Камо грядеши
Куда плывём и о девушке с веслом
Всё в мире предопределил Всевышний.
Что суждено, то и произошло.
Не важно, кто крутил, ворочал дышло,
Не зная, куда плыть, держал весло.
Несовершенством быта недовольны
Мы пробуем порядок на излом.
Когда нам всем дана свобода воли
Столь символична девушка с веслом!
От тягостных раздумий обалдевший,
В столицу оторвавшись из глуши,
В культуры парк и отдыха пришедший
С ней обретёт спокойствие души.
Куда нас завтра вынесет, не знаем,
Путь наш особый неисповедим.
Мы ж ценности свои держа как знамя,
За лучший мир в цене не постоим!
В своих не сомневаясь полномочьях,
Мы вместе с Богом боремся со злом.
А кто грести в мир правды не захочет,
Тот огребёт от девушки веслом.
Плыть можно и без веры в Бога
"Две вещи удивляют меня: звездное небо над головой и моральный закон внутри нас " (И. Кант)
Плыть можно и без веры в Бога.
Куда нас вынесет – бог весть.
В успех вцепившись осьминогом,
За доблесть почитаем спесь,
Гордыню – скажут нам… возможно.
Ответить не сочтём за труд:
Законы жизни непреложны
И без надуманных причуд.
Живём мы с разумом в согласье
По заповедям – Не убий,
Не лги, люби других – но в страсти
Чужой жены не возлюби!
Не укради, чужую ношу
Не волоки за окоём…
Кому нужны законы божьи,
Коль мы и так по ним живём?
К нам для спасительной беседы
Не прилетает серафим.
Когда вконец не самоеды,
Себя нашкодивших простим.
Лишь мучают порой вопросы
Того, кто в бозе не почил:
Кто красил небо купоросом
И жить по правде научил?
Камо грядеши, человече?
Публично признанный герой
Иль осуждаемый предатель,
Все движимы одной мечтой —
Добавить в мире благодати,
Чтоб похвалил его Создатель
За то, что, на судьбу не ропща,
Себя отдал он пользе общей,
Высоких помыслов службист…
Из ничего слагаясь в нечто,
По ленте Мёбиуса жизнь
Идёт, замкнув знак бесконечность,
Нулями ограничив вечность…
Камо грядеши, человече?
И на вопрос ответить нечем.
Как след теряются вдали
Сплошь обезличенные лица.
И бесконечности нули
Пустые вперили глазницы
На всех, сумевших отличиться.
Тех, чей удел пылиться в списках,
Что выбиты на обелисках.
Уж так ли два нуля пусты?
Героев бывших в них излишки.
Среди насущной суеты
Их было слышно, даже слишком…
А впрочем, все они пустышки,
Гремевшие как погремушки,
От коих пользы на осьмушку…
Где бесконечность – два нуля
У беспредельности столетий,
На обелиск лишь бросив взгляд,
Толпой шагают те и эти…
Куда, зачем? – Им не ответить.
Камо грядеши, человече
По ленте Мёбиуса вечной?
Лучник, в цель жизни стреляющий, мученик
Лучник, в цель жизни стреляющий, мученик,
Юность, познавшая пыль бездорожья,
Был ли у вас ненадежный попутчик,
Ангел, земным притяженьем стреноженный?
Хмырь-поводырь вас водил, да обманывал,
Россказни сказывал, нечисть двуликая,
Ересью ласковой в сети заманивал,
Наспех плетёные белою ниткою.
Шли вы за ним, обрезаясь осокою
На мелководье и на малодушии,
В небо стреляли и цели высокие
Падали с неба подстреленной тушкою.
Стрелы пускали попасть в невозможное,
А попадали всё больше в ненужное
С тайной надеждой, что цель поражённая
Вдруг обернётся царевной-лягушкою.
Путь уточняя на редких прогалинах,
С лешими вы наигрались в напраслину.
За неудачи себя не ругали вы,
И потому жизнь прожили прекрасную.
Не цель конечна, а процесс
Во тьме сквозь мерзость и тычки
Идёт народ на маячки,
И лишь кому, что день, что ночь,
Спешит, углы сбивая прочь.
От счастья слеп, летел пострел,
На столб наткнулся и прозрел,
О льдину чувств расквасил нос,
А поумнел ли – вот вопрос.
По жизни всех к теплу влечёт,
Там где признанье и почёт,
Где сладко бульканье хвалы…
А впереди кипят котлы,
Не гаснут топки, чад и вонь….
Так где, скажите, тот огонь
Неопалимый, правды свет?
Сам человек, ищи ответ,
Об мирозданье нос расквась,
Воспринимай жизнь, как напасть,
Путь прорубай сквозь тёмный лес…
Не цель важна, а сам процесс.
Человек живёт от сих до сих
Человек живёт от сих до сих,
Круг его проблем – ни дать, ни взять.
Если он не жулик и не псих,
Значит, такова его стезя.
Лезет в волки, да собачий хвост,
На чужом пиру – ни с чем пирог,
Но пока не съедет на погост,
Перед ним открыты сто дорог.
Сто путей, назначенных ему,
Все приводят на один этаж.
Лёжа на диване, весь в дыму,
Слава Богу, жив курилка наш.
За черту нигде не заступил,
Осуждать его за то нельзя.
Если не сорвался со стропил,
Значит, такова его стезя.
Должен ли при этом он кому?
Благодарен? Лишь от сих до сих…
Он свободен в собственном дому,
Если он не жулик и не псих.
Всё имеет конец и начало
От своих изначальных истоков
Мы уходим процессией пышной,
А с пути отклонились насколько,
Знает только лишь кормчий, Всевышний.
Это радостно или печально —
Не скажу, для меня суть едина.
Всё имеет конец и начало,
Мы ж – застрявшие посередине…
В чём барахтаемся неустанно,
Затерявшись меж плит и надгробий -
Для кого-то сродни океану,
А кому-то размерами с прорубь.
Не важны нам слова капитана,
Кто какие даёт обещанья,
Где под воду уйдёт наш Титаник —
Важно лишь, кем себя ощущаем
Мы, шагая процессией пышной…
А к какому нас чалить причалу
Пусть наш кормчий решает, Всевышний,
Отделивший конец от начала.
Про слова на букву Же
Кто с языком хоть краешком знаком
Не станет спорить здесь, дойдя до смысла -
Суть выражает слово целиком,
Где первой букве быть за машиниста.
Она поможет отыскать ответ
Вопросу вечному "камо грядеши",
Сомнения в ином сведя на нет,
В чём даже и святые не безгрешны.
Когда в начале слова наш маршрут,
Указан, то понять совсем не сложно,
К концу какому буквы Же ведут
Иль через что к нему наш путь проложен.
Возьмём к примеру нашу букву Же.
Желать и Жадность, Жалость или Жажда -
Всё из того, что пройдено уже,
И что ещё пройти нам не однажды
Случится, примем мы с "мерси боку"*
Желаемое в розницу и оптом…
Но лыком среди слов на Же в строку
Зачем-то затесалось слово жопа.
* "мерси боку" – большое спасибо (фр.)
Надежда только на любовь
Когда по зыбким кочкам мироздания
Прочь человечество идёт из гиблых мест,
Тогда любовь не только состояние,
Она и проводник, держащий шест…
От безысходности озлобившимся, спившимся,
Погрязшим в непристойном баловстве,
Любовь помочь сумеет оступившимся,
Свой шест подаст и выведет на свет.
Научит неразумных, как прожить нам всем,
Чтоб никому вокруг не досаждать…
За проповедь любви к собрату ближнему
Как христианство можно осуждать?
Не верю я ни в чудо воскресения,
Ни в то, что было раньше, ни потом,
Но отвернуться от руки к спасению —
Не гордецом быть нужно, а глупцом.
Подняться над собой, есть лучше способы,
Их избранным поведал Вельзевул.
Когда те гуры сами не утопли бы
В самопознанье, я бы к ним примкнул.
Незрячим поводырь – слепая ненависть.
Желающему выйти с гиблых мест,
Чтоб знать, куда ступить в трясине мерзости,
Надежда на любовь, держащей шест.
О душе и прочем, что в человеке есть
В согласии с душой
Среди обилья слов, прозрений, заблуждений,
Призывов в никуда бесчисленных кликуш,
Пророчеств на крови, заклятий, убеждений
Сектантских упырей и правоверных служб
Есть таинство души, где все слова излишни,
В нём правды торжество прочнее чем гранит.
И если есть Господь, то он меня услышит,
И то, чем я живу, спасёт и сохранит.
Всевышнего рукой мой путь не обозначен,
Мне знаки в небесах не выпало прочесть,
В согласии с душой прожить, а не иначе
По милости Творца почту себе за честь.
Согласие с душой… Как много это значит.
С пришедшей заглянуть на жизни огонёк
В согласии с душой прожить, а не иначе -
Тому, кто недалёк – такое невдомёк.
А кошке хочется молока
К чему приводят души порывы
Знакомо многим, кто не лукав…
На солнце комья земли от взрывов,
В канавах спящие облака.
А кошке хочется молока.
Живёт обыденность в перемене,
Скрывает вечное новизна,
И даже солнечное затменье
Кому-то радость и божий знак,
Но не для кошек и для собак.
Младое племя до исступленья
Готово спорить, что вечность – миг.
И нет для времени извиненья
У тех, кто старости не достиг.
Несовершенное безупречно
В своём развитии как процесс,
Кому-то время платком на плечи,
А для кого-то тяжёлый крест.
Мечта поманит, мираж обманет,
Болотной гатью надежд настил,
И нет у возраста пониманья,
Что надо бросить, а что нести.
Соседство нужного с непотребным —
Мироустройство на все века.
Мой пёс из лужи лакает небо,
Но всё не выпьет наверняка.
…А кошке хочется молока.
Уныние с души ты вытяни за хвост
Депрессия живёт бельчонком внутри нас,
В сокрытом от других, невидимом для глаз,
По дереву души слоняется везде,
Где чувства как птенцы у совести в гнезде…
Раскрытые их рты тебе не прокормить,
Что требуют еды, но больше просят пить.
А на ветвях души играется зверёк,
Сжимая между лап желанный пузырёк.
Но как бы ни был ты подавлен, удручён,
Гони зверька, гони, тут жалость не причём.
Уныние с души ты вытяни за хвост,
Пока бельчонок тот до белки не дорос.
Душа подброшена кукушкой
Никто из нас не знает вовсе
Того, что с нами будет после,
Кто дни складирует в года,
Что улетают в никуда,
В одном переплавляя тигле
Всей нашей жизни фигли-мигли…
А может быть, наоборот,
В ответе мы за каждый год,
За каждые его мгновенья,
Сомненья, слабости, прозренья,
За всё, что мы творили здесь,
С особой гордостью – Аз есмь! -
Предстанем мы как исполины,
Быть может, явимся с повинной,
Но нас и это не спасёт —
Исчезнем мы как тень и всё,
Душа лишь вверх взлетит как птица,
Ведь у Создателя в таблице
Она главнейший компонент,
Редкоземельный элемент.
И в нас она, как перл в ракушке,
В гнездо подброшена кукушкой,
Растёт прожорливым птенцом,
Глядит на нас с раскрытым ртом.
Как пестуем её, чем кормим —
Всё, полагаю, нам припомнят
Архангелы за все года…
А нас отправят в никуда.
Одиночество… Это Господень бич
Одиночество… Этот Господень бич
Из всех прочих себе выбирает дичь
Послабее и влёт Божью птаху бьёт,
Чтоб на взлёте её оборвать полёт.
Дождь и град ему в помощь и тот отбор,
Что господствует в мире с древнейших пор.
В полнолуние выть не устанет волк,
Если он, как луна, в мире одинок,
Раз подруга его от него ушла,
За душой нет и ломаного гроша,
Чтоб хоть каплю купить, одолжить тепла
У других и забыть ту, что в ночь ушла.
Одиночество… Этот тяжёлый крест
До конца дней нести нам не надоест,
Нервом жизни привязаны мы к нему.
Это схимник, чья келья в любом дому.
Как бы ни был он мрачен и нелюдим,
Мы сиделкой при нём до утра сидим.
Одиночество – к самопознанью путь,
Когда можно на сущность свою взглянуть,
Отрешившись от будничной суеты,
На пороге у вечности пустоты
Осознать, что признания пьедестал —
Это только ступени в глухой подвал.
Он как склеп для того, кто туда не вхож
И кому заточенье страшней чем нож.
Тебя схимник твой мрачный введёт туда,
Куда мог ты заглядывать иногда
Только в щёлку, момент редкий улучив,
Когда схимник в двери позабыл ключи.
Среди радостных трелей всех Божьих птах,
Славословий тусовочных на устах
Одиночество есть самый лучший гимн,
Хоть его никогда не поют другим.
Одиночество – это Господень дар
Тем, кто может держать от него удар…
Когда ты впервые глазёнки открыл
Когда ты впервые глазёнки открыл
И мир, перевернутый весь,
Обилием красок тебя ослепил —
Ты принял его, как он есть.
Спешил за окном вверх тормашками люд
Назло притяженью земли,
И куча нелепиц и просто причуд
Тебя удивить не могли.
Когда ж возникал от смещенья испуг,
Крутилась головка твоя,
И всё возвращалось, что сдвинулось вдруг,
Обратно на круги своя.
Нормальным едва ль удалось сохранить,
Что свойственно лишь чудакам.
Связала причины и следствия нить
Людей по рукам и ногам.
Где всё объяснимо – загадок там нет,
Как нет ни чудес, ни надежд.
Что непредсказуемо – попросту бред
Гадалок, старух и невежд.
И если нельзя миг прозренья вернуть,
На мир-перевёртыш порой
Так хочется нам точно в детстве взглянуть,
Подвесившись вниз головой,
Вернуться оттуда, где нас ещё нет,
Открыть для себя в полчаса,
Какие, приятель, на старости лет
Пригрезятся нам чудеса.
С ещё не умершей и вечно живой
Душою помирится плоть.
И нам, с поднебесья кивнув головой,
Подарит улыбку Господь.
О копилке ощущений
С отменным аппетитом и талантом
Рубли восторгов, радости дукаты,
Разменные монеты огорчений
Бросаем мы в копилку ощущений.
Любимое занятие ребёнка —
Собрать в копилку в форме поросёнка
Монеток на игрушку самых разных
И враз разбить сокровище над тазом.
Экзотики юани, страсти песо,
К чему нас подбивают злые бесы,
Обжорство, воздержания, диеты —
Всё одного достоинства монеты.
Жить торопясь… с подружками в пирушках
С лицом от возлияния опухшим
Мы жадно утоляем жизни жажду…
И всё же успокоимся однажды.
К нам подойдёт, кто там уполномочен —
Хирург, невропатолог с молоточком,
Сестра в халате с маникюрной пилкой —
И разобьёт заветную копилку.
Об остроте аджики, о солёных
Огурчиках хрустящих и зелёных,
О радостях загулов бесконечных
Врачам расскажет сморщенная печень.
Что человечья печень как свиная,
Не тайна, все давно об этом знают…
Не зря мы с одинаковой печёнкой,
Вот и копилка в форме поросёнка.
Переставляет ночь всё на другую полку
Ищешь себя порой, словно в стогу иголку,
Точно в душе прошлось новое помело.
Переставляет ночь всё на другую полку,
Переиначив всё планам твоим назло.
Кто-то здесь ночью был, тряпкой своею мокрой
Пыль протирал с надежд, сбросил с карниза вниз
Глупость вчерашних дней, твой отутюжил смокинг
И невзначай разбил хрупкой мечты сервиз.
Что-то произошло, что ты и сам не понял,
Не понедельник ведь, чтоб начинать с нуля.
Зеркалом для бритья дразнится подоконник,
В нём отражение голого короля.
Переставляет ночь всё на другую полку.
Утро добавит грусть, в кофе нальёт тоски —
Ищешь глазами ты старую треуголку,
А на тебя глядят штопаные носки.
Обман во спасенье
Быстрей чем разомкнулись веки
И появилось Бытиё
Порок родился в человеке —
Извечное его враньё.
В погоне за пустым признаньем,
Очередной придумав миф,
Иной отыщет оправданье
Себе, другого очернив.
Лгать иль не лгать – решать не сладко.
Попавшийся как кур в ощип,
Чтоб с гениталий снять удавку,
О чём угодно запищит.
Гундосый с переломом носа
Вчерашний сноб и чистоплюй
Подпишет протокол допроса,
Кровавую стерев соплю.
Выходит, что враньё от страха,
Себя спасти – куда ни шло.
На теле липкая рубаха —
Ещё не мировое зло.
С Адама с Евою доселе
Притворством человек грешит.
Обман возможен во спасенье
Несчастных тел, но не души.
А потому – врать иль не врать —
Не приведи Бог выбирать.
Наши души нараспашку поутру
Наши души нараспашку поутру
Как рубашки на пронзающем ветру.
Искрутились, извертелись рукава —
Куда руки, ноги делись, голова?
Не впустую выкрутасы налету
И лупцуют по мордасам пустоту,
Да болтаются как щепки не у дел —
От прищепки до прищепки их предел.
Но спокойна безмятежная душа —
До чего моя рубашка хороша!
И зачем нужна к рубашке голова,
Если есть у той рубашки рукава!
Убивать тебя будут такие же люди
Убивать тебя будут такие же люди,
Разве что попронырливее. Что с того,
Наградят их за это потом иль осудят?
Почему же ты сам не убил никого?
Не хватает, возможно, строптивого духа
Иль обида не держит за горло рукой.
Может, ждёшь, как спасенья, прихода старухи,
Чтоб покорно проследовать с ней на покой?
Ожиданье чего придаёт тебе силу
И гордыню готовит для жизни иной —
Море скорбных цветов на героя могилу
Иль достаточно будет слезинки одной?
Тех, чья скроена грудь под значки и медали,
Чей так жалок порою воинственный вид,
Кто тебя сотни раз ни за что убивали,
Ты запомнишь, конечно, да Бог их простит.
А покуда, герой, набирайся терпенья,
Как бы ни был твой долог иль короток век.
Пусть единственным служит тебе утешеньем —
Они люди всего лишь, а ты человек!
Что тебе их сужденья, суды их худые,
Одиночные камеры? Важен итог.
За убийство тщеславных страстей и гордыни
Ты при жизни отбудешь пожизненный срок.
Лишь серый цвет не радует меня.
Когда льёт дождь спадающей завесой,
Луна на тёмном небе не видна,
За шторами ни свет, ни мрак – всё вместе
И серости сплошной полутона.
Луч света прям и путь его короткий,
Лишь в смене сред способный на изгиб…
У человека в черепной коробке
В извилины уложены мозги
И цвет их серый – красок всех смешенье,
То подтвердит кто с физикой знаком.
А белизна – она сродни мишени,
Когда стрелок стреляет в молоко.
Свет с темнотой мир делят на контрасты,
А будничная муть – суть бытия.
В природе все цвета её прекрасны,
Лишь серый цвет не радует меня.
Самопознание – путь к себе
Навеяно: Коза и самопознание [Фьёрд]
Основы постигая мироздания,
Что ни на есть из самых высших сфер
Ныряя в глубину самопознания,
Себя мы отделяем от химер.
Навязаны они людей сообществом,
Самообманом подменяют суть.
Гармонию с собой любому хочется
Найти, но нам заказан этот путь.
Познать себя ещё с времён античности
Не удалось и не удастся впредь.
Любой Козе со всей её критичностью
Самой себя рогами не поддеть.
Оленю вглубь расщелин, где сужение,
С рогами не дано пробраться внутрь,
И восходя до самоосуждения,
Ослу себя копытом не лягнуть.
Суд над собою – фарс, а не судилище,
Пристанище бездомной голытьбе.
Самопознание – лишь вход в Чистилище,
Тернистый путь к любимому себе.
Обращение к собственному разуму
Мой разум – ты средоточенье
Миров, всего, что под рукой.
И не имеет здесь значенья,
Откуда взялся ты такой.
Пока живу, твой свет не меркнет.
Лучи струишь из-под бровей
И с солипсизмом сэра Беркли,
Похоже, ты одних кровей.
Любимец рационализма
Ренэ Декарт – наставник твой,
Путёвку дал для вечной жизни
Той, что закончится с тобой.
Твой старший брат – великий Логос,
Но с ним давно порвал ты связь,
Придумал собственный ты глобус,
Где сам себе и раб, и князь.
Из трансцендентного замеса
Печёшь абстракции свои
И рассуждаешь повсеместно
О силе истинной любви.
А можно ль жить другой любовью?
Ты сам едва ли дашь ответ.
Но кто мешает нам с тобою
Изобрести велосипед
И всю вселенную проехать?
В Астрале малость задержась,
Сказать привратнику в прорехах —
Холодновато здесь у вас.
Путь пред собою освещая
Лучом, что льётся изнутри,
Мой разум, ты ведь мне прощаешь
Другие в мире фонари,
Скорее, слабые лампадки,
Чей лучик тоже не погас.
На парадоксы разум падкий
Ты мне не скажешь – Бог подаст!
Сознаньем упираясь в догму,
Меня с ума ты не сведи
И, снявши шляпу перед Богом,
Свой мозжечок не застуди.
К исходу жизни не до спеси
Когда устанет жизни нашей осень
От вечных причитаний и причуд,
Без сожаленья в сторону отбросит
Все жалкие: не надо, не хочу!
Внезапно наступившею зимою
Твои следы позёмка заметёт.
За прошлое не мучаясь виною,
Не поскользнись, ступив на вечный лёд.
Когда к исходу жизни не до спеси,
Желание своё зажми в кулак -
Свой срок узнать не жди и не надейся…
А может быть и лучше, если так.
Любовь – борьба с самим собой
Любовь с начала бытия
Живёт зубною болью в сердце*.
Не разойтись с ней по краям
И не прогнать второе я
Как нежеланного пришельца.
Любовь – борьба с самим собой,
Как тучам биться с днём погожим.
И даже гормональный сбой
Окраски нежно-голубой
В борьбе с любовью не поможет.
Не выручит эгоцентризм,
Когда все прочие до фени.
Прощать себе любой каприз
И ударяться в нарциссизм —
Лишь омут самообольщенья.
Напрасно сердцу бить в набат
С надеждой тщетной осаждённых.
Такая у людей судьба,
Любовь – с самим собой борьба,
Борьба, где нету побеждённых.
* "Что такое любовь? Это зубная боль в сердце". (Генрих Гейне)
Душа предателя
Лукавый бес предателю внушил:
"Какую б подлость кто ни совершил -
Как не совсем обычный человек
И представитель самых высших сил
Заранее оправдан имярек.
Предлог достойный этому всегда
У рыцаря кинжала и плаща
Найдётся без особого труда -
Подсыпать яд и жить не трепеща
От ожиданья Страшного Суда.
Предательства итог— стать лучше всех.
Всем вместе не подняться на Эльбрус.
На пьедестале место лишь для тех,
Кто совести рюкзак готов как груз
Вниз сбросив, налегке идти наверх.
Эгоцентрист и циник, интроверт
Он человек по жизни непростой,
Ниспосланный в сей мир из высших сфер…
Предательскую душу на постой
Из прочих выбирает Люцифер.
Говорить легко за человечество
Говорить легко за человечество,
Зла в избытке в нём, есть что лечить
У других, когда своё не лечится.
Если совесть в роли перебежчицы,
Некого вниманием почтить,
Слабое о ней воспоминание,
Душу плетью память не сечёт,
Даже от стыда – одно название.
Отдан стыд барашком на заклание
Там, где совесть вытеснил расчёт.
Жизненный итог конечной суммою
Важен лишь для Высшего суда.
Ничего иного не придумано —
Осуждать за Хиросиму Трумэна
Можно без особого труда.
Горше личных мировые горести,
Скорбь, за человечество тоска…
Стоит ли о прочем беспокоиться —
Со своей договориться совестью
Сможет человек наверняка…
Говоря про стыд, какая разница
Изнутри, снаружи ли прилив
К возмущению добавил маслица…
От своих грехов легко отмазаться,
Всё на человечество свалив!
Нету поводов для бессонницы
Много поводов для бессонницы…
Так о ком-то мы беспокоимся,
Что всю ночь не смыкаем глаз…
А он думает не про нас.
Мы простим ему наши горести,
Дай Бог жить ему без бессонницы,
Пусть немилым не будет свет
Там, где нас и в помине нет.
Нету повода для бессонницы.
Не всегда две прямые сходятся,
Даже если пересеклись,
В одну линию не сплелись.
Если чувство в нас не притворное,
Не поможет уснуть снотворное.
Понимающий человек
Обойдётся и без аптек.
Что терзаться? Живу по совести,
Нету поводов для бессонницы,
И не жду, когда скрипнет дверь…
Почему же не сплю теперь?
Так кто мы – реторты или Божьи дети?
Средоточенье эгоизма,
Завёрнутое в нашу плоть -
Внебрачный плод метаболизма.
Его желания, капризы
Не каждому перебороть
Дано, когда считать, что личность
Такой же общества продукт
Как пресловутая наличность…
Так что же всё-таки первично -
Мамона или Божий дух?
За срок отпущенный не скорый
Пройдёт химический процесс,
Останется лишь дух тлетворный…
Так кто мы люди – лишь реторты,
Иль Божьи дети, наконец?
Тогда в какие ходим ясли,
Раз ходим только под себя?…
А ведь Христос сказал всем ясно -
Жить благостно в любой ужастик
Возможно лишь других любя.
Придёт ли чудное мгновенье,
Поймёт ли вечный спиногрыз -
Довольно писать на колени,
Жить для других – благословенье,
А не простой метаболизм!
Но есть в стране такие люди,
Кто чтит других себя сильней,
С такими – праздник даже в будни.
Из них наипервейшей будет
Моя жена… и я при ней.