Buch lesen: «Время расплаты»

Соседка позвонила в дверь сразу после моего прихода домой. Видимо, она заметила, когда я на машине подъезжал к гаражу. Наши дома стояли недалеко друг от друга. Строили мы их одновременно. Правда, соседи заселились намного раньше, чем я с семьёй. Оно и понятно, внутреннюю отделку нашего дома мы с женой делали сами, поэтому строительство дома затянулось почти на полтора года. А соседи, скорее всего, заказали дом строительной фирме под ключ, и им не пришлось что-то доделывать. Как только поступила и была смонтирована мебель, они сразу же заехали в новый дом. Только вот счастья он им не принёс. Две недели назад хозяина дома похоронили. Близко с ним я не был знаком. Так, здоровались наспех при редких встречах, перекидывались двумя-тремя фразами и разбегались по своим делам. Да и видел я его крайне редко. Поэтому помнил не очень чётко. Он был незаметным на вид. Худой, небольшого роста, пронзительные, глубоко сидящие глаза, ленинская лысина – таким он мне запомнился.

В своём доме всегда есть, что делать. Траву на газонах скосить, дрова для камина сложить под навесом, цветы полить, убрать мусор и старые листья с водосточной шахты, где подкрасить, где подправить. Было бы желание. Но у соседа через дорогу цветами занималась только жена, навеса для дров у него не было, траву косить и стричь живую изгородь приходили работники со стороны. Он и дома-то бывал редко. Иногда приезжал на своём крутом «Мерседесе», не спеша выходил из него и важной походкой шёл в дом. Глядя на его надменный вид, на его шикарную и модную одежду, на его дорогую машину, не больно-то хотелось с ним знакомиться. Сосед тоже ни с кем не заводил знакомств. Поэтому никто и не знал, чем он занимается, откуда у него такой хороший доход. Смерть его была странной и загадочной. Мне сосед из дома рядом, который знал всё обо всех и любил делиться своими сплетнями, с загадочным видом рассказал, что умершего нашли где-то за городом с простреленной головой и с пистолетом в руках. Он убил себя, но по какой причине – никто так и не узнал. Две недели после похорон маркизы на окнах дома были опущены и казалось, что там никого нет. И вот теперь передо мной стояла соседка, вдова покойного. Она поздоровалась и спросила разрешения войти.

– Конечно же, проходите в зал, – сказал я и добавил: – примите мои самые искренние соболезнования по случаю смерти вашего мужа.

На мои слова она ничего не ответила, только слегка кивнула, как-будто от чего-то ненужного и надоевшего отмахиваясь. Прожив почти два года рядом, я её толком не знал и видел мало. Так бывает: знаешь вроде бы человека, видел его пару раз, а лица вспомнить не можешь. В памяти остаётся какое-то расплывчатое не резкое изображение лица, которое видел только издалека и запомнить не успел. Теперь я обнаружил, что соседка была возрастом не старше тридцати лет, молода и красива. Обрушившееся на неё внезапное горе оставило свой отпечаток на ней. Она была молода, но усталость и безразличие придавало её лицу безликость и неопределённость. Я видел уже немало людей, которых горе старило на десятки лет. Хорошо, если эти люди находили в себе силы выйти из этой ямы. Тогда их лица снова приобретали выражение, присущее тому возрасту, в котором они находились, но беда, если человек так и не находил в себе силы забыть о своём горе. Тогда он старел на глазах. Тяжело было смотреть на этого надломленного горем человека. И слова участия, и уместные и неуместные советы, и попытки увлечь и отвлечь их чем-то – ни к чему не приводили. Женщина, пришедшая ко мне неожиданно в гости, находилась в трауре. Смерть мужа явно выбила её из колеи. Возможно, это было даже и не горе, а растерянность. Она перестала следить за своей внешностью. На ней была надета шерстяная юбка и на плечи накинут толстый пуловер, которые в такое тёплое время были совершенно не к месту. Волосы были небрежно зачёсаны назад и стянуты простой резинкой. На ногах обуты домашние тапочки, в которых она, очевидно, шлёпала по дому. Но даже небрежно одетая и придавленная горем, её фигура притягивала взгляд и напоминала изящных манекенщиц, мелькавших без конца на экранах телевизоров.

Женщина прошла в зал и без приглашения села на стул. Я остановился рядом и вопросительно смотрел на неё. Она отвела взгляд, наклонила голову вниз и тихо заговорила.

– Вы знаете, что я похоронила своего мужа? Сегодня из полиции получила заключение. Дело закрыли. Они сделали вывод, что он себя сам убил из пистолета. Я в это не верю.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил я.

– Не знаю. Возможно, его убили, – сказала она неуверенно, – ведь должна же быть какая-то причина.

Наступила тягостная пауза. Многие мои соседи знали, что я работаю в детективном агентстве. Некоторые знают и то, что когда-то у меня было своё частное сыскное бюро, которое я несколько лет назад из-за финансовых трудностей закрыл.

После продолжительной паузы, которую я сам боялся прервать, заговорила снова женщина. Она подняла глаза и, в упор глядя на меня, сказала:

– Я не верю, что он покончил с собой. Полиции легче закрыть дело, меньше хлопот. Но я хочу знать правду.

Она говорила теперь быстро и громко, чуть ли не крича. Заглянула в комнату жена. Я махнул рукой, давая понять, что ничего не случилось.

– Конечно, спорить с полицией бесполезно. Мне важно знать. Если он сам убил себя – то почему? Если его убили – то за что? Найдите правду. Эдик, найдите правду!

Странно, откуда она узнала моё имя? Не помню, чтобы я с ней знакомился. Я, к примеру, не знал ни её имени, ни её фамилии. Наверное, она навела у кого-то справки обо мне.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Лена, – с некоторым удивлением в голосе ответила она.

– Так вот, Лена, я уже давно не занимаюсь частным сыском. Я даже забыл, куда закинул лицензию на право заниматься детективной практикой. В городе есть достаточно контор, которые с удовольствием возьмутся за исполнение вашего заказа.

Она недовольно отмахнулась рукой.

– Да не хочу я, чтобы этим делом занимались немцы. Я хочу, чтобы этим делом занимались вы – умеющий говорить по-русски.

– Почему? Можете объяснить?

Она отвернулась к окну и задумалась. Видно было, что в её душе идёт тайная борьба.

– Есть причины, из-за которых я не хотела бы обращаться в частное сыскное бюро.

– Не могу я ваш заказ принять. Работаю. И, честно говоря, не хочу этим делом заниматься.

– А если я вам хорошо заплачу? Я готова сейчас как аванс заплатить 10 тысяч евро, и потом, когда вы мне дадите полную информацию, что произошло с моим мужем на самом деле, получите ещё 10 тысяч.

Я не верил своим ушам. Разумеется, её заказ столько не стоил. Самое многое, в настоящем детективном бюро она бы заплатила тысячи три – четыре, ну, может быть, ещё с учетом непредвиденных расходов тысячу больше. Но двадцать тысяч эта работа не стоила. И эта цифра наводила на серьёзные размышления. Или эта женщина, сидевшая напротив меня, глупа и ей всё равно, сколько отвалить незнакомому человеку за свой каприз, или она действительно знает, в какую сумму выльется исполнение её заказа. Второй вариант наводит на догадку, что, возможно, заказ связан с каким-то риском. А риск мне ни к чему. Я уже не раз попадал в переделки и не хотел бы ещё раз испытывать свою судьбу. Из рискованных ситуаций до сих пор выходил без особых последствий. Но когда-нибудь везение кончится, и я могу запросто вляпаться в неприятную историю. Если же женщина действительно просто глупа и ей всё равно, сколько платить за выполнение её каприза, то в этом случае стоило бы задуматься. Денежный аргумент был всегда главным в принятии того или иного предложения. А деньги мне ой как нужны были. Двадцать тысяч – хорошая сумма. Хватило бы частично оплатить кредит за дом и тысяч пять можно отложить на хороший отпуск у моря.

Все эти мысли за считаные секунды промелькнули в моём мозгу. Женщина ждала ответа, но сразу, в сию минуту, я не мог ей ответить. Мне надо всё сначала взвесить.

– Елена, я, действительно, не могу вашим делом заниматься. Для этого нужно время, его у меня как раз таки и нет. На работе меня так просто не отпустят. Из положенного отпуска осталось всего 12 дней, и они запланированы для поездки к морю. У нас с женой уже и путёвки заказаны на конец августа.

– Возьмите отпуск без содержания. Я возмещу вам потерю зарплаты. Решайтесь, Эдик.

Нет, это невозможно, она согласна на любые условия. И ей почему-то очень важно, чтобы именно я занимался её делом. Кто-то, видно, хорошо просветил эту даму насчёт меня.

– Ладно, Елена, давайте договоримся так: я подумаю, и завтра вечером в это же время приду к вам домой с окончательным ответом.

Она встала и пошла к выходу. У дверей остановилась и, повернувшись ко мне, сказала:

– Эдик, я надеюсь на вашу помощь. Такие деньги, которые я плачу, вам никто больше не предложит. Мне очень хочется знать правду, и, я уверена, только вы можете её найти.

Она не стала ждать моего ответа и вышла на улицу. Я не торопился закрывать за нею дверь. Женщина неторопливо вышла на тротуар, перешла улицу, свернула к своему дому и исчезла за дверями. В её походке чувствовалась потерянность и придавленность. Какой-то тяжёлый груз давил на неё. Может быть, это было связано с безвременной смертью её мужа, но, может быть, на неё давило что-то другое, что было, возможно, страшнее смерти её мужа.

За ужином жена спросила, зачем приходила соседка. Я рассказал о предложении женщины.

– Нужно тебе это, Эдик? – спросила жена и, немного подумав, добавила: – Конечно, деньги, которые она готова заплатить, хорошие, они бы нам не помешали, но у тебя же работа.

– Ты знаешь её? – не отвечая на вопрос, спросил я.

– Нет. С ней я не знакома. Бригита, – она живёт в доме по соседству с ней, – кое-что рассказывала. Ты же знаешь, я не большая охотница до сплетен и слухов, но всё равно многое из того, что Бригита рассказывала, запомнила.

– И что она рассказывала?

– Ну, например, о том, что муж приходившей сюда женщины почти не бывал дома, а когда приезжал, то они часто ругались. Детей у них нет. Где он работал – никто не знает. Но живут они богато.

– Откуда ты знаешь, что они богаты?

– Это и так ясно. Она нигде не работает, но ты видел на каком «Мерседесе» он домой приезжал и какая у неё новая машина. Наверное, и на счету кругленькая сумма лежит. Всё ей, вдове, достанется.

– Лида, ты завидуешь, что ли?

– Нет, нисколько. Знаешь, Эдик, пусть у нас иногда с финансами трудности, пусть мы себе не можем новую машину купить, пусть у нас из-за строительства дома сейчас куча долгов, но зато у нас крепкая семья и, самое главное, мы любим друг друга.

Она хитровато улыбнулась, поднялась со стула, подошла ко мне сзади и обняла.

– Ты же меня любишь, Эдик?

Я отложил вилку, обернулся к ней, взял её правой рукой за шею и, пригнув к себе, поцеловал в губы. Как обычно в такие минуты, когда в жене просыпалась нежность, по моему телу разливалось тепло, от волнения становилось тяжело дышать, и на висках начинала усиленно пульсировать венка. В такие моменты я готов был бросить всё, взять её на руки и унести в спальню. Но было ещё рано; в своей комнате делала уроки дочь, жена заправила в подвальном помещении стиральную машину и собиралась после ужина её включить, меня ждала на улице сенокосилка и Лида, почувствовав моё настроение, сняла руку с шеи и, ласково погладив по голове, нежно прошептала в ухо: