Buch lesen: «Русский Монте-Кристо»
Необходимое разъяснение читателю о том, как автор познакомился с Русским Монте-Кристо
Мы с женой остановились для отдыха недалеко от Неаполя, в небольшом пансионате с громким названием «Везувий» – здании из дикого камня и кирпича в четыре этажа, с ухоженным парком и пальмовыми аллеями, выходящими прямо на песчаный пляж Тирренского моря. Стоял август – самое прекрасное время для отдыха в южной Италии – море фруктов, море ласковой соленой воды, море красивых и отзывчивых итальянцев, море всего самого прекрасного в Калабрии.
Было жарко – полдень только миновал. Навстречу нам, с многообещающей улыбкой, выпорхнула управляющая пансионатом, как она представилась, синьора Джулия – молодящаяся дама средних лет. Моя жена, знавшая немного итальянский, стала с ней разговаривать, но получалось плохо и мы перешли на английский, которым синьора Джулия уверенно владела. Узнав, что мы из России, она стала восторженно расхваливать моих соотечественников, прибавляя в свой английский, для образности, итальянские слова и выражения, которые я не понимал, но чувствовал – о нас говорят восторженно. Я правильно чуствовал. Сейчас многие русские, закатывала свои огромные, черные от туши и теней глаза Джулия, отдыхают и путешествуют по Италии. И они, оказывается, просто обожают ее пансионат и постоянно кто-то из русских отдыхает здесь. Синьора Джулия, порхая вокруг нас, восхищенно щебетала о том, что русские занимают самые лучшие и дорогие места в ее пансионате. Умеют великолепно отдыхать, а вечеринки, которые они устраивают, длятся часто всю ночь, а иногда сутки и более. В эти вечеринки, переходящие в утренники, полдники и снова в вечеринки, втягиваются буквально все отдыхающие и обслуживающий персонал, и даже местные жители. И эти круглосуточные вечеринки проходят очень весело: с музыкой, танцами, играми и, обязательно, русскими забавами, где дозволяется все. Но, если проиграл, то надо обязательно исполнять желание выигравшего – фант, так требуют русские обычаи. Конечно же, поглощается при играх несметное количество калабрийского вина, которое, естественно, лучшее в Италии, пива и, обязательно, водки. И только русской, которую некоторые, разгорячившись, пьют почему-то из стаканов, а не из рюмок. Итальянскую водку русские не любят, впрочем, как и другую европейскую, с сожалением добавила она, видимо, досадуя на то, что итальянские спиртовары не достигли уровня российских. Правда, также со вздохом сожаления добавила синьора Джулия, русские и остальные отдыхающие могут немного поспать днем, а обслуживающему персоналу приходится тяжело – им днем надо работать. Этот размах русских забав она и ее сотрудники ощущают на себе. Но ни она, никто из работающих в пансионате, никогда не обижаются на русских. Наоборот, все готовы оказать любую, даже трудноисполнимую помощь в организации и проведении вечеринок русским синьорам – на что-то намекала управляющая.
Было приятно слышать из уст синьоры Джулии весьма лестную оценку о своих земляках. Но в то же время я знал, что так кутить может только самая минимальная часть моих соотечественников – абсолютное большинство, пока не может себе позволить расслабиться даже в дешевых домах отдыха. Но все же чувство гордости переполнило мою душу – от русского размаха в восхищении заграница.
– Мы так не будем делать. – Ответил я синьоре Джулии, с некоторым сожалением, и она меня правильно поняла.
– Конечно! – Воскликнула она. – Вы же с женой, а не с подругой. Я правильно вас понимаю?
– Си. – Ответил я по-итальянски. Это, наверное, единственное слово в моем итальянском словарном запасе, которое я мог произнести на родном для Джулии языке без акцента.
– Пойдемте, я покажу вам наш пансионат. – Широко улыбнувшись, пригласила пройтись по зданию, управляющая.
Сначала она показала нам ресторан, в котором мы должны были три раза в день питаться и предложила:
– Если желаете завтракать, обедать и ужинать в номере, то вам подадут все туда или куда скажете…
Но я отказался от таких услуг и, довольная моим отказом, синьора Джулия предложила выбрать нам столик самим, за которым мы могли бы кушать три раза в день, в течение всего времени отдыха. Меня радовало, что будет не шведский стол, а нормальные завтраки, обеды и ужины. Ресторан представлял открытую веранду, выходящую в сторону моря и я выбрал крайний, ближе к морю, столик. Джулия что-то крикнула на итальянском и к нам подошел молодой черноволосый красавец-метрдотель, а может, официант. Он с достоинством поклонился нам, дружелюбно улыбнувшись, и выслушал распоряжение управляющей. Потом вынул из кармана блокнот и что-то объяснил Джулии. Та обернулась к нам и сказала по-английски:
– Джованни. – Сначала представила она метрдотеля и пояснила его разговор с ним. – За этим столиком завтракает семья из Дании, в девять часов. Если вам не рано, то вы можете завтракать за этим столиком с восьми часов до девяти. Таким же образом, мы можем решить вопрос с обедом и ужином. Если не возражаете? – И она мило улыбнулась.
Мы не возражали против такого времени и она, обернувшись к Джованни, распорядилась, чтобы он подал нам расписание приема пищи и меню. Но это вовсе не означает, что мы должны скрупулезно ему следовать, продолжала щебетать Джулия. У них всегда найдется столик в нужное для нас время. Также и с меню. Можно выбрать любую кухню: понятно, от русской и, естественно, до итальянской.
Джованни широко, от всей души улыбаясь, протянул нам листок с причудливыми виньетками по краям, где было указано время наших завтраков, обедов и ужинов. Быстрота и непринужденность, с которой был решен этот важнейший для нашей праздной жизни вопрос, просто покоряла. Джулия довольная нашей сговорчивостью повела нас дальше, объясняя на ходу – вот бар, где можно в любое время дня и ночи взять спиртное и перекусить, конечно же, если захочется. Но нас и так будут кормить по-русски до отвала, щедро и понимающе улыбалась Джулия. Отдыхающим, обязательно, подают на стол лучшие вина Калабрии. Вечером, когда отужинают отдыхающие, в ресторане играет ансамбль, можно потанцевать и, вообще, повеселиться. Оркестр исполняет любую музыку – понятно, от народной итальянской, от которой весь мир в трепете замирает, естественно, до русской народной, от которой весь мир в восторге плачет. Также можно заказать и другую музыку в интервале – от китайской до негритянской, под которую очень удобно плясать. Так, под мелодичное щебетание, Джулии мы прошли на третий этаж и она представила нам горничную:
– Джина! Она хозяйка на вашем этаже.
Я долгим взглядом разглядывал нарочито яркую блузку горничной, которая плотно облегала ее загорелые плечи и вызывающе подчеркивала красоту высокого бюста. А если еще и заглянуть в глубь широкого и низкого декольте… – у холостяка могла бы закружиться голова. Но со мной рядом стояла жена и я не мог позволить себе, снова же к сожалению, никакого головокружения. Джина – черноволосая, смуглая, с несколько округлым, но очень миловидным лицом и великолепной фигурой, также как недавно Джованни, широко и от всей души улыбнулась, жертвенно склонив головку перед нами так, что густые блестящие волосы закрыли как бы театральным занавесом ее, по-итальянски открытое лицо, и произнесла по-английски:
– Проходите. Вот ваш номер.
Вмешалась в разговор Джулия и пояснила:
– Это номер первого класса. Из окон открывается изумительный вид на Везувий. Вы его сейчас увидите. Он там вдали и, когда хорошая погода, его прекрасно видно. С видом на море у нас только номера люкс. Вы же заказали первый класс? – Утвердительно спросила она, с милой улыбкой.
Я кивнул в знак согласия. Джулия, видимо, была очень огорчена, что у нас будет вид не на Средиземноморье, а на какой-то там Везувий и успокоила нас, одновременно, предложив:
– У нас есть свободные номера люкс, за небольшую доплату вы можете занять один из них?… – Она вопрошающе смолкла.
Но я сказал, что этот номер нам нравиться и мы его менять не будем. Вид на далекий Везувий нам более приятен, чем вид на близкое море. На морях мы периодически бываем, а Везувий, может быть, никогда в жизни больше не удастся посмотреть, и мы очень довольны номером. Не мог же я признаться ей в том, что у нас не хватает средств на номер люкс.
Джулия, удовлетворенная моим ответом, снова защебетала:
– Располагайтесь и будьте как дома. Так, кажется, у вас говорят? Джина и все мы, всегда к вашим услугам. Сейчас мы живем только для вас. – Она щедро улыбнулась. – Джина вам все покажет и расскажет. Она в вашем распоряжении на все время вашего отдыха. Я ухожу, с вашего разрешения, не буду вам мешать располагаться в номере. Сейчас принесут ваши вещи. – И еще раз ласково улыбнувшись, она ушла.
Джина, которой, собственно говоря, нечего было делать в номере, – там царил образцовый порядок, помогла нам разложить вещи, все время что-то воркуя на ломаном английском, вперемешку с мелодичными итальянскими фразами, и тоже ушла.
Так начался наш отдых в пансионате «Везувий» – трехразовое питание, ежедневное обгорание на горячем морском песке под жарким итальянским солнцем, вечерние прогулки и ресторан… Скука, признаюсь, ужасная. Это говорю не в упрек итальянцам, они великолепны – просто я не умею отдыхать. Считаю такой отдых, пустой тратой времени. А итальянцы – молодцы! Для тех, кто умеет отдыхать – сделают все, даже невозможное, чтобы яркие впечатления от отдыха остались в памяти гостей на всю жизнь.
Так прошла неделя. Русских, кроме нас не было, вопреки рассказу Джулии. Немцы, датчане, шведы – прекрасные люди, но с ними сложно общаться – они не могут понять нас, нашу мятежную русскую суть. А мы не можем понять их безмятежную суть и живем, как бы, в разных измерениях, хотя лежим рядом на желтом песочке и смотрим в тоже голубое, с редкими кучками облаков, итальянское небо. Что поделаешь? Такие уж мы – русские. Не по-европейски скроены, не по-американски сшиты. Нам надо обязательно о чем-то размышлять и во время отдыха, ковыряться в своей душе и мозгах, не обращая внимания на окружающих. Нам, русским, нужны постоянные душевные страдания, хотя бы мысленно. Но, увы, Италия не может их предоставить. Нет в ее репертуаре страданий – одни радости. Не умеем мы, русские, отдыхать. Ох, как не умеем!
Как я сказал, шла вторая неделя нашего время провождения, когда в нашем отдыхе произошли существенные изменения.
Было пленительное по красоте утро и мы с женой, к восьми часам, как предусмотрено нашим расписанием, пришли завтракать. Но наш столик оказался занятым. Это было так не похоже на предупредительных итальянцев. Возникшую неловкость в отношении нас, сразу же подтвердила реакция Джованни, промчавшегося, как спринтер через весь зал к нам. Сбивчиво, путая английские и итальянские слова, он стал извиняться за непредвиденную накладку и просить, чтобы синьор и миссис – это значит мы, если можно, немного подождали. Стол через несколько минут освободиться и нам быстро подадут, заказанный на сегодняшнее утро, завтрак. Если мы не желаем ждать, то немедленно накроют другой стол. Покончив с извинениями и предложениями, он доверительно произнес:
– Вы знаете, кто завтракает за вашим столом? – И, сделав небольшую паузу, прошептал. – Это русские! Только что приехали из России. Я думал они смогут быстро позавтракать, но они почему-то задерживаются. А вот за тем столом. – Джованни повел глазами к соседнему столу. – Тоже русские. Вам теперь не будет скучно. – Сделал он логически правильный вывод, желая обрадовать нас. Джованни, видимо, приметил, что русские любят земляческие компании и радовался от того, что наш отдых станет еще более привлекательным. – Если желаете, я спрошу этих русских – можно ли вам сесть за ваш столик?
Я кивнул в знак согласия. Джованни подбежал к столику, за которым сидели мужчина и женщина, и заговорил с ними. Потом радостно замахал нам руками, приглашая к столу. Мы подошли, Джованни с довольной улыбкой – успешно разрешилось это маленькое недоразумение, спросил нас:
– Завтрак подавать?
Мы с женой снова согласно кивнули. Джованни побежал на кухню, а мы сели за стол, в легкие пластмассовые кресла. Пара, сидящая напротив, виновато смотрела на нас и мужчина произнес серьезно, без улыбки, к которой мы привыкли за недолгое время нахождения в «Везувии»:
– Извините нас. Мы не знали, что подошло время вашего завтрака. Утро такое прекрасное и мы загляделись на море. Поэтому задержались. С этого столика открывается великолепный вид на море. Мы стол выбрали сами, место понравилось. Официант не виноват. Извините нас, еще раз? – Мужчина позволил себе улыбнуться.
На вид, ему было далеко за сорок, даже ближе к пятидесяти. Он был черноволос, но наполовину сед. Гладко выбритое лицо, было туго обтянуто тонкой смуглой кожей, под которой выделялся каждый мускул. Со лба, в седину виска, убегал глянцевый шрам. У него был крупные нос и рот, с толстыми губами. Глаза были непонятного цвета, то ли синеватые, то ли черные, в зависимости, с какого угла в них смотреть. Взгляд был серьезен, но дружелюбен.
Его спутница была намного моложе его. Нынче многие новые русские путешествуют и отдыхают не с женами, а секретаршами, чтобы и на отдыхе эффективно осуществлять руководство своими делами. Естественно, продуктивно руководить этими делами можно тогда, когда под рукой имеется, знающая твой бизнес, опытная и надежная помощница. Еще некоторые новые русские, предпочитают отдыхать с племянницами, в крайнем случае, с подругами детства, которые моложе их на несколько десятков лет. Двум последним категориям спутниц, они, обычно, показывают мир из альтруистически-познавательных соображений. Конечно же, эффективное руководство делами и познавание мира, не ограничивается только теми моментами, которые я назвал. Жизненная и предпринимательская деятельность новых русских намного разнообразнее и насыщеннее.
Так вот, спутница мужчины, на первый взгляд, могла быть отнесена к последней категории. Но, снова же, на первый взгляд. Разница в их возрасте, не позволяла ей быть подругой детства этого мужчины, может, она была племянницей? У нее был округлый овал лица и более, чем ее спутник, она была смугла. В ее облике было что-то восточное – в разрезе черных глаз, небольшом носике и пухлых губках. Черные волосы, ниспадавшие почти до плеч, усиливали сходство с востоком. Вот что я сумел заметить, на первый взгляд, в облике новых соотечественников и торопливо воскликнул:
– Что вы! Что вы! Вы нам нисколько не помешали! Мы, наоборот, рады землякам. Если не возражате, то мы можем вместе с вами за этим столиком кушать. Отсюда, действительно, открывается прелестный вид на море. А приятная окружающая среда, так способствует полноценному аппетиту… – Рассыпался я от радости, услышав родную речь. Почему-то, свою радость я связал с едой, будто бы она единственная функция столика.
Мужчина с улыбкой кивнул в знак согласия, в ответ на мою возвышенную тираду.
– Хорошо. Если мы не будем вас стеснять, то расположимся за этим столом. – Он вопросительно посмотрел на свою даму.
Та, в ответ, кивнула: «Да.» Но этого слова не произнесла вслух.
– Да, да! – Торопливо продолжал я. – Вы не представляете, как мы соскучились по родной речи и землякам. А то, извините меня, не с кем даже поговорить по душам!
Мужчина в ответ иронично улыбнулся. Мне показалось на слове «по душам», но я не стал придавать его снисходительной улыбке большого внимания, и продолжал:
– Вон за тем столиком, как сказал Джованни, тоже русские. Познакомимся с ними и образуем здесь маленькую русскую колонию. – Я показал рукой в сторону столика, где сидели двое русских мужчин, и завтракали. – Вот будет весело нам! – Восторгался я новыми перспективами дальнейшего отдыха.
Но мужчина, сидящий напротив меня, почему-то напрягся, что было заметно по его лицу, по которому пробежала мускульная тень, но ответил вежливо:
– Я думаю мы с вами проведем здесь время приятно и с пользой. – Проговорил он трафаретно.
То, что приятно – мне было понятно, но почему с пользой? Но я не успел задать детализирующего вопроса, или снова разразиться восторгом от встречи с земляком, как тот произнес:
– Вы нас извините, мы пойдем к себе в номер. Нам не пришлось этой ночью толком и поспать. Перелет… переезд. Встретимся за обедом, а после полудня на пляже.
Я был немного обижен его сухим тоном, так не контрастирующим с моей радостью, и смущенно забормотал:
– Да-да… За обедом… На пляже…
К нам, увидев что новые отдыхающие встают из-за стола, спешили Джованни и Джулия. На лице управляющей сияла радостная приветливая улыбка, точь в точь, как утреннее ласковое солнце над лазурным морем. Банально, но это действительно так. Она поздоровалась с нами, с вновь прибывшими и все это одновременно, и с неподдельным чувством доброжелательности:
– Чао! Вам здесь нравиться? Незабываемое утро, наслаждайтесь им! О, вас ждет еще много таких несравненных рассветов и закатов! Это наслаждение – просыпающееся море и проснувшееся солнце! Они неразлучны у нас, как влюбленные! Да, у нас никогда, не смогут разлучится мужчина и женщина. Но пока они здесь. – Уточнила Джулия. – Видите? Вот – берег любви, здесь – море наслаждений, там – таинство лесов и бесконечно нежный поцелуй солнца. – Вся ее пылкая тирада относилась и ко мне с женой, и к вновь прибывшим, и всем, всем, всем! Джованни с приветливой улыбкой молчал, пока хозяйка представляла море, солнце и лес. Но Джулия, после поэтических слов, непосредственно перешла к делам и сказала новой русской паре. – Если не возражаете, я вас проведу в ваш номер люкс, с видом на море!
Мужчина кивнул мне – мол еще встретимся, женщина, также как недавно, извиняюще улыбнулась. Она, кажется, за недолгое время нашей беседы не проронила ни слова. Впрочем, как и моя жена. Они пошли в свои апартаменты-люкс. А нам принесли завтрак. Джованни, как обычно пожелал нам приятного аппетита, и мы приступили к трапезе. Вот, теперь заговорила моя жена:
– Что ты ведешь себя как мальчишка, увидевший новую игрушку! Зовешь их за наш стол, а может мы им не нравимся? Приглашаешь их на пляж! А они устали с дороги. Не видишь сам всего?!
Я попытался возражать – на пляж я их не приглашал, а собеседник пригласил. Но жена продолжала перечислять мои оплошности, которых я успел наделать, оказывается, очень много за такое короткое время знакомства. Удивительно, как это жены умеют портить мужьям настроение – из полета в безоблачных небесах, мигом вернуть их на грешную землю.
Мы с женой загорали на пляже до обеда. Потом, переодевшись в своем номере, мы направились вниз, в ресторан обедать. Пока я замыкал ключом дверь, с противоположной стороны номеров, имеющих выход на террасу, с видом на море, отворилась дверь и мы увидели, выходящих из комнаты, наших утренних знакомых, имен которых до сих пор не знали. Я, будто истинный итальянец, – когда это я успел нахвататься у них радостного отношения ко всем людям – воскликнул, несколько, неуместно:
– Вы уже проснулись?! Идемте обедать. Наступило наше время.
Мужчина приветливо улыбнулся:
– Да, немного передохнули. Пора и осмотреться, где мы находимся.
Женщина также, как и утром, тихо улыбнулась, прошелестев одними губами:
– Добрый день.
Мы пошли к лестнице и, спускаясь по ней, увидели еще двух русских, которых мне показал утром Джовании. Я совсем позабыл, что они здесь. Впрочем, их до полудня на пляже не было. Я сказал, обращаясь к мужчине:
– Это же русские? Давайте с ними познакомимся?
Но он, недовольно поморщившись, ответил:
– Мне кажется не стоит с ними знакомиться. Они какие-то нелюдимые. Живут в соседнем от нас номере… – Пояснил он.
– Нелюдимые… – Размышлял я вслух. – А, понял? Они наверное, представители этих… Ну, как их? Меньшинств!
Мужчина, в ответ на мои слова, облегченно вздохнул:
– Да. Может быть. Обычно такие пары избегают контактов с другими людьми, даже со своими земляками. Не стоит мешать их отдыху.
Его спутница впервые, за все время короткого общения с нами, улыбнулась широко и открыто, и мне показалось, что смешинки посыпались из ее глаз. Но вслух ничего не сказала.
Мы сели за столик. Любезный Джованни, как всегда был рядом и протянул нашим новым знакомым меню – видимо, они раньше не сделали заказ. Женщина пробежала глазами меню и попросила макароны и овощи, а мужчина заказал первое и второе.
Я стал разъяснять им, что заказы на завтрак, обед и ужин делаются заранее и все будет исполнено в лучшем виде. Так удобнее. Мужчина с согласием кивал мне в ответ – в следующий раз они поступят также, как и мы. Но им быстро принесли заказанное, и мы начали обедать.
– Да! – Воскликнул вдруг я. – Мы еще не знакомы? Как к вам обращаться?
Мужчина вопросительно посмотрел на женщину. Та покраснела и произнесла первой:
– Меня зовут Ольга Валентиновна. Я учительница. – И она покраснела еще больше.
– Юрий Григорьевич. – Представился мужчина и пожал через стол мне руку. – В общем, бизнесмен, банкир. Как сейчас говорят – новый русский.
Я назвал себя и представил свою жену.
– Ольга, тоже моя жена. – Уточнил Юрий Григорьевич, и переспросил. – Вы писатель? – Он, видимо, был удивлен моей профессией. – Не могу вспомнить ваши произведения.
Я, смущаясь, назвал пару своих книг.
– Да, да. Я, кажется их читал. – Любезно ответил Юрий Григорьевич, чтобы не обидеть меня, как писателя. – В крайнем случае, просматривал.
Но по его лицу было видно, что он моих книг не читал. Его любезность меня не обидела – не все же должны читать мои опусы, и я ответил:
– Ничего. После знакомства с нами, вам обязательно захочется прочитать, что-то мое. Из простого любопытства – с кем вы были знакомы.
– Конечно. Это вы правильно подметили.
Он был очень корректен. Его жена молчаливо кивала головой, в знак согласия с мужем.
Недалеко от нас сидели двое русских, которых мы уже видели и тоже обедали. Потом мы снова поднялись к себе в номера, переоделись для пляжа и вышли в холл. Мы с женой немного задержались в номере, чтобы наши новые знакомые успели собрать все необходимое для пляжа – они ж только приехали и, наверное, не успели полностью распаковать свои вещи. Но к нашему удивлению, они были уже в холле и ждали нас. Пришлось извиниться за свое опоздание и мы пошли к морю.
День был солнечным и мы расположились рядом под большими зонтами. Потом пошли в море. Вода была немного прохладной, как раз то, что нравится отдыхающим. После загорали. Как обычно. Но для меня появилось нечто новое.
Я с интересом разглядывал фигуру Юрия Григорьевича. Он был мускулист, ни капли лишнего жира, что, увы, свойственно нашей вечно недоедающей нации. Но не это привлекло мое пристальное внимание, а многочисленные шрамы разного размера, рассеянные по всему его телу: груди, спине, руках и даже на ногах. Но более всего меня привлекла единственная татуировка на левой стороне груди, на уровне сердца. Это был портрет очень красивой девушки в анфас, с распущенными волосами, но рассеченный наискосок, широким и длинным шрамом, слева направо – две разъединенные половинки одного портрета. Шрам прошел по глазу, носу и губам, изображенного на груди нашего знакомого, портрета девушки и средняя часть татуировки оказалась обезображенной. Но остальное осталось нетронутым. Татуировка с годами, как это часто бывает, не расплылась, а сохранила четкость линий. По ним можно было судить, что девушка не просто очень красива, но и имеет личное отношение к носителю своего портрета. Это была не трафаретная, банальная татуировка женского лица, выкалываемая излишне романтизированными мужчинами на теле, а в нем была индивидуальность изображения, я бы сказал, психологизм. Видимо, между Юрием Григорьевичем и портретом девушки существовала глубокая связь. Но это был не портрет его жены, – слишком велико между ними изобразительное различие. Наш новый знакомый заметил, что я слишком пристально разглядываю его татуировку, и спросил:
– Заинтересовались? Хоть не раздевайся! Все сразу же обращают на наколку внимание.
– Да. Очень качественная татуировка и девушка красивая. – Оценил, почему-то, я техническую сторону наколки. – Она непроизвольно бросается в глаза любому, кто видит вас в пляжном виде.
– Грехи молодости. – Засмеялся Юрий Григорьевич, но пока не пояснил, что он имел ввиду под грехами. – Сейчас вы поймете откуда у меня такая, как вы выразились, качественная татуировка.
Он достал из пляжной сумки альбом и карандаши, вынул один лист, приспособил его на коленях и, глядя, на мою жену, стал быстро набрасывать рисунок. Я молча и заинтересовано наблюдал за ним. Через несколько минут он протянул ей лист ватмана, на котором была изображена моя дражайшая половина. Портрет карандашом был выполнен вполне профессионально, быстрее и лучше, чем это делают пляжные и уличные художники. Я искренне удивился:
– У вас несомненный дар к живописи! Никогда бы не подумал, что бизнесмен может так профессионально рисовать?
– Писать. – Поправил он меня. – Это мое хобби. Занимаюсь в свободное время и на отдыхе. Вот, когда-то и запечатлел на своей груди тягу к изобразительному искусству. – Иронично и коротко пояснил он наличие на своем теле единственной татуировки.
– Для хобби это слишком хорошо. – Продолжал нахваливать я его работу и, одновременно, демонстрируя свои знания в изобразительном искусстве. Нельзя же, чтобы у него сложилось обо мне мнение, только как о человеке, зацикленном на своей писательской профессии. Пусть видит, что и я разносторонняя личность. – Вы этот рисунок оставите нам на память?
– Конечно.
– Тогда подпишите его?
Он взял рисунок обратно, почему-то не сразу, а немного поколебавшись, поставил автограф с датой и вернул портрет моей жене. Потом взял из папки еще один лист и пояснил:
– Хочу сделать набросок, вон того паруса в море. Видите? Красиво, как у Айвазовского, но только не в шторм. Или как у Лермонтова: «Белеет парус одинокий…»
Вглядываясь пристально в море, он начал набрасывать карандашом этюд. Рисунок получился неплохой, но Юрий Григорьевич, оказался им недоволен:
– Не получается. Наверное, не пришло еще вдохновение.
Он начал пририсовывать к рисунку с парусом фигурки полуобнаженных отдыхающих, и я заметил:
– У вас получается, как у Иванова. «Отдыхающие на берегу Неаполитанского залива».
Он впервые, за короткое время нашего знакомства, от души рассмеялся. Его жена тоже открыто улыбнулась и смешинки мелкими морщинками окружили ее глаза.
– Да. Почти, как у Иванова. – Улыбаясь, согласился он и положил лист в папку. – Хватит на сегодня. Нет вдохновения. – Повторил он. – Наверное, это потому, что мы только приехали. Пока глазу хватает созерцательной работы. Он просто наслаждается красотой Италии. Мозг не может ни за что зацепиться и задуматься. Все в Италии, как будто на расписной открытке – цвет, колорит, воздух – а мысли нет. Красиво! Это не то, что у нас в России. Там природа заставляет человека думать, будоражит душу, предлагает проникнуть ему в ее самую суть. А здесь… Просто красиво, приятно и спокойно. Наслаждение – без проблем.
Немного погодя, он пошел купаться в море с женщинами, а я подошел к двум русским парням, которые расположились недалеко от нас на пляже, чтобы познакомиться. Они играли в нарды, поглядывая по сторонам и изредка переговаривались между собой.
– Здравствуйте. – Сказал я им, как можно радушнее.
– Здравствуйте. – Как-то нехотя ответили они.
– Я бы хотел познакомиться с вами и предложить совместный отдых.
Они переглянулись между собой и один из них ответил, снова же, нехотя:
– Хорошо. Вот доиграем в нарды, искупаемся и тогда познакомимся ближе…
Они смотрели на меня, если не враждебно, то по крайней мере с большой неохотой, и у меня пропало всякое желание с ними знакомиться.
– Хорошо. – Пробормотал смущенно я и отошел от них.
Немного позже, лежа на песочке и обсыхая от морской воды, Юрий Григорьевич спросил меня:
– Вы подходили к этим двум русским парням, чтобы познакомиться? Не пытайтесь этого делать. Я уже вам говорил о них. Мы с ними вместе летели в самолете, ехали сюда вместе, и я понял, что они очень замкнутые люди. Почему-то не признают своих земляков. Нелюдимы, одним словом. А может их совсем иное интересует? Не будем мешать их отдыху. – Повторил он, тоже самое, о чем говорил немного раньше, а может, попросил меня не вмешиваться в отдых тех, двоих.
Вечером мы совершили прогулку по берегу моря и Юрий Григорьевич снова отметил, как здесь красиво.
– Вот бы здесь поселиться и постоянно жить. И больше ничего не надо в жизни! – Со вздохом произнес он.
Когда мы возвращались в пансионат, то увидели снова тех двух русских, которые как и мы прогуливались по берегу моря, выбивая камнями блины на воде. Но я уже больше не предлагал им присоединиться к нашей компании.
Так прошло несколько дней. Мы подружились с нашими новыми знакомыми, всюду были вместе. Они не пытались отделаться, под каким-либо предлогом от нас, мы тоже. Такие теплые отношения нам нравились. Женщины подружились более крепко, чем мы – их мужья и, как я понял, доверяли друг другу некоторые семейные тайны. Но моя жена не слишком-то рассказывала мне о них. Всю жизнь считает меня болтуном и слишком наивным в жизненных делах человеком. Тяжело с ней! И так все двадцать лет нашей совместной жизни!
Но кое-что, моя жена о них мне все-таки рассказала. Ольга Валентиновна сообщила ей, что у них двое детей – девочка и мальчик, семи и пяти лет. Но они остались в России, у ее родителей, и она за ними очень скучает и ждет не дождется, когда можно будет вернуться домой. Ольге Валентиновне оказывается всего тридцать три года, а ее мужу намного больше. Это факт вызвал у меня любопытство и я стал подсчитывать, – во сколько же лет появились дети у Юрия Григорьевича. Выходило лет в сорок, как минимум.
«Поздние дети?» – Размышлял я, делясь этим открытием с женой. Но зато полностью отпало подозрение, что банкир путешествует со своей секретаршей. – «А почему она ждет разрешения вернуться домой? Непонятно».
– Но Оля еще достаточно молода и дети у нее появились вовремя. – Возражала мне жена, не поясняя другого момента, высказанного мною.
– Да. Но у них все-таки большая разница в возрасте. Она тебе не рассказывала, когда и как они поженились?
– Нет. Но ты сам знаешь, что нынешние бизнесмены предпочитают молодых жен. И у него это первый брак. Знай это?
– Интересно? – Отвечал я ей, не понимая многого во взаимоотношениях Юрия Григорьевича и его жены. Почему они не взяли в путешествие своих детей? Чего они здесь выжидают? Неужели он холостяковал до сорока лет? Такой красивый мужчина и не мог раньше жениться? Расспрашивать его лично об этом – было не тактично. Юрий Григорьевич в беседах со мной, почему-то, не касался своего прошлого и своей нынешней работы, будто их не существовало. Единственную куцую информацию о них, предоставляла мне моя жена, со слов новой подруги. А мне, почему-то, так хотелось узнать о них больше! Любопытство или писательское чутье? Непонятно.
