Buch lesen: «Непроработанная технология»
Благодарю за помощь людей, которые взяли на себя труд прочитать сырой вариант текста и оставили множество ценных мнений, замечаний и советов: Дарью Самойлову, Михаила Квятковского, Анатолия Зайковского, Надежду Косовскую, Владислава Епифанова и ещё одного человека, пожелавшего остаться неизвестным.
12 сентября, пятница
Поспешным шагом человека, которому некогда прогуливаться по столовой в поисках двух самоуверенных балбесов, Полли подошла к столику Ника и Стива.
– Ну что, как вам список тем? – ехидно усмехнулась она, поправляя лямку сумочки. Та была не слишком тяжёлой, хотя в ней явно лежала как минимум одна книга, а может, даже и две. – Уже присмотрели наименее скучную?
– Нет, – твёрдо сказал Ник, подняв на неё взгляд. Стив уверенно покивал и, дожевав кусок пирога, добавил, тоже посмотрев на Полли:
– Мы уже сказали, что не будем ничего выбирать из этого убогого списка, и не отказываемся от своих слов.
– И какие же тогда у вас планы? – развела руками Полли. – Отчислиться? Перейти в другой университет?
– Ну-у… – таинственно протянул Стив, – …я думаю, мы найдём понимание среди некоторых профессоров.
Выражение его лица было спокойным, а взгляд сфокусирован где-то на дальней стене.
Полли поджала губы и медленно, но уверенно покрутила головой, выражая своё несогласие. И затем добавила:
– Допустим даже, что и так, а толку-то? – Полли снова поправила лямку. – Эти же профессора и предлагают темы для дипломных работ, и формируют итоговый список. Вам что, кажется, будь темы получше для надежд университета, их могли бы не внести в список? Это вряд ли.
– Думаешь? – озабоченно нахмурился Ник. А вот выражение лица Стива не изменилось, он поправил очки и произнёс:
– В любом случае… Мы, по крайней мере, попытаемся.
Полли тем временем кивнула кому-то за дальним столиком и, обернувшись к парням напоследок, безнадёжно вздохнула:
– Ну что ж, удачи.
– Спасибо, – отозвался Ник, проводив её взглядом, а Стив просто кивнул дальней стене.
16 сентября, вторник
Спустя четыре дня Ник, а затем и Стив пробрались в лекционную аудиторию посередине доказательства теоремы Стивенсона и в том же порядке подсели к Полли.
– Мы кое-что нашли, – прошептал Ник.
– Мозги? – угрюмо пробормотала Полли, не подавая вида, что теорема Стивенсона проиграла схватку за её внимание.
– Что-нет, – удивился Стив. – Но зато мы говорили с профессором Беном, и он обещал нам дать какой-то прибор…
– …который надо проверить, настроить и описать, – подхватил Ник.
– Звучит захватывающе, – саркастически произнесла Полли, продолжая грубо льстить теореме Стивенсона.
– Ну нет, – горячо прошептал Стив. – Это же профессор Бен, а значит, этот прибор – бомба! – тут он немного сбавил энтузиазм и пробормотал: – Надеюсь только, что не в буквальном смысле.
– Неважно, всё равно из этого ничего не выйдет, – негромко сказала Полли своему конспекту.
– Почему?? – хором прошептали Стив и Ник.
Полли, наконец, отложила ручку и подняла брови на своих назойливых соседей.
– Я даже не знаю, с чего начать. Во-первых, профессор Бен – псих, это всем известно.
– Но и гений вместе с тем, – возразил Ник, наставительно подняв указательный палец.
– Это глупо отрицать, да. Но в основе прибора может лежать какая-то безумная научная теория. Во-вторых, если он создал какое-то действительно стоящее устройство, то зачем ему отдавать его двум студентам? Я уверена: либо это бесполезная безделушка, либо он не заработает. Кроме того, это не похоже на дипломную работу – изучить, работает ли никому не известный прибор.
– Смотря какой прибор! – воскликнул Ник, и после этого ему пришлось сказать удивлённому профессору Крейгу: – Извините. Пожалуйста, продолжайте.
– Смотри пункт второй! – парировала Полли и, сделав паузу, принялась объяснять дальше: – Имейте в виду: никакого прибора в списке тем нет. Вы можете, конечно, им заняться, но выбрать тему из списка вам всё равно придётся. И, наконец, в-третьих: раз профессор Бен – гений и псих одновременно, значит, вы не можете знать, что им движет. Но на заботу я бы не поставила.
Стив и Ник ещё некоторое время помолчали перед тем, как достать свои конспекты. Но, немного пописа́в красивый, лаконичный и совершенно неверный экспромт на тему доказательства теоремы Стивенсона, Ник негромко произнёс:
– Ну, по крайней мере, мы попробуем. Чем мы рискуем? Ничем мы не рискуем. Время на выбор темы ещё есть.
А Стив в ответ решительно сказал:
– В одном я уверен: раз это предлагает профессор Бен, будет интересно.
Полли пару секунд поглядела в верхний левый угол аудитории и в кои-то веки согласно кивнула.
17 сентября, среда
В среду – на следующий день после встречи с профессором Беном – ребята не пришли в университет. И в четверг их не было. Дома Ник тоже не появлялся. Наконец, в пятницу, не увидев их в аудитории, Полли не выдержала и написала Нику: «Ты там в порядке?» Он долго не отвечал, и тогда на следующей паре она написала Стиву: «У вас всё нормально или как? Ник не был дома два дня и не отвечает». Но и от Стива она не дождалась ответа.
Лишь ближе к вечеру ей пришло сообщение от Ника: «Всё ок, мы читаем». Полли живо представила себе, как взгляд Ника совершенно случайно падает на телефон, и он спешно набирает самый короткий ответ, который пришёл ему в голову, чтобы не потерять мысли, которые эту голову занимают.
Она помнила много случаев, когда деятельный, энергичный Ник попадал в передряги из-за того, что не успевал подумать до того, как делать. Из-за этого он навлекал проблемы на себя, на родителей и даже на неё.
Вот например, что однажды произошло на национальной олимпиаде по программированию. Каждый год, после награждения призёров олимпиады, их просили поднять свой диплом вверх, прямо сидя на своих местах в зале, чтобы сделать торжественную фотографию. Большинству участников олимпиады также, как и Нику, эта традиция казалось нелепой, но только Ник решился что-то предпринять.
Вечером перед награждением, когда уже можно было почти наверняка знать, кто получит диплом, а кто – нет, Ник со своим соседом по комнате задался целью перед этой торжественной фотографией рассадить участников строго определённым образом.
Ближе к полуночи они дописали программу, которая оптимизирует рассадку участников именно с такой целью – при этом, конечно, не разделяя представителей одного города. Программа выдала прекрасный результат, и ещё два часа они верстали очень официальные памятки для руководителей делегаций разных городов о том, какие места им следует занять в зале. Далее, в три часа ночи, они побежали к женским палатам и нашли целых две участницы, которые выглядели вполне взрослыми. Участницы похихикали и согласились раздать памятки руководителям делегаций. Ник с товарищем подделали для них очень официальные бейджики организаторов, а от них потребовалось научиться очень уверенно говорить, что дипломов в этом году много, и поэтому организаторы убедительно просят сесть именно таким образом – так участникам будет максимально удобно выходить для получения диплома. И, конечно, избежать при этом встречи со своими знакомыми.
Далее, уже ближе к пяти утра, Ник и его сосед побежали в круглосуточный копицентр и распечатали памятки для руководителей делегаций и бейджики для участниц заговора. К их удивлению, всё прошло гладко и к началу награждения участники послушно заняли положенные места.
И когда в конце награждения председатель жюри произнёс свою традиционные слова “Прошу всех призёров поднять свои дипломы”, призёры их подняли, и оргкомитет и члены жюри отчётливо увидели, что эти дипломы складываются в надпись “ЗАЧЕМ?” и уже ничего не могли с этим поделать. Большинство членов жюри и организаторов заржали в голос и долго не могли остановиться, а фотограф так вообще сложился пополам. Участники стали оборачиваться друг на друга в поисках смешного и постепенно смех стал раскатываться и по залу тоже.
К сожалению, председателю оргкомитета эта затея как раз не показалась смешной и ещё несколько месяцев директор школы убеждал его, что этот наглый Николас Джексон так больше не будет и ему можно принять участие в следующей олимпиаде.
Со Стивом Ник познакомился лишь в предпоследнем классе на международной олимпиаде по математике. Хотя, живя в одной стране, они могли бы познакомиться намного раньше, на национальных олимпиадах. И когда Ник впервые привёл в гости Стива, Полли боялась, что он подобрал себе друга по темпераменту, и теперь они будут проводить время в два раза веселее и в два раза разрушительнее. Но всё вышло наоборот. Спокойный, рассудительный и даже немного пассивный Стив тоже страдал от своего характера. Часто ему приходили в голову блестящие идеи, которые стоило бы реализовать, но он не решался и потом жалел об этом. Оказалось, что Стив отлично умеет призвать Ника к голосу разума и побудить его получше обдумать свои затеи до их осуществления, а не после, уже в кабинете директора или в отделении полиции. А Ник, напротив, смог мотивировать Стива действовать, а не продолжать до бесконечности совершенствовать свои идеи, пока они полностью не теряли актуальность. Так многие воистину превосходные замыслы Стива наконец-то стали воплощаться в жизнь, чему Стив каждый раз безмерно радовался, как ребёнок.
И сейчас Полли могла бы поспорить десять к одному – наверняка именно Стив предположил, что у кого-то из профессоров найдётся тема для исследования поинтереснее, чем из списка, но переговорами занялся как раз-таки Ник.
29 сентября, понедельник
Спустя ещё неделю и два дня эти двое умников пришли на первую пару с опозданием на две леммы, растрёпанные и в мятых футболках. Ник одной рукой писал конспект, а другой пытался тереть оба глаза одновременно; Стиву же не хватало руки, чтобы прикрыть рот во время зевков.
В конце пары Полли, собрав вещи, подошла к парням и похлопала их по плечам. Подняв головы с парты, они почти хором сказали:
– О, привет! – и снова принялись тереть глаза, Стиву пришлось для этого снять очки.
– Ага, привет, – задорно покивала Полли. – Что это вы такое читали целых тринадцать дней? Неужели кто-то разработал исчерпывающую теорию квантовой гравитации?
– Короче, мы ходили к профессору Бену, – сказал Стив.
– И он дал нам статью. Там принцип действия этого прибора, теоретическое обоснование, почему он должен работать, вот это вот всё, – продолжил Ник.
– И это… – начал Стив.
– …полнейшая жесть, – закончил за него Ник
– Это, вне всякого сомнения, самое сложное, что я когда-либо читал, – признался Стив.
– Тридцать восемь страниц, и над каждым предложением, каждым равенством, каждым равносильным переходом надо думать минимум несколько минут.
– А чаще всего дольше, – Стив обречённо покачал головой. – Намного дольше.
– В один из дней мы не смогли даже один абзац дочитать, потому что не поняли очередное «несложно убедиться», – с болью в голосе сказал Ник, а Стив покивал и добавил:
– Слава богу, утро вечера было мудренее.
– А теперь нам нужно идти: он сказал подойти к нему, когда дочитаем.
– Ой, шли бы вы лучше поспать, ей-богу, – резонно возразила Полли.
– Не-не-не, он сказал приходить, как только дочитаем, – повторил Стив, выходя из кабинета. – Так, а где его кафедра? Да, нам налево.
Полли проводила ребят взглядом, неодобрительно качая головой, и крикнула им вслед:
– Спросите насчёт темы дипломной работы из списка!
Ник, махнув длинными волосами напоследок, вслед за Стивом скрылся за поворотом. Сама Полли неспешно побрела в ту же сторону. Открыв переписку с Кэти, она быстро написала и отправила: «Привет». Дальше, не дожидаясь ответа, она стала писать: «Ты сейчас где? Давай встретимся около…», и тут увидела, что Ник и Стив идут ей навстречу в противоположную сторону, к выходу.
– Эй, что случилось? – встревоженно спросила Полли.
– Он отправил нас поспать, – хмуро ответил Стив.
30 сентября, вторник
Около полудня следующего дня Стив и Ник постучали в дверь кафедры. Им открыл сам профессор Бен и, всмотревшись в их лица, удовлетворённо кивнул:
– Да, сегодня вы выглядите посвежее.
– Так и есть, – подтвердил Ник. Он и правда чувствовал себя отлично, хотя слегка волновался.
Студенты зашли на кафедру и огляделись. Ничего особенного кафедра из себя не представляла. Это была довольно большая комната с тремя окнами с одной стороны. От середины одной из стен отходила перегородка, сделанная из шкафов, и заканчивалась чуть дальше центра комнаты.
В комнате не было ни одной вещи, позволяющей угадать, какой предмет занимает здешние умы. Стол с чайником и другими принадлежностями для чая и кофе, несколько письменных столов со стульями, маркерные доски и отдельно стоящие небольшие, но удобные на вид кресла могли одинаково потребоваться для изучения и биологии, и лингвистики, и абстрактной алгебры. Все эти предметы были разбросаны по комнате, на первый взгляд, бессистемно; но на самом деле, конечно, эта расстановка была далеко не случайной и позволяла всем привыкшим к ней обитателям кафедры выполнять свои повседневные задачи в наиболее комфортных условиях.
– Так и что, вы думаете, что внимательно прочитали статью и поняли принцип работы материального транзистора? – завязал беседу профессор Бен.
– Да, мы так думаем, – уверенно сказал Ник, а Стив, облюбовавший одно из кресел, почесал свои короткие кучерявые волосы и одновременно с ним задумчиво произнёс:
– Ну, в общих чертах…
– Хм, – усмехнулся профессор Бен. – Ну хорошо, объясните-ка мне: что произойдёт, когда вы запустите должным образом настроенный прибор?
Ребята переглянулись. Ник выбрал одно из близлежащих кресел и поудобнее в него уселся, вжавшись в спинку. Стив, напротив, неторопливо встал, подошёл к доске, поправил очки на носу и взял в руки маркер. Немного покачивая его в руке, он задумчиво посмотрел на потолок.
12 октября, воскресенье
– Ну что, теперь-то можно рассказать? – решительно спросил Ник. – Полли умная, она может подать дельные идеи.
Стив собирался что-то сказать на это, но не успел и рта раскрыть – Ник уже продолжал:
– Да и дело даже не в этом. Просто я физически не смогу от неё скрывать дальше, чем мы занимаемся. Тебе этого, наверное, не понять, но мы всегда друг другу всё рассказывали. Я могу скрывать от родителей, обманывать друзей, но Полли – ни за что, мне даже в голову это не приходит. Это всё равно что самому с собой в шахматы играть.
Полли энергично покивала и добавила:
– Наши родители неоднократно в этом убеждались. Если хочешь приготовить сюрприз для Ника – это должно быть сюрпризом и для меня; и наоборот.
Они сидели за обеденным столом в гостиной у Джексонов. Стив посмотрел на них обоих и, покачав головой, тяжело вздохнул.
– Но как это сделать? Даже мы потратили полторы недели на осознание всей этой информации, – Полли нетрудно было пропустить мимо ушей эту небольшую высокомерность, тем более, что её занимал предмет спора. – Ты помнишь наше обсуждение с профессором Беном? Оно заняло больше трёх часов, после которых мои мозги вскипели. И бо́льшую часть этого обсуждения могли бы понять только мы трое и, может, ещё парочка таких же гениев вроде профессора Бена.
Немного подумав, Ник спросил:
– А ты сам можешь как-то основную идею выделить?
Стив глубоко вгляделся в поверхность остывшего риса перед собой и не поднимал головы не меньше минуты. Наконец, он поправил очки и сказал:
– Ну, в принципе, основная идея сравнительно проста.
– Как и всё сравнительно гениальное! – вставил Ник, но, столкнувшись со взглядом Стива, замолчал.
– У нас есть фемтосекундные энерго-гравитационные пульсары – ща, ща, я объясню: это такие маленькие детальки, которые генерируют пульсацию фиктивной массы через накачку их электроэнергией. А пульсация фиктивной массы, в свою очередь, создаёт гравитационную волну. Пусть очень слабенькую, но нам много и не надо.
– Ага, пока понятно, – произнесла Полли. Она была вся внимание.
– Согласно теории профессора Бена, если выстроить гребни гравитационных волн в определённой конфигурации в одной точке пространства, в этой точке образуется завихрение пространства. Завихрение пространства порождает уже свои собственные гравитационные волны. А если завихрение окажется достаточно сильным, оно может породить, грубо говоря, тоннель в будущее. Там будет нечто вроде чёрной дыры – в данной ситуации, думаю, достаточно такой аналогии – которая может поглотить объект, оказавшийся неподалёку. И тогда этот объект вывалится из белой дыры, которая образуется в этом же месте спустя некоторое время.
– Ого! Неужели так и происходит?
– За тем нас и позвали, – иронически ответил Ник. – Понять, так ли происходит.
– Но здесь есть одна проблема, – продолжил Стив. – Вход в тоннель очень узкий, туда могут проваливаться только отдельные частицы. И он очень быстро испаряется. Чтобы использовать его для перемещения какой-либо частицы в будущее, надо создать тоннель именно в том месте, где находится частица, и именно в тот момент, когда она там находится, с очень большой точностью. Ты ведь слыхала про принцип неопределённости Гейзенберга?
– Конечно, я же не первоклассница.
– Поэтому до реальной возможности что-то переместить в будущее осталось ещё два шага – и огромное достижение профессора Бена в том, что он оба их сделал. Во-первых, он выяснил – пока только чисто теоретически – что, как я уже говорил, вместо чёрной дыры можно получить только завихрение пространства, которое само станет источником гравитационных волн. Никакого тоннеля, только завихрение. А во-вторых, что необязательно создавать и настраивать индивидуальный набор пульсаров на каждое завихрение – можно построить сравнительно небольшой набор пульсаров и запустить их в такой конфигурации, что образуется огромное количество завихрений. Причём каждый пульсар будет участвовать сразу во многих завихрениях.
– Что-то я не поняла, в чём тут достижение. Понятно, что можно сделать много завихрений, но для этого потребуется ещё больше пульсаров, – удивилась Полли.
– Не-не-не, сейчас объясню. Берём несколько пульсаров, девяносто шесть штук. Работая вместе в определённой конфигурации, они могут сгенерировать завихрение.
– Так, – слушала Полли.
– А теперь рассмотрим ещё один набор пульсаров, тоже девяносто шесть штук, которые генерируют ещё одно, другое завихрение. Сколько всего пульсаров необходимо для этих двух наборов?
– Дважды девяносто шесть, это получается сто девяносто два, – тут же ответила Полли.
– А вот и нет, если нам удастся использовать некоторые пульсары в обоих наборах.
– А-а-а, вот оно что. Понятно.
– Так, оказывается, что всего из двенадцати тысяч пульсаров можно сформировать невероятно много наборов, используя каждый пульсар не в одном наборе, а многократно. Ник, сколько всего завихрений генерируется на первом этапе?
– Не помню, очень много. Шестнадцатизначное число.
– Ого, понятно, – откликнулась Полли.
– Так вот, – продолжил Стив, – на первом этапе получается бесчисленное множество завихрений, квадриллионы завихрений фемтометровых размеров. Область пространства в центре аппарата кишит ими.
– Ты сказал, на первом этапе? – уточнила Полли.
– Да, потому что дальше все эти завихрения порождают гравитационные волны намного большей частоты, из которых уже складывается второй слой завихрений. Во втором слое они значительно меньших размеров – едва ли больше планковских. Их столько, что вся эта область пространства буквально изрешечена ими. И вот эти завихрения уже с тоннелями.
– Ага-а-а, – протянула Полли. – Поэтому необязательно знать, где именно находится каждая частица: где бы она ни была, рядом будет тоннель, так?
– Да, вроде того. В результате макроскопический объект размером до пары сантиметров, оказавшийся в центра аппарата, отправляется в будущее, но не весь целиком, а как бы поэлементно.
– Блестяще, – уважительно покивал Ник. – Сам Фейнман гордился бы тобой, – Стив улыбнулся, а Ник добавил: – Похоже, ты понял концепцию намного глубже, чем я. Для меня тоже было полезно сформулировать это по-простому – я теперь лучше представил себе, что должно происходить.
– Всё, как завещал Фейнман, да, – улыбнулся в свою очередь Ник.
и снова 30 сентября, вторник
– Блестяще, – уважительно покивал профессор Бен. – Похоже, вы поняли концепцию ненамного хуже меня.
– Для меня было даже полезно сформулировать её словами. Я теперь как раз лучше всё понял. Так и что, получается, что интенсивность, частоту и порядок взаимодействия начальных гравитационных волн можно настроить так, чтобы предмет появился строго в определённый промежуток времени, верно? И таким образом… – Стив положил маркер на полочку у доски и недоумённо спросил: – Мы говорим о машине времени, позволяющей отправлять в будущее небольшие предметы? Разве это возможно?
– А разве нет? – спросил в ответ профессор Бен, вглядываясь в лицо Стива.
– Я не знаю, – развёл руками Стив. – Я всегда считал, что это из области фантастики, но… – он снова обернулся к доске и стал разглядывать свои иллюстрации в глубокой задумчивости.
– Профессор Бен, – вдруг подал голос Ник.
– Да-да? – обернулся профессор.
– Понимаете, меня смущают два момента.
– Так?
– Ну, во-первых, по моим оценкам, даже один запуск энерго-гравитационного пульсара…
– Можно просто «пульсара», – улыбнулся профессор Бен.
– Э-э, ладно. Так вот… Даже один запуск, по моим оценкам, будет занимать довольно много энергии, а их там тысячи на каждой грани…
– Ты спрашиваешь, есть ли у университета такие мощности?
Ник покивал.
– Да, об этом я позаботился, – продолжил профессор Бен. – Конечно, мощности немалые, но вы сможете делать по одному запуску транзистора в неделю, по субботам в четыре часа дня. В это время и так обычно почти никто не работает.
– Ага, отлично. И второе… – Ник опустил взгляд, обдумывая свои следующие слова. Стив и профессор терпеливо ждали продолжения. – Понимаете, для образования нужных гравитационных волн э-э… пульсары должны генерировать колебания таким образом, чтобы сотни гребней волн от разных пульсаров образовывали сочетания в огромном количестве разных точек. И для этого требуется точнейшим образом настроить десятки тысяч пульсаров, для каждого своя настройка! – профессор слушал Ника внимательно, нахмурившись и упираясь подбородком в кулаки. – И этого мало, недостаточно просто найти подходящие настройки – надо ещё суметь их все запустить, уложившись в эти настройки с высочайшей точностью. Рискну предположить, что важны даже длина и толщина проводов, по которым идёт ток! Не хочу сомневаться в вашей компетентности, но, даже если технология теоретически работоспособна, хватит ли у нас возможностей для её реализации?
Профессор Бен продолжал сидеть, задумчиво глядя на Ника. Ребята, в свою очередь, внимательно смотрели на него, не рискуя прерывать его размышления.
Профессор встал и начал говорить, вышагивая из стороны в сторону.
– Что ж, это весьма дельное замечание. Реализация этого проекта очень, очень сложна. Ошибки здесь не исключены и, даже более того, весьма вероятны. Я, конечно, предпринял некоторые усилия для их минимизации. Электросхемы напечатаны на принтере макросхем, чтобы провода имели в точности определённую длину.
– Никогда раньше не слышал про принтер макросхем, – заметил Ник. – Только про принтер микросхем.
– Да, мне пришлось масштабировать стандартный принтер микросхем под мои нужды, – ответил профессор и продолжил: – Все выводы формул, какие можно, были проверены компьютерно. Вообще, после подписания нескольких скучных документов вы сможете прочитать множество интересных – все протоколы разработки, тестирования, технические характеристики всего оборудования. Но даже после всех моих усилий реализация всё ещё архисложная, это правда. И в дополнение к этому, у меня как не было, так и нет никакого способа протестировать пульсары по отдельности. Ведь генерируемые гравитационные волны невероятно малы.
