Литературные страницы 11/2020. Группа ИСП ВКонтакте. 1—15 июня

Редактор Валентина Спирина

Дизайнер обложки Валентина Спирина

Благодарности:

Тамара Антипина

© Валентина Спирина, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0051-0203-4 (т. 11)

ISBN 978-5-4498-0952-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О нашем Союзе

Интернациональный Союз писателей (Международный Союз писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов) является крупнейшей в мире организацией профессиональных писателей. Наш Союз был основан в 1954 году. До недавнего времени штаб-квартира организации находилась в Париже, в данный момент основное подразделение расположено в Москве.

Организация объединяет писательские союзы более чем 40 стран мира. ИСП защищает социальные и профессиональные права писателей и журналистов.

ИСП признается властями многих стран мира и удостоверение обеспечивает беспрепятственный доступ к событиям, представляющим интерес для писателя или журналиста. Оно дает право доступа в государственные и муниципальные учреждения для получения информации.

В Европарламенте, Совете Европы и других европейских международных организациях предъявления удостоверения ИСП достаточно для того, чтобы не только получить доступ к информации, но и содействие в подготовке и распространении материалов, а также в других вопросах деятельности на территории стран Европейского Союза. Во многих странах ИСП дает право бесплатно посещать музеи, выставки, спортивные состязания и другие массовые мероприятия. В некоторых странах ИСП дает льготы на проезд в общественном транспорте и т. д.

Удостоверение ИСП действительно, только если в нем обозначены координаты владельца, проставлена его подпись, а также имеются подписи координатора ИСП.

Наши члены Союза и кандидаты имеют право выдвигаться на международные премии и награды, имеют льготы при публикации книг и продвижении за границей.

Некоторые премии и награды учрежденные Интернациональным Союзом писателей и партнерами за рубежом:

Лондонская премия в области литературы (язык текстов русский и английский);

Франкфуртская премия в области литературы (язык текстов русский и немецкий);

Мальмёская премия в области литературы (язык текстов русский и шведский);

Варшавская премия в области литературы (язык текстов русский и польский);

Стружская премия в области литературы (язык текстов русский и македонский);

Московская премия в области литературы (язык текстов русский и один из языков стран СНГ).

А так же 12 литературных орденов и 14 литературных медалей.

Творчество наших авторов
Важно! Все произведения в сборнике публикуются в авторской редакции и с согласия авторов

Смерть не к лицу
Константин Гречухин

Анекдот про врачей:

«Терапевт». Все знает, ничего не умеет.

«Хирург». Все умеет, ничего не знает.

«Патологоанатом». Все знает, все умеет, но… поздно.

Можно посмеяться, а потом и задуматься. О смерти…

Вообще, часто о ней приходится вспоминать? И насколько просты такие размышления?

А представить себе, чтобы на смерть смотреть ежедневно? Что за жизнь такая!? – подумаете Вы?

А есть люди, которые именно так и живут. Точнее работают. День за днем, год за годом. В морге.

Если раньше Вы не сталкивались с работником этого заведения, то наверняка будет сложно его представить себе. А если предположить, что это к тому же молодой человек?

Сразу думаешь: Жить бы да радоваться! Ведь там точно ей (радости) места не должно быть. Что толкает идти туда работать? Наверняка ведь профессия накладывает свой отпечаток на человека? Ведь иной раз и по лицу можно предположить, кем может человек работать?

Задавшись такими вопросами и ни разу до этого не сталкивавшись с людьми этой профессии, я стал пробовать искать ответы на них, решив встретиться с таким человеком и напрямую обо всем спросить.

И я направился. Прямиком в морг. В первой больнице, которую я посетил, морг оказался на ремонте. Посоветовали обратиться в больницу неподалеку (относительно). Пришел туда, спросил – где морг. Нашел, зашел. Осмотрелся. Прислушался к запахам. Ничего особенного.

Поднялся на второй этаж, зашел в первую открытую дверь. Увидел окно напротив входа. На нем висело 3 венка. Это как-то мой пыл приостановило. Войдя дальше в комнату, справа увидел украшенный гроб, прикрепленный к стене на уровне лица человека. Наверное, чтобы удобно было рассмотреть. Также по стенам висели разнообразные венки, украшенные лентами.

Все это можно было заказать здесь же тем, у кого случилось горе.

В этой комнате еще одна дверь вела в следующую, где сидела женщина средних лет в очках:

– Здравствуйте! Вы к кому?

Как можно более кратко я попытался объяснить, что мне нужно здесь. Она внимательно выслушала, потом спокойно сказала, что вряд ли со мной кто-то станет разговаривать по причине большой загруженности санитаров. Мол, когда Вам с ними разговаривать? А после работы им точно не до Вас будет. А молодых санитаров 20—30 лет у них тем более нет. Все, как она выразилась, старые.

Тут вошла еще одна женщина. Более темпераментная, чем первая. Возраста примерно того же. Вкратце поинтересовавшись у своей коллеги о сложившейся ситуации, сразу сказала:

– Вам точно не к нам. Идите к руководству больницы, пусть они определяют общение с санитарами.

В общем, понимания я не нашел и пришлось спокойно уйти.

Как и в других случаях, когда жизнь сталкивает с неизвестным, я стал искать помощи у своих друзей и знакомых. Как оказалось, найти контакт с работниками данной профессии не так то просто.

Первым делом, (разумеется по нашим временам) я кинул клич в социальной сети, чтобы все видели мою проблему.

Конечно, кто-то сразу интересовался с участием:

– Что, мол, случилось? Зачем? Что-то серьезное?

Узнав о моей действительной просьбе о встрече с работником морга, разводили руками, нет, мол, таких знакомых. Мы то думали…

Однако двое откликнулись с пониманием.

Товарищ сказал, что у него есть очень хороший друг. Он хирург и у него очень много знакомых, в том числе и в морге. Но позвонив через 2 дня сказал, что этот самый хирург был очень удивлен, когда его товарищи, которых он знает много лет, напрочь отказались разговаривать о своей профессии и отвечать на какие-либо вопросы (его ответ в социальной сети):

– Пока ничего утешительного… странная ситуация, сотрудники морга, которых он знает много лет и в отличных с ними отношениях, также, как в случае с тобой наотрез отказались с кем либо общаться… даже он не ожидал… остался еще шанс… он сказал, что попробует поговорить с заведующим, может тот согласится… если нет, то тогда я уже ничем не смогу тебе помочь, дружище… (Жди пока. Как станет что-то известно, сообщу… Думаю сегодня, завтра это уже будет известно…

Второй моей надеждой на встречу оказался отклик знакомой девушки по имени Надежда. Сначала она спросила, впрочем, как и все до этого, зачем мне все это нужно, а потом сказала, что есть у нее знакомый паталогоанатом. Вот с ним она и попытается поговорить. Я ей сразу сказал, что каких-то особенных вопросов, которые могут быть ему неприятны я задавать не стану. Мне нужно понять молодого человека, который работает в данной профессии, какие-то тонкости профессии, его повседневная жизнь.

Вот он то, практически и убил мою надежду, что вообще кто-то согласится со мной встретиться.

Ответ его был очень эмоционален. Это можно было почувствовать даже в общении в сети Интернет.

Из переписки:

Она:

– Чего-то он обиделся уже на журналистов… его ответ:

– Еще пока ни один человек нормально не написал о нашей профессии, как правило, пишут то, что народу нравится (пьют водку, воруют золотые коронки, все отсидевшие, связи с криминалом и т.д.) Еще ни один писатель/журналист нормально не написал о нашей профессии. Когда я состарюсь (если доживу и не сдохну от формалина), то напишу правду – все как было, без прикрас. А пока – пусть аффтары пишут, что им вздумается. Глубокие моменты и тонкости профессии – это то, чем живут люди, работающие накоротке со смертью.

Через день он пишет следующее:

– Жизнь человека с такой профессией ничем не отличается от жизни молодых людей того же возраста, но работающих в других областях. Семья, дети, кино раз в месяц, встречи с друзьями, интернет, иногда пивнушка на чей-нибудь день рождения, ну и хобби, типа рыбалки или футболка. Ничего особенного. Я знаю почти всех санитаров в своем округе – это все про них.

Все. Ничего от него больше узнать не удалось!

Тут мне пишет мой первый откликнувшийся товарищ, что мол, не удалось найти работников морга, но можно поговорить с хирургом, он на некоторые вопросы ответит, даст общее представление о людях и профессии.

Хоть что-то да выясню.

Хирург оказался человеком лет 35—40. С бородой. Расположил к себе своей улыбкой и мягким голосом.

Я попросил его описать санитара морга, человека 20—30 лет. Какие могут особенности у него вследствие его профессии?

– Да ничего особенного. Парень как парень. Такой же как все. Работает, встречается с девушкой, в кино ходит, – он улыбается.

– А может быть профессия какой-то отпечаток откладывает? Может быть, внешне они угрюмые, задумчивые?

– Нет. Абсолютно нормальные люди. Я сколько их знаю – внешне очень дружелюбные, открытые, улыбчивые. Могут пошутить. Очень спокойные, мягкие.

На вопрос о том, почему люди идут в эту профессию, он не дал однозначного ответа. Мол, совершенно по-разному. Как и в остальные профессии. Жизнь складывается так и человек работает.

Поговорив с ним еще, я понял, что пока сам не встречусь с этим санитаром я не смогу прочувствовать его и эту профессию.

Помощь мне пришла совершенно неожиданно и оттуда, откуда я ее совсем не ждал.

В той же социальной сети девушка, которую я знал только через общих знакомых, или точнее будет сказать, знал о которой, т.к. мы никогда не виделись, сначала задала первые вопросы, мало отличающиеся от тех, которые мне уже задавали ранее. Затем сообщила, что у нее есть знакомая, муж которой работает санитаром в морге. Лучшего развития событий и предположить было нельзя!

Конечно, я сразу все объяснил, зачем мне это и что именно я собираюсь спрашивать. В ответ мне пришло сообщение с телефоном и именем. И просьбой, сегодня не звонить, а лучше уже завтра, т.к. на дворе ночь.

На следующий день мы с ним созвонились. Он уже был предупрежден о моем звонке и готов был ответить на мои вопросы.

Мне показалось, что он немного волновался.

Голос его был очень спокойным. Можно сказать каким-то рассудительным или даже созерцательным, если так можно выразиться. В общем, мне Вова сразу понравился.

– Да, – говорит, – мне уже сказали, что тебе нужно мне задать некоторые вопросы о моей профессии. Я не против.

– А ты давно работаешь?

– Где-то 6 с половиной лет.

– А сейчас тебе сколько?

– 24.

– А как ты попал туда?

– Я в медицинском колледже учился, и меня друзья позвали, они там работали. На старших курсах учились. Предложили придти, посмотреть…

– И ты согласился?

– Пришел, посмотрел, попробовал. Я же в медицинском учился… Меня не особенно волновали тонкости профессии. К крови то мы привычны уже были на операциях и по учебе. А то что смерть… В принципе, ничего особенного, шокирующего не было. Устроился быстро – недели через две, через смену уже работал сам.

– Т.е. в детстве у тебя такой мечты не было?

– Нет, даже не думал. Так получилось в жизни.

– А ты вот так вот, с тех пор как устроился больше нигде, кроме этого места не работал?

– Нет.

– То есть тебя здесь все устраивает полностью?

– Да.

– А девушка у тебя есть?

– Я женат. Давно уже. Мы учились вместе. Она тоже сначала в медицинской сфере работала. Теперь нет.

– А как она относится к твоей профессии?

– Абсолютно нормально, – он улыбается, -ну, абсолютно ничего такого. Семья и семья. Работа как работа. Мы познакомились, когда я уже полгода отработал. – помолчав, Володя добавляет, – я прихожу домой, особенно о работе не распространяюсь. Нормальные отношения.

– В общем, ты закончил работу и все за дверями осталось? Или бывают сложные случаи, когда ты еще и дома думать продолжаешь?

– Да, нет. Особенно не заморачиваешься. В основном, только на работе. Так уже после работы свои дела и все. А работа остается на работе, – усмехается (по доброму).

– А бывает так, что ты идешь, к примеру, по улице, смотришь на людей и сразу представляешь, что там и как может у них внутри располагаться в соответствии с их комплекцией и подобным?

– Честно? Нет. – абсолютно твердый ответ.– Просто идешь по улице и о работе не задумываешься. Автоматически выходишь и все, ты об этом не думаешь.

– А ты учишься где-нибудь?

– Да, учусь.

– В медицинском?

– Нет, общего профиля. На психолога.

– А в психологии, где-то твой полученный на работе опыт помогает?

– Ну, здесь получается образование уже совсем другое. Опыт только единственный – в критических ситуациях с родственниками.

– Слушай, а откладывает отпечаток работа на человека?

– Ну конечно. Сама медицина относится к циничным профессиям, грубо говоря.

– Т.е. уровень профессиональной, так скажем, жесткости есть?

– Ну, да… Невозможно работать и относиться очень эмоционально ко всему этому, – добавляет, – не только мы, а вся медицина такая. Накладывает отпечаток профессия в этом плане. Главное не перейти черту, – смеется.

– А как? У тебя бывает такое, накатывают там, эмоции какие-то?

– Нет, нет. Не было такого ни разу. Даже, если в чувствах таких расстроенных, все равно нет.

– А вот, поначалу у тебя бывали ситуации, когда, допустим, мысли накатывали разные, сны может кошмарные снились?

– Если честно сказать, то вот вообще ничего не было. Снов точно не было, он призадумался на секунду, – а вот мысли чисто профессиональные, не о смерти. Ну, очень редко.

– А у других, как ты думаешь, бывает такое?

– У некоторых, иногда, да, бывает. Рассказывали, что снятся, мучали там. Бывает такое. Но это зависит от эмоциональности человека и восприятия окружающего мира.

– То есть, ты так твердо смотришь на все? Или можно сказать, что тебе с характером повезло просто?

– Ну да, с характером повезло. У кого-то характер не то, что послабей, а эмоциональней, что-ли. Бывали такие люди, попадались. Ну вот знакомый работает тоже, говорит, снились: и по первости, и потом бывало.

– А вот сама работа у тебя какие чувства вызывает? Ведь приходится совершенно с непростыми вещами сталкиваться. Какое-то ощущение, может брезгливости или не знаю, как выразить…

– Ну, к самим телам нет такого отношения брезгливости. Нет, ну там, со временем все приходит. Поначалу там, не то что брезгливость, а страх и все такое. Страх не то, что там тело мертвое, а всякие заболевания, поскольку медицина и все такое… А, со временем отпадает все потом, просто работаешь автоматом. Как и в любой другой профессии.

– Сколько по времени у тебя складывался опыт такой, чтобы ты мог спокойно вот так работать?

– Где-то через пару месяцев вообще уже без проблем работал.

– То есть вообще уже ничто не пугало и удивить не могло?

– Ну, да, – он немного растягивает слова, как бы задумываясь и что-то вспоминая.

– А сейчас тебя может что-то такое потрясти, удивить?

– Ну-у, такое всегда бывает. Периодически такие вещи бывают разные. Чисто медицинской, профессиональной направленности. Рак, к примеру, у него же есть разные формы. Например, когда он внутренних органов, то не видно. А бывают внешние проявления. Такая вещь… Как говорят, в каждой профессии есть интересные случаи. Из такого разряда больше.

– Возникает чувство жалости? Разговаривал недавно с врачом, не паталогоанатомом, хирургом. Он говорит, жалко, когда молодые. Их жалко очень…

– Да, согласен. Жалко еще в зависимости от того, как произошло все. Детей жалко. – он замолкает, видимо пытаясь найти, что еще добавить, но больше ничего не говорит.

– А вот, ты чувства какие испытываешь: как к живому человеку или вот уже, когда просто лежит…

– Нет, как к живому уже не испытываю. Уже просто как объект. Я знаю, что это уже все и живым не представляю вообще. Как к живому человеку уже не отношусь, но все нормы этические остаются. Просто выполняешь свою работу, аккуратно, стараешься не навредить. А так, уже как объект, а одушевлять его-нет.

– Принято считать, что профессия тем или иным образом меняет человека. На тебя как-то повлияла профессия? Может темперамент изменился?

– Ну-у, не знаю. Проще к жизни отношусь. Тут больше к смерти относишься так, относительно просто и не зацикливаешься на этих вещах. И воспринимаешь спокойно. Многие эмоционально воспринимают, вот, ушел человек… Тут спокойно относишься и ничего такого, как бы особенного нет. Знаешь, вот ты идешь как будто по улице, он умер… И..все.

– Вот, приступы плохого настроения бывают у тебя? Или их уже меньше становится? Как ты говоришь: Спокойнее относишься ко всему. Наверное, после такой работы ты умеешь себя в руках держать?

Он смеется:

– В руках умею держать, но вывести любого человека можно. Даже самого спокойного. Я отношусь ко всему спокойно, жизнерадостно, но… бывают ситуации, когда просто выводят в бешенство, тут уже срываешься. Тут уже даже профессия не поможет.

– В общей своей массе людей, которые с тобой работают, – паталогоанатомы, санитары, – их связывает какая-то одна черта, когда можно сказать, что вот в этом они все почти одинаковы и похожи? Что именно эта профессия отличает всех этих людей таким качеством?

– Я тебе проще скажу: Они все спокойные люди. Ну абсолютно все спокойные. Нет психованных, нервных людей.

– К примеру, холерики у вас не работают? Или у них темперамент меняется?

– Они просто долго не держатся. Люди темпераментные, они редко там работают. Нет такого, чтобы был панический настрой.

– Слушай, а как у тебя рабочий день складывается?

– С вечера до утра. С четырех вечера и до утра до 8 часов. Есть люди, которые днем работают. Меня этот график больше устраивает.

Могут тебя по работе срочно из дома вырвать? Происшествие какое, к примеру?

– Бывало такое, но крайне редко. Бывает, что нужно кого-то заменить, если заболел. Но тоже очень редко.

– Зарплата тебя устраивает?

– Могу честно сказать: по графику работы, по зарплате меня устраивает все. С моим графиком у меня много свободного времени. И я успеваю достаточно и по учебе и по своим еще делам.

– То есть, по московским меркам можно работать санитаром и, не то что, ни в чем себе не отказывать, а нормально жить, содержать семью и никуда по сторонам не дергаться? Просто приходить на работу, получать деньги…

– Да, – его ответ уверенно краток. – Можно найти какую- то подработку, я говорю, времени свободного достаточно. Если очень захотеть, то и третью работу можно, – он опять засмеялся.

Я уверен, грустит в своей жизни он, совершенно точно, очень редко. Разговор с ним складывается очень свободно, без напряжения. В нем вообще его невозможно заметить. Даже представить.

– Ты сам москвич. А если представить, что тебе нужно снимать квартиру, то тебе хватало бы зарплаты?

– Мне-да. Если одному. Не шиковать, конечно, средненько вести образ жизни, то вполне на жизнь бы хватало.

– Ответь, пожалуйста, на такой вопрос. Ты, к примеру, кроме работы еще учишься. А ведь есть люди, которые так вот всю жизнь работают. Никуда больше не стремятся. Все их устраивает. Молодой парень и так вот проводит свою жизнь.

– Могу тебе сказать, что у нас есть такие люди. Идет, работает, а потом ведет обычную молодую жизнь. Ничего такого сверхестесственного в этой жизни нет.

– А когда с девчонками знакомишься, их не пугает это?

Усмехаясь, Володя отвечает:

– Ты знаешь, сейчас пошли такие девушки… Им наоборот, даже интересно все становится.

Тут мы оба начинаем смеяться. Он продолжает:

– Даже много вопросов. Лишних.

– Наоборот привлекает?

– Ну, ты знаешь, сейчас все люди такие пошли. Не то, что: А-а-а, ты в морге? – убежали. Нет, наоборот начинают интересоваться. Раньше думал, что как узнают, что в морге работаю, то станут сторониться – отойдем спокойненько, не будем с ним общаться. А наоборот, тянутся, спрашивают. Редко кто может просто уйти, но ничего плохого тоже не говоря. Никто особо ничего не проявляет, даже наоборот, говорю, с интересом все.

– Давай вернемся к людям, которые просто работают и никуда не уходят…

– Да, работают санитарами, имеют семьи. Я как скажу, люди у нас делятся на две части: те, которые всю жизнь работают и те, которые работая еще учатся или еще куда стремятся. Так вот, те, которые всю жизнь работают… Их все в жизни устраивает. Работа, зарплата, семья. Уезжают на отдых нормальный. Занимаются раскопками историческими. К примеру, Великой Отечественной Войны. У каждого есть хобби.

– А если одновременно кто-то устраивается еще на вторую работу, то, как правило, кем?

– Абсолютно по-разному. У кого-то образование есть, которое он получал, еще что-то. Кто-то свой бизнес пытается открыть.

– Одним словом, ты своей зарплатой доволен? А если альтернативно куда-то утроиться, то можно получать такие же деньги?

– Можно. Но там бы по работе нагрузка была бы раза в два больше за те же деньги. И не было бы столько свободного времени.

– Володь, как ты попал в профессию я понял. А вот если по другим коллегам попробовать ответить?

– Наш коллектив, практически весь из нашего медицинского училища. Идут потоком. Или набирают новенького, когда уходит кто-то. Или друзья.

– То есть молодежи больше у вас?

– Да, молодежь в основном. Даже, к примеру, если друзьям предлагаешь не из медицинского, приходят сначала посмотреть, попробовать, а потом остаются.

Я уже прикипел к этому человеку. Володя сильно к себе расположил. Мне не хочется заканчивать с ним разговор. Общение с ним, действительно, приятное, спокойное, размеренное. И мне, почему-то очень спокойно стало, хотя, казалось бы, говорим о вещах отнюдь не умиротворенным. Хотя как посмотреть, опять же. Кто знает, где оно истинное спокойствие?

– Смотри, Вов… Можно ли сравнивать санитара обычного отделения больницы с санитаром морга? Или ваш уровень как то выше считается?

– Ну, вообще, все считают, что повыше. Это не чисто мое мнение, а объективно-общественное. Чисто в медицине как-то повыше считается. Есть такое, что мы как-то отдельно, даже с обычными санитарами не сравнивают.

– Как – то, наверное, с уважением относятся? – я, по крайней мере, что-то такое после разговора чувствую.

– Все люди разные. Кто как вообще относится к… моргу. Некоторые боятся. Я вот, сколько ходил в разные отделения, знакомился – все относятся с пониманием, никто ничего плохого никогда не говорил. Не скажу, что прямо там… -он хочет сказать уважением, – уважение есть, что там работаешь, именно в морге.

Мне жаль было расставаться с этим человеком. Я захотел дружить с ним дальше.

Никакого, даже подсознательного ощущения, что человек «работая со смертью» может какое – то отрицательное влияние на тебя оказать, абсолютно не возникает. Ты даже об этом и не подумаешь, если разговоры об этом не заводить.