Buch lesen: «По мотивам преступления»
Глава первая
Гостей много не бывает
Вздохнув, Люська заявила:
– Знаешь, Глеб, я сделал открытие: если долго смотреть на белый потолок, можно увидеть много интересного.
– Например? – спросил я, не отрываясь от планшета.
Люська удобнее улеглась на диване, закинула ногу на ногу и, помолчав, выдала:
– Например, увидеть человека в плаще и цилиндре, который крадучись подходит к углу дома, за которым только что скрылась женщина в пышном платье и широкополой шляпе.
Взглянув на потолок, и не заметив там ничего, кроме белизны, я хмыкнул:
– Ну-ну.
– Что «ну-ну»? Я действительно это видела.
– Или фантазия разыгралась или с ума сходишь.
– А вдруг у меня открывается третий глаз, Глеб? – Люська погладила кончиками пальцев лоб и, закусив губу, вздохнула: – Было бы неплохо. Стань я ясновидящей…
– Делов бы ты натворила немало, – перебил я сестру, положив планшет на журнальный столик. – Перекусить не хочешь?
– Не хочешь. На кухню не пойду, можешь даже не намекать и не подлизываться. Почти полночь, на ночь нажираться вредно для здоровья.
– Кто бы говорил.
– Если пойдёшь на кухню, захвати мне сочку.
– Лень идти.
Люська зевнула и положила на лицо круглую подушку.
– Ну и тоска здесь, Глеб. Скорее бы уже Алиска с Димкой приехали. Как же медленно тянутся дни, я готова завыть от скуки.
– Везёт, а меня Иннокентий работой загрузил.
– Ты сам виноват, пошёл на поводу у старика, он тебя и эксплуатирует.
– Во-первых, я у него работаю, во-вторых, за свою работу получаю деньги. В-третьих…
– В-третьих, тогда не жалуйся. Сгоняй на кухню, я пить хочу.
– Сама сгоняй. И захвати мясной рулет.
– Разбежалась. Я занята – маюсь от безделья, на кухню мне тащиться неохота.
В загородный дом родителей мы с Люськой приехали на прошлой неделе. Нас попросили пожить здесь месячишко, так сказать, приглядеть за коттеджем. Отец позавчера улетел в командировку, мама завтра улетает на Кубу. Мы остаемся за хозяев. Вместе с нами в доме будет хозяйничать Райка, которую нам навязали самым нахальным образом.
Райка – дочь двоюродной сестры нашей мамы, нам с Люськой она приходится троюродной сестрой, но почему-то упорно, скорее, из вредности, называет нас тётей и дядей. Характер у Райки такой же взбалмошный как у Люськи, возможно, даже хуже. Хотя, казалось бы, хуже просто некуда.
Брать с собой Райку на Кубу мама с тёткой отказались, она, видите ли, испортит им весь отдых. А нам с Люськой, значит, можно портить летние каникулы. И зачем я ответил согласием на просьбу родителей? Надо было выкрутиться, сослаться на занятость и прочие обстоятельства. Теперь уже поздно.
Хорошо Алиса с Димоном согласились составить нам компанию. Вчетвером, думаю, сумеем справиться с этой малолетней занозой, в голове которой постоянно возникают безумные идеи, требующие незамедлительного их исполнения.
– О чём задумался, Глеб? – Люська толкнула меня в бок и протянула тарелку с мясным рулетом. – Сжалилась я над тобой, сбегала на кухню.
– Спасибо.
– Теперь ты мой должник.
– Долг прям сейчас возвращать? – засмеялся я.
– Не-а, завтра, – протянула Люська, потягивая виноградный сок. – Когда мама с Ингой уедут, ты присматриваешь за Райкой. А мне надо в город смотаться.
– Нет, мы так не договаривались. Я не буду нянькой.
– Но мы пообещали.
– Пообещали вместе смотреть за ней. Я не смогу ходить за Райкой по пятам – у меня работа. Иннокентий Иванович сегодня трижды звонил – подгоняет.
– Работничек нашёлся. Можно подумать, Райке два года и её нужно с ложечки кормить.
– Если бы ей было два года, я бы согласился с ней хоть неделю провести.
– Хорошо, что ты предлагаешь? – взвилась Люська. – Неотлучно сидеть в доме и следить за этой маленькой аферисткой? А если у меня дела в городе?
– Какие?
– Неотложные.
– Возьми с собой Райку.
– Лучше сразу застрелиться.
– Люсь, ну серьёзно, завтра я не могу. Мне позарез главу надо набрать на ноуте. Могут твои дела подождать до послезавтра?
– Обещаешь послезавтра отпустить меня на целый день в город?
– Часов на пять, – усмехнулся я.
– На семь.
– На шесть.
– Глеб, хватит торговаться.
– Ладно, обещаю. Но учти, тогда весь следующий день я буду заниматься своими делами, за Райкой будешь следить ты.
– Согласна, – провальсировав по гостиной, Люська в очередной раз зевнула и развела руки в стороны. – Не пойму, хочу я спать или нет.
– Это на тебя похоже.
– Не умничай, – Люська начала подниматься на второй этаж. – Посмотрю киношку, а потом спать. Спокойной ночи, Глеб.
– Ага, – кивнул я, потянувшись за планшетом. – И тебе того же.
…Ночью меня разбудил телефонный звонок. Номер незнакомый, от этого сразу стало легче.
– Да, – пробурчал я, поднеся телефон к уху.
Тишина.
– Говорите.
На том конце что-то треснуло, звякнуло, потом скрипнуло и наконец, раздался тихий, едва живой голос:
– Глеб, это ты?
– Я.
– Надеюсь, я тебя не разбудил?
– Вы кто?
– Ты меня не узнал? Значит, я буду богатым. Хотя когда это произойдёт, и произойдёт ли вообще – неизвестно.
– Слушайте, – я начал выходить из себя. – Третий час ночи, я не собираюсь играть в угадайку.
– Глеб, это же я. Гена.
– Генка? А-а, Генка! Привет. Что случилось?
– Как тебе сказать, много чего. В декабре я перенёс отит, а перед этим на протяжении…
– Ген, ты только всё сразу не рассказывай, а то мне до утра слушать придётся. А я спать хочу.
– Понимаю, я совсем не вовремя позвонил.
– У тебя всё в порядке? – забеспокоился я, зная, что у Генки Дронова никогда не бывает всё в порядке.
– В общем и целом да. Просто решил позвонить, пообщаться. Я только вернулся из астрала и сразу вспомнил о вас с Люсей.
– Откуда ты вернулся? – я чуть телефон из рук не выронил.
– Из астрала, – горделиво повторил Генка. – Я теперь умею туда перемещаться. Набираюсь там сил и возвращаюсь обратно.
У Дронова капитально снесло крышу, подумалось мне.
– Всё началось с занятий медитацией. Глеб, если ты не умеешь медитировать, считай, ты не живёшь, а существуешь. Медитация – это наша жизнь. Сейчас я расскажу тебе, как сам пришёл к такому умозаключению. Четыре месяца назад, я упал в лужу и сломал себе мизинец…
– Ген, Ген, слушай, как у тебя сейчас со временем? Мы с Люськой в коттедже у родителей, скоро к нам Алиса с Димоном приедут. Если ты ничем важным не занят, приезжай тоже. Места всем хватит, заодно и расскажешь, как сломал ухо, упав в канаву.
– Не ухо, а мизинец, – поправил меня Генка. – И упал я в лужу, а не в канаву.
– Ну что, договорились? – зевнул я. – Приедешь?
– Мне нужна комната, окна которой смотрят на юг.
– Есть такая, – я подавил смешок.
– Тогда я согласен. Приеду. А можно уже завтра?
– Да хоть сейчас, – ляпнул я, но, вспомнив, что Генка всё понимает буквально, быстро добавил: – Конечно, приезжай завтра.
– Диктуй адрес, – голос Дронова заметно повеселел. – Завтра днём мы приедем.
– Мы? – насторожился я.
– Я и мой питомец. У меня же появился замечательный друг, Глеб. Он в несколько раз преданней собаки. Его зовут Липатий, он…
– Ждём вас в гости, – перебил я Дронова, борясь с зевотой. – Ген, я отсоединяюсь. Спокойной ночи.
Утром, узнав о приезде Генки, Люська скривилась.
– Не к добру это, Глеб.
– Кто такой Дронов? – с вызовом спросила Райка.
Вместо ответа Люська погрозила ей кулаком. Райка показала Люське язык. Полчаса назад я познакомил Райку с соседским мальчишкой, её ровесником. Думал, сделал благое дело. Размечтался. За каких-то пятнадцать минут Райка умудрилась подраться с новым знакомым, сломать ему велосипед и наговорить столько гадостей, что мама Петьки запретила сыну приближаться к Райке на пушечный выстрел. Впрочем, ей тоже было запрещено подходить к Петьке.
Получив дома нагоняй, Райка затаила на нас с Люськой обиду. И сейчас, вооружившись очищенной морковкой, грызла её и смотрела на нас исподлобья, как на заклятых врагов.
– Генка вроде медитацией увлекся, в астрал выходит, – сказал я Люське.
– Всё намного хуже, чем я предполагала.
– Да ладно, расслабься. Чем больше народу, тем веселее.
– А кто спорит. В этом я как раз не сомневаюсь, веселуха у нас будет колоссальная.
– Что такое астрал? Чепухня какая-нибудь?!
– Следи за языком, – прикрикнула Люська.
– Не сердись, тёть Люсь. У меня сорвалось. Бывает же, с языка срывается непроизвольно чепухня всякая. Вот опять! Офигеть какие сегодня срывы у меня.
– Глеб, отвесь ей два подзатыльника, ты ближе стоишь, – попросила Люська.
– Почему два? – ухмыльнулась Райка.
– Один за словесные срывы, второй за то, что опять назвала меня тёть Люсей. Знаешь же, что я твоя сестра, а не тётка.
– Старшая сестра. А это почти как тётка. Правда, дядь Глеб?
– Если тебе нравится называть нас тётей и дядей – зови, – отмахнулся я.
– Нет уж, – взвилась Люська. – Меня называй по имени, без всяких там тёть.
– Я подумаю, – Райка положила на подлокотник кресла недоеденную морковку и плюхнулась с ногами на диван. – Так кто такой этот ваш Генка Дронов?
– Друг.
– Прикольный?
– Очень, – засмеялась Люська. – Тебе понравится.
– Здорово. А то тут играть не с кем. Соседи у вас придурки, дети у них придурки. Петька назвал меня толстой. Очкарик кривоногий. Я не толстая. Я худенькая с эффектом упитанности. А этот дуботряс… Ай! Тёть Люсь, ты чего? Больно же! Взрослая тётка, а руки распускаешь, как бомжарик малолетний.
– Ещё одно слово и ты пожалеешь, что приехала к нам в гости.
– Знала бы, что тут такая фигнистая фигня будет, попросила бы сдать меня на месяц в детский дом, – смахнув, она сделала это специально, морковку на пол, Райка вскочила с дивана и помчалась на второй этаж.
– Вернись и подними свой морковный огрызок! – голосила Люська.
– Сама подними. За гостями должны хозяева убирать.
– Райка!
– Людок-бульдог, – громким шёпотом произнесла Райка, прежде чем скрыться в коридоре.
– Ты слышал, Глеб?! Чего улыбаешься? Весело тебе, да, посмеяться захотелось? А нам с ней жить целый месяц.
Генка примчался, едва мы успели позавтракать. Пока катил по дорожке чемодан с вещами, умудрился упасть и перепачкать новый костюм. В гостиной у чемодана отлетело колёсико, закатившись под журнальный столик. Дронов нагнулся и ударился лбом об угол стола.
– Прописка свершилась, – засмеялась Люська. – Как лоб?
– Жить буду, – угрюмо отозвался Дронов.
– А ты изменился, – присвистнул я, оглядев Генку с головы до ног.
– И я тоже заметила, – сказала Люська. – В костюме, при галстуке, новые туфли. Причёска шикарная. Ген, колись, ты жениться, что ли, собрался?
Зардевшись, Дронов махнул рукой.
– Скажешь тоже! Жениться… Просто решил начать новую жизнь. Ежедневная медитация мне в этом помогает. Я ведь в лужу упал несколько месяцев назад. Март был тёплым, дожди часто шли, луж много. В одну из них я угодил. Мизинец сломал. Навстречу мне шла моя спасительница. Елена Игоревна – невероятная женщина. Мы разговорились, и она посоветовала мне посетить её занятия. Я сперва не планировал никуда идти, но как-то ночью мне приснился кошмар, и я упал с кровати. И тогда решил – пойду.
– Что за занятия-то?
– Мы занимались медитацией.
– Хочешь сказать, за несколько месяцев ты научился медитировать и даже выходишь в астрал?
– Именно!
– Ген, люди на это годы тратят, и то не у всех получается.
– А у меня получилось. Елена Игоревна говорит, я в этом плане уникум. Если желаете, я и вас научу медитировать.
– Нет уж, спасибо, – запротестовала Люська. – В ближайшем будущем я в астрал не собираюсь, мне и здесь неплохо.
– А где твой питомец? – поинтересовался я.
– Хорошо, что ты спросил, Глеб, я совсем про него забыл, – спохватился Генка. – Липатий в своём домике, сейчас я его принесу.
– Осторожнее там, – крикнула вслед Дронову Люська. – Не упади на ровном месте.
– Есть мысли, кто такой Липатий? – спросил я.
– Надеюсь, не удав, – пошутила Люська.
Липатием оказался обыкновенный сверчок, с которым Генка постоянно сюсюкался, называя лучшим другом.
– Вы не представляете, какой он умный. Буквально гений!
– Ну почему же, очень даже представляем. Твой Липатий наверняка по утрам готовит тебе завтрак, а вечерами читает вслух книгу.
– Не язви, Люся. Липатий не умеет готовить, и читать тоже, но зато как он поёт. Вы бы слышали. Не пение, а услада для ушей!
– Нашёл, чем гордиться, другом-таракашкой.
– Не таракашкой, а сверчком, – насупился Дронов. – Обращайся к нему с почтением, он у меня ранимый.
– Да-а, – протянула Люська, когда я пошёл показывать Генке его комнату. – Только ранимого сверчка Липатия нам в доме и не хватало.
Глава вторая
Дядя Геша & Раиса Борисовна
Поместив домик с Липатием на невысокий столик, Генка прошелся по комнате, придирчиво осматриваясь по сторонам. Ему жуть как хотелось к чему-нибудь придраться, но, как назло, придраться в комнате было не к чему. Остановившись у окна, Генка принялся разглядывать росший у забора дуб. Когда в дверь тихо постучали и дважды дёрнулась ручка, Дронов резко повернулся и едва не рухнул на пол.
– Открыто, – крикнул он, пригладив на голове волосы.
Дверь медленно приоткрылась и в комнату просунулось розовощёкое лицо Райки.
– Здрасти вам, – сказала Райка и, не дожидаясь приглашения, прошла внутрь.
– Приветик, – улыбнулся Генка. – А ты чей, ребёнок?
– Я не ребёнок, – поморщилась Райка, высунув из кармана перебинтованную ладонь.
– Прости, я не хотел тебя обидеть. Ты родственница Глеба и Люси, я угадал?
– Нет. Я приживалка-иждивенка.
– То есть как приживалка? – Генка немного опешил и поспешил сесть на край кровати.
Вздохнув, Райка тоже села.
– Меня подобрали на улице. Я бездомная. Голодранка нищая, одним словом. Папу убили конкуренты, маму посадили за мошенничество. Бабушка в дурке по путёвке от окулиста отдыхает, а дед подрабатывает композитором в крематории, нервы слабые – спился.
– Боже! – лицо Генки покрылось красными пятнами.
– Полгода я прожила в канализационном люке с бомжами, потом меня встретил дядя Глеб. Сейчас его родители занимаются моим удочерением. Как удочерят, буду Глебу с Люсей сестрой. А пока просто… приживалка несчастная.
– Не говори так! – взмолился Генка. – Прошу тебя, не говори. Ты не приживалка! Ты несчастный ребёнок…
– Опять ребёнок?! – прикрикнула Райка.
– Прости-прости, – Генка вскочил с кровати и заметался по комнате. – Я и подумать не мог, что рядом со мной происходят такие чудовищные вещи. А ещё сетовал на судьбу, причислял себя к неудачникам.
– Вы настоящих неудачников не видели, – со знанием дела вещала Райка. – Вот помню, однажды откусила дворняга мне большой палец на ноге…
– Как откусила?! – Генка взвизгнул настолько пронзительно, что Райка вздрогнула.
– Как-как, молча. Меня бомжи на речку за водой отправили, а там свора бродячих собак. Ну я отбивалась как могла, а одна дворняга, такая жирная, размеров с кабана, за палец меня хватанула. Кровищи было – море. Врачиха, когда приехала, в обморок упала.
– Бедная, – мотал головой Генка. – А что у тебя с ладонью, почему она забинтована?
– А, – отмахнулась Райка. – Я сама виновата.
– Упала?
– Нет.
– Неужели порезалась?
– Да нет же.
– Тогда что случилось? – настаивал Дронов.
– Ерунда. Тёть Люся меня розгами побила.
Генке потребовалась минута, чтобы переварить услышанное и восстановить дыхание.
– Тётя Люся? Та самая Люся, сестра Глеба?
– Других здесь нет, – ухмыльнулась Райка. – Тёть Люся требует, чтобы я каждое утро приносила ей завтрак в спальню. Мне не трудно, конечно. Встаю я рано, без четверти пять. Пока уборкой займусь, стиралку бельем загружу, потом иду в гараж, мою машину дяди Андрея. То да се, уже время завтрака. Вчера тёть Люся осерчала на меня, я забыла срезать в саду ирис и поставить его в вазочку ей на стол перед завтраком. Вот и получила двенадцать ударов розгами по руке.
Генка начал задыхаться.
– Что они о себе думают?! С ума, что ли, посходили?! Да как… это же… Я сейчас закричу…
– Не надо, – взмолилась Райка. – Если господа узнают, что я вам нажаловалась, меня выпорют.
– Я заявлю в полицию! В органы опеки! Тебя надо спасать от этих извергов!
– Не выдавайте меня, пожалуйста! Если меня не удочерят, то я окажусь в детском доме.
– Там намного лучше.
– Это вам так кажется, – заныла Райка. – Дайте мне слово, что ничего не скажете тёть Люсе и дядь Глебу.
Генка молчал.
– Даёте слово? – всхлипнула Райка.
– Я не могу… я должен подумать, осмыслить…
– Ну и ладно, – Райка спрыгнула с кровати, зевнула и уже другим, более уверенным голосом, сказала: – Идти мне надо. Сегодня приказано беседку покрасить и компостную яму выкопать.
– Стой. Как тебя зовут? – запоздало поинтересовался Генка.
– Раиса Борисовна, – высокомерно выдала Райка.
– Раечка значит.
– Не Раечка, а Раиса Борисовна, – последовал ответ.
– Хорошо-хорошо, как скажешь. А я Геннадий.
– Можно я буду называть вас дядя Геша, в память о своем бездомном друге, который отравился, выпив средство для чистки окон.
– Называй, – кивнул Генка, плюхнувшись в кресло.
Стоило Райке выйти из комнаты, Дронов поднёс к открытому рту ладони и замотал головой.
С Райкой я столкнулся на площадке второго этажа.
– Ты где была? Тебя Люська ищет.
– Познакомилась с дядей Гешей.
– Геной, – поправил я Райку.
– Гешей. Он сам попросил его так называть.
– Что у тебя с рукой?
– Ничего.
– Рай, не ври.
– Сам смотри, – она разбинтовала ладонь и вытянула руку. – Убедился?
– Зачем тогда забинтовала?
– Захотелось, – Райка сунула в карман бинт и сбежала вниз по ступенькам.
Я практически дошёл до своей комнаты, когда услышал шум распахнувшейся двери. Генка выскочил в коридор, увидел меня и заорал:
– Не могу я молчать! Не имею права! Глеб, иди сюда.
Стоило мне поравняться с Дроновым, как он схватил меня за руку и силой втащил в свою комнату.
– Ген, полегче, – я попытался сбросить с плеча Генкину руку, но он вцепился в меня мёртвой хваткой.
– Больше всего я не люблю разочаровываться в людях, – пробасил Дронов. – Мы с тобой столько времени знакомы, я считал себя достойным парнем, верным другом, хорошим человеком.
– Теперь уже не считаешь? – я улыбнулся, чем вызывал очередную вспышку гнева у Генки.
– Прекрати притворяться! Мне всё известно!
– Ты о чем, Ген?
– Я разговаривал с Раисой Борисовной, – Дронов внимательно следил за моей реакций.
– С кем ты разговаривал?
– С Раисой Борисовной.
– А она кто?
– Продолжаешь притворяться? Ещё скажи, что вы незнакомы, и эта бедная девочка оказалась в доме случайно.
– А-а, ты Райку, что ли, имеешь в виду?! А почему называешь её по имени-отчеству, Ген?
– Какая разница, как я её называю?! Как ты мог, как вы с Люсей могли превратить несчастного ребёнка в девочку на побегушках? Ты знаешь, что за жестокое обращение с детьми…
– Так, стоп! – прикрикнул я, оттолкнув от себя Дронова. – Что ты несёшь, Ген? Толком можешь объяснить, какая муха тебя укусила?
– Раиса Борисовна мне всё рассказала.
– Что именно?
Генка заговорил. Заметавшись по комнате, он эмоционально жестикулировал руками, не забывая бросать на меня полные неодобрения взгляды. С каждым его словом я буквально каменел: ноги отяжелели, к лицу прилила кровь, вена на лбу запульсировала настолько быстро, что пришлось надавить на неё пальцем. Не дослушав Генку до конца, я развернулся и выскочил в коридор.
– Глеб, постой. Я ещё не договорил.
– Иди со мной, – приказал я.
Райка лежала на кровати в своей комнате, прилипнув к телефону. Наше появление ничуть ее не удивило. Выслушав мою пламенную речь, Райка лишь повела плечом.
– Садануться об асфальт! Дядь Геш, вы мне поверили? Я шутила.
– Такими вещами? – пролепетал Генка, пятясь к двери.
– Какими такими? Между прочим, детям полезно развивать фантазию.
– Глеб, извини меня… я ведь поверил… думал, вы… – обкусывая губы, Генка отправился к себе в комнату.
– Видишь, что ты с человеком сделала? – набросился я на Райку.
– Он такой уже был, – парировала Райка.
– До обеда я запрещаю тебе выходить из комнаты.
– Не имеешь права. Мама ещё не уехала, поэтому не командуй.
После всего случившегося у меня напрочь отпало желание садиться за ноутбук. И хотя я был не писателем, а всего лишь помощником писателя, и нагуливать вдохновение мне было ни к чему, я всё же решил прогуляться по посёлку. Едва подошёл к калитке, услышал голос Люськи:
– И куда ты направляешься?
– Проветриться.
– А я отчаливаю в город.
– Удачи.
– Эй, что с тобой?
– Да так, не обращай внимания. Поскорее возвращайся.
– Как получится. Я торт куплю, отметим Генкин приезд, – махнув рукой, Люська начала переходить дорогу.
Гулял я минут двадцать, а вернувшись домой, планировал сразу приступить к работе. Не тут-то было. Мама и Инга пили кофе в гостиной. Наш шофёр Павел относил в машину многочисленные чемоданы.
– Глеб, где ты ходишь? – как всегда перед поездкой мама была немного взвинчена и недовольна.
Тётка блаженно улыбалась. Конечно, мелькнула мысль, она счастлива, что на протяжении месяца не увидит и не услышит Райку. Вот уж действительно отдохнёт по полной программе.
Стоило подумать о Райке, как её хитрющая физиономия показалась из-за спинки кресла.
– У меня ощущение, я что-то забыла, – сказала мама, кивнув на большой чемодан, который пытался сдвинуть с места Павел.
– Меня! Вы забыли меня, – крикнула Райка. – Я тоже хочу полететь в Кубу.
– Правильно говорить «на Кубу», – всё с той же блаженной улыбкой отозвалась Инга. Наверняка, мысленно она уже лежала на пляже и грелась в лучах жаркого кубинского солнца.
– Плевать, как правильно. Хочу и на Кубу и в Кубу!
– Зайка, мы, кажется, обо всём с тобой договорились, – Инга обошла кресло, села на подлокотник и посмотрела на дочь. – Когда я вернусь, мы поедем в Воронеж, к бабе Зине.
– Баба Зина чокнутая, и в Воронеж я не хочу. У бабы Зины паучий дом. В комнате в углах полно паутины, и пауки прямо по стенам ползают. Баба Зина ни черта не видит, и говорит, что это не пауки, а мебельные жучки. Гадость какая! И сама баба Зина на мебельного жучка похожа. Короед в косынке!
– Зайка, ты опять выражаешься, – Инга посмотрела на часы, затем бросила нетерпеливый взгляд на маму.
– Определённо, я что-то забыла, – простонала мама и подошла к Павлу. – Сколько чемоданов ты отнёс в машину?
– Шесть. Это седьмой. Последний.
– Всё верно, – кивнула мама. – Что ж, Глеб… мы поехали.
– Окей, – улыбнулся я.
– Следите за Раей. Она полностью на вашем попечении.
– Вот ещё, – топнула ногой Райка. – Незачем за мной следить.
– Зайка, веди себя хорошо, – Инга поцеловала дочь и поспешила выйти на крыльцо.
Мама выбежала вслед за сестрой. Через пять минут мне пришло сообщение: «Глеб, забыла с тобой попрощаться. Целую, мама».
Убрав телефон, я подмигнул Райке.
– Ну что, Раиса Борисовна, теперь ты в полной нашей власти. Марш в комнату. До обеда не выходить. Ты наказана!
– Дядь Глеб…
– Это не обсуждается. А начнёшь возмущаться, отправишься в гараж – мыть машину.
– Дурацкие правила, дурацкий дом, – ворчала Райка, поднимаясь по лестнице. – Всё здесь дурацкое, и родственники у меня…
– Я все слышу.
– Уши у тебя большие, поэтому и слышишь. Дурацкие уши, дурацкая лестница и ковер в коридоре дурацкий!