Buch lesen: «Следы от старых «Жигулей»»
Часть 1
Следы от старых «Жигулей»
Многие знают, как выглядели советские общежития. Лицом общаги был коридор, в котором из-за нагромождения различных вещей, предметов протиснуться было очень сложно. Пол в коридоре, как правило, был облезлый и некрашеный. Еще, для худшего варианта советской общаги, были присущи такие черты, как висящая везде электропроводка на скрутках, пустые патроны в коридоре с одной только тусклой лампочкой, общие, часто протекающие туалеты и душевые, кухни с жирными печками и тараканьими бегами после включения лампочки, именно лампочки, а не светильника.
В этом же, бывшем общежитии, который уже имел статус жилого дома, после ряда ремонтов, квартиры и коридор выглядели вполне нормально.
Кухня была хоть и общей, но чистой и уютной. Раритетом на кухне стояла ржавеющая, но с нержавеющим баком, неработающая стиральная машина. Ею нельзя было пользоваться по назначению, поэтому Мария Семеновна, одна из проживающих в этом доме, хранила в баке сыпучие продукты – крупы, соль, сахар – и накрывала машинку узорчатой накидкой, которую частенько стирала. Общая дверь в дом была всегда без замка. Замки были у каждого в квартирах.
Дом этот, бывшее общежитие для приезжих, ранее принадлежал местному кирпичному заводу и располагался в небольшом поселке, расположенном недалеко от областного центра. Его жители, живущие здесь уже давно – четыре семьи – старушка Мария Семеновна, тридцатишестилетняя Елена, еще одна одинокая женщина, лет пятидесяти, Ирина Сергеевна и семья с ребенком семи лет. Глава этой семьи работал монтажником охранно-пожарной сигнализации, его жена занималась домашним хозяйством. Квартира им осталась по наследству от родителей жены.
У Елены был гражданский муж, но он давно уже не появлялся в объятия своей, то ли жены, то ли подруги. В последнее время семейных отношений у этой пары не было. Были просто редкие встречи.
Рядом с этим домом год назад поселился шестидесятичетырехлетний мужчина. Бывший известный судья из областного центра. Три года назад умерла его жена. Боль утраты преследовала судью очень долгое время, так как любовь к этой женщине он берег до последнего дня их совместной жизни. В городе у пенсионера остался сын с семьей. Николай Игнатьевич Руденко, так звали судью, решил пожить на природе, поближе к земле, отдельно от детей.
В поселке приезжий пенсионер быстро подружился с соседями. Особенно, ему приглянулась Ирина Сергеевна.
… Ранним утром, в пятом часу, услышав крики с прилегающего двора, а двор условно был двором – без ограждений и забора, Николай Игнатьевич быстро вышел на улицу и, увидев несколько возбужденных людей возле соседнего дома, поспешил туда. Напротив бывшего общежития через дорогу под деревом лежал мужчина с ножевыми ранениями в шею и без признаков жизни. Скорую и милицию уже вызвали. Но еще до их приезда жильцы дома в погибшем узнали гражданского мужа Елены. Николай Игнатьевич сразу же подошел к лежащему, прямо на вытоптанной дорожке, бездыханному телу, внимательно, без любопытства, его осмотрел. Как бы продолжением указательного пальца правой руки на земле была прочерчена короткая линия с черточками на конце. Было подобие стрелки. Что это? Что хотел сообщить погибший? Попытка написать имя напавшего преступника? Или штрих конвульсии?…
Скорая помощь приехала быстро, а вслед за ней появились оперативники. Судмедэксперт уже работал со своим объектом, когда подъехала еще одна милицейская машина с кинологом, следователем Левченко и заместителем начальника райотдела Ворвулем. Пес Дружок по приказу своего хозяина сержанта Лесового, впитав предложенные ему запахи, включился в поисковую работу. Для начала он грозно залаял в сторону мужчины, садившегося с Левченко и Ворвулем в машину. Это был парень, первый увидевший труп и сообщивший в милицию об этой страшной находке.
Звали парня Никита. Запах от него и немного нарушенная координация выдавали его состояние, на этот час, уже не тяжелого, опьянения. С его слов после ночных посиделок с друзьями он возвращался домой и случайно наткнулся на тело. Думая, что лежавший мужик после ночных увеселительных гастролей пребывает в таком же состоянии, как и он, Никита, со словами «Рота, подъем!», схватил лежащего за рукав, потянул на себя и…обомлел. На шее у мужика кровоточила ножевая рана, и, наверное, не одна, а тело не подавало никаких признаков жизни. В растерянности парень обвел взглядом округу, и глубже осознав ситуацию, побежал к ближайшему окну жилого дома. Там он нервно застучал сначала в первое окно, затем во второе, третье…
Ищейка не ограничилась лаем на расстоянии в сторону машины, где находились Левченко, Ворвуль и Никита. Она очень резво подбежала к авто и начала лаять еще громче и яростнее. Лесовой понимал, что пес мог реагировать на Никиту, у которого были контакты с погибшим. Зная, что теряется драгоценное время, он буквально оттащил собаку от автомобиля и предложил псу поиск в другом направлении.
Николай Игнатьевич, стоя в стороне с небольшой группой жильцов соседних домов, внимательно наблюдал за происходящим. Его профессиональная деятельность, его знания подобных ситуаций позволяли делать некоторые выводы, умозаключения, сопоставлять…. Появилось необъяснимое желание, даже влечение, разобраться в произошедшем событии. Сейчас для него интересными и первостепенными были два вопроса – умышленное это убийство или случайное. И второй – этот парень…
Дружок зигзагами подобрался к дороге. Не отрывая своего носа от земли, покружился на одном месте и еще раз залаял в сторону милицейского автомобиля. Затем он виновато посмотрел на своего хозяина, давая понять, что его работа на сегодня закончилась.
– Похоже, что убийство умышленное, – размышлял Николай Игнатьевич, глядя на милицейского пса.
– Либо убийцу здесь ждала машина, либо он сам на ней приехал.
Чуть позже, когда эксперт тщательно обследовал место происшествия и уехал, Николай Игнатьевич также побродил вокруг, но, ни малейших следов автомобиля не обнаружил. Трудно было, что-нибудь заметить на чистом асфальте. К тому же, немало машин уже проехало на этом участке. Тем не менее, возникшая версия стала у судьи основной.
Николай Игнатьевич был известен многим в правоохранительных кругах поселка. Его здесь уважали. Знали его по прошлой профессиональной деятельности, да и сейчас иногда обращались за консультацией. Поэтому, когда судья уже в финале предварительного сбора информации подошел к Левченко и спросил про Никиту, следователь с охотой, но немногословно, высказался. Маловероятно подозревать парня в содеянном преступлении, но пока отбрасывать такое предположение он не собирается.
– Все покажет экспертиза и дальнейшее расследование, – сделал вывод следователь…
– Что за фрукт, этот погибший? – повернул свои размышления в другую сторону Николай Игнатьевич.
То, что он знал о Федоре, так звали бывшего гражданского мужа Елены, не было секретом. Родился тот в этих краях, рос не в очень благополучной семье, без контроля и без надлежащего воспитания. Лет в шестнадцать попал в детскую колонию для несовершеннолетних, а в двадцать шесть получил восемь лет тюрьмы за групповое преступление с убийством. После освобождения неизвестно где он обитал, но частенько появлялся в поселке. Здесь он завел знакомство с вышеупомянутой Еленой и вскоре переехал к ней. Прожив около полугода в статусе семьянина, Федор понял, что ему надоела такая жизнь. Любовь была без радости, значит, разлука будет без печали – решил Федор и исчез…
– Позвоню-ка я Мишке, – решил Николай Игнатьевич.
Его все больше интересовало и втягивало расследование преступления. А Мишка – это был один из его друзей, прокурор городской прокуратуры областного центра Михаил Иванович Малеев.
– Если в органах что-то известно о погибшем, быстрее можно выйти на подозреваемых. Помогу местным, – думал судья-пенсионер.
В том, что произошло не случайное убийство, Николай Игнатьевич, почему-то был уверен, хоть и подтверждений этому было пока немного.
Почти так же думал и следователь Левченко. Убийств, а тем более умышленных, в его тихом поселке не было уже давно. Совершались различные правонарушения – драки, кражи, угоны, мошенничество и прочее, но посягательств на жизнь не было.
Оперативник ждал результаты экспертиз, но некоторые выводы для себя предварительно уже сделал. После работы их милицейской овчарки крепла уверенность, что убийца приехал и уехал на автомобиле. То есть, он поджидал Федора и, естественно, откуда-то знал, что тот появится в этом месте и в конкретное время. Какие-то следы эксперт-криминалист собрал на асфальте, но с его слов, шансов радоваться было мало. Далее. Удар в шею был профессиональным. Наверное, быстрым, сильным и в нужное место. Вряд ли это сделал Никита с его ростом и физическим состоянием на тот момент.
– Подождем, что скажут эксперты, но кое-что проверим сейчас, – закончил свои рассуждения Левченко.
… После обеда Николай Игнатьевич позвонил другу Михаилу Ивановичу. Обменявшись фразами «как твое здоровье?»-«не жалуюсь»-«как твое?»-«тоже нормально», пенсионер-судья изложил другу-прокурору свою просьбу «пробить» по ведомственным каналам названную фамилию, подчеркивая, что искомый отбывал тюремный срок.
– Если только тебя не затруднит это мое сугубо личное и не очень важное обращение, – добавил Николай Игнатьевич.
И услышал в ответ:
– Не затруднит. Жди мой звонок.
… Часов в пять вечера Малеев позвонил.
– Сделаем так. Я сейчас отвечу на твою просьбу коротко, а ты, если моей информации окажется мало и если будет желание, подъедь на днях, можешь даже завтра. Попьем чайку, пообщаемся, и я попробую организовать тебе доступ к информации по интересующейся тебя личности. Докладываю. Федор Иванович Боровой, 1976-го года рождения. В 2010 году освободился с мест лишения свободы. Отбывал срок, восемь лет, за групповое ограбление с убийством крупного предпринимателя. Веских доказательств, что убил он, так и не нашлось, но на приговор хватило. Действовал с напарником, Корчинским Сергеем Владимировичем. А теперь, внимание. Самое интересное. Два дня назад Корчинский был убит ножом в своем частном доме. Кого ты там ловишь? Приезжай – расскажешь. Жду, – закончил свой доклад Малеев.
– Вот это новость! Вот это поворот, – не зная как реагировать на сообщение прокурора, думал Николай Игнатьевич, – теперь-то я поеду обязательно.
… – Хорошо выглядешь, – встретил друга Малеев, – может и мне уже пора на покой. Смогу ли без работы? Рассказывай, как ты? Время у нас есть.
Поведав Михаилу о своих пенсионных делах, о семье и выслушав друга, Николай Игнатьевич, понимая, что у того рабочее время, напомнил о своей просьбе, коротко сообщив о происшествии.
– Ну, что же, товарищ Пуаро, если тебе на пользу ребусы и загадки, помогу. Внизу, в нашем архиве, у Анны Сергеевны лежит интересующее тебя дело. Попросил на один день. Поработаешь, заходи на чай. Я здесь, – подытожил Михаил Иванович.
… Было уже пять вечера, когда Руденко вспомнил о друге и о чае. Нет, о чае и о друге, так как обеденный бутерброд с кофе у Малеева давно уже растворился, и кушать хотелось. Дело было объемное, вникать надо было внимательно, кое-что приходилось перечитывать, к кое-чему возвращаться.
Складывалась такая картина девятилетней давности.
В загородном доме дачного поселка был убит со своего охотничьего ружья известный в городе среднего уровня предприниматель Соколов. Известен он был тем, что владел рынком, который пользовался у горожан немалым спросом. Обнаружили труп вечером. После настойчивых звонков, на которые никто не отвечал, приехала жена предпринимателя. Она знала, что муж собирался за город.
Николай Игнатьевич немного слышал об этом человеке. Он знал, что есть такой в городе, но контактов между ними не было никаких. Этим и ограничивалась известность предпринимателя для Руденко. Одной из версий было убийство с целью ограбления. Дом, как и состоятельный хозяин, был небедный, и со слов жены Соколова, преступники вынесли добра на очень большую сумму. С сейфа исчезли деньги, драгоценности, из дома ценные вещи, даже картины….
Понятно, что начали рассматривать и другие версии, но сразу выйти на след бандитов не удалось. Тем не менее, благодаря внимательности, хоть и немного случайно, один из преступников был пойман.
На рынке в поселке, где сейчас проживал Николай Игнатьевич, бывший местный житель продавал бронзовую женскую фигурку, которая попалась на глаза одному из тамошних работников милиции. Тот в свой выходной день по просьбе жены бродил по базару с двумя уже полными сумками и случайно обратил внимание на товар продавца. Накануне по сводке с областного центра он видел такую же вещь, но на листе бумаги. Вскоре торгаша взяли. Это был Федор Боровой. Через два дня нашли и второго соучастника преступления Сергея Корчинского. На допросе оба задержанных признались в ограблении, но категорически отвергали причастность их к убийству. С их слов ограбили они дом примерно в шесть вечера, когда там никого не было. Ограбили быстро и ушли…
В доме убитого все выглядело так, как будто бы произошло самоубийство. Ствол был направлен в область груди погибшего, захват ружья и большой палец на спусковом крючке также с первого взгляда подталкивали оперативников к этой версии. Предстояла кропотливая работа, чтобы установить истину. Но даже через месяц не было четких и весомых доказательств вины задержанных в убийстве. Не было ни следов на ружье, ни очевидцев нападения на дом.
«Показания свидетеля», – читал Николай Игнатьевич очередной лист дела. Это были показания соседа, который проживал через два дома от погибшего. На вопрос, видел ли он кого-нибудь в этот день возле места происшествия, тот ответил:
– Никого, кроме милиции. С обеда там копошились.
Еще с материалов дела Николай Игнатьевич узнал, что и Боровой, и Корчинский подрабатывали у крупного по городским меркам бизнесмена Васильева. К нему, кстати, после смерти Соколова, каким-то образом, перешел во владение рынок погибшего. Это было давно известно Николаю Игнатьевичу. Была даже, насколько помнилось судье, прокурорская проверка факта передачи этого объекта в собственность Васильева.
Протоколы допросов, результаты экспертиз, показания свидетелей, выписки телефонных разговоров, опись пропавших ценностей, квитанции, чеки…
Вот копия чека с кафе, где в день убийства поздним вечером праздновали удачу налетчики. «Салат весенний» – одна порция; «салат греческий» – одна порция; «котлета по-киевски с гарниром» – три порции; «коньяк «Закарпатский» – две бутылки…
Интересно, почему три порции вторых блюд? Из показаний работников кафе, а они опознали Борового и Корчинского, тех было двое. Но не троица ли была в доме погибшего предпринимателя, и не третий ли как-то участвовал в убийстве Соколова. Вполне возможно, что и он должен был сидеть в кафе со своими соучастниками, но, по какой-то причине, отсутствовал. Мысль о третьем засела в голове у Николая Игнатьевича, как заноза, не давала сосредоточиться. Да и две сегодняшние смерти могли быть связаны с этим третьим…. И, скорее всего, этот третий из поселка, где проживал судья-пенсионер и откуда был родом Боровой. Очень хорошо знал удобное для преступления место, знал, куда шел Боровой и по какому пути. А стрелка, которую успел нацарапать погибший, могла означать «убийца здесь»…
Такими были предположения сыщика-любителя.
Еще после прочитанного дела у судьи было ощущение, что он был в шаге от какой-то разгадки, казалось, что рядом была подсказка, куда шагать следствию. Это чувство периодически возникало у Николая Игнатьевича все последующее время.
– Надо спокойно поработать в поселке, – подытожил свои размышления Руденко, – но вначале надо что-нибудь съесть в городе. Поеду-ка я к детям. А завтра с утречка – в свою вотчину.
На третий день, в среду, когда страсти и слухи среди местных немного улеглись, Николай Игнатьевич еще раз посетил место происшествия. Несколько раз прошелся вокруг остатков, еще не исчезнувшего пятна крови, внимательно осмотрелся по сторонам. Стрелки, понятно, уже не было, так как много людей прошлось по этой дорожке после случившегося. Дорожка эта шла с вокзала в двадцати метрах от железной дороги вдоль забора бывшей базы райпотребсоюза. Там, где забор заканчивался и поворачивал направо, начиналась небольшая площадка с большой роскошной плакучей ивой. Под ней как раз и произошло убийство. За площадкой в обе стороны шла дорога. Направо начиналась улица к центру. В ее начале по левой стороне стоял известный дом с четырьмя семьями, а за ним была усадьба судьи-пенсионера. Дорога налево пересекала железнодорожный переезд с домиком дежурного. Он стоял метрах в ста от упомянутого дерева. Как раз на этот домик и был направлен внимательный взгляд Николая Игнатьевича. А еще через пять минут он уже был возле дежурного, который немного знал пенсионера, знал о его профессии до пенсии и отнесся к его вопросу не агрессивно.
