Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления

Мой папа был блондином, в молодости – по крайней мере, с годами волосы как-то потемнели (на Урале так бывает, из-за климата, воды), но блондинки ему никогда не нравились. Он их считал нарисованными, имеющими выразительность только благодаря макияжу. Нравилась ему в годы студенчества одна блондинка – москвичка. Очень, вроде как, хороша собой была. Но раз он увидел ее …ненакрашенной. И был ошеломлен: кто это? С тех пор с блондинками – только товарищеские, дружеские отношения, ничего более! И Лиля, моя будущая мама моя понравилась ему своей природной, ненамакияженной, красотой. От природы она- брюнетка, но с годами стала волосы делать светло- желтыми. С дядей Мишей Скулкиным познакомились они где-то в пятьдесят шестом году. В пустом зале ресторана» Большой Урал» папа заказал обед и сто пятьдесят грамм в графинчике для аппетита. И Скулкин попросился к папе за столик. Его умилило и развеселило как папа пил водку, морщась, с плохо скрываемым отвращением. На выставке 6-го Всемирного фестиваля молодежи и студентов папа участвовал маминым портретом – изящной женской головкой «Портрет девушки». Очень хороший. Папа тогда стал членом Всесоюзного выставкома, СССР, занимавшегося отбором работ на участие в выставке.

Работа Э. Неизвестного большинства голосов не набрала. Она была гранитная. Какие-то мчащиеся кони… И Эрнст прямо у входа в выставком в сердцах бросил свою работу на каменное крыльцо. Ударившись о крыльцо, работа треснула. Тут же набежали зарубежные фоторепортеры и стали щелкать отвергнутую работу молодого русского скульптора. Папа голосовал за работу Неизвестного, с которым довольно много они общались. Кстати, мать Неизвестного поэтесса Бэлла Дижур помогла моим будущим родителям встретиться, встречала папу по приезде его с фестиваля. Однако не так давно Неизвестный в прессе высказался, что в свое время мечтал слепить памятник Попову, поскольку на этом месте, с сквере у почтамта, были его первые свидания с будущей женой. Но ему этот заказ не дали. Нет слов что это за чушь. На стадии заказа ни о каком месте – у почтамта или т.п., конечно, не было и речи. Вскоре было решено горисполкомом будущий памятник установить на развилке проезжей части перед несуществовавшим еще гастрономом» Океан». Здесь был поставлен закладной камень с текстом о предстоящем появлении на этом месте памятника выдающемуся русскому ученому, изобретателю радио и нашему земляку Александру Степановичу Попову. Папа работал над этим памятником около пятнадцати лет. С шестидесятого по семьдесят пятый годы. За этот период утекло много воды, финансировать работу над памятником никто не хотел. Автор создал три (!) варианта скульптуры. Второй, считаю я, был самый лучший.

Но нашим худсоветом был принят именно третий вариант – Попов в задумчивой позе рождает в муках свое великое изобретение. Только через пятнадцать лет появилось место памятника – в сквере у почтамта. Вот и верь Неизвестному во всем остальном! Нечестно делать такие заявления. При таком раскладе не получается сослаться на возраст, память. А еще папа стал членом Международной студии скульптуры и рисунка, объединившую художников и скульпторов, приехавших делегатами на Московский фестиваль из разных стран мира и работающую в парке Горького. И не просто членом, а и заместителем старосты этой Международной студии. Это было очень круто, в те времена словами «международный» или даже «всесоюзный» так просто не бросались! Кроме» Портрета девушки» на фестивальную выставку Владимир Егорович Егоров, или просто – Володя, ваял большую (ростом метра три) фигуру задорного советского паренька с хохолком и мастерком под названием» Молодой строитель». Об этом где-то сохранился материал с фотографией автора и его детища в одной из областных газет. Но международный зритель так и не увидел этого шедевра – он упал, чуть не убив собой дядю Мишу Скулкина. Володя куда- то вышел, когда они сидели у него в мастерской. В алтаре восстановленного в последние годы Крестовоздвиженского собора была, как я уже отметил выше, папина мастерская. В общем, уже почти готовая, но еще глиняная скульптура повалилась прямо на сидящего в кресле Скулкина! Он вскочил и стал энергично, мужественно удерживать этого колосса. Но мокрая глина давила и скользила, в общем – катастрофы (слава богу, не трагедии) избежать не удалось. При этом Скулкин оказался всё равно молодцом! А я про книжку с котом и вращающимися зелеными глазами его Игорьку чуть позже все равно бы подарил. Но уже не требовалось.

Благодаря Люде Чащиной моя малышовая жадность прошла полностью! У меня возник даже некий азарт дарить, делая людей счастливее. Подарив значок со Сталиным, я понял, что больше у меня, кроме сущей мелочи, ничего не остается. И решил сделать ход конем. У бабы Жени была брошка, которую она часто носила. Круглая золотая довольно большая в диаметре 7 или 8 сантиметров с красным рубином в центра и с изумрудами, синими сапфирами, розовыми александритами и другими каменьями. Красота несусветная. Это была бижутерия, но какой уровень! Я до сих пор ничего подобного не видел. И я стал просить у бабушки (ее иногда наши соседи называли «молодая бабушка», в отличие от бабы Веры) отдать мне это сокровище… для Люды! Но баба Женя аккуратно, но твердо ушла от моей разорительной просьбы. Люда прекрасно умела вращать своими васильковыми глазами вверх и вниз, влево и вправо, превосходя даже книжного кота, которого я не дал Игорьку.

Наверно, в апреле шестьдесят четверторго на меня положила глаз девочка из старшей группы Марина Горбунова. Не очень хороша собой, худая, с кудрявыми черными волосами и большим болтливым ртом. У нее была помощница, тоже Марина, периодически всхлипывающая правым уголком рта и чуть передергивающаяся всем телом. В общем, основная Марина увидела мою далекую от совершенства походку и решила учить меня… ходить. Какая-то дурацкая вежливость не позволила мне сразу же послать этих марин куда подальше. Вряд ли я стал ходить как-то шикарнее, походка уже с возрастом менялась. Я даже пропустил из-за них встречу с дядей Алешей, который сказал, что после нашего тихого часа будет проходить мимо садика. Вроде бы меня защитил от Марининой дури ее коллега из старшей группы Миша Петров. Такой хороший человек!

В мае был утренник, посвященный Победе! Я читал в речевке стихи: " Весенние теплые ветры на крыльях весну принесли, весёнки пушатся на вербе – лохматые, словно шмели! Речные запруды ломая, весенняя плещет волна. Да здравствует Первое мая, да здравствуют мир и весна! Мы пели звонкую майскую песню:" …на парад вышли по команде тысячи солдат. Все они герои – молодцы, Армии Советской они бойцы! На Кремлевской башне девять бьет – выезжает Маршал из больших ворот. На груди сверкают ордена. Любит его, знает вся страна!» Нам сказали, что здесь упомянут Маршал Советского Союза, Министр обороны СССР Родион Яковлевич Малиновский. Очень достойный военачальник. Но еще больше все это похоже на Маршала Жукова. Он теперь и при Хрущеве (им же и спасенном от свержения) попал в опалу (» Поглядел —опять напасти: маршал Жуков рвется к власти!»).

Жукова в нашей семье очень уважали, особенно баба Вера, ведь до замужества у нее была такая же фамилия! На стене на кухне бабы Веры был цветной глянцевый портрет Жукова в какой-то именно романтической полководческой трактовке с каким-то уж очень стильным эфесом сабли. Лето было жаркое. Обожаю время перехода весны в лето. Мы играли на площадке – в основном, в песочнице, большой деревянной беседке. И еще – рядом с Душевой – большим дощатым летним сараем, куда нас ни разу не пускали!) Пели песни, иногда по-детски шутливо горланили их. Популярнейшая в то время песня» Букет Дуная» не раз пелась нами на площадке. Помню ее наизусть и сейчас: " Вышла мадьярка на берег Дуная и бросила в воду цветок! Утренней Венгрии дар принимая, дальше понесся поток. Этот цветок увидали словаки со своего бережка – стали бросать они алые маки, и их принимала река!..Дунай, Дунай, а ну узнай – где чей подарок? Цветку цветок сплетай венок! Пусть будет красив он и ярок!» Мы же пели: " Галош, галош, куда плывешь? Где твой хозяин? "– " Хозяин мой сидит в Душевой! Последние сопли сморкает!»)) Я тогда еще не видел фильма «Человек- амфибия», но песню из него «Нам бы- нам бы- нам бы – нам бы всем на дно! Там бы- там бы- там бы- там бы пить вино! Там под океаном вы трезвы или пьяны не видно все равно! Эй, моряк, ты слишком долго плавал – я тебя успела позабыть! Мне теперь морской по нраву дьявол. Его хочу любить!» – я знал, мы это пели. Произносили слово «красивее» с ударением на предпоследнюю «е», слово «корабль» произносили как «карабель». Делали из мокрого песка или каши-малаши (песочной жижи) «бомбочки» с камешком посредине. Больше миллиона и миллиарда было у нас число «сиксилион»! Еще мы декламировали невесть откуда взявшийся фольклор: " Внимание, внимание! Говорит Германия! Сегодня под мостом поймали Гитлера с хвостом!» или» С неба звездочка упала прямо Гитлеру на нос! Вся Германия узнала, что у Гитлера понос!» Очень все смеялись.

Глава восьмая. Ленин, Сталин, Хрущев и политика глазами, ушами ребенка

Кто сказал, что маленькие дети аполитичны? Это уж когда как. Про Ленина первые услышанные мной стихи были какие – то фольклорные, не на утреннике, а детскими устами, приглушенным голосом, словно по секрету: " Камень – на камень, кирпич – на кирпич. Умер наш Ленин… Владимир Ильич. Музыка играет, барабаны бьют – ворота открываются и Ленина везут. Мертвое сердце лежит на столе – Жалко рабочим, жалко и мне!» А про Ленина и Сталина было что-то вроде клятвы: " Честное слово – красная звезда – Ленина и Сталина обманывать нельзя!». О Иосифе Виссарионовиче Сталине знали все, но даже дети средней группы как будто что-то недоговаривали. Довольно странно написать такие слова, но эта недоговоренность была калькой с домашних разговоров взрослых. Из обрывков детских разговоров я услышал, помню, только, что «его сожгли». Это не так, но я тогда так запомнил. Наверно, так же загадочно лет за сто тридцать до этого доносились до французских детей обрывки фраз о Наполеоне.

Вспомнилось более раннее – наверно, начало апреля шестьдесят второго. Я еду вроде бы с бабой Женей, примерно в полшестого, но уже весна и в небе хоть и серая, но какая-то просветленная облачность. И я одет в пальтишко и фуражку. Едем в «деревянном», обитом красно- желтым металлом, слегка покачивающемся и постукивающем при движении трамвае через Толмачева в сторону УПИ. На деревянных скамьях едут и переговариваются люди, акустика уже предвесенняя. И вот со мной пытается заговорить человек. На вид лет пятидесяти трех, стройный седоволосый путиловский рабочий. Конечно, Путиловский завод был когда-то в Питере, но путиловских рабочих или мастеров участка в советских фильмах показывали именно такими! Что-то отвечать на вопросы этого пожилого интеллигентного рабочего (наверно, все же, мастера) мне не хотелось, я чуть устал и был раздражен таким упрямым ко мне вниманием, глядя поверх головы своего визави. И тут он произнес: " А ты знаешь – Ленин говорил, что надо смотреть в глаза собеседнику!» Вот так я впервые столкнулся в разговоре с авторитетом Ильича и соответствующим правилом общения!

О Хрущеве я знал, но мало: что он в стране главный и что он лысый. Я не любил подстригаться. Помню, в неполных четыре моих года привел меня папа подстричься. Я был им подготовлен, что машинка парикмахера гудит интересно- как на самолете летишь. И все, вроде бы, было хорошо. Молодые парикмахерши со мной нещадно заигрывали. И показывали как фиолетово- красным огоньком горит спиртовка. Я нес какую -то обычную детскую чепуху про Федю и Феню, они смеялись. Но я иногда в процессе разговора иногда чуть поворачивал голову. И разок -таки девушка -парикмахер заехала мне в ухо. Проступили капельки- две крови, я чуть поплакал. Все тут же прошло, но осадочек на года полтора остался. Потом я полюбил эту парикмахерскую на Ленина 95, дом после кинотеатра» Искра» в сторону УПИ. Здесь был прекрасный магазин «Овощи» со свежими всегда овощами… картошкой, прыгающей в сумку прямо с жолоба, обалденно- вкусным виноградным (в вытянутой с мелконькими пупырышками баночке) соком. А еще был прекрасен пенистый, сладкий молочный коктейль, получаемый из молока, мороженного и вишневого сиропа с помощью радостно гудящих зеленых коктейльных аппаратов» Воронеж»! Вот здорово! Про Хрущева было немало анекдотов, услышанных мной позже. Значит, Ленин и Сталин возлежат в Мавзолее. Вдруг какой – то непонятный стук, шум. Ленин: " Что это за ггохот, товагищ Сталин?» – " Да, это Хрущев с раскладушкой лезет «…)) Или внук просит у бабки денег на кино» Банда бритоголовых», бабка дает. Приходит внук в восторге. Бабка тоже захотела сходить. Да никогда еще в кино не бывала. Внук объясняет: " Знаешь, как свет выключат – смотри кино. Включат – приходи домой». Вот, значит, свет выключили и стали показывать… киножурнал с Хрущевым… Свет зажегся, бабка встала и ушла домой. Дома внуку интересно насчет» Банды бритоголовых»! " Ну что, бабуль, видела Банду?» – " Ой, банду – то я не видела, но Атамана -то ихнего видела!!! Маленький такой, лысенький, в кукурузе прятался!!!».

Осенью шестьдесят третьего года в Далласе был застрелен президент США Джон Кеннеди. Это трагическое событие запомнилось и мне. Никто из окружающих меня людей никак не злорадствовал, не ёрничал, взрослые говорили: « Какой молодой!» и грустно качали головами.

В июне шестьдесят четвертого, в жаркий день мы играли на участке почему -то с младшей группой. И, вроде бы, со старшей- тоже. Я видел и накануне, как какие-то мальчишки из нашего садика, но мне незнакомые, играли желто -золотистой медалью“ За Победу над Германией "– без колодки, но на такого же цвета цепочке от женского кулона. Они вкладывали медаль в бумажный самолетик и с воплями пытались его запустить… И вот ужи потом (мальчишек этих я не видел, да и не запомнил их в лицо) какой-то мальчишечка из младшей группы, игравший около ограды, воскликнул изумленно: " Ой, денежка! „И протягивает мне эту медаль. Я просто обалдел! И возвращать-то медаль эту было некому! Так медаль оказалась на моем парадном красном кителе, изрядно было поредевшем от подаренных Люде Чащиной значков. Увидев это, баба Вера вдруг сказала мне: " А ведь я после войны была награждена очень похожей медалью“ За доблестный труд в Великой Отечественной войне! „И эта бабы Верина медаль (та желтая, а эта – розоватая) тоже перекочевала на мой мундир. Потом я еще увидел большую тяжеленькую бордовую звезду с заверткой, заказал такую папе перед отъездом в Москву. Папа перешерстил всю Москву, но ничего такого не нашел. Привез взамен пять новеньких октябрятских звездочек. Я кисло посмотрел на них, выдавил Спасибо!, но папину халтуру ему не засчитал. Только позже понял, что хотел заполучить Орден Красной звезды!))

Мне нравилась тогда всякая военная атрибутка. А еще широкие солдатские и «морские» ремни, пистолеты и револьверы. Но свои пистолеты я в группу не приносил, опасался, что отнимет наша заведующая Мария Протасьевна, горячий борец за мир во всем мире. Помню, даже у Жени Горовца был шикарный литой (сплав свинца и немного олова) револьвер. Его тяжеленькой рукояткой он бил орехи. Так у него кто-то из воспитательниц этот револьвер отобрал, потом все же вернули. Мы с Женькой играли в войну, он с револьвером, а я – с небольшой доской, очень отдаленно напоминающей ружье. Тут -то на нас и вежливо напали воспитательницы, в том числе- Валентина Васильевна. Это они боролись за разоружение!) Мы с Женькой оторопели от такого наезда. Потом он (очень умный, отлично владеющий словом) весьма убедительно и с чувством попросил: " Верните, пожалуйста, мой пистолет – я больше сюда приносить его не буду!» Когда ему вернули, я тоже стал просить возвратить и мое оружие. Воспитательницы расхохотались: " Вадик, ты что?..У Жени-то понятно, а у тебя-то просто палка!» Не поняли они, что разрушили такую захватывающую игру! Она без моей «палки» продолжаться не могла!.. Тогда же или вскоре произошла крупная авиакатострофа, унесшая жизни нескольких очень крупных военачальников, в том числе – и Маршала Советского Союза Бирюзова. Эта медаль в бумажном самолетике стала в моих глазах маленьким символом большой катастрофы! Как-то (я еще не говорил?) Мария Протасьевна показала моему папе, а заодно и мне свою коллекцию конфискованного у нас оружия: " Вот посмотрите, сколько у меня этого добра! Она выдвинула массивный ящик письменного стола, и мы с папой увидели детские пистолеты и револьверы, ружья и автоматы и т. д. Больше на нашей планете не должно быть войн! «Дети разных народов – мы мечтою о мире живем!» " Руки вверх, снимай штаны, чтобы не было войны!» -кричалка нашего садика. Это как пароль». А ответ: «Руки вверх, снимай кальсоны, признавайся где шпионы!»

По радио звучали песни» Хотят ли русские войны» и» Солнечный круг, небо вокруг – это рисунок мальчишки»…прекрасные, очень врезающиеся в память песни. Правда, сначала я не мог понять хотят ли, все-таки, русские войны? С «солнечный кругом» было все понятно. Марк Бернес, Клавдия Шульженко, Изабелла Юрьева, Эдит и Леонид Утесовы, Вадим Козин, Петр Лещенко, Алла Боянова, Владимир Трошин, Георг Отс, Гелена Великанова, Ружена Сикора, Дина Дурбин, Эдит Пиаф, Лолита Торес… Наши родители и другие молодые свердловчане пели их песни, мечтали и вспоминали, целовались под их мелодии.

В Свердловске культовым местом был сад Вайнера с любимой всеми танцплощадкой. Между зданием Учебного театра ЕГТИ и корпусами сельхозакадемии. Перед Домом культуры им. Горького пересечь ул. Первомайскую. Мама и папа там бывали еще до знакомства друг с другом! Там играла живая музыка, в основном – духовой оркестр, конечно, потом стали и крутить пластинки. Летом по выходным после шести. Под светом луны и фонарей, гирлянд фосфоресцировала листва, в теплом вечернем воздухе плыли и звенели танго, фокстроты, вальсы, музыка нашего и зарубежного кино, светились нарядные белые платья леличек, зоинек, аленек и других красавиц и просто милых созданий! Сверкали глаза молодых людей, сияли очи девушек, и все утопало в музыке и сладких грезах! Мамина мама, баба Женя тоже не раз вспоминала, что еще молоденькой девушкой Женей, или Жанной- как звали ее поклонники- она с подружками году в тридцатом – тридцать первом спешили на танцы в сад Вайнера. На встречу со свердловской публикой приезжали молодые и уже не очень Леонид Утесов, Петр Лещенко, Изабелла Юрьева, Юрий Морфесси, Александр Вертинский, Марлен Дитрих вроде, звучали танго Оскара Строка, вальс, тустеп, музыка кино и оперет… И так до двенадцати, до часу ночи. «Белая ночь, летняя ночь»…В начале и середине шестидесятых на советской эстраде появились и Гелена Великанова, Иосиф Кобзон, Эдита Пьеха, Майя Кристалинская, Лев Барашков, Лариса Мондрус, Людмила Лядова и Нина Пантелеева. Недавно, кстати, мне Ролен Шеин рассказывал, как в сорок третьем году молоденькие Л. Лядова и Н. Пантелеева давали в нашей филармонии ночные концерты для фронтовиков в их краткосрочных отпусках по ранению и т. д. Он с приятелями Костей Узких (позже архитектор генплана), Колей Бадьевым (позже артист музкомедии) там бывали. Ночь в филармонии! Наши свердловские композиторы прославились по Уралу и за его пределами, выступая в эфире и как исполнители сочиненных ими песен. Кто не знал уже на рубеже пятидесятых и шестидесятые песен Е. Родыгина» Уральская рябинушка» и» Если вы не бывали в Свердловске»?

Июнь шестьдесят четвертого обдувал меня в садике теплым нежным ветерком, солнышко было восхитительным, особенно в середине дня. Мой папа, как настоящий Геракл или Петр Первый, организовав мужчин -родителей нашего садика и доктора дядю Эдика, но больше всех работая пилой, молотком, топором и рубанком сам – соорудил по разработанной им модели на нашей детской площадке большой теплоход из глянцевой фанеры и дерева – метров пять в длину и метра два в ширину с четырехметровой высоты мачтой и просторным каютным помещением, не заставляюшем ребенка пяти- шести лет склонять в каюте голову. Потрясала аккуратность и какая-то интеллигентность облика этого большого для размеров самих детей корабля. А еще корабль имел шикарный штурвал (руль самосвала) и когда этот штурвал вращаешь, то роликам на мачту все выше поднимается флаг. И также, когда надо, спускается. Мы на этом корабле с удовольствием играли. Я был капитаном, почему-то представлял себя при этом в фуражке с черным лакированым козырьком, красным околышем и черным верхом. Ночью мне такая фуражка приснилась во всей ее невероятной красе. И при этом у нее сзади были ленточки, как у бескозырки и почти неразличимая намалеванная желтой краской крошечная свастика (зачем, неясно) на козырьке.

В Америке шла предвыборная компания. После убийства в ноябре шестьдесят третьего Джона Кеннеди президентом США стал вице- президент Линдон Джонсон, но только до конца текущего срока. А дальше – выборы. К власти от республиканцев шел сенатор, генерал в отставке Барри Голдуотер. Многие тогда говорили, что если Голдуотер придет к власти, то не избежать войны с Америкой! Так говорила и моя баба Вера. Я весь драматизм момента понимал. Правда, ненадолго фамилия эта перепуталась в моей детской голове с похожей по звучанию фамилией папиного и маминого приятеля по поездке в Африку – Готлобер (в дальнейшем первый ректор СИНХа) …Про атомную бомбу я тоже уже знал. «Страшней атомной бомбы!» – часто шутя о ком-то или о себе в неподходящий момент, – весело говорила наша баба Женя. Моей маме исполнилось шесть лет в день, когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму. А чуть позже – и на Нагасаки. Голдуотер, слава богу, проиграл Джонсону и для советских людей ушел в небытие. А мы наслаждались изумрудным цветением лета!..На юг каждый год мы еще не уезжали, но мне и здесь все нравилось очень.

Приходила к нам в садик стройная черноглазая, в двумя длинными темными косами девочка лет четырнадцати, которую звали Вика. Наверно, пионервожатая… Она тоже что-то нам читала… Дядя Витя мой любимый, наконец-то, женился. Людмила Федоровна Смирнягина, очень приятная двадцативосьмилетняя тагильчанка с темнорусыми волосами и голубыми глазами, работавшая тогда диспетчером на заводе Электро- Медицинской Аппаратуры, очаровала дядю окончательно и бесповоротно. За мной в садик намного раньше обычного пришла баба Вера, в приподнятом настроении. Она принесла мне в подарок очень красивые, по крайней мере, мне так казалось, красные носки. И сказала, что дядя Витя и уже однажды виденная мной тетя Люда поженилсь! И что молодожены и мои родители, наши родные и родные тети Люды, дядивитины друзья ждут нас в их доме на Заводской. Когда мы приехали, то я увидел счастливого дядю Витю в белой рубашке, правой рукой на спинке венского стула он нежно обнимал молодую жену, тоже веселую и довольную в нарядном зеленом платье. Приехала и старшая сестра тети Люды, женщина общительная и с хорошим характером. Как всегда пели, заглавную партию исполнял дядя Витя! В июне или июле того же, или следующего года мы ездили на пляж на Малоконной станции визовского пруда с моими мамой и папой, бабой Женей, дядей Витей и тетей Людой, дядей Володей Мильчаковым с супругой – тетей Аней, дядей Колей Богаткиным и еще кем-то. Вода была что надо, все плескались от души. Я тоже… и смотрел на мир через чьи-то темные очки по фасону как у В. Ланового в фильме» Полосатый рейс». Сквозь эти черные очки все выглядело еще раньше и в какой-то фиолетовой гамме! А мама мне рассказывала, что название Малоконная станция взялось от того, что когда-то давно здесь малых коней (жеребят) купали. Добрый старый ВИЗ, Васина горка!