Buch lesen: "Гардемарин Ее величества. Сатисфакция"

Глава 1

– Нет, ну ты посмотри!

Поплавский без особого стеснения заехал мне локтем под ребра. Вроде бы в шутку, но с такой силой, что я от неожиданности выпустил из рук здоровенный чемодан. Который тут же скользнул пузатым боком по заднему бамперу «Икса» и ткнулся углом в асфальт. Из его недр тут же донеслось характерное позвякивание.

– Осторожнее, ваша светлость! – прошипел Поплавский. – Вообще-то там гостинцы. Для уважаемых людей.

Судя по колоссальному весу чемодана, который даже я еле смог поднять, и самих гостинцев, и запланированных визитов к уважаемым людям у Поплавского имелось предостаточно. Да и себя любимого он, разумеется, тоже не забыл.

– Чего ты там такое увидел? – проворчал я, потирая ушибленные ребра.

– А ты сам как думаешь? – Поплавский вытянулся, приложил руки к глазам, изображая, будто разглядывает в бинокль что-то у меня за спиной, и громогласно объявил: – Докладываю, ваша светлость: торпедные катера прямо по курсу! Наблюдаю корму интересной конструкции… Две кормы!

Я с недоумением развернулся и тут же снова чуть не уронил чемодан – на этот раз от смеха. Судя по тому, куда были обращены импровизированные окуляры, корма – точнее обе кормы – действительно имелись. И двигались не то чтобы прямо по курсу, но все еще в зоне прямого наблюдения – шагах этак в двадцати по тротуару.

Одна в тесной черной юбке, вторая – в джинсовых шортах символической длины. Услышав голос Поплавского, девушки обернулись и тут же принялись улыбаться и махать изящными ручками.

– Ну, что стоите, господа унтер-офицеры? – уже заметно тише поинтересовался тот. – Я уже и так, можно сказать, сделал всю работу… Какого якоря вам еще надо?

– Да ну тебя, – лениво отозвался Камбулат. – Уезжать пора, а ты все… исполняешь.

– Я пас. – Я пожал плечами. – Будущему гардемарину положено думать о службе.

– Ага, знаем мы твою службу… Княжна, рыжая, глазастая, роста вот примерно такого. – Поплавский коснулся пальцами чуть ниже плеча. И тут же развернулся к Корфу. – Антоша, родное сердце, ну хоть ты?..

Его благородие барон несколько мгновений стоял, но потом все-таки собрался с силами и чуть ли не бегом рванул догонять девчонок. И дела у него, похоже, пошли неплохо: Корф не мог похвастать ни брутальной физиономией и мускулатурой Камбулата, ни раздолбайским обаянием Поплавского, но зато был учтив и, пожалуй, даже очаровательно мил в своей неуклюжести.

Да и школу прошел неплохую.

– Горжусь, – прошептал Поплавский, утирая ладонью несуществующую слезу на щеке. – Наш мальчик наконец становится мужчиной.

– Мужчиной Корфа сделает мичманский чин. – Я снова подхватил чемодан и затолкал его в багажник. – За дело, господа.

– Пф-ф-ф, тоже мне дело. – Камбулат двумя точными бросками отправил на заднее сиденье «Икса» спортивные сумки. – Сесть да доехать. Семьсот километров в два водителя.

– В одного. – Поплавский жестом фокусника выудил из багажника запотевшую бутылку и с негромким хлопком открутил пробку. – Лично я собираюсь напиться еще до того, как мы выберемся за КАД.

– И, разумеется, напьешься, – вздохнул Камбулат. – Высосешь два литра, а мне потом останавливай каждые десять минут.

– Ну зачем же? Просто нажимаешь кнопочку, стекло опускается…

– Виталик, блин!

В итоге даже я не выдержал и заржал, и остатки погрузочных работ прошли под дружный гогот трех унтер-офицерских глоток. Я мог только догадываться, зачем и для кого они набрали столько барахла, но лишних вопросов задавать, конечно же, не стал.

А может, стальное брюхо «Икса» так тянуло к земле совсем другое – груз ответственности. И тех задач, которые я повесил на хрупкие… ладно, не такие уж и хрупкие плечи товарищей.

– Постарайтесь не забыть, – вполголоса проговорил я, когда Камбулат забрался на место водителя. – Я понимаю, что будет непросто, но…

– Сделаем. Будет исполнено, ваша светлость, – отозвался Поплавский.

На этот раз без тени улыбки на лице. Когда доходило до дела, он умел перевоплощаться моментально, разом превращаясь из весельчака и балагура в кого-то другого. Внимательного, собранного и взрослого. Уже не мальчишку, а настоящего дворянина и офицера, которому я мог доверить и свою тайну, и вещи куда серьезнее.

Из двоих моих то ли разведчиков, то ли посыльных главным был именно Поплавский, хотя в Ставропольской губернии слово старшего из князей Камбулатовых стоило немногим меньше, чем воля почти всемогущего Совета – в столице.

Один мой товарищ отправлялся домой, на юг.

Второй – в Москву. Поболтаться по городу, навестить родню и друзей семьи. Послушать, о чем шепчутся во дворцах, на загородных дачах и в заведениях, которые редко открывают свои двери для простых смертных. Прощупать столичную публику… и заодно хотя бы попытаться задействовать возможности, об истинных пределах которых я пока мог только догадываться.

Пожалуй, у Поплавского было немногим меньше тайн, чем у меня самого.

Жизнь в очередной раз описала лихой оборот, с размаху забрасывая события на очередной виток спирали. Но если в девяносто третьем году моих будущих союзников собирали генералы, высшие чины государства и главы древнейших столичных родов, то сегодня я по настоящему мог рассчитывать только на соседей по блоку.

Три унтер-офицера Морского корпуса, едва окончившие второй курс. Мой новый Совет безопасности. Моя крохотная гвардия – против матерых вояк, у каждого из которых за плечами опыт в десятилетия. Против политиков, интриганов, сыскарей, Одаренных и еще бог знает кого. Безумная, безнадежная затея.

Впрочем, именно такие мне всегда и удавались.

Поплавский устроился рядом с Камбулатом, и тот тронулся. Проехал пару метров, опустил стекло и пижонски вывалил на дверь свободную руку. Якобы от жары, хотя могучая система климат-контроля «Икса» наверняка справилась бы куда лучше легкого ветерка с Невы. Из салона послышался раскатистый бит, и хриплый мужской голос возвестил, что нас учили жить, нас учили лишнего не брать.

Никогда не любил отечественный якобы бандитский хип-хоп, но в этом определенно что-то было. Как минимум – способность буквально с половины куплета превратить двоих водоплавающих унтеров в самых обычных девятнадцатилетних шалопаев, ухвативших от жизни солнце, крутую тачку с музыкой, полбагажника пива и целых семьсот километров дороги.

«Икс» без особой спешки развернулся на перекрестке, прокатился еще несколько метров и вдруг рявкнул двигателем, приподнял капот и рванул по набережной на все триста с лишним лошадиных сил, унося моих товарищей куда-то в лето по горячему асфальту.

А я остался. Шестидесятилетний старикан, обосновавшийся в крепком юном теле, прежний обладатель которого наверняка отдал бы все на свете, чтобы сейчас сидеть на заднем сидении удаляющейся черной машины в окружении сумок и приятно позвякивающих пакетов. Я лишь на мгновение ощутил отголосок того, что каким-то чудом смогло дотянуться оттуда, где мне навсегда осталось неполных двадцать.

Дотянулось – и снова исчезло за черной пеленой, разделившей светлейшего князя генерала-фельдмаршала Владимира Градова и Владимира Острогорского.

– Ну, как успехи? – поинтересовался я у вернувшегося с амурных подвигов Корфа.

– Лена и Оксана, – важно отозвался тот, лихим жестом матерого ловеласа прокручивая в пальцах телефон. – Плюс два номерка в копилку, ваша светлость.

– Ага. – Я развернулся и неторопливо зашагал обратно к дверям Корпуса. – А кому писать будешь – Лене или Оксане? На свидание позовешь?

– Я… Я не знаю, – замялся Корф. – Оксане… А может, Лене?..

Как и следовало ожидать, его благородие барон в уроках обольщения прекрасного пока не продвинулся дальше знакомства. И не только не знал, что в таких случаях положено делать дальше, но и, похоже, даже не запомнил, кто из девчонок Лена, а кто… как ее там?.. Вторая.

А великого гуру, способного пролить свет на очередную премудрость амурных дел, как назло, только что увезли куда-то в сторону Благовещенского моста.

Так что нам оставалось только вернуться в штаб-квартиру на третьем этаже и продолжить… в общем, продолжить.

– Как улов? – негромко поинтересовался я, когда мы с Корфом миновали проходную. – Если что – я сейчас не про девчонок.

– Улов… улова нет. Я уже поднял все, что было в открытом доступе – да и в закрытом тоже… Вовка, ну сам понимаешь – я ведь не аналитический отдел СК! – Корф вдруг заговорил быстрее, будто оправдываясь. – И в одиночку такую работу…

– Нет, ты не отдел СК. – Я шагнул на лестницу. – Ты намного круче. И уже делал то, с чем не справились аналитики. Можно сказать, как раз в одиночку. Так что… В общем, не переживай. – Я хлопнул Корфа по плечу. – Если уж даже ты не смог, значит и правда – глубоко собака зарыта.

– Еще как! Про кого бы там ни говорил Распутин – ребята серьезные.

– И опасные, – кивнул я.

– Раз уж Келлер их не сдал – опаснее некуда, – продолжил Корф. – Морозов ему наверняка чем только ни грозился – а молчит, как рыба об лед.

– Ну… Может, он не потому молчит. – Я пожал плечами. – А просто никого в глаза не видел, кроме мелкоты. Не забывай, Антоша, Келлер – фигура чисто номинальная. Говорящая голова – прямо как твой любимый блогер в маске.

– Не любимый, – буркнул Корф. – Он мне вообще даже не нравится.

– Неважно. – Я махнул рукой. – Так или иначе, очень многое было завязано на Распутина. И на него и повесили всех собак. Насколько мне известно, следователи решили назначить виноватыми во всем именно их с сыном.

– А ты как думаешь?

– Я думаю – чушь собачья. Заговор такого масштаба старику не по зубам. – Я достал из кармана ключ и отпер дверь, ведущую в штаб-квартиру. – Так что тут скорее уж сработает классический принцип: ищи, кому выгодно.

Корф тут же принялся пожирать меня глазами. На него иногда накатывали такие вот приступы – то ли восхищения, то ли любопытства, то ли слепого почитания, то ли всего сразу и по чуть-чуть. Иногда мне даже казалось, что парень и правда видит на месте ровесника меня настоящего – убеленного сединами Серого Генерала. С полным комплектом орденов и знаков отличия.

– И кому же выгодно? – разве что не с придыханием спросил он.

– Иберийцам, – вздохнул я. – И прочим хмырям, которые притащили сюда Георга… Кстати, ты смог что-нибудь про него накопать?

– По нулям. Абсолютно безупречная биография. – Корф плюхнулся на диван и достал из кармана телефон. – Завел страницы в соцсетях. Подписчиков уже…

– Как у меня? – усмехнулся я.

– Побольше. Раза в четыре.

Чего и следовало ожидать. Его светлость герцог Брауншвейгский и раньше весьма удачно обзаводился союзниками и почитателями, а уж после подвигов на буксире его акции и вовсе взлетели до небес. И, в отличие от меня, он ничуть не стеснялся сниматься для обложек журналов и светиться на телеканалах. Интервью, пресс-релизы или по меньшей мере коротенькие записи в соцсетях появлялись чуть ли не каждый день.

Однако никаких притязаний Георг еще не заявил. Обходился даже без намеков… пока что. Но я почему-то ничуть не сомневался, что затишье было лишь временным и непременно принесет за собой бурю.

Как бы не похлеще той, что разразилась в девяносто третьем.

– Слушай… – Корф на мгновение оторвался от телефона. – А тебе разве не сегодня к Морозову надо?

– Куда?.. Блин! – Я едва не заехал себя ладонью по лбу. – Сколько сейчас времени?!

Глава 2

Прохладное питерское лето и общая умиротворяющая обстановка так активно воздействовали на юный организм, что я едва не забыл про сегодняшнюю аудиенцию у Морозова-старшего. Хотя скорее это будет разбор полетов с обязательными вопросами и претензиями – как и в прошлый раз.

И в позапрошлый, и во все предыдущие.

Однако, как бы мне ни хотелось, проигнорировать его было попросту невозможно. Так что я быстро привел себя в порядок, оделся и, схватив ключи от машины, пулей бросился на стоянку.

Правда, умиротворяющей обстановка была только в нашем блоке. В городе все оставалось без изменений: блокпостов стало меньше, но вооруженные патрули встречались едва ли не на каждом шагу. Преимущественно – гвардейские. Особую роту загнали в расположение и особо ни к чему не привлекали. Кажется, главе Совета имперской безопасности очень не нравилось само по себе наличие мощной и весьма своенравной силы, и, дай ему волю, он бы вообще расформировал гардемарин.

Но, несмотря на всю полноту взваленной на себя власти, сделать этого он не мог. В Совете пока еще хватало тех, кому все происходящее активно не нравилось, а обострять ситуацию еще сильнее не хотел уже сам Морозов. Кажется, репрессии, перешедшие из острой стадии в хроническую, утомили его самого, но остановиться сейчас было попросту невозможно. Взять власть оказалось неожиданно легко, а вот удержать – заметно сложнее.

И ослабить поводок сейчас означало эту самую власть из рук выпустить. Уж чего-чего, а этого Морозов делать точно не собирался. Продержаться ему оставалось всего чуть-чуть – по факту, до официальной церемонии венчания его сына с Елизаветой, которая должна была состояться уже на следующей неделе.

По крайней мере так наверняка думал он сам.

Лихо подкатить к парадному крыльцу Зимнего не вышло: Дворцовая площадь все так же оставалась перекрытой, антитеррористические меры никто не отменял. Так что пришлось оставить автомобиль и прогуляться пешком.

После того как я предъявил удостоверение, дежурный гвардеец слегка изменился в лице, сверился с планшетом, а потом неожиданно взял под козырек. Я кивнул, и прошел дальше, когда мне в спину вдруг раздалось вежливое покашливание.

– Владимир, простите, – послышался голос.

Я развернулся.

– Не могли бы вы… – Кажется, гвардеец даже чуть покраснел. – Не могли бы вы расписаться на память? – Он достал из подсумка блокнот и ручку. – Для младшей сестренки. Она ваша фанатка.

Мои брови полезли вверх. Чего-о-о?

– Если вас, конечно, не затруднит…

Я выдохнул, снова глубоко вдохнул и кивнул.

– Да, конечно. Давайте. Как зовут сестру?

– Татьяна. Таня.

– Угу.

Я быстро вывел простенькую надпись и вернул блокнот.

– Спасибо!

– Да не за что.

Я покачал головой и медленно двинулся ко входу. Кажется, у меня только что возникло несколько вопросиков к его благородию барону Корфу, ведущему мои соцсети «с целью формирования положительного имиджа», как он выразился.

Вот ведь… Нужно обязательно посмотреть, чего он там сформировал. Потому что к такому меня жизнь определенно не готовила.

В общем, в итоге я едва не опоздал к Морозову. Пришлось даже пробежаться, когда никто не видел. Злить главу Совета сейчас было совершенно ни к чему.

В кабинете он внезапно оказался не один. И уж кого, а своего дядю я там увидеть никак не ожидал. Еще и в новенькой парадной форме.

Это чего происходит-то? Старик вернулся на службу?

Но узнать это прямо сейчас возможным не представлялось. Потому как Морозов начал, едва поздоровавшись. Правда, как-то устало, без огонька. Похоже, последние события изрядно «укатали» его сиятельство.

– …то есть хочешь сказать, что второй подряд Распутин погибает, когда ты находишься рядом, – и это не более чем нелепое совпадение, да?

Постепенно Морозов втянулся, и сейчас сверкал глазами так, что будь на моем месте настоящий курсант Володя Острогорский, он точно не знал бы, что делать: стоять вытянувшись по струнке, или съежиться и забиться в самый дальний угол. Но меня начальственный гнев, конечно же, ничуть не пугал.

Разве что причинял временные неудобства.

– При всем уважении, ваше сиятельство, в момент смерти Распутина-старшего я находился отнюдь не рядом с ним, а вовсе даже наоборот, – вставил я, когда Морозов сделал паузу, чтобы набрать в грудь воздуха.

Дядя от такой дерзости аж вздрогнул, а глаза напротив налились кровью.

– Да, конечно. Именно так. Ты в этот момент управлял лучом смерти с захваченного буксира, покрошив перед этим из автомата почти два десятка головорезов, – мрачно кивнул Морозов.

А вот при этих словах дядя приосанился и даже, кажется, улыбнулся. Что ни говори, а подвиги племянника… Ну, не то чтобы радовали старика, но по меньшей мере заставляли гордиться.

Всегда приятно, когда у тебя в семье герой.

– Я ничем не управлял, – не задумываясь соврал я.

– Ага, и Свечка сама ударила по даче на Крестовском, да? Совершенно случайно?

– Никак нет! – Я смотрел на Морозова честно и искренне. – Ваше сиятельство, я много думал об этом. У меня есть теория, что вышедший из-под контроля мутант сохранил остатки сознания и просто решил таким образом отомстить своему обидчику перед смертью.

Морозов втянул воздух. Я нес полную дичь, но тем не менее дичь, имеющую право на существование. Кроме того, никого из тех, кто мог бы опровергнуть мою версию событий, в живых не осталось. Кроме Камбулата.

Но он этого делать, конечно же, не станет. И вообще всегда может сказать, что стоял спиной, управляя судном, и ничего не видел. А Георга с Поплавским я предусмотрительно отправил вниз. Виталик, конечно, догадывался, что произошло на самом деле, но его такой расклад полностью устраивал. Единственное, что ему могло не понравиться в том эпизоде – что я так и не дал сделать селфи с мутантом. А в остальном…

В остальном – сто процентов понимания, ноль процентов осуждения.

– Почему ты не доложил, как только нашел буксир? Почему никого не поставил в известность и полез сам?

– Вообще, все это подробно отражено в моем рапорте, который я подал на следующий же день после всех событий. Но если ваше сиятельство желает – я повторю.

Я уже начал уставать от этого фарса и принялся откровенно дерзить. Впрочем, такая манера на Морозова почему-то обычно действовала успокаивающе.

Так что почему бы не продолжить пользоваться проверенным средством?

– В момент обнаружения буксира до контрольного срока, назначенного Распутиным, оставалось слишком мало времени, чтобы предпринимать какие-то другие меры. Оценив обстановку, я начал действовать сообразно ей…

– Прихватив с собой герцога Брауншвейгского, – ехидно ввернул Морозов.

– А вот тут я уже совершенно ни при чем! – Тут уж я возмутился абсолютно искренне. – Он сам явился. Что мне его было, связывать?

Что характерно, претензий к тому, что я этого самого герцога подверг смертельной опасности, не последовало. Полагаю, Морозов не сильно бы расстроился, поймай Георг случайную пулю, героически обезвреживая террористов. Это, конечно, породило бы целую гору проблем государственного масштаба, но изрядную часть и решило бы.

Ну простите, ваше сиятельство. Возитесь с этим сами. Пока что.

– И на машину оперштаба Особой роты ты, конечно же, наткнулся абсолютно случайно, да? Знаешь, я иногда перестаю понимать, кто именно командует гардемаринской ротой, капитан Гагарин или прапорщик Острогорский… Ладно. Вольно! – Морозов махнул рукой и опустился в кресло. – Что с тебя взять… Везде, где ты появляешься, тут же начинают бушевать хаос и разрушение. И везет тебе исключительно потому, что ты каким-то образом умеешь направлять их в нужное русло. Садись.

Его сиятельство показал на кресло рядом, и я понял, что опасность миновала. Благодарно кивнув, я уселся на самый краешек, и замер, поедая начальство преданным взглядом.

– Прекрати паясничать, – буркнул Морозов. – Детский сад какой-то. Я решительно не понимаю, почему четверо сопливых курсантов уже в который раз делают то, что оказывается не под силу лейб-гвардии, полиции или гардемаринской роте…

– Просто мы очень талантливые, ваше сиятельство, – не сдержался я.

– Талантливые, не отнять, – пробухтел он. – Выпороть бы вас… Таланты… А придется награждать, видимо. Молодцы. Даже полгорода на этот раз не разнесли в процессе.

– Да мы и в прошлый раз…

Мне хотелось сказать, что весь список прегрешений, который нам реально можно было вменить, заканчивался одним отдельно взятым броневиком, разнесшим двери одного отдельно взятого заведения. И что так этому заведению и надо, судя по музыкальному репертуару, который там в последнее время звучал.

Но Морозов хлопнул ладонью по столу.

– Прекратить, я сказал! – рявкнул он.

И я сообразил, что и правда зашел далековато. Да, я герой. И по факту, и, стараниями Корфа, в глазах общественности, так что осуждать или наказывать меня сейчас – все равно что стрелять себе в ногу.

Но нельзя бесконечно дразнить дракона.

– Дядю поздравь, – неожиданно буркнул Морозов.

– С чем именно? – поинтересовался я.

Этот вопрос вертелся на языке уже давно. Примерно с того момента, как я увидел родственника в парадной форме.

– С вступлением в ряды Совета имперской безопасности.

Я чуть ли не присвистнул. Вот это новости! В кои-то веки – действительно хорошие. Наверное… Хотя нет, точно хорошие. Дядя был в сильно лучших отношениях с обоими Морозовыми, чем мне хотелось бы, но соображать все же умел. И, кажется, ему и самому не слишком-то нравилось происходящее в столице.

Правда, он наверняка считает, что все успокоится, едва младший Морозов станет венчанным супругом Елизаветы, но с этим мы разберемся позже.

Надо как-нибудь заскочить к дяде вечерком. Отметить успехи, а заодно прозондировать почву и понемногу начать направлять его в нужную мне сторону.

Вряд ли это будет так уж трудно.

– Поздравляю, – вполне искренне проговорил я.

– Так что имей в виду! – вскинулся Морозов. – Теперь твои выходки будут бросать тень не только на тебя, но и на всю фамилию Острогорских – а значит, и на Совет! И это совсем не то, к чему следует стремиться. Так что, надеюсь, хотя бы это тебя немного остудит. Ты уж побеседуй с ним, Константин Иванович, – неожиданно чуть ли не взмолился Морозов, повернувшись к дяде. – Совсем же неуправляемый.

– Обязательно побеседую, – прогудел дядя, глядя на меня взглядом, не сулящим ничего хорошего.

Я только усмехнулся про себя. В каком же Морозов отчаянии, раз заговорил так. Кажется, некоторое время и правда лучше вести себя потише.

Ну, хотя бы постараться.

– Какие планы на лето, прапорщик? – спросил вдруг Морозов.

И я тут же понял, что в его вопросе и содержится ответ. Так что не стал говорить, что за лето планирую собрать вокруг себя как можно больше сторонников, чтобы, когда придет время, действовать с более солидной поддержкой, нежели три унтер-офицера из Морского корпуса. Вместо этого я выдал то, что, как мне казалось, Морозов и хотел услышать.

– Тренироваться с Особой ротой, учиться, готовиться ко второму курсу…

– Первый-то как закончил? – с искренним интересом спросил он.

Я лишь пожал плечами:

– С отличием, конечно.

– Эх, молодость… – Морозова окончательно отпустило. – И когда только успеваете все? В общем, готовься сам и готовь друзей. Награда найдет героев. Но лично тебя я в последний… Слышишь, Острогорский, в последний раз предупреждаю! Еще одна несогласованная выходка, и…

Говорить, что именно «и», Морозов не стал. И так было ясно, что на мою голову обрушатся все смертные кары, придуманные человечеством.

Я вскочил с кресла, вытянулся по стойке «смирно» и рявкнул:

– Так точно, ваше сиятельство!

Морозов окинул меня подозрительным взглядом, будто пытаясь понять, дурачусь я или на этот раз наконец серьезен. Я остался невозмутим – хоть и не без труда.

– Вольно! И имей в виду – я не шучу!

– Так точно, ваше сиятельство – не шутите. – Я почувствовал, что визит подошел к концу, и решил его не затягивать. – Разрешите идти?

– Свободен, – вздохнул Морозов.

И я тут же двинулся к выходу, поймав напоследок осуждающий и строгий, но довольный взгляд дяди.

Закрыв за собой дверь, я перевел дух.

Все-таки пронесло – как и всегда. Но надо бы и правда залечь на дно хотя бы на некоторое время. Морозов действительно зол не на шутку. Если бы я своим самовольничанием не подыграл ему, а, наоборот, нарушил планы, мало бы мне точно не показалось.

Ну, что ж. Видимо, таков путь…

В кармане завибрировал телефон, я достал его, разблокировал и удивленно замер, глядя на высветившееся уведомление.

Привет. Знаю, ты сейчас во дворце. Нужно встретиться. Как можно скорее. Сбеги от прислуги. Найдешь меня там, где нас награждали осенью.

Никакой подписи, конечно же, не было, но я и так знал, кому вдруг понадобилось меня лицезреть, да еще и в такой спешке. Последний раз контакт выходил на связь… давно. Так, что я уже успел подзабыть.

Сообщение оказалось от Оли.