Buch lesen: «Русь летописная»

© В. Н. Дёмин, 2018

© ООО «Издательство Родина», 2018

* * *

От автора

Летописи – исторический фундамент русского национального самосознания. Их расцвет пришелся на совершенно конкретный отрезок российской истории, охвативший около семи веков: примерно со времени принятия христианства до начала Петровских преобразований. Почти все русские летописцы были христианскими монахами или другими церковными деятелями. Это не могло не наложить отпечатка ни на летописную идеологию, ни на понимание исторического процесса в прошлом, настоящем и будущем, ни на резко негативную оценку предшествующего языческого мировоззрения.

Дохристианская история Руси насчитывает не века, а тысячелетия. Однако достоверных письменных источников той далекой эпохи не сохранилось (судя по всему, они были полностью уничтожены в ходе утверждения новой религии и новой морали). Так называемая «Велесова книга», посвященная событиям ранней русской истории, официальной наукой не признается и считается подложной. Аналогичным образом оцениваются и устные исторические сказания русского народа, которые в литературно обработанном виде были записаны только в XVII веке, после окончания Смуты на Руси и воцарения новой династии, снявшей некоторые прежние политические запреты.

В этом спорном вопросе я ставлю достаточно скромную задачу: отделить зерна от плевел. Пусть читатель решает сам, где правда, а где кривда. Имеется еще один массив фактов, связанный с археологическими находками и открытиями. Несмотря на то что археологи имеют дело с материальными реалиями, они во многих случаях не умеют их правильно объяснить, подгоняя собственные, довольно-таки сомнительные, гипотезы под давным-давно отжившие или утратившие свою актуальность абстрактные схемы. В результате в порядке вещей считается, скажем, такое вопиющее противоречие. С одной стороны, не терпит никаких возражений утверждение, что якобы полнокровная жизнь на севере Евразии началась только после отступления ледника (в высоту до трех километров), что произошло сравнительно недавно, пятнадцать тысяч лет назад – не позже XII тысячелетия до новой эры. С другой стороны, многочисленные археологические находки на Севере свидетельствуют совершенно о другом: жизнь здесь кипела всегда, а ее нижняя хронологическая планка теряется где-то на 3-м миллионе (!) лет до новой эры (скажем, открытая археологом Юрием Алексеевичем Мочановым стоянка Диринг-Юрях на правом берегу Лены, вверх по течению, в 140 километрах от Якутска).

Наконец, имеются многочисленные и относящиеся к России свидетельства иностранцев, античных и средневековых писателей и хронистов. Спроецированные на реалии русской долетописной истории, они дают неисчерпаемый материал для углубленного осмысления нашего прошлого. В обозначенных хронологических параметрах, скажем, античные историки – такие же летописцы стародавних событий, происходивших на территории России, как и отечественные историографы. По сей день не утратили своего значения слова самобытного историка Ивана Егоровича Забелина (1820–1909), сказанные почти полтора века тому назад: «…Никакая отрицающая и сомневающаяся <…> критика не может отнять у русской истории истинного сокровища, ее первого летописца, которым является сам Отец истории – Геродот».

В соответствии с вышеизложенным предлагаемая на суд читателей книга, в которой использованы наработки предшествующих изданий, разделена на две большие части: одна посвящена долетописной, другая – летописной эпохам.

Часть I. Русь до Руси

 
Все это было, было, было,
Свершился дней круговорот…
 

Александр Блок

Глава 1. Самый далекий Туле

 
Где океан век за веком, стучась о граниты,
Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,
Высится остров, давно моряками забытый, —
Ultima Thule.
<…>
 
 
Остров, где нет ничего и где все только было,
Краем желанным ты кажешься мне потому ли?
Властно к тебе я влеком неизведанной силой,
Ultima Thule.
 
 
Пусть на твоих плоскогорьях я буду единым!
Я посещу ряд могил, где герои уснули,
Я поклонюсь твоим древним угрюмым руинам,
Ultima Thule.
 

Валерий Брюсов

Наидревнейшая история России начинается… в России, точнее – в тех северных ее частях, где в далеком-предалеком прошлом климат не был еще столь неблагоприятным, как сегодня, и народы, ныне разбросанные по просторам Евразии и остального мира, не были еще столь разъединены по языкам и культурам. Одно из названий прародины человечества – Ultima Thule («самый далекий Туле»; иногда переводят – «крайний Туле»), с таким эпитетом утвердилось имя древней северной земли в мировой истории, географии и поэзии. Устойчивое латинское словосочетание, превратившееся в крылатое выражение, введено в оборот Вергилием в «Георгиках» (I, 30). В греческом языке топоним-символ таинственного и недосягаемого Севера пишется через «тету» и воспроизводится в разных языках по-разному – и как Туле (Тула), и как Фуле (Фула).

В русском языке приняты одновременно и та, и другая вокализации. Например, название знаменитой баллады Гете, написанной им в 25-летнем возрасте и впоследствии включенной в 1-ю часть «Фауста», переводится нынче исключительно как «Фульскии король». В немецком же оригинале четко значится «т»: «Es war ein König in Thule…» (дословный перевод: «[Жил]-был [один] король в Туле»). В «Фаусте» эту балладу напевает беззаботная Маргарита, еще не ведающая о своей несчастной судьбе. Между тем практически во всех переводах «Фауста» (а их на русском языке насчитывается до десяти), включая классические переводы В. Брюсова, Н. Холодковского и Б. Пастернака, Thule передается либо как Фуле, либо как «фульский», хотя в оригинале Гете прилагательное не употребляется. Лишь Афанасий Фет, который также перевел обе части «Фауста», поставил в точном соответствии с оригиналом Туле (через «фиту»), но его перевод не переиздавался с конца XIX века.

Через «ф» – Фула – обозначается загадочная северная земля и в последнем переводе «Географии» Страбона; в остальных случаях чаще пишется Туле (Тула). Впрочем, сам отец европейской географии не смог сообщить о далекой полнощной стране больше, чем узнал из утраченных ныне сообщений античного мореплавателя Пифея. Тот первым, обогнув Британию, приблизился к кромке ледяной шуги, не позволившей ему достичь обетованного северного края. Начиная со II века н. э. в античном мире получил широкое распространение роман Антония Диогена о путешествиях Диния, который после долгих скитаний достиг Ледовитого (Скифского) океана и расположенного в нем острова Туле (до нашего времени роман дошел лишь в византийском пересказе):

«Диний отправился путешествовать по ту сторону Тулы. <…> Он видел то, что доказывают и ученые, занимающиеся наблюдением за светилами. Например, что есть люди, которые могут жить в самых далеких арктических пределах, где ночь иногда продолжается целый месяц; бывает она и короче, и длиннее месяца, и шесть месяцев, но не больше года. Не только ночь растягивается, но соразмерно и день согласуется с ночью. Самым невероятным было то, что, двинувшись к северу в сторону луны, видя в ней некую более чистую землю, они достигли ее, а достигши, узрели там такие чудеса, которые во многом превзошли все прежние фантастические истории».

Но были и другие источники, к сожалению, также не дошедшие до наших дней. Об их существовании, однако, свидетельствуют фрагменты более удачливых авторов: их сочинения не канули в Лету, напротив, послужили исходной базой для древних и средневековых карт, где остров Туле изображался либо невообразимо большим, либо неправдоподобно маленьким, как, например, на карте, составленной на основе сведений древнегреческого географа Эратосфена Киренского (ок. 276–194 до н. э.). В Средние века древние сведения продолжали подкрепляться теми же полярными реалиями:

 
Имя свое от солнца получила Крайняя Фула:
Ибо летнее там в дни солнцестояния солнце
Вспять обращает лучи, чтобы дальше они не светили;
Дни уводит оно, в непрерывную ночь погружает
Воздух темный над ней, одевает студеное море
Льдом, чтоб праздным оно, для судов недоступное было¹.
 

В знаменитой книге крупнейшего византийского историка VI века Прокопия Кесарийского «Война с готами» также содержится подробнейшее описание «острова» Туле (Фуле):

«Этот остров Фула очень большой. Полагают, что он в десять раз больше Британии (Ирландии). Он лежит от нее далеко на север. На этом острове земля по большей части пустынна, в обитаемой же части живут тринадцать племен, очень многолюдных, и у каждого племени свой царь. Здесь каждый год происходит чудесное явление. Около летнего солнцеповорота в течение приблизительно сорока дней солнце здесь никуда не заходит, но в течение этого времени непрерывно сияет над землей. Но (не меньше) месяцев через шесть после этого, около зимнего солнцеповорота, дней сорок солнце совсем не показывается над этим островом, и он погружен в непрерывную ночь. [Точнейшее описание полярных дня и ночи, к примеру, на широте северной оконечности Кольского полуострова или Новой Земли. – В.Д.]. Это время живущие здесь люди проводят в полном унынии, так как они не имеют никакой возможности тогда сноситься друг с другом. Лично мне отправиться на этот остров, чтобы своими глазами увидать то, что мне рассказывали, хоть я и очень старался, никак не удалось».

Далее Прокопий подробно описывает образ жизни одного из племен, живущих в Туле, – скритифинов (другие авторы, например Иордан, именуют их скререфеннами). В последней части древнего этнонима недвусмысленно прочитывается современное название народа – финны. Как и другие северные племена, древние тулейцы «не носят одежды, не ходят в обуви, не пьют вина, не добывают себе никакого пропитания посредством возделывания земли». Они не пашут земли, мужчины и женщины заняты только охотой.

«Находящиеся там леса огромны, изобилуют дикими и другими животными, а равно и горы, которые поднимаются там. Скритифины питаются всегда мясом пойманных животных, а в шкуры одеваются, так как у них нет ни льна, ни приспособления, чтобы сучить нитки, но, связав звериными жилами кожи друг с другом, они таким образом закрывают все тело. И их младенцы вынянчиваются у них не так, как у остальных людей. Дети скритифинов выкармливаются не женским молоком, и сосут они не материнскую грудь, но выкармливаются только мозгом пойманных животных. Как только женщина родит, она заворачивает новорожденного в шкуру животного, тотчас же привешивает ее к какому-нибудь дереву, кладет ему в рот мозг, а сама тотчас же отправляется с мужем на обычную охоту. Они все делают вместе и на это занятие охотой ходят вместе. Таков образ жизни этих варваров.

Но другие жители Фулы, можно сказать, все, не очень отличаются от остальных людей: они поклоняются многим богам и демонам (гениям), живущим на небе и в воздухе, на земле и в море, и некоторым другим мелким божествам, считающимся, что они находятся в водах источников и рек. Они непрерывно приносят всякие жертвы, приносят жертвы мертвым и героям. Из жертв они считают самой прекраснейшей принесение в жертву человека, который был их первым военнопленным».

Кровавый обычай человеческих жертвоприношений долгое время сохранялся по всему миру, особенно у народов, не затронутых цивилизацией. Так, вплоть до испано-португальских завоеваний и последующей англо-французской колонизации он практиковался среди индейцев обеих Америк. В далеком прошлом, в эпоху глобальных геофизических и климатических катаклизмов, прапредки индейцев мигрировали из Туле на юг, заняв и освоив постепенно, в течение многих веков и тысячелетий, обширные территории Северной, Центральной и Южной Америки. Память о древней прародине долгое время сохранялась в некоторых принесенных с севера названиях. Так, столица древнего центральноамериканского государства тольтеков именовалась, как и сама прародина, Тула. Да и сам этноним тольтеки происходит от того же корня. Тольтекская столица (на территории современной Мексики) просуществовала до XII века н. э. Предположение о лексической и смысловой сопряженности этнонима тольтеков и названия их главного города с легендарной приполярной территорией Туле в свое время было высказано одним из основоположников современного традиционализма Рене Геноном (1886–1951) в его знаменитом эссе «Атлантида и Гиперборея».

Тольтекская Тула с ее реставрированными памятниками (включая знаменитую пирамиду Кецалькоатля) – один из известнейших архитектурно-археологических комплексов Нового Света. Однако в данном случае нас интересует этимология тольтекского названия города: 1) восходит ли оно к запредельно древним временам, когда прапредки индейских племен вычленились из общей этнолингвистической массы и начали свое миграционное шествие по американскому континенту, покинув общую прародину всех народов мира (предположительно не ранее 40 тысяч лет до н. э.); 2) принадлежит ли оно исчезнувшему народу, прибывшему с одного из погибших гипотетических материков или архипелагов Атлантиды или Арктиды; 3) является ли автохтонным – с учетом того, что сама культура тольтеков была кратковременной (в пределах трех столетий) и сравнительно поздней.

Но если даже остановиться на последнем возможном объяснении, нельзя отрицать, что сами тольтеки появились не на пустом месте и не вдруг – у них были предки и прапредки, в словарном запасе которых непременно были слова с корневой основой «тул[а]». Кроме того, на месте разрушенной столицы государства тольтеков ранее существовал легендарный город индейцев науа – Толлан (или Тольян), чье название созвучно лексеме «тул». И эту цепочку поколений, тянущуюся в глубь веков, можно проследить до начала распада единой этнолингвистической общности всех народов и языков мира².

А что общего между названиями русского города Тула и морского животного «тюлень»? Сразу видно – общий корень! Но почему? Макс Фасмер – автор самого подробного на сегодня, хотя и очень несовершенного 4-томного «Этимологического словаря русского языка», – поясняет: к нам слово «тюлень» попало из восточносаамского языка, где оно звучит как tulla. У саамов смысл данного слова явно навеян памятью о древнем арктическом материке или архипелаге – Туле. От того же наименования Туле (точнее, от лежащего в его основе корня) происходят и различные русские слова с корнем «тул», включая и русский город Тулу.

Конечно, вряд ли российская Тула имеет прямое отношение (по принадлежности) к древнему Туле. Однако налицо самоочевидное свидетельство: прапредки русского (так же, как и саамского) народа вполне могли знать о существовании легендарной страны, название которой означало нечто скрытое и заветное – он-то и дал наименование тому месту, где впоследствии возник современный город Тула (дословно – «потаенное место»). Именно такой смысл имеет, согласно словарю Владимира Даля, понятие «тула». Это «скрытое, недоступное место» – «затулье», «притулье» («тулить» – укрывать, скрывать, прятать и т. п.). Есть и другие русские слова с этим корнем: «туловище» – тело без учета головы, рук и ног (более чем фундаментальное понятие); «туло» – колчан в виде трубки, где хранятся стрелы (отсюда – «втулка»). Производными от той же корневой основы в русском языке являются слова: «тыл» – затылок и вообще задняя часть чего-либо, «тло» – основание, дно (в современном языке сохранилось устойчивое словосочетание «дотла»); «тлеть» – гнить или чуть заметно гореть и т. д. (Интересно, что в финском языке слово tuli означает «огонь», то есть, как и русское «тлеть», связано с горением.) Таким образом, имя города Тула имеет богатейшее смысловое содержание. Топонимы с корнем «тул» вообще чрезвычайно распространены: города Тулон и Тулуза во Франции, Тулча – в Румынии, Тульчин – на Украине, Тулымский камень (хребет) – на Северном Урале, река в Мурманской области – Тулома, озеро в Карелии – Тулос. И так далее – вплоть до самоназвания одного из дравидских народов в Индии – тулу.

О далекой северной островной земле Тулия или Тули наперебой сообщали и средневековые арабские авторы – географы, историки, космографы. Так, философ Аль Кинди (ум. в 961–962 г.) писал об огромном острове Тулия и большом городе на нем с тем же названием, расположенных «в северном конце обитаемой земли, под северным полюсом». Хотя упомянутая страна и окружена «великим морем», дальше нее плыть уже некуда – никакой другой земли в Северном (Ледяном) океане больше нет. Космограф Димешки, развивая данные сведения, подчеркивает, что земля Тулия населена славянами. Сказанное перекликается с известиями об Острове русов других арабских путешественников и купцов, побывавших на Руси в основном еще во времена язычества. Почти все они в один голос утверждали, что русские (и славяне) обитают на каком-то далеком острове. Данный факт, кстати, получил отражение в русских средневековых «Космографиях» и прилагаемых к ним картах, где территория России вплоть до XVIII века изображалась наполовину как архипелаг больших островов, вытянутых полукругом.

Судя по всему, о потомках сих земель подробно говорится в агиографическом литературном памятнике, посвященном одному из создателей славянской письменности Кириллу (в миру Константину). В «Житии Константина Философа, первого наставника и учителя славянского народа» (известном в 48 списках) описывается его путешествие (еще до создания славянской азбуки) по землям Хазарского каганата, захватившего в то время обширные русские земли и подчинившего многие славянские племена. Здесь Кирилл, помимо проповеди христианства и всего прочего, овладел древнееврейским языком. Это оказалось немаловажным и для общения с язычниками. Путешествуя по Руси, Кирилл-Константин столкнулся где-то на обратном пути из Хазарии в Византию с таинственным «тульским народом». Приведу этот исключительно интересный фрагмент жития полностью:

«Был же в народе фульском большой дуб, сросшийся с черешней, и под ним приносили жертвы, называя его Александр, – и женскому полу не позволяли ни подходить к нему, ни (приносить) жертвы. И когда услышал о том Философ, не пожалев трудов, направился к ним. И, став среди них, сказал: “Эллины пошли на вечные муки, поклоняясь [как Богу] небу и земле, столь большим и добрым творениям. Так и вы, кто столь убогому созданию, дереву, приготовленному для огня, поклоняетесь, как избегнуть можете вечного огня?” Отвечали они: “Не теперь мы стали так делать, но [обычай этот] от отцов приняли, и благодаря ему исполняются все просьбы наши, а больше всего идут частые дожди. И как мы то совершим, что не дерзнул никто из нас совершить? Ведь если кто и дерзнет сделать это, тогда же и смерть узрит, а дождя уж не увидит до [самой своей] кончины”.

Отвечал же им Философ: “Бог о вас говорит в Книгах, как же вы его отвергаете? Ведь Исаия от лица Господня вопиет, говоря: «Иду я собрать все племена и народы, и придут, и увидят славу мою, и положу на них знамение, и пошлю из спасенных от них к народам: в Тарсис и Фулу, и Луд, и Мосох, и Фовел, и в Элладу, и на острова дальние, где не слышали моего имени, и возвестят славу мою народам». И снова говорит Господь Вседержитель: «Вот пошлю я рыболовов и охотников многих на холмах и скалах каменных изловить вас. Познайте, братья, Бога, сотворившего вас. Вот – Евангелие Нового Завета Божьего, в котором были вы крещены»”. И так, сладкими словами уговорив, приказал им срубить дерево и сжечь его. Поклонился же их старейшина и подошел поцеловать Евангелие, а за ним и все (остальные). И, взяв белые свечи у Философа, с пением пошли к дереву, и, взяв топор, ударил Философ тридцать три раза и приказал всем срубить с корнем и сжечь его. В ту же ночь пошел дождь от Бога. И с радостью великою похвалили Бога, и Бог сильно возрадовался этому»³.

Что же это за такой «тульский народ»? Никто и никогда толком объяснить не мог – ни богословы, ни ученые-комментаторы. Высказывались робкие предположения, что, возможно, «тульцы» имеют какое-то отношение к таврическому городу Фулле (в районе современного Коктебеля), где непродолжительное время процветала греческая колония. Но такая версия ничего не прибавляет к знанию (точнее – к незнанию) о загадочном «тульском народе», ибо в житии о нем говорится как о народе языческом, а в Фулле находилась христианская община и одно время даже существовала собственная епархия. Кроме того, в «Житии Константина Философа» говорится не о жителях города, а о целом народе, на худой конец – о некрещеном племени дендропоклонников (между прочим, в болгарском тексте «Жития» именно так и сказано – «племя», а не «народ»).

Я бы рассудил иначе: не «фульское племя» названо так по имени греческого города Фуллы, а наоборот – византийская колония (просуществовавшая здесь сравнительно недолго) получила название по местности, издревле (во всяком случае, до появления здесь греков) занимаемой никому не известным «тульским народом». Вот только почему неизвестным? Очень даже известным! Туле (откуда и «тульский народ») – это автохтонное название Гипербореи – древнейшей северной территории в акватории Ледовитого океана и праматери мировой цивилизации, которая погибла в результате глобального катаклизма и резкого похолодания не позднее XII тысячелетия до н. э. Уцелевшие гиперборейцы-тульцы (в основном с окраинных континентальных территорий) постепенно мигрировали с севера на юг, где положили начало многим современным культурам и народам. Одним из осколков гиперборейцев-тульцев и был поклонявшийся священному дубу «тульский народ», с которым Константин Философ столкнулся на обратном пути «из хазар в греки»⁴.

Именно после этого общения с наследниками древней гиперборейской культуры Кирилл-Константин и занялся созданием славянской письменности и русской азбуки.

Но вернемся к проповеди будущего святого и равноапостольного Кирилла среди «тульского народа», который вполне можно именовать попросту туляками (название русского города Тула того же происхождения). Будущий создатель славянской письменности прямо напоминал тульцам-тулякам об их гиперборейском происхождении, ссылаясь на библейскую Книгу пророка Исаии (Ис. 66, 19), где среди «дальних островов» упоминается и легендарная Фула (Тула). Правда, в каноническом переводе Библии этот топоним читается как Пула. Это объясняется тем, что перевод Библии на современный русский язык сделан не с древнееврейского оригинала, а с греческого, где много неточностей (например, в том же ветхозаветном отрывке среди перечисления древнейших стран и народов выпало название народа мосох, родоначальник которого, внук Ноя – Мосох, считается праотцем московитов). Кирилл же пользовался древнееврейским оригиналом Ветхого Завета (вот где пригодилось знание иврита, выученного в Хазарии!), и поэтому библейские цитаты в «Житии» оказались более точными, чем в современном переводе. Между прочим, ссылаясь на книгу другого ветхозаветного пророка – Иеремии (Иер. 16, 16), – Кирилл напоминает «тульскому народу» о местах, где он жил когда-то, – «холмах и скалах каменных» (это – слова из древнееврейского оригинала; в современном русском переводе добавлены еще «ущелья»). Имеет ли «тульский народ» какое-либо отношение к народу русскому? Вполне! Во-первых, наверняка общие (гиперборейские) корни. Во-вторых (если уже говорить о времени создания славянской письменности), в «Житие» «тульский народ» попал совсем не случайно, а в контексте создания русской азбуки.

Погибший материк Тула-Гиперборея неожиданно появляется из океана забвения в одной из беломорских былин о Потыке, записанных в конце XIX века Алексеем Владимировичем Марковым в Верхней Зимней Золотице от 59-летнего неграмотного крестьянина Власа Ивановича Чекалева, который сам слышал ее от стариков-поморов, участвуя с ними в рыбной ловле. Усилиями современных интерпретаторов Потык считается второстепенным героем, былинные тексты о нем публикуются (и то далеко не всегда) где-нибудь на задворках фольклорных сборников. Что за имя такое Потык – толком никто объяснить не может, хотя от былинного сюжета так и веет глубокой архаикой: здесь и коварная жена-колдунья Марья Лебедь Белая с ее загадочной смертью и не менее загадочным воскрешением, и погребение заживо (читай – путешествие на тот свет) самого Потыка. Одним словом, захватывающе до невероятного! Но мне придется говорить совсем о другом.

Беломорская былина о Потыке, записанная А. В. Марковым, интересна во многих отношениях. Например, она включает в себя в качестве проходного эпизода основной сюжет былинного цикла о Добрыне Никитиче – бой со Змеем. Добрыня – один из трех названных членов дружинного братства. Два других – Илья Муромец и Потык. Есть еще двенадцать не названных по имени богатырей, которых взял в плен король Тульской земли. Именно так поименована она в фольклорном тексте. А сам ее властитель зовется Тульским королем – ну точь-в-точь как в знаменитой балладе Гете (вот ведь какие невероятные совпадения случаются!). Другими словами, в русской былине сохранилась память о древней прародине индоевропейских и других народов земли Туле-Гиперборее. Предлагавшееся же маститыми учеными толкование: дескать, под Тульской землей следует понимать Турцию (а под Тульским королем – турецкого султана) – ни в какие ворота не лезет. Хотя бы потому, что сюжету русской былины многие тысячи лет, а турки-османы появились в Малой Азии и стали историческими соседями Руси только в XIV веке. Не подходят на роль туляков-гиперборейцев и летописные торки.

По справедливости говоря, Тульский король захватывает в плен русских богатырей не вероломно, а честным путем: он выигрывает их у князя Владимира в «пешки-шахматы». Стольнокиевский князь сначала проиграл хозяину Тульской земли золотую казну, а затем, войдя в азарт, – в придачу еще двенадцать богатырей-телохранителей. Вызволить заложников из не слишком почетного плена и берется отважный богатырь Потык. Выполняет задание он блестяще – без сучка и задоринки: отыгрывает не только русские деньги и незадачливых пленников, но еще и жену себе – тульскую царевну (королевичну?) по имени Авдотьюшка:

 
Да отправилсэ⁵ Потык в землю Тульскую,
Ко тому королю-ту (так!) да земли Тульския.
Приезжал ведь Потык да сын Ивановиць,
Ише сам говорил ему таковы речи:
«Уж ты вой (так!) еси, король да земли Тульский!
Я приехал играть во пешки-ти как во шахматы».
Они садились играть с королем де земли как Тульския.
Да недолго ведь Потык как отыгрывал:
Он ведь ступь-ту ступил, на другой ведь мат дает.
Отыграл-то у его золотой казны сорок тысячей,
Отыграл у его двенадцать-то всих богатырей,
Он ведь выиграл у его да любимую доць,
Да любимую доць да одинокую
Ише по имя Овдотьюшку, Лебедь Белую…
 

Дочь тульского короля стала второй женой Потыка. Она, как и первая, – носительница гиперборейской символики. Лебедь – древнейший символ гиперборейского Солнцебога Аполлона и всей Гипербореи-Тулы. Лебедь, первоначально означавший родовой тотем, запечатлелся и в образах других античных богов (Афродита, Зевс-Лебедь, соблазнивший Леду), а также в образах Лебединого рыцаря Лоэнгрина, классических валькирий с лебедиными крылами на шлеме и сказочных Лебединых дев – популярных персонажей русского, германского, кельтского и другого индоевропейского фольклора, – вдохновивших Пушкина на поэтический образ Царевны-Лебеди.

По эзотерическому преданию, столицей легендарной страны Туле был Город Солнца – Гелиополь. Именно с тех пор священное название, превращенное в своего рода символ, начало свое победное шествие по всему миру. Сам топоним греческого происхождения, но он калькирует исконно автохтонные названия. Одна из религиозных столиц Древнего Египта известна под названием Гелиополя. Развалины таких же «гелиополев» – городов-святилищ Солнца – разбросаны по всему американскому континенту – от Мексики и Гватемалы до Боливии и Перу. Впоследствии имя Города Солнца как символ достойной и счастливой жизни перекочевал в тайные учения и утопические доктрины – наиболее известной из них явилась знаменитая книга Томмазо Кампанеллы.

Нет нужды говорить также, что в мифологеме русского фольклорно-эпического острова Буяна также нашла отражение родовая память о далекой северной прародине. Архетип Острова широко распространен в мифологиях различных народов мира. Так, в карело-финских рунах, объединенных и литературно обработанных Элиасом Леннротом в стройном тексте «Калевалы», Остров (по-фински – Сара) – это далекая, забытая и во многом незнаемая северная прародина, откуда ведут свое подлинное происхождение многие герои. Например, одно из прозвищ Лемминкяйнена – Сарилайнен (что переводится как Островитянин). Точно так же и Северная Страна Тьмы – Похъела, где развертываются многие события «Калевалы», имеет второе, более архаичное название – Сариола.

Северная островная прародина однозначно отождествлялась в народной памяти со Страной счастья и царившим там некогда Золотым веком. Применительно к Похъеле-Сариоле символом такого неизбывного благополучия выступает мельница Сампо, способная обеспечить постоянным пропитанием и достатком любое количество людей. Античный мир создал более обобщенный образ – процветающие Острова Блаженных, царство любви, согласия и благоденствия. Они расположены «за Бореем – Северным ветром», то есть в северной части Океана, который по античным представлениям являлся бескрайней рекой, опоясавшей Землю. Острова Блаженных – Твердыня Крона и Царство Света, где, согласно Пиндару, «под солнцем вечно дни – как ночи и ночи – как дни»:

 
Там горят золотые цветы⁶,
Возникая из трав меж сияющими деревьями
Или вспаиваемые потоками.
Там они обвивают руки венками и цепями цветочными
По правым уставам Радаманфа.
 

Радаманф (Радамант), сын Зевса и Европы, – один из судей, решающих, кого допустить или не допустить после смерти в Северный рай, так как, согласно позднейшим представлениям, Острова Блаженных сделались еще и прибежищем душ умерших. Впоследствии Блаженные острова стали даже ассоциироваться и с Подземным царством Аида, вселявшим живым ужас, где, несмотря на это, продолжали действовать законы справедливости: в подземный счастливый мир попадали души только достойных людей, которые устанавливали между собой естественную гармонию. То, что царство Аида находится не где-нибудь, а далеко на Севере, видно из Гомеровой «Одиссеи». Встреча главного героя поэмы с душами умерших происходит в царстве полярной ночи. Для общения с потусторонним миром Одиссею не пришлось спускаться ни в какие подземелья. Чтобы вызвать для разговора души умерших, нужно, оказывается, выкопать яму – длиной и шириной в локоть (но не где попало, а на краю земли и побережья океана, надо полагать, Ледовитого), совершить возлияние медом, вином и водой, а спустя некоторое время принести в жертву бесплодную корову и черного барана. Вот души и слетятся из-под земли как мухи на сладкое. Детали эти вообще-то не очень существенны для рассматриваемой темы. Важно одно – все описываемое происходит на Севере.