросекунд его положение сдвинулось… на сколько? Сантиметров на двадцать?
– Да, а второй шарик не успел значительно сместиться, у него было всего сто наносекунд. Может быть, он сместился на две десятых миллиметра, но мы бы этого не заметили. А где же первый?
– А первый… Может быть, он и восстановился, как полагается, через одну секунду, но фиг знает где, в десять тысяч раз дальше сегодняшнего.
Они немного помолчали, переваривая произошедшее, затем Ник затряс руками и взволнованно произнёс:
– Клянусь Эйнштейном, у меня такое ощущение ясности, как будто… как будто я протёр очки после дождя!
– Как будто мы плыли на вёслах в тумане три недели неведомо куда, и вдруг поднялся ветер, сдул туман, и мы увидели гостеприимный берег в пятидесяти метрах от нас.
– Чертовски верно, мой друг!
– Но подожди, не торопись так радоваться! – несколько посерьёзнел Стив.
– Что не так? Всё же сходится, разве нет?
– Так-то оно так, но это всё ещё лишь теория, её ещё надо испытать экспериментами. И мы по-прежнему не знаем, почему, куда и с какой скоростью они летят. У нас есть фактически только одно измерение, да и оно не особо точное.
– Да. Да. Пойдём, углубим наше понимание, – Ник в предвкушении потирал ладони.
Парни воодушевлённо засобирались.
– Я постараюсь взглянуть ещё разок с этой точки зрения на то место статьи, где профессор Бен доказывает, что объект не будет смещаться. Подумать только, что мы всё это время смотрели не в ту сторону телескопа!
– Ты молодчина! – откликнулся Ник.
– Да брось, я уверен, ты бы тоже догадался рано или поздно.
– Думаешь?
– Да, и более того, Полли тоже сможет догадаться, если мы ей расскажем, как прошёл сегодняшний эксперимент.
– Думаешь? – повторил Ник.
– Ну да, это же так очевидно! – воскликнул Стив, и они снова рассмеялись. Затем Ник сказал:
– Ты, пожалуй, иди, а я возьму записи камер и постараюсь как можно точнее вычислить точку, в которой восстановился шарик. Если считать, что он восстанавливается неподвижным, то по скорости пролёта можно даже узнать, с какой высоты он падал.
– Отлично, – одобряюще закивал Стив. – Давай, это очень пригодится.
Горячо обнявшись, друзья попрощались, и Стив вышел из лаборатории 82.
всё ещё 25 октября, суббота
Когда приблизилось уже время ужина, Стив не выдержал и написал Нику:
Стив: как там дела?
Пару минут он смотрел в окно мессенджера, но Ник не отвечал и даже не читал, и Стив пошёл ужинать.
За время ужина ответ так и не пришёл, и Стив вернулся к своей части работы. Но работа не шла – Стив всё время думал о том, что сообщит ему Ник.
Не так уж много времени спустя Ник всё же ответил:
Ник: не знаю, так себе
Нахмурившись, Стив написал:
Стив: а что такое?
Ник: похоже, я где-то накосячил, но не понимаю, где
Ник: я уже трижды всё переделал, но всё равно получается та же самая чушь
Мурашки предчувствий побежали по предплечьям Стива.
Ник: похоже, я какую-то концептуальную ошибку делаю и не вижу её
Стив: так а что именно получается, расскажешь?
Ник: короче, у меня получается, что шарик восстановился ровно на той же высоте
Ник: конечно, так не может быть, чтобы прям ровно на той же, но точность моих вычислений не позволяет найти разницу
Стив разволновался ещё больше, застучал пальцами по столу и стал набирать «так это же даже…», но увидел, что Ник пишет снова и решил дать ему договорить.
Несколько секунд спустя Ник прислал следующее:
Ник: более того, я хотел узнать, в каком направлении он переместился
Ник: загуглил план здания, прикинул, как он расположен на карте
Ник: и у меня получается, что он сдвинулся точно на запад
Ник: представляешь?
Ник: так ведь тоже не может быть, верно?
Энтузиазм Стива возрос ещё сильнее вместе со скоростью его печати:
Стив: ты не поверишь, но всё как раз наоборот!
Стив: это тот самый результат, которого я и ждал!
Ник: ого, неужели у тебя есть теория, которая предсказывает именно этот результат?
Стив: да, есть
Ник: я заинтригован, расскажешь?
И затем Ник написал ещё:
Ник: неужели я, наконец, могу покинуть лабораторию, а то я сдохну сейчас, мне надо поесть и поспать
Стив некоторое время молчал, а затем ответил:
Стив: долго печатать, расскажу при встрече.
Стив: скажи лучше, на какое расстояние на запад переместился шарик?
Ник ответил не сразу, а через секунд тридцать он прислал:
Ник: минуточку
Ещё через минуту-другую он написал:
Ник: короче, у меня получается примерно 327,6 мм
Ник: плюс-минус полмиллиметра где-то
Стив некоторое время не реагировал, потому что сверялся со своими вычислениями. Затем он написал:
Стив: отлично!
Некоторое время Ник молчал, впечатлённый этим фактом. Затем он решил всё же написать:
Ник: а всё-таки, расскажешь, в чём дело, в двух словах хотя бы?
Стив молчал долго, не меньше пятнадцати минут. Ник больше ничего не писал – не хотел давить на Стива и был уже готов к окончательному отсутствию ответа. Но, наконец, Стив написал одним блоком:
Стив: Короче, тут дело в конфигурации гравитационного поля. Формирующийся мост Эйнштейна-Розена наиболее вероятно попадает в состояние с его минимальной энергией, а она зависит от того, насколько разные параметры гравитационного поля на входе и выходе моста. Мост такой маленькой толщины с огромной вероятностью сформируется так, чтобы как можно лучше сохранились напряжение гравитационного поля, градиент и всё остальное.
Ник переваривал это длинное сообщение, а Стив тем временем продолжал:
Стив: И это значит, что место, где возрождается объект, в основном определяется окружающими гравитационными доминантами. В нашем случае это Земля, Луна и Солнце. За 1 мс их конфигурация практически не меняется. Но Земля-то крутится, а объект остаётся на том же месте.
«Вау, это очень круто», – подумал Ник и решил так и написать:
Ник: вау, это очень круто
Ник: это объясняет, почему шарик остался на той же высоте и сдвинулся на запад
Ник: и расстояние как раз такое должно быть?
Стив: да, с учётом географической широты нашего университета как раз где-то 327 мм
Стив: ладно, я тогда пошёл считать, как долго продолжается такое поведение, и через сколько секунд взаиморасположение Земли, Луны и Солнца изменится существенно
Ник: ок, давай
Через некоторое время Ник написал:
Ник: ты так быстро это понял, всего за пару часов
Ник: хотя до этого нам обоим больше месяца это не приходило в голову
В ответ Стив быстро написал:
Стив: да
И почти так же быстро добавил:
Стив: просто у нас не было повода думать в этом направлении
Стив: ничего не подталкивало к тому, чтобы размышлять о пространственном перемещении объекта, ведь прибор вообще не об этом
Стив: а как только появился повод подумать, это оказалось не то чтобы лежащим на поверхности, но близко к тому
Ник это отлично понимал и односложно ответил:
Ник: ага
Но внутренний Фейнман Стива не был удовлетворён, и через пару минут он придумал и немедленно изложил следующий пример:
Стив: Смотри, допустим, ты купил бутылку лимонада и пытаешься открутить крышку. А она что-то не откручивается. И вот ты крутишь со всей силы, обмотал её тряпкой, пробуешь подковырнуть её ножом, чтобы впустить воздух, попросил друга помочь. И можно очень много времени и сил потратить, прежде чем ты хотя бы попытаешься открутить её ПО часовой стрелке. Кому вообще придёт в голову крутить ПО часовой стрелке? Всем известно, что крышки откручиваются ПРОТИВ. Так просто происходит, это настолько повсеместная практика, что мозг воспринимает это, как закон природы, который не нуждается в проверке. Как ты не станешь проверять, что камень упал на землю после того, как ты его бросил на землю, так и не возникает мысли проверить, в какую сторону откручивается крышка.
Ник был согласен, что так ещё понятнее, но решил не отвечать.
Спустя некоторое время Стив высказал ещё одну мысль:
Стив: интересно, как это будет работать на Марсе
Стив: похоже, когда есть только две доминанты, все расчёты усложняются…
ночь на 26 октября, воскресенье
БОМ-БОМ-БОМ
Стив так и подскочил за своим столом. Его сон как рукой сняло, и мысли понеслись вскачь. «Кто это может быть в такое время? Сколько на часах? 3:39. Я кого-то заливаю? Я оставил воду в ванной? Я не набирал ванну. Или просто трубу прорвало? Или это какой-нибудь грабитель? Тогда что безопасней? Притвориться, что меня нет, или дать понять, что я дома?»
Ещё не приняв решение, Стив бесшумно встал и сделал несколько осторожных шагов к двери. Посередине коридора он перешёл на шаркающий шаг и покашлял. Вдобавок, подойдя к двери, он дёрнул ручку, хотя дверь была заведомо заперта.
Затем он посмотрел в глазок и, сделав удивлённое лицо, открыл дверь и сказал:
– Привет.
Ник угрюмо кивнул и переступил порог, немного поливая придверный коврик стекающим с плаща дождём.
Повесив мокрый плащ и придвинув к Нику только что приготовленную для себя третью кружку кофе, Стив уселся напротив него, внимательно на него посмотрел и, поправив очки, произнёс:
– Самое время объяснить, почему ты здесь.
Ник отхлебнул кофе, немного подумал и вместо ответа спросил:
– Ты уже писал Бену?
Стиву резануло слух такое обращение, но он лишь произнёс:
– Нет, не писал.
– И не пиши, он всё равно не ответит.
Стив мрачно посмотрел на друга.
– Скажи мне, пожалуйста, какие применения есть у этого аппарата?
Стив ответил не сразу, и, когда он всё же собрался ответить, Ник успел заговорить первым:
– Ну вот смотри, у нас есть аппарат, позволяющий переместить маленький объект в совершенно другое место на планете. Мы берём маленький детонатор и посылаем его в нефтехранилище какой-нибудь неугодной страны. Или берём и тот же детонатор посылаем в ракету, заполненную топливом, которая стоит на стартовом столе с каким-нибудь спутником или телескопом за миллиарды долларов на борту.
А вот ещё: берём капельку какого-нибудь яда и посылаем её туда, где спит президент какой-нибудь неугодной страны или опасный лидер оппозиции своей же страны. Даже капсулы никакой не надо, капля жидкости сама по себе отлично ляжет в акустическую ловушку.
Или ещё лучше: берём каплю сжиженного ядовитого газа – так бывает? я не очень шарю в медицине (Стив тоже пожал плечами) – и посылаем в кабинет, где совещается президент со своими министрами. Или президенты нескольких стран.
А вот вишенка на торте: берём какой-нибудь маленький катализатор и запускаем его в реактор атомной электростанции. Никакого ядерного оружия не надо.
Стив сидел ошеломлённый, испуганно глядя на Ника. Затем он вскочил и принялся ходить туда и сюда по комнате, глядя себе под ноги. Наконец он взволнованно заговорил:
– И эту атаку нельзя будет предвидеть, отследить, и никак от неё не защититься. Многое нельзя просто так взять и переместить. И нет никакой возможности даже узнать, кто совершил атаку. Это хуже, чем ядерное оружие! – истеричным голосом полупрокричал он. – Ядерное оружие никто не применяет, потому что все боятся ответного удара, после которого плохо будет всем. А это можно применять и спокойно посмеиваться в уголке!
– И если военные узнают об этом изобретении, они немедленно заберут его себе, даже не сомневайся. И президент этого не остановит. Какой же президент откажется от такой блестящей возможности? Да и не только президент, любой чиновник будет рад открыть такую возможность для страны!
Стив медленно покивал, у него был несчастный вид. Затем он добавил:
– Всё так и есть.
Ник отхлебнул кофе и внимательно посмотрел на Стива, словно ждал его решения. Стив подошёл к окну и встал перед ним, опёршись руками о подоконник.
– Одна надежда, – сказал Ник, – что с ростом времени расположение начинает хаотично зависеть от начальных условий, и точно его будет не просчитать.
Стив помотал головой и ответил:
– Нет, я уже прикинул. Конечно, при запуске на несколько часов уже начинаются значительные отклонения от движения строго на запад. Они могут быть на десятки километров, но можно просчитать их с любой точностью – это не проблема, особенно, если есть мощный комп под рукой. Думаю, я смогу недели за три вывести все нужные уравнения, и кто угодно сможет.
Они немного помолчали. Потом Ник заметил:
– Надо ли говорить, что Бен наверняка всё это понимал.
– Наверняка, – тут же отозвался Стив, снова вспомнив все эти десятки сложнейших деталей конструкции, заработавшей с первого раза. – Он и тесты тоже проводил, не иначе. Потому-то он и сбежал, оставив всё на нас.
Они ещё немного помолчали. Ник напряжённо смотрел на профиль Стива, вглядывающегося в предрассветный сумрак. Наконец, он спросил:
– Ну что скажешь? Что нам делать?
– Я не знаю, – уже почти спокойно взглянул на него Стив. – Решать судьбу человечества не входило в мои планы на эту неделю.
– Да, – ответил Ник, опустив голову. – Очень сложно воспринять эту ситуацию.
Они ещё немного посидели, попили кофе, но никаких стоящих идей им в голову не приходило.
Наконец, Стив сказал:
– Ладно, давай поспим. В пять утра мы ничего толкового не придумаем. Переспим с этой мыслью и подумаем утром. Утро вечера мудренее.
И, освободив для Ника диван, Стив тоже улёгся спать.
26 октября, воскресенье
– Итак, что мы имеем, – решительно произнёс Стив следующим утром. – Воплощённая мечта всех вояк в наблюдаемой Вселенной находится в наших руках. В первую очередь, давай договоримся. Взорвать аппарат к чёртовой матери, убивать людей, подкупать, залегать на дно…
– …ничего этого мы делать не будем, – закончил за него Ник.
– Да, именно, – подтвердил Стив и занёс ручку над листком бумаги. – Итак, у нас есть несколько проблем: сам работающий аппарат, записи о его работе в лаборатории 82 и несколько человек, которым всё известно: ты, я, Полли и профессор Бен. Не знаю, есть ли кто-то ещё.
– За Полли я могу ручаться так же, как за себя самого. Профессор Бен, видимо, тоже возражать не будет.
– Ты думаешь, он и сам бы уничтожил свою работу, но не решается? Или ему нужно подтверждение, что так и надо сделать?
– Не знаю, – задумчиво проговорил Стив, – не могу говорить за него. Я уверен только в одном: что наши мотивы будут ему понятны. И, возвращаясь к этому вопросу, – если он не хотел, чтобы мы совершили за него какие-то конкретные действия, зачем ещё ему доверять настройку и тестирование двум студентам? Тут я согласен с Полли – забота о нас вряд ли была его основным мотивом.
– То есть ты думаешь, что это его масштабная работа, и у него самого не поднялась рука его уничтожить, но он надеется, что мы сможем это сделать?
Стив покивал.
– Думаю, что так.
– Что ж, примем это за рабочую гипотезу, – откликнулся Ник.
– Итак, остаются сам аппарат и научные данные, записанные в лаборатории 82. Проблема в том, что мы не можем просто взять и стереть их на глазах у камер наблюдения. Всё должно выглядеть так, как будто мы очень хотели их сохранить. И вот что я предлагаю. Во-первых:
1 декабря, понедельник
Старший электромонтёр Уильям Томас сидел в первом ряду не очень большой университетской аудитории.
Полли видела со спины, как Стив периодически поглядывает на Уильяма. Ник вроде бы лишь глядел в потолок, но нет-нет, да и постукивал ногой по полу. Сама Полли напряженно вглядывалась в спины друзей, сцепив побелевшие пальцы.
А вот Уильям, напротив, безотрывно смотрел в стол, как будто не интересуясь своими соседями. Уильям был человеком деятельным, но уже сравнительно пожилым, и с высоты своего возраста и опыта спокойно воспринимал ожидание.
Долгим оно не оказалось – дверь открылась, и четверо вошли в аудиторию один за другим.
Сначала, переговариваясь друг с другом, порог переступили двое профессоров средних лет – высокая светловолосая женщина и седоватый мужчина в клетчатой рубашке, Ник, Стив и Полли уже видели их до этого несколько раз. За ними последовала президент университета профессор Смит – женщина явно пожилая, но с живым взглядом и уверенными движениями. Нику (да и Полли тоже) невольно подумалось, что он хочет быть таким, когда состарится.
Четвёртым в аудиторию вошёл неизвестный им молодой бритый налысо человек с аккуратной бородкой и ноутбуком под мышкой.
Вошедшие разместились за кафедрой и около неё. Профессор Смит откашлялась и начала:
– Итак, для начала я поясню, что здесь происходит. Это единое внутреннее разбирательство о двух инцидентах, объединённых в один. Это не судебное заседание, не допрос и не любые другие следственные мероприятия. Правоохранительные органы здесь никоим образом не замешаны, и любой из вас может в любой момент встать и уйти, это будет совершенно ненаказуемо – во всяком случае, формально. Это понятно?
Присутствующие нестройно покивали. Полли тоже покивала, хотя её как раз её мнение здесь роли не играло.
– Мы собираемся выяснить причины вышеупомянутых двух инцидентов и, насколько это будет возможно, сделать выводы, – сказала она и ещё раз обвела всех взглядом. – Для начала я напомню, о каких инцидентах идёт речь. Инцидент первый: пожар в лаборатории 82 экспериментального корпуса, приведший к уничтожению установленного там компьютера и потере ценнейших научных данных, – она с сочувствием взглянула в сторону ребят. – Инцидент второй: двое студентов ворвались в кабинет президента университета (то есть мой), сорвали рабочее совещание и оскорбили нескольких сотрудников университета (включая президента, то есть меня), – она взглянула в сторону ребят уже не так сочувственно. – Перво-наперво уясним, есть ли у кого-то из присутствующих возражения против того, чтобы рассматривать эти инциденты совместно? – она снова оглядела присутствующих, но возражений не было.
– Хорошо. Тогда начнём с хронологически первого инцидента. Каковы факты? У меня есть на руках документ, разрешающий студентам Николасу Джексону и Стивену МакМиллану запуск некой экспериментальной установки строго в определённое время, а именно каждую субботу в 16:00. Также у меня есть выписка из базы данных прав доступа, которую любезно предоставил Марк, – она кивнула лысому молодому человеку, – подтверждающая те же права. Кроме того, у нас есть камеры видеонаблюдения, по которым видно, что эти же господа приходили в лабораторию 82 каждую субботу, и каждую субботу происходил скачок потребления энергии, вынуждающий весь корпус на пару секунд переходить на резервное питание. Всё то же произошло и в день инцидента. Также на камерах видно, что мистер МакМиллан стоит в ступоре, а мистер Джексон смог сохранить хладнокровие и воспользовался огнетушителем.
– Итак. Как утверждает наш специалист, – она снова кивнула в сторону лысого молодого человека с ноутбуком, – все данные на этом компьютере абсолютно не подлежат восстановлению. Впрочем, каждый из вас, – она обвела взглядом Ника, Стива и Уильяма, – вправе потребовать стороннюю экспертизу.
– Кроме того, у меня есть договор о секретности, согласно которому господа МакМиллан и Джексон, помимо очевидного неразглашения, не имеют права в том числе каким-либо образом копировать научные данные на внешние носители, подключать интернет к компьютеру в лаборатории 82 или каким-либо ещё способом выносить научные данные за пределы лаборатории. И вместе с тем они и не могли этого сделать, верно я говорю? – она вновь повернулась к Марку.
– Именно так, – отозвался тот. – Во всяком случае, с помощью внешнего интерфейса, который был доступен в лаборатории. И также нет никаких свидетельств того, чтобы они пытались воспользоваться компьютером как-то иначе.
– Хорошо, – кивнула президент Смит и обратилась к Нику. – И таким образом, в результате инцидента не только сгорел сам компьютер, но и были полностью уничтожены плоды вашей научной работы за полтора месяца, верно?
Ник со Стивом переглянулись. Ник тяжело вздохнул, встал и произнёс:
– Это не совсем так, госпожа президент. Всё же, мы видели результаты экспериментов своими глазами, приобрели опыт обработки данных и теперь сможем лучше спланировать последующие эксперименты. Но да, все данные, записанные экспериментальной установкой и камерами, реализованные нами программы для их обработки и сами результаты обработки – всё это потеряно, да.
Профессор Смит тоже вздохнула и продолжила:
– Я немного изучила вопрос, и, как оказалось, на экспериментальную установку в момент запуска подаётся очень большое напряжение. А разводка электричества как раз происходит в трансформаторном шкафу. Такое большое напряжение, которое необходимо для работы экспериментальной установки, как раз вполне способно сжечь компьютер дотла и расплавить всё, что не успеет сгореть. Поэтому в качестве причины инцидента мы рассматриваем, по всей видимости, одно из двух: монтаж трансформаторного шкафа ненадлежащего качества, в конечном итоге приведший к неправильно направленному напряжению, или злонамеренное внесение изменений в его конструкцию, которое привело к тому же самому эффекту.
В связи с этим мы должны посмотреть некоторые видеозаписи… – профессор Смит снова кивнула Марку, который, оказывается, уже подключил ноутбук к проектору. – Было бы очень утомительно отсматривать записи с камер видеонаблюдения за всё время, в течение которого кто-либо находится в лаборатории 82. Но, слава нейросетям, мы определили, что было всего два сравнительно небольших отрезка времени, во время которых господа МакМиллан и Джексон не только подошли к шкафу, но и открывали его.
Полли заметила, как Стив самую малость побледнел, в отличие от Ника. Марк включил первую запись со словами:
– Это у нас вторник, 11-е ноября 2036-го года, за полторы недели до пожара.
На записи было видно, как Ник один зашёл в лабораторию и положил рюкзак на стол. Достав планшет, он его включил и немного потыкал в экран. Затем он подошёл к шкафу, открыл его и стал пристально всматриваться то туда, то сюда.
Это продолжалось очень долго. Не меньше пяти минут все присутствующие смотрели, как он пялится в шкаф, содержимое которого почти не было видно, опуская и поднимая голову, приседая и вставая, затем снова опускает взгляд на планшет, масштабирует и двигает изображение на экране, поднимает планшет вертикально и сравнивает с содержимым шкафа, затем снова вглядывается в шкаф… Нику, который доподлинно знал, сколько именно это продолжалось, и который не мог поверить, что они и правда будут смотреть весь процесс до конца, начало казаться, что они всё-таки будут смотреть весь процесс до конца. Возразить против этого он не решался, но совсем перестал понимать, почему не возражают остальные.
Наконец, Марк начал проматывать вперёд со словами:
– Вот, в общем, это происходит ещё где-то… ну, точно не меньше получаса, – теперь все наблюдали, как Ник делает всё то же самое, но очень быстро. Наконец Ник сверхбыстро отошёл от шкафа, собрал рюкзак, и Марк остановил запись. – Вот, тридцать восемь минут, получается.
Профессор Смит, не взяв времени на раздумье – даже не почесав затылок, – обратилась к Нику:
– Не могли бы вы пояснить, что мы только что наблюдали?
Ник неторопливо встал:
– Да, могу, – он сделал небольшую паузу. – Дело в том, что экспериментальная установка профессора Бена не работает.
– Не работает? – профессор Смит подняла левую бровь, а другие два профессора удивлённо переглянулись.
– Да, абсолютно. – подтвердил Стив.
– Речь идёт о том самом профессоре Бенедикте Лавели? – даже уточнил профессор в клетчатой рубашке.
– Да-да, именно о нём, – в свою очередь удивлённо подтвердила президент Смит и вернула слово Стиву: – Продолжайте, мы слушаем.
– То есть во всех наших экспериментах – снова заговорил Стив, – мы не увидели не только ожидаемого результата, но и вообще какого бы то ни было результата. И мы пытались… – Ник посмотрел в окно, задумавшись, как продолжить. – Ну, представьте себе, что Вы потеряли ключи, – вдруг сказал он. – Вы точно уверены, что принесли их домой, но не понимаете, где они. Их нет на вешалке для ключей, нет на полу под вешалкой для ключей, нет в карманах, нет в Вашей сумочке. И когда все логичные места, где они могли бы быть, проверены, Вы начинаете проверять менее логичные. А вдруг они случайно упали в ботинок? Или в капюшон? Или застряли в рукаве куртки? А может быть, вы положили их на книжную полку, на которую никогда прежде не клали? Где-то же они должны быть?