Zitate aus dem Buch "Моонзунд. Том 1", Seite 2

сказал Дейчман. – Впрочем, мы не скорбим от поражений и не ликуем от побед: источник наших настроений – дадут нам водку или нет? А ты чего грустен

Москва, - петербуржец Артеньев никогда не любил этого города, азиатски вылупившегося на мир каланчами и куполами, расписанными, будто ярмарочный пряник, с его диким хаосом кривых переулков и проездов, немыслимых и пёстрых. Душе петербуржца всегда ближе строгий порядок расчерченных линий еропкинских перспектив, колоннады храмов, почти античных, идеальная прямизна улетающих на Острова проспектов. Он считал, что Петербург - голова всей России, а Москва - жирное брюхо, плотоядно отвисшее...

Революционная свобода, конечно, вещь приятная. Но нельзя, чтобы свобода оборачивалась анархией.

Вся история человечества – неустанное стремление к скорости, к нарастанию поспешного бега в будущее.

Среди красавиц особо ценились женщины стиля «вамп» – с гладкой прической, закрывающей уши, с длинными шеями холеных гусынь, с громадными ртами, способными чувственно укусить мужчину сразу за кошелек.

брекватером гаванского волнолома

Не спеша вытянулись за волнолом. Первая волна пробежала от носа до кормы. Слизнула с палубы остатки мазута и квашню истоптанного снега. Ветер, пружиня, раздувал брезенты над минами.

Тридцать восемь мин поставили на рельсы эсминца. Принайтовили к палубным рымам, чтобы не дергались на качке. Заботливо укрыли каждую клеенчатым чехлом, чтобы вода и снег не растворили в ней сахар 2

Долг, честь, присяга — это ведь не пустые слова!

Нельзя их закидывать под лавку…

Я уже не думаю, как бы мне хорошо прожить, - сказал Артеньев на мостике. - С некоторых пор я стал больше заботиться - как бы мне хорошо помереть...