Право талиона

Извеков летел с инспекцией на принадлежащий компании золотоносный прииск. Когда хозяин «Интерпрома» Маврин Иван Алексеевич приобрёл прииск, там оставалась действующей только одна штольня, да и та работала практически в убыток. Маврин был одержим идеей создать конный туристический маршрут с экскурсией на прииск, однако начавшаяся пандемия парализовала туризм, и эта тема на время заглохла. А пару недель назад в районе прииска пропала геологическая партия. Вернее, не вся партия – пропали трое: два геолога и начальник партии. То, что они могли исчезнуть в районе прииска, выглядело сомнительным, поскольку основной лагерь геологов располагался в десяти километрах от промзоны и делать им возле прииска было нечего. Вот только оставшиеся сотрудники геологоразведки в один голос утверждали, что эти трое отправились именно туда. Когда истёк срок возвращения, инженер, оставшийся исполнять роль начальника, сообщил о пропаже по всем каналам. Организованные поиски ни к чему не привели – люди словно растворились в воздухе. Всё это никак не касалось производственной деятельности компании, однако начальник охраны прииска за два дня до крушения вертолёта позвонил Андрею и доложил, что на прииске происходят непонятные вещи. Неподалёку были замечены посторонние, и они скрылись в тайге, как только их обнаружили. Более того, днем ранее кто-то проник на территорию и даже спускался в одну из заброшенных штолен. Данное сообщение скорее удивило Андрея, чем обеспокоило, но он всё-таки решил побывать на месте.

Его размышления прервал скрип входной двери. Инга вернулась в дом с большой кастрюлей в руках. Она поставила её на стол, выложила в чистую миску несколько кусков мяса вперемежку с картофелем и подвинула к Андрею. Он поблагодарил кивком, ложкой подцепил один кусок, отправил в рот и приготовился к неприятной процедуре. Однако мясо, против ожидания, буквально таяло во рту и по вкусу напоминало телятину. Гость несколько удивлённо взглянул на хозяйку.

– Это действительно лось?

– Лось, – утвердительно кивнул старик. – Молодой и правильно приготовленный. Внучка у меня добрая хозяйка!

– Дед! Прекрати! – осадила его Инга, покрываясь лёгким румянцем. – Хватит меня рекламировать!

Далее обед проходил в полном молчании. Когда тарелки опустели, Инга собрала грязную посуду на пластиковый поднос, протёрла стол и подалась на улицу.

– Так что с моим стволом? – нетерпеливо спросил Андрей, когда за ней закрылась дверь.

Дед пробурчал под нос нечто невразумительное, поднялся, вышел в боковую дверь и вскоре вернулся, сжимая в кулаке пистолет Андрея. Он положил его на стол и пристроил рядом полную обойму. Извеков взял оружие, быстро и уверенно разобрал его, затем вопрошающе поднял глаза на старика. Тот понял его без слов, протянул руку к одной из полок на стене, снял оттуда пластиковый кейс, завёрнутый в ветошь, и протянул Андрею. Тот открыл его, осмотрел принадлежности для чистки оружия и принялся за работу. Закончив чистку, он собрал пистолет, дёрнул затвор, спустил курок, и, загнав полную обойму в рукоять, устало выдохнул. В голове слегка шумело, в теле прочно поселилась усталость, словно он занимался тяжёлой работой. Клонило в сон.

В дом вернулась Инга, держа в руке алюминиевую кружку. Когда она приблизилась, Андрей почувствовал обволакивающий терпкий аромат.

– Выпейте и ложитесь отдыхать, – приказным тоном произнесла девушка, неодобрительно покосившись на пистолет.

– Что это? – осторожно поинтересовался Извеков, принимая кружку и принюхиваясь. – Чабрец?

– Он, – подтвердила Инга. – Ещё и другие травы, но запах действительно от него. Это поможет вам восстановиться.

– Теперь ложитесь и поспите, – продолжила она командовать, когда Андрей допил горячий горький напиток.

Ему действительно хотелось прилечь, и он не стал спорить. Поднялся, доковылял до кровати, с удовольствием растянулся на ней и практически сразу провалился в глубокий сон.

А когда проснулся, уже вечерело, день явно шёл на убыль. Сквозь небольшое окно сочился рассеянный вечерний свет, в доме царил полумрак. Андрей пошевелился, прислушиваясь к своим ощущениям. Первое же движение отдалось тупой болью в районе рёбер, но уже не такой острой, как несколько часов назад. Он осторожно поднялся с кровати, обулся и проковылял к двери. Снаружи было ещё достаточно светло. Увидев хозяев в летней кухне под навесом, он медленно побрёл к ним. Видимо, готовилась домашняя тушёнка из лосятины – на газовой плите стояли два блестящих автоклава, напоминавшие по виду ацетиленовые генераторы для сварки. Дед с внучкой были заняты тем, что методично доставали маринованное мясо из большого эмалированного таза и запихивали его в литровые стеклянные банки.

– Добрый вечер, – поприветствовал их Андрей, присаживаясь на лавку в торце стола.

– Добрый, – отозвался дед, не отрываясь от своего занятия.

Инга только мельком взглянула и кивнула молча. Через несколько минут мясо в тазу закончилось. Девушка составила банки в автоклавы, дед завернул винты на крышках аппаратов и зажёг конфорки газовой плиты.

– Как самочувствие? – поинтересовалась Инга, вытирая руки влажной тряпкой.

– Бодрое, – коротко ответил Андрей. – Вставал тяжело, но расходился. Уже терпимо.

– Всё равно, вам лежать нужно. Сейчас поужинаете – и в кровать.

Девушка прошла мимо него, направляясь к роднику. Пока она мыла руки, Андрей решил выяснить кое-что у старика.

– Инга здесь в отпуске? Помочь приехала?

– Приехала, – эхом проскрипел дед. – У меня в Никольском живёт. От бандитов скрывается.

– Чего-о-о? – вытянулось лицо у Андрея. – От каких бандитов?

– От ваших, загорских. Ты меня не пытай. Я сам толком не знаю. Только угрожали ей. Вот она уволилась и ко мне сбежала.

– Так как же…

– Я же говорю – не пытай! Спроси её сам. Захочет, расскажет.

Андрей нервно принялся тереть пальцами заросший густой щетиной подбородок. Когда Инга вернулась под навес, он уставился на неё, собираясь задать вопрос, но девушка опередила его, спросив недовольно-резким тоном:

– Что?!

– Нет, ничего, – отвёл глаза Андрей.

– На ужин тушёнка, – объявила хозяйка, доставая две банки с мясом из деревянного ящика, стоявшего подле стола. Подобных ящиков под навесом был целый штабель, не меньше полутора десятков. Хозяева основательно приготовились к зиме, прикинул про себя гость. Девушка сняла с полки три алюминиевые миски, разложила в них мясо и присела за стол. Ели молча. Похоже, тушёнка была из последней партии – тёплая и невероятно вкусная. Андрей быстро съел свою порцию, закинул в рот остаток лепёшки, прожевал и сыто икнул в кулак. Девушка оторвалась от еды, взяла кружку и налила ему из маленькой кастрюли отвар, который он уже пил после обеда.

– Это снотворное какое-то, – буркнул гость, но спорить не стал и принялся цедить горькую жидкость.

– Точно, – отозвался дед. – Спал ты без задних ног. Кстати, тут недавно вертолёт гудел неподалёку.

– Вертолёт?! – всполошился Андрей. – Так это, наверно, меня ищут?

– Скорее всего, – согласился хозяин.

– Может, нужно к месту аварии сходить? Может, там спасатели?

– Может и так, – пожал плечами старик. – А может и нет. Чего на ночь глядя тайгу топтать? Поутру схожу. Мишку, которого ты порешил, закопать нужно. А вообще-то ты сам не хотел сообщать о себе. Передумал?

– Нет, не передумал, – отрезал Андрей после минутного размышления. – Ты прав, утром будет видно.

– Идите в дом и ложитесь, – приказала Андрею Инга. – Я сейчас уберу и приду вас осмотреть.

– Иди, внуча. Я сам приберусь, – сказал Трофим Емельянович.

Инга заканчивала перевязку лодыжки, когда Андрей все же решился спросить:

– Ваш дед рассказал мне о проблеме с какими-то бандитами. Что произошло?

– Ну дед… – недовольно прошипела девушка. – Вечно лезет куда не нужно. Вам-то это зачем знать?

– Может, я смогу помочь?

– Чем?! Убьёте всех?!

– Ну зачем так радикально? Можно встретиться, разобраться. Вы расскажите.

– Встретиться? «Стрелку забить» – так это у вас кажется называется?

– У кого это – у нас?

– У вас, у всех, кто правит городом. Вы же все из одной когорты с бандитами.

Челюсть у Андрея медленно поехала вниз. Он нервно сглотнул и хрипло выдавил:

– Почему вы так думаете?

– А разве я не права? Что бандиты, что полиция, что ваш хозяин – все на один лад, все заодно. Про вашего Маврина чего только ни говорят. Как он в девяностые свой бизнес ставил, сколько всего наворотил… Одним словом – мафия!

– Девяностые – это отдельная тема! – резко отрубил Андрей. – Можно сказать – тогда война была. Не ты, так тебя. Он что, с простыми горожанами бодался? Отбивался от бандитов. Я намного лучше знаю, как ему бизнес достался. Так что никакая мы не мафия, а вполне респектабельная компания. Не без недостатков, конечно, но ничем криминальным не занимаемся и людей пачками не кладём.

– Защищайте, защищайте! Ещё свечку за его здоровье в церкви поставьте! – злобно фыркнула Инга.

– Стоп! – рявкнул Андрей и поморщился от боли в рёбрах. – Чем вам Маврин не угодил? Вы же в загорской больнице работали?

– Да!

– Насколько я знаю, именно благодаря Маврину наша больница оборудована не хуже областных клиник. Школы, детсады обустраивает, профилакторий для рабочих открыл. Что, не так?!

– Всё так, – умерила пыл девушка, – только…

– Что – только?!.

– Только бардак в городе. Полиция не…

– Опять полиция! Маврин что – начальник полиции?! Может, он мэр или губернатор?! Если сверху всё идёт, то он здесь при чём? Таковы уж правила игры, и выдуманы они отнюдь не бизнесом. Наверняка предприниматели хотели бы более цивилизованные условия, но есть политики… Да он… Он вообще на инвалидной коляске катается!

– Коляска – это просто его личный фетиш, – усмехнулась девушка. – Ноги у него в порядке. Заниматься физкультурой нужно, и не пить как лошадь!

– Уверены?! – с сомнением в глазах уточнил Андрей.

– Конечно. Я же хирург-травматолог и физиотерапевт к тому же. Пару раз он обращался ко мне, когда его врач был в отпуске. Не скажу, что все функции на отлично, но для его травмы он восстановился прекрасно. Просто нужно вести здоровый образ жизни. Беречь себя.

Андрей невольно покривил губы, сомневаясь в правоте её умозаключений. Хозяин «Интерпрома» действительно был невоздержан в некоторых пристрастиях, но не к спиртному. Он любил выпить, но без фанатизма, до похмелья не напивался, а уж сравнение с лошадью скорее можно было отнести к его аппетиту.

– Вы в травме работали? Что-то я вас не припоминаю.

– Зато я вас вспомнила! Вспомнила, как вы матом орали на всю больницу. Обещали порвать весь персонал. Пистолетом махали.

– Я-я-я? – рявкнул Извеков, заливаясь бордовым румянцем от негодования.

– Вы! Вели себя, как бандит!

Андрей возмущённо вскинул брови, но через секунду до него дошло, о чём говорит Инга, и вдруг стало жарко от неприятных воспоминаний. Полтора года назад произошла авария. Его заместитель и друг Сергей Шестаков догнал гружёный щебнем КамАЗ на обледенелой трассе. Машина – в хлам, Сергей – прилично переломан, но живой. Когда его достали из-под смятого железа и привезли в больницу, Андрей от волнения плохо соображал и ему показалось, что персонал всё делает медленно и неохотно. Тогда-то его и понесло вразнос. Он не просто орал, он угрожал, даже достал пистолет и размахивал им перед носом главврача. Припоминая всё это, Извеков неприятно сморщил лицо и покрылся мурашками. Он действительно забыл, что творил тогда, не помнил лица врачей. Может потому, что той же ночью его друга отправили медицинским вертолетом в Екатеринбург и прооперировали его уже там? Однако первую помощь Сергею оказали именно в Загорской больнице, и профессионально подготовили к отправке в область.

– Мне стыдно за тот случай, – наконец выдавил он из себя. – Я сильно переживал за друга.

– Эти, видимо, тоже переживали! – скривилась Инга.

– Кто?

– Те, кто преследовал меня после смерти их товарища.

Похоже отвар начинал действовать, глаза Андрея закрывались сами собой, будто на веки давила свинцовая тяжесть. Однако он не хотел упускать момент. Опытный оперативник, он действовал как на допросе подозреваемого, которого наконец дожал и тот вот-вот разговорится, признается в содеянном. Он почувствовал со стороны девушки готовность общаться, редкое состояние психологического контакта, при котором между людьми возникает взаимное доверие. Нужно было выудить из неё всю информацию. Чтобы остановить надвигающееся сомнамбулическое состояние, Андрей опёрся на локоть и намеренно резко приподнял тело. Тупая боль резанула по рёбрам, сонная пелена испарилась. Правда, несколько мгновений перед глазами плыли тёмные круги, зато он вновь обрёл способность к общению.

– Вы что творите?! – взвизгнула девушка, заметив гримасу боли на его лице. – Зачем вы так?!

– Всё нормально. Нужно было взбодриться, – отмахнулся Андрей. – И давайте перейдём на «ты».

Инга слегка закатила глаза, укоризненно качая головой, затем наклонилась к нему, поправила подушку и согласно кивнула.

– Хорошо. Только давай ты сейчас заснёшь, а всё остальное завтра.

– Нет, я хочу услышать историю до конца. Что произошло, и кто тебя преследует?

– Уже никто, пусть только сунутся, – встрял в разговор старик, заходя в дом.

– Отлично! Давай, рассказывай! Ты же больше знаешь! – вызверилась на деда внучка.

– Всё. Умолк. Ну и характер… – проворчал он, скрываясь за дверью в соседнюю комнату.

– Там у вас что, спальни? – полюбопытствовал Андрей, кивком указав в сторону старика.

– Спальни? – усмехнулась Инга. – Небольшие клетки c двухъярусными нарами. – Сюда дед с братьями только охотиться приезжают, заготовки на зиму делают. Так что удобства минимальные. У нас в Никольском большой благоустроенный дом.

– С родными братьями?

– Да. У него четыре брата. Охотятся вместе. Они успели до дождей уехать, а мы задержались. Дед машину чинил, вот и застряли тут. Ну что, рассказывать, или будем мою семью обсуждать?

– Это я так. Хотелось немного про тебя узнать. Рассказывай, конечно.

– Так вот, привезли к нам четыре месяца назад пациента. Мужчина был сильно избит, проникающее ранение головы, переломы конечностей, внутреннее кровотечение. Мне сразу показалось, что он больше не жилец, но всё же решила попытаться спасти его. Не могла по-другому. В общем, он умер у меня на столе. Я даже толком приступить к операции не успела. Только сделали наркоз, сердце почти сразу остановилось; реанимационные действия никаких результатов не дали. А в коридоре ждали его братки. Один, рыжий такой, уж очень возбуждённый: рубаху на себе рвал, орал матом, угрожал. Конечно, мы к такому привыкли, но то, что произошло потом, было для меня полной неожиданностью. Когда я сообщила им о смерти пациента, этот дебил психованный набросился на меня, сбил с ног и несколько раз успел двинуть в живот. На моё счастье, братки его оттащили, а так бы я наверняка рядом с его другом в морге оказалась. После этого несколько дней дома пришлось отлёживаться, а когда пришла на работу, он опять заявился с компанией. Устроил небольшой погром в приёмном отделении и потребовал, чтобы я убиралась из города. Главврач сразу вызвал полицию. Те приехали и просто попросили этих уродов уйти. Представляешь?! Просто попросили! Мы все были в шоке! Убираться я, конечно, не собиралась, тем более, что мои действия признали правильными и ко мне у Горздрава претензий не было. Однако бандиты успокаиваться не собирались. Спустя неделю мне сожгли машину. Прямо на стоянке больницы. Хорошо хоть в ночное дежурство, машин было мало, стояли далеко друг от друга, и другие не пострадали. Я написала заявление в полицию, и словно в мусорное ведро его выбросила – никакого ответа. Меня продолжали донимать звонками, угрожали изнасиловать, порезать лицо. Потом опять избили. Правда, легко – видимо, для острастки, одежду ножом порезали. Вот так они меня почти месяц терроризировали. Впрочем, не только меня. Главврач тоже от них натерпелся. Они и ему угрожали, требовали, чтобы он меня уволил. Затем мужа избили, и мой «герой» сразу от меня сбежал.

– А кто у нас муж? – мрачно поинтересовался Андрей.

– Ну, он не совсем муж. Мы жили вместе. Тоже врач. Терапевт. Срочно взял отпуск и свалил в неизвестном направлении. Потом прислал по почте заявление на увольнение. В конечном итоге ни заявление в полицию, ни обращение в прокуратуру никаких результатов не дали. Меня продолжили долбить. Последней каплей был поджог моей квартиры. Она не успела выгореть, у соседа имелся огнетушитель, и он погасил пожар, но жить там я уже не могла. Собрала вещи и сбежала к деду.

– А у деда не доставали?

– Может, и хотели бы. Только я номер телефона сменила, а в село они не сунутся.

– Почему не сунутся? – удивился Андрей.

– Потому что Бояровы со времён царя Гороха там бал правят. У деда четыре родных брата. Это мы с ним одни, а у остальных большие семьи, сыновья у каждого, внуки взрослые. И двоюродных братьев просто пруд пруди. День рождения когда справляют – словно свадьба гуляет. Почти все охотники, у всех оружие. Так что Бояровы – сила!

– А почему вы с дедом одни? Твои родители где?

– Они геологами были. Погибли под оползнем, мне тогда только двенадцать исполнилось. Бабушка так и не оправилась после смерти единственной дочери. Болела, умерла два года назад. Дед с тех пор один живёт. Не могу я его бросить и уехать.

– Получается, твоя фамилия не Боярова?

– Я Озолс Инга Александровна. Отец латыш, но я в Латвии только в раннем детстве была. После смерти отца мы с его родственниками как-то перестали общаться.

– Понятно. Значит, бандиты больше не тревожили? А ты какие-нибудь имена запомнила? Как они друг друга называли?

– Тот, который умер в операционной – Берестов Вадим Анатольевич. Они его Берёзой называли. Когда меня третировали, всё приговаривали: «Это тебе за Берёзу».

– Вадик Берёза? – нахмурился Андрей.

– Знал его?!

– Слышал такую кличку. Он из блатных, – уклончиво пробормотал Извеков.

Он, конечно, не только слышал эту кличку, но и прекрасно знал Берёзу, подручного и правую руку вора в законе Севана, в миру Озерова Михаила Петровича или просто дяди Миши. За время работы в «Интерпроме» Андрею не раз приходилось общаться с вором по различным поводам. Сам Маврин знал Севана ещё с девяностых, когда поднимал свой бизнес и участвовал в разделе городской инфраструктуры. Они не были друзьями, но в отдельные периоды по воле обстоятельств вынуждены были становиться союзниками в противостоянии различным группировкам, возникающим тогда словно грибы после дождя. Андрей машинально припомнил всё, что рассказывал о Севане хозяин «Интерпрома». Овеянный кровавой славой, в девяностые тот «рулил» городом: назначал мэров, снимал с должностей строптивых чиновников и ментов, отжимал собственность. Вором в законе стал после четвертой ходки. Севану уже перевалило за сорок, когда его короновали, и он не входил в число самых крутых воровских авторитетов. До Япончика ему было далеко, до Деда Хасана – и подавно. Последние тридцать лет Севан постоянно проживал в Загорске. Не то чтобы уж очень нравился ему этот город, но он просто обязан был постоянно находиться здесь. Годы, когда он щелчком пальцев устранял конкурентов, прошли безвозвратно. Сейчас правили бал дельцы крупного бизнеса, и дяде Мише всё труднее становилось удерживать свои позиции. Старый уклад криминальной жизни давно был разрушен. «Законники» уже не следовали воровскому кодексу – жили в богатых домах, обзаводились семьями, вели бизнес. Севан имел два рынка, модный ресторан, ночной клуб, но львиную долю прибыли приносили акции компании «Рэнд», которой принадлежал металлургический завод и еще несколько предприятий города. Крупнейшим держателем пакета акций «Рэнд» являлся «Интерпром», но тридцатью процентами владела структура Севана. Год назад и сам Извеков стал акционером. Оставаясь руководителем службы безопасности «Интерпрома», он вошёл в совет директоров «Рэнд», что значительно увеличило его собственные доходы и вес в компании.

Андрей был в курсе истории гибели Вадика Берёзы. Трое в масках вломились в квартиру любовницы подручного Севана, предварительно вскрыв отмычкой замок, и битами жёстко обработали Берёзу. Девушку не тронули, только припугнули, а затем благополучно свалили. Дядя Миша объявил довольно приличную премию за информацию о напавших на Берёзу. Маврин тоже не мог остаться в стороне. Он поручил Извекову подключиться к розыску, и сотрудники подчинённых ему ЧОПов целый месяц пытались нарыть хоть что-то, но ни им, ни полиции не удалось выйти на след убийц. Сейчас получалось, что вор выместил свою злость на враче, которая пыталась помочь его товарищу. Всё это несколько не вязалось с повадками Севана. Он, хоть и жестокий, с уголовными понятиями, но не беспредельщик, и здравого смысла точно не лишен. Наезжать просто, без разбора, лишь бы покарать кого ни попадя этот человек не стал бы. Что-то здесь было не так…

– А ты не помнишь, как звали того психованного?

– Помню конечно! Ржавый! Только сам он больше не появлялся. Меня какой-то молодняк третировал.

Ржавый, бригадир Севана, являлся директором фирмы, название которой Андрей не помнил, но именно ей принадлежали рынки авторитета: строительный и продуктовый. У этой фирмы был договор на охрану с одним из ЧОПов Извекова, поэтому они с Ржавым иногда пересекались по работе, и каждый раз после общения с этим приблатнённым типом у Андрея оставалось гадливое ощущение. Одна внешность чего стоит: зализанные набок рыжеватые волосы, наглое беспредельное выражение лица, неприятный взгляд холодных рыбьих глаз. «А вот этот смог бы», – прикинул он в голове, но вслух ничего не сказал. Достоверно судить обо всём произошедшем было рановато. Пока он услышал только версию девушки, хотя этого рассказа было достаточно, чтобы он, как говорится, впрягся за неё. И не важно, что об этом думает Севан, и как всё происходило на самом деле. Он, Извеков, обязан ей жизнью, и помогала она ему, не думая о выгоде. Просто взяла своими ручками носилки и перла два километра все его девяносто килограммов. Андрей, поймав себя на мысли, что стал думать об Инге в уменьшительно-ласкательном формате, покосился на тонкие девичьи пальцы, сцепленные в замок, и мысленно усмехнулся. Затем перевёл глаза на её лицо, поймал напряжённый взгляд и уверенно пообещал:

– Я всё решу!

Неожиданно её глаза наполнились тревожным смятением, тут же сменившимся на страх.

– Не нужно ничего решать! Это опасные люди! Я не хочу, чтобы вы рисковали из-за меня! – скороговоркой выкрикнула девушка.

– Мы снова на «вы»?

– Чтобы ты рисковал, – уже более спокойно поправилась она.

– Хорошо, – согласился Андрей, понимая, что сейчас все споры и увещевания бесполезны.

Сон был тяжёлый, тягучий. Бледное лицо Ржавого, ухмылка, более напоминающая оскал, холодные глаза. За его спиной маячил силуэт девушки в белом врачебном халате, которую удерживал за локти какой-то парень в рваной фуфайке. Андрей, как ни старался, не мог разглядеть лица девушки, но был уверен, что это Инга. Он попытался сделать шаг вперёд, но словно прирос к полу. Неожиданно цепкие пальцы Ржавого впились Извекову в плечо, периодически встряхивая его. Андрей никак не мог поднять руку, чтобы освободится от его хватки, а тем временем парень в фуфайке отпустил Ингу и принялся равномерно бить кулаком в стену рядом с её лицом. Звуки глухих ударов эхом пронеслись в голове…

… Извеков открыл глаза, попытался приподняться, но чья-то рука удержала его. В плотном полумраке он разглядел лицо Инги. Она сидела рядом на кровати и это её пальцы находились у него на плече. Девушка была в штанах защитного цвета и белой майке из тонкого трикотажа, под которым явно проступала упругая грудь с торчащими сосками. Андрей впервые видел её без мешковатого свитера и невольно залюбовался открывшейся картиной. Девушка перехватила его взгляд, тут же убрала руку и встала на ноги. Сон отступил, но звуки ударов не исчезли вместе с ним.

– Что случилось? – спросил Андрей и осторожно потянулся под подушку за пистолетом.

– Гости к нам. Не по твою ли душу, паря? – послышался от входной двери хрипловатый голос Емельяныча.

Клацнул затвор карабина, приоткрываясь, скрипнула входная дверь, и старик выкрикнул в ночь:

– Кого принесло?

Андрей, не обуваясь, уже занял позицию позади него, держа в руке пистолет наизготовку.

– Сядь на пол, – приказал он девушке.

В почти полной темноте он не мог разглядеть выражение её лица, но чётко услышал, как она недовольно хмыкнула и передернула затвор карабина, который держала в руках.

– Троха, это я, Борис! – донеслось из-за частокола.

– Брат! – выдохнул старик и вышел наружу.

Андрей вернулся к кровати, натянул ботинки и поторопился следом за ним. Прихрамывая, он догнал старика у ворот, когда тот уже отодвигал крепкий деревянный засов. Емельяныч толкнул от себя правую створку и тут же им в лица ударили лучи нескольких фонарей. Прикрыв ладонью глаза от яркого света, старик недовольно рявкнул:

– Потушите свет!

Свет моментально погас и одновременно раздался громкий возглас: «Живой!» Секунды – и Андрей оказался в чьих-то крепких объятиях, громко вскрикнул от пронзившей рёбра боли, выругался и грубо оттолкнул этого человека от себя. Глаза постепенно привыкли к сумраку ночи после яркого света фонарей. Разглядев лицо стоящего перед ним мужчины в охотничьем камуфляже, Извеков удивлённо протянул:

– Томилин? Дядя Жора, ты откуда?

– Оттуда, – неопределенно махнул рукой в небо гость. – Живо-о-ой! – радостно повторил он и быстро достал из накладного кармана штанов спутниковый телефон.

– Ваня! Слышишь меня?! – прохрипел он в трубку через несколько секунд. – Нашёлся! Живой! Вроде в порядке. На ногах сам стоит, ствол в руке, значит в норме. Всё, отбой! Остальное потом.

***

В зале одного из самых роскошных ресторанов Москвы пустовало лишь несколько столиков. За остальными сидела богато одетая публика – в основном пары, негромко беседовавшие между собой. Высокий парень, напоминавший своим видом агента спецслужбы, вкатил в зал инвалидное кресло с респектабельно одетым мужчиной лет шестидесяти и притормозил на входе, однако, увидев одиноко сидящего за дальним столиком мужчину, решительно двинулся к нему. Мужчина тут же поднялся со своего места и сделал шаг навстречу. Ухватив ладонью протянутую для приветствия руку инвалида, он слегка наклонился и приобнял его.

– Привет, Ваня. Опять с ногами проблемы? – поинтересовался он.

– Привет. Проблем нет. Просто набегался за день, к вечеру спина болеть стала. Впрочем, и кантовать меня легче будет, если нажрусь.

– Имеешь такое намерение? – усмехнулся собеседник, усаживаясь на место.

– Жора, ты же знаешь, что это непредсказуемо. Как масть пойдёт. Заказал уже?

– Нет, только воду. Тебя ждал.

Иван повернулся в сторону появившегося словно из-под земли официанта, и, не обращая внимания на опустившееся перед ним меню в кожаной папке, приказал:

– Водки пятьсот, соленья, сало и ржаной хлеб. Только в темпе.

– Минуту, Иван Алексеевич, – склонил голову официант и мгновенно испарился.

– Любят тебя здесь, – хохотнул Жора, открывая меню. – Уважают.

– Чаевые они мои уважают. Ты, я смотрю, Жора, совсем забурел. Костюмчик, похоже, аглицкий, тыщи за полторы баксов, ботиночки модерновые… Камуфляж, поди, забыл когда и надевал?

Жора нежно провел пальцами по рукаву пиджака эталонного кроя, нарочито оскалился и вкрадчиво уточнил:

– Ты, Ваня, мне комплимент сейчас сделал или подколоть пытаешься?

– Не напрягайся. Действительно, выглядишь на миллион. Ты у Дениса в каких чинах?

– В тех же, Ваня. За год, что не виделись, ничего не изменилось. Должность у меня – советник, а по факту молодёжь в ЧОПе натаскиваю. Тренирую охрану по мере сил слабых.

Человек в кресле недоверчиво прищурился, осматривая поджарую фигуру собеседника.

– Прибедняешься, или вправду ослаб? Так с виду не скажешь.

– Прибедняюсь, Ваня. Всё нормально. Как сам? Как бизнес?

– Грёбанная война. Тяжело стало, связи нарушились к чертям. Прокат за бугор не идёт, а в России он никому особо не нужен. Пулемёты, танки, ракеты нужны. Трубы для нефтянки кое-как берут, но, думаю, и тут будет сокращение закупок. Нужно что-то менять.

– Не война, а спецоперация, – перебил его Томилин, саркастически усмехнувшись.

– Да хрен с ним. Как ни назови, всё равно полная жопа. Скорее бы всё закончилось и пофиг с каким результатом.

– Пофиг на результат?! А как же патриотизм? – хитро прищурился Жора.

– Пофиг! И не говори, что у тебя другое мнение.

– Представь себе. Когда Отечественная началась, один белоэмигрант, герой русского подполья в Италии, сказал: «Я не белый. Я не красный. Я русский!»

– Что ты хочешь сказать?!

– Что как бы я ни относился к нынешней власти, но страна должна победить. Я и Ленина за подобное не любил, даже когда ему дифирамбы пели. Так что исход войны по-ленински мне не подходит.

– Не подходит – так возьми автомат и в окопы!

– Нет, я в такие игры больше не играю. Я могу воевать только за то, во что верю. И если уж собрались воевать – нужно воевать, а не ладошкой по жопе хлопать. В показухе участвовать – никакого желания.

– И я о том, поэтому мне по барабану. Обидно, что имиджевые потери для страны колоссальные. Нас больше никто не воспринимает.

– Хрень несёшь. Вон Китай с нами.

– Не смеши. Китайцы хитрожопые, пока выгодно – стоят рядом. Да и то, как посмотреть. В сторонке они стоят на самом деле. Только грязью не поливают – и на том спасибо. Но если честно, я не хочу жить в китайском мире. Чужая культура.

– А европейская родная?

– Не родная, но понятная. Нам её триста лет привносили. А китайскую нам никогда не принять.

– У нас своя неплохая. С ней и останемся.

– Так мы и её, похоже, просрали. Как и всё остальное. Всегда балетом гордились, так и его туда же! Ты сейчас хоть одну приму можешь назвать из современных? Нет! Потому что их нет! И спорт дохлый. Да чего я бисер мечу?!

– Ну и заносит тебя…

– Не меня заносит, а наших старших. Вот на хрена было начинать хохлов долбить, если жопа не держит? Крым, согласен – правильное решение. А всё остальное только геморрой для страны. Нужно было вовремя остановиться и заниматься собой, а не этих уродов кошмарить. Пусть, если у них чешется, они и начинают. Вот тогда у нас было бы право долбануть их по-взрослому. Впрочем, вряд ли бы к нам кто-либо полез. Они же не самоубийцы.

– Ну это не факт. Я думаю, что на Западе с мозгами всё хуже и хуже. Особенно в последнее время. У меня впечатление, что их политики ведут себя как перед потопом. Мутят, тянут на себя, лишь бы другим не дать развиваться.

– Ты про теорию «золотого миллиарда», который боится потерять халявные доходы от недоразвитых стран?