Buch lesen: «Куда идет смертная казнь»

Редакционная коллегия серии «Теория и практика уголовного права и уголовного процесса»

В.С. Комиссаров (отв.ред.), А.И. Коробеев (отв.ред.), В.П. Васильев, Ю.Н. Волков, Л.Н. Вишневская, М.Х. Гельдибаев, Ю.В. Голик, И.Э. Звечаровский, В.П. Коняхин, Л.Л. Кругликов, Н.И. Мацнев, С.Ф. Милюков, М.Г. Миненок, А.Н. Попов, А.П. Стуканов, А.В. Федоров, А.А. Эксархопуло

© В. Е. Квашис, 2011

© Ю. Е. Пудовочкин, предисл., 2011

© ООО «Юридический центр-Пресс», 2011

Предисловие

Книга, которую вы, уважаемые читатели, держите в руках, весьма необычна. С одной стороны, она посвящена теме настолько же вечной, насколько и «общеизвестной» (по замечанию автора, здесь, как и в футболе, разбирается каждый). С другой стороны, эта книга весьма существенно отличается по своему содержанию, характеру, убедительности, внутреннему строю и другим качествам от многих научных источников, посвященных проблеме смертной казни. В извечной притягательности этой темы, действительно, есть много сакрального, и потому перед любым новым произведением стоит нелегкая задача – не снижая градуса общественного интереса, приоткрыть завесу неизвестного в «общеизвестном». Конечная цель этой работы, по сути, связана с классической формулой – «ну не верь, но хоть помысли!». Благо помыслить здесь есть над чем.

Монография, которую я имею честь представлять в качестве эксперта издательства, принадлежит перу ученого, известного не только в стране, но и далеко за ее пределами; профессиональный читатель знает В. Е. Квашиса по многочисленным трудам, главным образом посвященным различным проблемам криминологии и уголовной политики. С началом эпохи перестройки у него появилась возможность реализовать давний замысел: связать воедино всю цепочку – преступление, следствие, судебный процесс, назначение наказания, его исполнение и, наконец, помилование осужденного (кстати, амнистия и помилование – самая первая в СССР по этой теме кандидатская диссертация автора). Много лет он был увлечен исследованиями проблематики смертной казни; активное участие в работе международных организаций, многочисленные зарубежные командировки для работы в качестве эксперта и докладчика на крупных международных конгрессах и конференциях, а также для чтения лекций по приглашениям зарубежных университетов – все это позволило ему познакомиться с положением дел на всех континентах, собрать обширный и во многом уникальный фактический материал. Автор, возможно, мог бы издать эту книгу еще десять лет назад, но он считал необходимым продолжать накопление информации, с тем чтобы период наблюдений был как можно более длительным, ибо тем самым повышалась бы и достоверность выявленных тенденций и обоснованность суждений и выводов. Такое решение оказалось верным не потому, что спешить, вообще говоря, никогда не следует, а главным образом в том плане, что со второй половины 90-х годов во многих, особенно в развитых, странах и динамика преступности, и практика применения и исполнения смертной казни стали весьма существенно меняться.

Наконец фундаментальный труд завершен; он пополнит криминологическую науку новым и качественным исследованием проблемы, знаковой для уголовной политики любой страны. Скажу без лишних реверансов в адрес автора, что знакомство с рукописью этой книги принесло мне истинное удовольствие, которое в последнее время не часто испытываешь, читая профессиональную литературу. (Я уже не говорю о стилистике, которая отличает все его работы. Немногих авторов можно легко узнать «по почерку», по строю мысли и манере изложения.)

Что понравилось особенно и на что хотелось бы обратить внимание читателя? Во-первых, редкая по широте охвата и разнообразию материала фактологическая основа исследования, а отсюда и его высокая информативность. Помимо моря статистической информации (национальная и международная полицейская, судебная, демографическая и прочая статистика и другие документальные данные охватывают длительный период – вплоть до конца 2009 года!) и результатов социологических исследований, в работе широко использована уникальная библиография, где большинство источников даже отечественным специалистам открываются впервые. Отмечая масштабность исследования, нельзя не сказать о его «географии», практически всестороннем охвате проблемы, глубине анализа и аргументации.

Основная часть книги посвящена анализу уголовной политики, законодательства, состояния преступности и практики применения смертной казни в Китае, США, Японии и России. О ситуации в большинстве этих стран автор стремится информировать читателя как можно полнее, он рассказывает о ней с присущим ему знанием деталей, которые, помимо всего прочего, включают в себя особенности менталитета и психологии населения той или иной страны. Ему хватает и личных наблюдений – только в США, например, он выезжал более 40 раз, много общался с прокурорами и судьями, с работниками полиции, пенитенциарных учреждений, с правозащитниками, служителями культа, учеными-юристами, сотрудниками Министерства юстиции. (Между прочим, еще в начале 90-х годов автор написал сценарий и снял документальный телефильм о работе уголовной юстиции США. А несколько лет назад, став лауреатом самой престижной правительственной программы США по обмену учеными, работал в Нью-Йоркском университете.)

С ситуацией в США отечественный читатель более или менее знаком по многочисленным, хотя и далеко не лучшим кинофильмам, а вот с положением дел, скажем, в странах Юго-Восточной Азии или Ближнего Востока ему предстоит во многом познакомиться впервые, открывая для себя немало нового и интересного.

Во-вторых, внимание заинтересованного читателя, я уверен, привлекут разнообразные материалы исследования, рисующие живую панораму современной мировой практики применения смертной казни, подходы автора и уровень анализа, указывающие на глубину его погружения в проблему. При этом особенности законодательства и судебной практики той или иной страны приводятся на фоне обстоятельного криминологического анализа преступности, что само по себе ценно, ибо почти неизвестно и потому крайне интересно; важно и то, что все это вписано в общий контекст исторического, социально-экономического, политического и культурного развития конкретной страны. Такой анализ во многом объясняет специфику восприятия смертной казни общественным сознанием, отношение к ней в структурах политической и судебной власти, состояние и характер общественного мнения, в котором наряду с другими факторами преломляются особенности истории страны, специфика менталитета и психологии людей.

В этом плане хотя и дискуссионными, но однозначно важными видятся, например, характеристики процесса все более широкой исламизации различных сторон общественной жизни в ряде стран Азии, Ближнего Востока и Африки, напрямую затрагивающего уголовную политику, законодательство и правоприменительную практику. По мнению автора, этот процесс приобретает тотальный характер, обеспечивая неоправданную репрессивность и архаическую жестокость воссоздаваемой параллельной системы юстиции. «Легализация шариатской системы законодательства и юстиции, – отмечает В. Е. Квашис, – это варваризация общественной жизни, это движение в прошлое, которому ненавистны ценности демократического развития, которые сегодня правят в цивилизованном мире». На мой взгляд, в современных условиях, характеризующихся сочетанием процессов глобализации и фрагментаризации, столкновением цивилизационных моделей, поиском оптимальных принципов организации поликультурного общества («тигль» или «салат»), выводы автора могут служить предостережением от заигрывания с радикально настроенными движениями, от попустительства распространению экстремистских религиозных настроений.

Об особенностях композиционного построения этой монографии уже упоминалось; кроме того, они объяснены и самим автором. Отмечу лишь, что, в отличие от работы директора Оксфордского Центра криминологии Р. Худа, региональный анализ, предпринятый в первой главе этой монографии, дает более полное представление о положении дел в той или иной стране, поскольку не «растворяет» его в основных аспектах проблемы, а дает цельную картину.

Вторая и третья главы посвящены анализу особенностей законодательства и практики применения и исполнения смертной казни в США. Массив этой информации настолько многообразен, что, в отличие от того, как это сделано в первой главе, дает возможность рассредоточить ее значительную часть по всем другим разделам книги, где рассматриваются общие для всех стран узловые вопросы темы. Информированность автора в нюансах американской практики очевидна и в силу сказанного выше понятна. Что же касается анализа положения дел в другой индустриально развитой стране – Японии, то до самого последнего времени отечественный читатель сколь-либо развернутого представления о нем практически не имел. Две последующие главы книги знакомят читателя с историческими, социально-психологическими и культурными факторами противодействия преступности в этой стране, со спецификой уголовного законодательства и уголовного процесса, с динамикой и структурой преступности, с итогами выполненного автором анализа судебной практики по применению всего спектра наказаний и, конечно же, с практикой назначения и исполнения смертных приговоров. С учетом значительной закрытости японской статистики и особенно завесы секретности вокруг всего того, что связано с применением смертной казни, нельзя не отметить глубину погружения автора в особенности японской правоприменительной практики и, как следствие, уже не раз отмеченную информативность почти неизвестного и впервые публикуемого материала.

Безусловным достоинством работы является подход, при котором смертная казнь рассматривается не только как мера государственного принуждения, инструмент государственной политики, но и как социально-культурный феномен. Такой подход позволяет автору решать вопрос о перспективах смертной казни без оглядки на состояние криминологической ситуации и общественного мнения. Полагаю, что автор убедительно доказал не только мизерный общепрофилактический эффект этой меры наказания, но и несостоятельность популистских теорий и ссылок на результаты опросов общественного мнения. Для принятия назревших решений в современной России эти результаты имеют особое значение.

Весьма важными представляются поднятые автором вопросы методологии и методики исследования общественного мнения, позволяющие критически подходить к результатам опросов, их достоверности, а, следовательно, и к их криминологической и политической значимости. Удачным следует признать описание причин деградации отечественного массового сознания на рубеже XX века. «Парадоксы российской ментальности, – пишет автор, – особенно ощутимо проявляются на фоне, казалось бы, несовместимых психологических процессов. С одной стороны, в общественном сознании все большее место занимает банализация зла и дедраматизация криминальной ситуации, привыкание к насилию и, как следствие, растущая терпимость к правонарушениям. С другой стороны, в массовом сознании растут страх перед преступностью и ощущение тотальной незащищенности. Эти противоречивые тенденции оказывают крайне негативное влияние на формирование общественной психологии и обусловливают репрессивность массового сознания. И хотя население России не образует сколь-либо единого целого, деградация общественного сознания приобретает все более широкий характер, поскольку реалии повседневной жизни не способствуют нейтрализации атавизмов, мифов и идеологической закодированности массового сознания».

Вообще раздел книги, посвященный анализу общественного мнения, его характеристикам и роли в решении рассматриваемой проблемы, является ключевым; насколько мне известно, с самого начала работы над темой именно этот аспект представлял для автора наибольший интерес¹. В книге удачно сочетаются и вопросы методологии и методики такого анализа, и сравнительная картина явления в США, Японии, России и других странах, далеко отстоящих друг от друга не только географически, и публицистичная манера изложения. Причем, когда речь идет о положении дел в России, может показаться, что картина выглядит излишне мрачной и не слишком патриотичной. На самом же деле, речь идет о вещах, действительно, реальных, хотя и печальных; и если они и даны автором в высокой концентрации, то лишь для того, чтобы показать, с каким социально-психологическим багажом Россия вступила в XXI век.

Не менее важной является трактовка автором роли общественного мнения, его оценки и восприятия властью, значимости именно для решения данной проблемы. Критическое отношение автора к этому феномену очевидно и в достаточной мере обоснованно, ибо есть проблемы (смертная казнь как раз и относится к их числу), которые не решаются «на улице». Тем более, что, как отмечал еще П. Чаадаев, «у нас общественное мнение давно находится в состоянии дури».

Призывы сторонников смертной казни к проведению референдума, по справедливому замечанию автора, изначально некорректны хотя бы потому, что мнение большинства населения заведомо известно и в силу своей консервативности стабильно. Они игнорируют проверенные временем и очевидные положения о том, что «мнение большинства само по себе вовсе не означает, что оно является единственно правильным»; «демократия – это не только когда все решается так, как хочет большинство»; мнение населения не может определять карательную политику. На опыте многих стран в монографии наглядно показано, что «состояние общественного мнения не является condition sine qua поп для выбора того или иного политического решения». Поэтому в описанных в книге условиях государство не обязано следовать «гласу народа», оно должно идти впереди общественного мнения, формировать его в соответствии с потребностями демократического развития и приоритетом признанных ценностей, способствовать гуманизации нравов. В конечном итоге отношение к преступности и наказанию преступников, в том числе отношение к смертной казни, – это показатель цивилизованности, показатель нравственного здоровья общества.

Несомненно, важными и, главное, сообщающими новое знание следует признать рассуждения автора об эффективности смертной казни. Обобщая результаты значительного числа специальных исследований, выполненных в различное время и в разных странах, приводя весомые криминологические, психологические и политические аргументы, он формулирует вывод о неэффективности этой меры наказания и делает оптимистический и в то же время сдержанный, реалистический прогноз на перспективы ее применения в глобальном контексте, который учитывает не только сложные и противоречивые тенденции развития преступности, но и внутреннюю противоречивость самой этой меры на уровне ее восприятия массовым и особенно индивидуальным сознанием.

В человеческом плане при обсуждении рассматриваемой проблемы оставаться абсолютно беспристрастным непросто. Но если все же подняться «над схваткой», над острой полемикой, которая идет в России по этому вопросу с середины XIX века, то не сложно будет заметить, что по одну сторону баррикад стоят «узкие специалисты» – известные ученые, наряду с разработкой других правовых и криминологических проблем положившие много лет и сил на специальные исследования смертной казни (А. Ф. Кистяковский, М. Н. Гернет, С. В. Бородин, С. Е. Вицин, В. Е. Квашис, С. В. Максимов, С. И. Никулин и др.). По другую сторону – не менее именитые юристы «широкого профиля», как правило, строящие свои позиции, исходя из «общих соображений»; за редким исключением, исследованиями этой проблемы они не занимались, в их аргументах доминирует эмоциональная перенасыщенность, а дефицит специальных знаний по этой теме приводит к наивной вере в эффективность максимальной жестокости, к обывательским рассуждениям, порой выходящим за пределы здравого смысла, а то и граничащим с абсурдом.

Логическим завершением представляемой работы является раздел «Куда идет смертная казнь?». Показывая динамику происходящих изменений, В. Е. Квашис отчетливо представляет стоящие перед мировым аболиционистским движением трудности на пути широкомасштабной отмены этой архаичной меры наказания. «Человечество еще не пришло к желанной интеграции, – пишет автор, – у каждого народа свое отношение к этой мере, своя история, своя боль. И потому половина населения планеты еще живет со смертной казнью». Успехи мирового движения за ее отмену очевидны, и их не следует недооценивать. Но у этого движения впереди еще не простой и довольно продолжительный путь. Анализируя динамику этого движения и его результаты, автор обоснованно полагает, что сегодня основные усилия должны быть скорректированы таким образом, чтобы они стали не столько глобальными, сколько максимально адресными. Это означает, что эти усилия должны быть сфокусированы, прежде всего, на основных «болевых точках» (в первую очередь, на практике КНР, которая ежегодно дает миру львиную долю смертных приговоров и казней).

Разговор о достоинствах книги можно было бы продолжить. Читатель сам сможет убедиться в этом и найти еще многое из того, что мной не отмечено. Я же хочу еще раз обратить внимание на присущий автору оригинальный, четкий, порой захватывающий стиль изложения. Вероятно, не так просто столь интересно и познавательно вести разговор по «избитой» теме, не повторяя сказанного, писать о сложной политико-юридической проблеме так, чтобы было понятно и профессору, и студенту, сказать о многом, не используя лишних слов, заменяя их отнюдь не сухими статистическими выкладками, повышая информативность материала и обеспечивая существенный прирост нового научного знания. По моему ощущению, монография В. Е. Квашиса – это, если угодно, энциклопедия смертной казни в современном мире, включающая в себя и личный месседж автора. В этом смысле рассматриваемая работа, вероятно, больше, чем «просто книга», больше, чем очередное традиционное научное издание.

Вполне возможно, эта работа не свободна от тех или иных недочетов. Но, во-первых, их критический разбор не входит в нашу задачу, а, во-вторых, и это главное, ее достоинства, конечно же, значительно перевешивают возможные упущения. Убежден, что монография В. Е. Квашиса привлечет внимание широкого читателя, найдет живой отклик не только среди юристов. Она не в последнюю очередь адресована тем, в чьей компетенции принятие решений в деле определения стратегии уголовной политики. Написанная преимущественно на материале зарубежных стран, различных по своим социально-экономическим, культурным, историческим и политико-правовым параметрам, она нужна российским ученым и политикам, поскольку привносит в дискуссию о смертной казни то, чего в ней было явно недостаточно. А факты, как известно, вещь упрямая. Оперировать ими намного сложнее, чем вести эмоциональную, но по сути схоластическую, дискуссию. Публикация этой фундаментальной книги, конечно, не поставит точку в многолетней полемике, но, я уверен, придаст ей новый импульс и новый вектор.

Отрадно отметить, что эта содержательная работа выходит в свет в канун юбилея В. Е. Квашиса. Хочу пожелать книге успеха, а самому автору – здоровья, благополучия и новых творческих удач.

Ю. Е. Пудовочкин,

доктор юридических наук,

профессор

Введение

Тема смертной казни всегда и везде занимала особое место в общественном сознании. Во все времена она была обречена на особое внимание и не знала границ общественного интереса. Смертная казнь всегда была явлением социальным; это особый культурный и социально-психологический феномен, которому вовсе не случайно посвящена обширная философская, историческая, юридическая и художественная литература.

Проблема смертной казни, в самом деле, всеобщий аллерген. Видимо, поэтому в ней, как и в футболе, например, разбирается каждый: здесь все все знают, но, в отличие от футбола, почти все болеют только за одну команду – расстрельную. В пристальном интересе людей к этой мере есть, вероятно, нечто сакральное, с давних времен связанное с парадоксальным и в наше время непостижимым желанием людей наблюдать казнь себе подобных. И в психологическом плане, и исторически такое отношение людей к смертной казни обусловлено тем, что в основе ее применения лежит принцип возмездия, древнейший обычай отмщения, часто связываемый с принципом талиона. А уж по способам лишения жизни себе подобных человечество издавна проявляло особую выдумку, размах и изобретательность – не зря казни всегда собирали толпы людей².

Смертная казнь относится к числу проблем, внимание к которым имеет маятниковый характер. У общественного интереса к этой проблеме всегда были свои приливы и отливы – временами бурная дискуссия на эту тему затухала, а затем вспыхивала с новой силой. Приливы, как правило, возникают в периоды смуты, неустойчивости в обществе, на исторических переломах, в период «великих перемен», когда законы уже не «работают», а вакханалия насилия все больше становится явлением обыденным. Стремясь вернуть нормальное течение жизни, люди, вместо протеста против неспособности власти противостоять разгулу преступности, часто обращаются к самым радикальным идеям, среди которых идея смертной казни традиционно является наиболее привлекательной³. Полемика в любом обществе по этому поводу всегда ведется в высшей степени эмоционально, поскольку зачастую совершаемые преступления поражают своей трудно объяснимой жестокостью и повергают людей в шок. На этой почве даже у некоторых ученых-юристов рождаются радикальные идеи, несовместимые с элементарными нормами правового государства.

Именно такие идеи, основанные на эмоциях, эксплуатируют политики. Во все времена они выдвигают лозунг «Сейчас не время прикрываться гуманистическими идеями!». Они понимают, что смертная казнь – древнейший культурно-исторический институт и уже в силу этого его влияние на массовое сознание имеет огромную силу. Прорываясь к власти, решая свои сиюминутные задачи или же просто желая напомнить о себе, они не думают о том, что «использовать смертную казнь для мелкого политиканства – все равно что раскочегаривать спящий Везувий для приготовления утреннего кофе»⁴. Пока они не у власти, они не задумываются над тем, что в силу своей психологической природы тема смертной казни отвлекает внимание общества от проблем неизмеримо более сложных и важных. Еще хуже, когда эту тему эксплуатируют сознательно, когда на этих струнах играют те, кто у власти.

«Смертная казнь считает годы своего существования тысячелетиями, а свои жертвы – миллионами»⁵. Как узаконенный вид наказания она появилась одновременно с появлением институтов власти, при переходе к обществу, регулируемому закрепленными нормами и правоотношениями. С тех пор практика смертной казни обрела свою собственную историю и настолько глубоко вошла в область фактов⁶, что почти до конца XVIII века никто и не думал отрицать законность этой меры наказания.

Как известно, одним из первых, кто осмелился сделать это, был выдающийся итальянский просветитель и гуманист Ч. Беккариа, чьи быстро набиравшие популярность воззрения устрашили самые смелые умы того времени – Вольтера, Руссо и Монтескье. В своем широко известном труде «О преступлениях и наказаниях» (1764 г.) он сформулировал основные этические, уголовно-политические и юридические аргументы против смертной казни, убедительно доказывая на историческом опыте реальную возможность отказа от этой меры без каких-либо потрясений, показывая, что излишне суровые наказания лишь ожесточают нравы людей.

Ч. Беккариа исходил из того, что человек сам не властен в собственной жизни, сам не имеет права располагать ею и не может отказаться от нее. Как же он может отчуждать ее другому? Жизнь человека неприкосновенна: ни индивидуум, ни общество не имеют права над нею, поскольку она дается свыше, а не законами и декретами. «Мне кажется абсурдом, – писал Ч. Беккариа, – когда законы, которые порицают убийства и карают за него, сами совершают то же самое. И для того, чтобы удержать граждан от убийства, предписывают властям убивать».

Прошли века, идеи Ч. Беккариа постепенно стали обретать реальные очертания и в теории уголовного права, и на практике⁷. XX век, вероятно, дал миру больше перемен, чем любой другой. Во многих областях общественной жизни, в росте экономических и демократических преобразований достигнут очевидный прогресс. И все же, каждый век, похоже, имеет свое средневековье. В самом деле, именно в XX веке было казнено больше людей, чем в любом другом. Поэтому анализ проблемы смертной казни с точки зрения защиты фундаментальных прав человека меняет расстановку акцентов и требует иных подходов. Главным при этом должно быть осознание того, что проблема смертной казни неотделима от концепции прав человека и несовместима с ней, ибо казнь попирает права человека и, прежде всего, его право на жизнь. При таком подходе смертная казнь – это не столько правовая проблема, сколько проблема гуманитарная и нравственная. В качестве таковой она актуальна в том смысле, что меняется парадигма развития человеческой цивилизации⁸. Необратимо меняется время и, чтобы ни говорили, как бы ни срабатывали рефлексы и инстинктивные желания возмездия, общая психологическая атмосфера во вступающем в новую эпоху человеческом обществе хотя и медленно, но все же постепенно меняется. На этом фоне смертная казнь во все большей степени становится рудиментом современной истории; государство теряет право убивать своих граждан, какие бы преступления они ни совершали. Именно в таком контексте рассматривает институт смертной казни международное правозащитное движение, и именно такой подход к исследованию высшей меры наказания следует считать приоритетным и наиболее перспективным.

Распространенность смертной казни принадлежит к числу явлений, которые дают определенное представление о характере современной цивилизации. Это относится и к цивилизации в целом, и в еще большей мере – к ситуации в отдельных регионах мира и государствах. Достаточно вспомнить, как в XVI–XVII веках Европа пылала кострами инквизиции, какие обороты набирал в первые годы советской власти «красный террор» в России, что творили «великие вожди мирового пролетариата», какая истерия и какое единодушие масс сопровождали очередные кампании террора.

Смертная казнь – это не только инструмент уголовной политики, но и социокультурный феномен. Отношение к этой мере наказания – вопрос нравственной доминанты каждого человека; отношение к ней общества – индикатор господствующих в нем нравов и умонастроений, показатель того, насколько оно прониклось идеями справедливости, гуманизма и цивилизованности. Не зря У. Черчилль в свое время заметил, что настроения и прихоти общества в отношении к преступности и преступникам – самая надежная проверка на цивилизованность любой страны.

На рубеже XXI века глобальные тенденции в применении смертной казни претерпели существенные изменения – все шире и последовательнее мировое сообщество идет к ее отмене и ограничению, все заметнее усилия аболиционистского движения. Они значительно изменили масштабы и географию смертной казни (от нее уже отказались две трети государств), оказали мощное воздействие на умонастроения и взгляды политических лидеров, миллионов людей на всех континентах, заставили переосмыслить отношение к этой мере наказания, пополнили мировое информационное пространство гуманистическими идеями ценности человеческой жизни.

И все же человечество еще не пришло к желанной интеграции – у каждого народа свое отношение к проблеме смертной казни, своя история, своя память, своя боль. Поэтому общественное мнение в разных странах по-разному относится к преступности, к мерам наказания, иначе говоря, различается по уровню ригоризма. Отсюда и различное отношение к высшей мере наказания. Между тем сегодня половина населения планеты все еще живет со смертной казнью. Более того, нередко и в России, и за рубежом раздаются настойчивые призывы еще шире применять эту меру, вернуться к ней там, где она была отменена.

Особое место проблема смертной казни всегда занимала и занимает в уголовно-правовой и криминологической литературе. И это неудивительно – едва ли можно найти другую проблему, которая могла бы поспорить с ней по своей притягательной силе, по остроте полемики и полярности взглядов.

Формировавшийся несколько веков набор аргументов «pro» и «contra» к началу XXI века практически не изменился. В связи с этим в литературе часто отмечается, что вопрос «за или против смертной казни» исчерпал себя в том смысле, что за столетия дискуссии все доводы давно известны и вряд ли могут появиться новые. «Меняются лишь акценты в зависимости от того, политические, юридические, культурологические или иные аспекты темы превалируют в конкретной ситуации в дискуссии»⁹.

Это и верно, и не совсем верно – в том смысле, что, к сожалению, проблема еще остается незакрытой, что все эти аспекты проблемы неразрывно взаимосвязаны. Наконец, это не совсем верно в том смысле, что мир во многих отношениях существенно изменился, сложились новые реалии общественного бытия, новым содержанием и смыслом наполнились наиболее важные понятия и ценности современной цивилизации. Под влиянием различных факторов политической, экономической и культурной жизни постепенно меняются общественные умонастроения; дискуссия по проблеме смертной казни получает новые импульсы, ибо научное переосмысление законодательства, судебной практики и практики исполнения смертных приговоров в разных странах, новые методы анализа растущего массива статистической информации и эмпирического материала все больше обогащают фактологию предмета.

Полтора века назад видный российский исследователь А. Ф. Кистяковский по этому поводу справедливо заметил, что «обилие сочинений и общеизвестность предмета дают иногда повод думать, что смертная казнь – вопрос избитый»¹⁰. Парадоксально, но именно кажущаяся «общеизвестность» – один из ключевых моментов для понимания непреходящего интереса людей к этой, на самом деле, весьма сложной, многоплановой и противоречивой проблеме.

Другое дело, что аргументы сторонников и противников смертной казни, действительно, весьма обстоятельно исследованы в огромном потоке монографической литературы и потому сравнительно легко поддаются систематизации и классификации. Условно их можно разделить на три группы. В первую входят аргументы рациональные, когда обе противоположные стороны доказывают влияние или, наоборот, отсутствие влияния смертной казни на состояние преступности и, прежде всего, на динамику убийств. Ко второй группе относятся аргументы эмоциональные, когда требование сурово наказать убийцу не нуждается ни в каких объяснениях – душа требует отмщения. Наконец, третью группу составляют аргументы метафизического плана, когда обе стороны обосновывают свою позицию апелляцией к «вечным» ценностям, не зависящим от пристрастий, – законам Природы, Справедливости, Божества, Милосердия и т. п.¹¹