Buch lesen: «Художник»
Благодарю всех и каждого, кто воодушевил и мотивировал меня на создание этого романа. В особенности благодарю близких моему сердцу друзей – Анну и Алексея, а также любовь всей моей жизни – Марину, ставшую опорой в моём писательском начинании.
Редактор: М. Швыркова
© Ю. Жмурин, 2025
ПРОЛОГ
Порой в самые неожиданные моменты, со мной происходит так называемое «погружение». В голове я словно оказываюсь в комнате без дверей. В белоснежной, яркой и такой чистой. А спустя пару мгновений комната начинает наполняться чем-то чёрным и вязким. Как я смог в дальнейшем понять, это что-то вроде проявления моих мыслей и эмоций. И у них совсем не было какой-либо целостности, связи или конкретики. Я просто переживал всё это в случайный момент времени, захлёбываясь и утопая внутри этой комнаты. Не имеет смысла кричать, пытаться найти выход или держаться на плаву. Комната всегда заполняется до отказа, погружая меня и всё вокруг во тьму. Глаза же в этот момент инстинктивно закрываются, и открыть их уже не представляется возможным. И, будучи словно под водой, вскоре я начинаю слышать глухие звуки или голоса из внешнего мира, которые напоминают мне, что всё это нереально, и нужно просто очнуться. Прийти в себя. Так произошло и в этот раз, прямо во время нашего ночного дежурства, когда мы с Эйденом сидели в патрульной машине. Последнее, что я запомнил перед «погружением», так это то, что он в очередной раз жаловался на жизнь в Аркан Бэе.
– …и знаешь, вот мы с тобой уже столько лет дружим, – Эйден снова говорит с набитым ртом. Эта дурная привычка словно его визитная карточка. Всегда, когда он ест, он говорит, толком не прожевав. – Мы меняемся изо дня в день, а городишко-то вообще не меняется. Верно? Майкл! Ты меня вообще слушаешь?
Его сильный толчок в плечо выдернул меня из ловушки собственного разума. Во рту до сих пор остался недожёванный кусок бургера, а из глаза побежала слеза. Так всегда происходит после «погружения».
– Приятель, ты опять завис что ли? – казалось, что Эйден готов был обидеться на меня, но вместо этого он как ни в чём не бывало откусил от бургера смачный кусок и продолжил свой монолог. – В общем, рад, что ты снова со мной. На чём я остановился? Ах, да!
Невольно в моей голове появилось желание вновь «погрузиться», только бы не слушать этого балабола. Доедая свой бургер, я смотрел на появляющееся из-за горизонта солнце. Восход всегда был красивым в этой части города; неудивительно, что в итоге здесь сделали парковку и зону отдыха, чтобы люди могли всегда посмотреть на красочные рассветы и закаты. Для нас же с Эйденом это означает лишь одно: ночная смена подходит к концу, а следовательно, нужно отправляться в участок, сдать всё снаряжение, заполнить скучный отчёт и со спокойной душой поехать домой, чтобы хорошенько выспаться, набраться сил и как следует отдохнуть в выходные. Перед ними у нас всегда в графике стоит ночная смена, и каждый раз перед её концом мы останавливаемся именно здесь.
– …и как тут вообще можно чего-то добиться, если тут вообще ничего, СОВСЕМ НИЧЕГО не происходит? Мне кажется, что в патрульных мы просидим ещё очень долго, – эту часть его фразы я чётко услышал. Его пессимистичный взгляд на наши перспективы меня жутко злит, и не ответить я не могу, хоть я и знаю, что это его эдакая эмоциональная ловушка для меня. К тому же он точно знает, что всё-таки кое-что здесь да происходит.
– Тебе не надоело каждый раз выбешивать меня своим нытьём, чтобы я в конечном итоге начал тебя переубеждать, говорил, как всё круто, что мы всего добьёмся, ведь ещё не время? И чтобы ты потом радостный свалил домой? Ты, блин, каждый раз так делаешь, и именно перед концом ночной смены. И вообще, если пропавшие девочки для тебя – «СОВСЕМ НИЧЕГО», то ты ещё больший придурок, чем я думал. Я уже размышляю над тем, чтобы сказать кэпу больше не ставить нас вместе в ночь.
Эйден, смотря на меня, лишь потупил глазами, спокойно доел остаток своего бургера, тихо собрал наш мусор и элегантно выкинул его в рядом стоящий мусорный бак, а затем с лёгкой и самоуверенной улыбкой сказал:
– Ты не посмеешь.
Вот же наглый сукин сын.
– И с чего это вдруг? – возмутился я.
– Я твой лучший друг, и вообще, с кем ещё тебе будет так весело в патруле, если не со мной? С О’Коннор? Да брось, ты тогда не просто зависнешь, ты от такой тоски сломаешься на хрен. На веки вечные, – его улыбка стала уж совсем широкой и самодовольной. – Ну что, поехали в участок? Смена уже закончится, когда мы приедем.
Единственная радостная вещь, которую он сказал за всю эту долгую смену.
«Диспетчер вызывает патрульных Чепмена и Дейси. Приём!» – внезапно раздался из рации молодой женский голос диспетчера. Это произошло так неожиданно, что мы буквально застыли на месте.
Эйден отреагировал быстрее меня и, схватив рацию, ответил на вызов.
– Это патрульный Дейси, что случилось, Йоли?
«Поступил вызов от молодой матери-одиночки, которая сообщила о пропаже её девятилетней дочери…»
«Только не ещё одна…», – с ужасом подумал я.
Йоли ещё не договорила, а мы с Эйденом в тот же миг осознали всю серьёзность ситуации и одновременно посмотрели друг на друга. В этот момент я в первую очередь обратил внимание на его спокойствие. Никогда раньше не думал, что именно он будет так спокоен, когда будут поступать подобные леденящие кровь вызовы. Тем более, что это уже может быть четвёртая пропавшая за всё время девочка. Мог он так быстро привыкнуть к этому? Не думаю. Как он и сказал, у нас совсем ничего не происходит: преступления в Аркан Бэе можно по пальцам пересчитать, и они настолько незначительные, что порой возникает лишь один логичный вопрос: «А зачем здесь вообще нужна полиция?». Пропажи девчонок вызывают у меня внутри ужас, а вот остальные воспринимают эти случаи совсем иначе. И тому есть причина, которой они ловко прикрываются, чтобы не думать о худшем.
«…и как долго уже нет её дочери, она не сообщила, – Йоли немного помолчала, а затем продолжила с дрожью в голосе. – Майкл, это звонила Эмма Майерс по поводу своей дочери Мишель.»
– Принято. Мы сейчас же отправляемся на вызов, – без раздумий ответил Эйден.
Только не она.
Не может быть, что следующей стала она.
Я знаю Мишель с тех самых пор, как Эмма вернулась в Аркан Бэй. Прекрасная девчонка девяти лет, добрая, крайне энергичная и полная радости. С её мамой мы знакомы ещё со школы. Она была частью нашего нерушимого, как нам казалось, школьного трио, состоящего из меня, Эйдена и Эммы. Как бы мы ни проводили время, мы всегда были вместе, втроём. Однако через некоторое время мы с Эммой стали не просто лучшими друзьями. Мы влюбились друг в друга. Для меня это было чем-то невероятным, волшебным, таким искренним. Но в конце концов после этих отношений у меня на сердце осталась лишь глубокая рана, которую Эмма мне нанесла самым жестоким способом. После выпускного та уехала из Аркан Бэя в Нью-Йорк. К родным, как говорила сначала. Так было удобнее всего, чтобы учиться, так как будущее у неё было большое, ведь приглашение в Йельский университет было более чем заслуженным. Потом уже я узнал, что там Эмму ждал другой. Тот, кто разрушил все планы и стремления. Кто в итоге стал отцом Мишель и сразу же трусливо сбежал, как узнал, что от него забеременела девушка. Я бы попытался его найти, чтобы у Мишель был отец, но Эмма так ничего о нём и не рассказывала. Говорила только, что не жалеет о рождении дочери даже ценой собственного будущего, и что Мишель не нужен такой отец как он. С этим нельзя было не согласиться.
Довольно часто я заглядываю к Эмме, чтобы только повидаться с Мишель. Она словно моя родственная душа. Недостающий кусочек пазла, который я никак не мог найти в этом мире. Стоит отметить, что только благодаря ей получилось более-менее наладить общение с Эммой, но всё же боль от раны никуда не исчезла. Порой мне тяжело даже поговорить с ней нормально. Чаще всего между нами возникает неловкое молчание, а сама Эмма, как и я, будто бы с огромным трудом каждый раз пытается поговорить со мной. Могу представить, что она чувствует прямо сейчас. И её страх куда сильнее моего. Моё же сердце в данный момент буквально разрывается на части из-за мыслей о том, что с Мишель может что-то случиться.
– Ты нам сейчас взглядом лобовое стекло разобьёшь от такого напряжения в глазах, – с любопытством наблюдая за мной, сказал Эйден. – Будь спокоен и держи себя в руках, ладно? Мы ж ещё не знаем, что именно там произошло.
Я предпочёл промолчать. Увидев это, напарник просто отвернулся, и я заметил, как тот уставился на идущую мимо магазина парочку школьниц, которые на вид не многим старше Мишель. По одному только виду всегда было заметно, когда у Эйдена в голове активируется мыслительный процесс. В эти моменты он начинает грызть ноготь на большом пальце. Может, хоть они навели моего напарника на здравую мысль о том, что все эти пропажи и вероятная пропажа Мишель не случайны. И не знаю даже, что меня злит больше: мысль о том, что никто не хочет обращать на это внимание и принимать эти пропажи всерьёз, или то, что мой лучший друг такой же, как и все эти дуболомы из участка, и даже не пытается прислушаться ко мне.
– В наше время такого не было, верно?
– Что? О чём ты? – опешил я от такого внезапного вопроса.
– Школьницы, которые иногда даже до средней школы не доучились, одеваются так, словно собираются сниматься в порнографии для педофилов. Красятся, как проститутки, и фотографируются, фотографируются, фотографируются. Потом снова фотографируются, а затем, почувствовав себя достаточно взрослыми, лезут на неокрепших умом и телом парнишек, которые и рады такому шансу стать «мужиками». Видел тут статью, что участились случаи, когда такие школьницы присылают «мужикам» свои интимные фотографии, а те, не придумав ничего лучше, рассылают их ненадёжным друзьям. Всё это оказывается в интернете, и вуаля – новый вероятный случай суицида.
Эйден снова посмотрел на меня с тем же ужасающим спокойствием, а затем вздохнул и добавил:
– Или побега из дома…
Завидев хорошо знакомую улицу, напарник принялся проверять снаряжение. Мы уже почти приехали к дому семьи Майерс, и чем ближе мы были, тем страшнее мне становилось, а мозг потихоньку подготавливал сердце к новой ране, которая будет болеть ещё сильнее. Как же сейчас хочется «погрузиться» и не возвращаться в реальность. И как жаль, что в этом «погружении» я не могу утонуть с концами, чтобы больше не чувствовать эту невыносимую боль. Забавно, но Эйден частенько упрекал меня за то, какой я пессимист, даже несмотря на то, что живём мы в одном из лучших для жизни городов мира. «Тут хочешь не хочешь, а оптимистом станешь в десяти из десяти случаев, друг мой. И удивляет меня тот факт, что ты, именно ты, мой лучший друг, такой хмурый и унылый пессимист. Да ты сломал систему, чёрт возьми!» – говорил мне тот как-то и добавлял потом, что я бракованный, но всё равно меня любит. Никогда не понимал этой его черты, когда, сам того не осознавая, сначала унижает, а потом пытается исправить положение тёплыми словами, поняв, что сказал.
Я постучал в дверь. Ждать долго не пришлось: Эмма быстро нам открыла, и мы втроём просто застыли, уставившись друг на друга. Не знаю, как будет правильнее поступить в данный момент. Что мне делать? Не придумав ничего лучше, я просто приветственно и одновременно с сочувствием кивнул. Лицо девушки уже успело опухнуть от слёз, а глаза сильно покраснели. Во взгляде читалась мольба о помощи и некое облегчение от того, что именно мы приехали на помощь. Внезапно Эмма молниеносно бросилась обнимать меня, крепко сжимая руками талию. Всхлипывая и будто бы снова начиная плакать, девушка стала прижиматься лицом к моей груди всё сильнее и сильнее. Даже после возвращения в родной городок при первой встрече Эмма старалась держаться на расстоянии от меня, хоть и была со мной поначалу дружелюбна и вежлива. Однако сейчас она разбита, сломлена и убита горем, поэтому не стоит зацикливаться на этом. Всего лишь потребность в чьей-то поддержке в стрессовой ситуации, вот и всё. Я посмотрел на Эйдена, но тот лишь слегка пожал плечами и кивнул в сторону дома, намекая, что лучше было бы войти внутрь.
– Эмма, расскажи мне всё с самого начала. Когда ты обнаружила пропажу Мишель? – я начал опрос в гостиной, а Эйден пошёл осматривать комнату девочки.
– Утром. Хотела разбудить её, чтобы покормить и начать собирать в школу, но прежде чем зайти в комнату, я увидела, что дверь приоткрыта. Сначала я подумала: «сама проснулась, вот здорово!», – будто бы гордясь дочерью, та на мгновение улыбнулась, но реальность вернула всё на свои места, и по лицу снова побежали слёзы. Говорить в таком состоянии всегда получается с трудом. – Но потом, заглянув внутрь, я не обнаружила там Мишель, а часть вещей просто пропала из комнаты. Был небольшой бардак. Потом я обыскала весь дом, весь двор, почти всю округу, но моей девочки нигде не было, и тогда я сразу же позвонила в полицию. А папа отправился искать ещё дальше отсюда.
– Фрэнк ушёл на поиски совсем один?
– Да, он безумно испугался за неё. Сначала он помогал мне искать по всему нашему участку, но потом, когда Мишель мы не нашли, решил искать дальше сам, а меня оставил здесь, ждать вас.
– Она была чем-то… – не успел я задать новый вопрос, как в комнату вошёл спустившийся со второго этажа Эйден.
– Я всё осмотрел, – он кивком подозвал меня к себе, и я подошёл. Дальше он продолжил говорить шёпотом. – Всё выглядит именно так, как выглядело в других случаях.
– На что ты намекаешь?
Он даже не пытается. Снова взялся за своё, пытаясь завести всё ту же пластинку. Я не могу ему позволить это сделать. Пытаясь услышать наш разговор, Эмма подошла ближе и ожидающе посмотрела на Эйдена.
– Скажи, Эмма, вы с Мишель вчера не ссорились? – он сразу же переключился на девушку, так и не ответив на мой вопрос. – Были ли вы вообще с ней в хороших отношениях? Может она была чем-то…
Глупое и абсолютно тупое решение – вот так в лоб начать обвинять мать, у которой пропала дочь. К сожалению, остановить я его не успел. Уже после первого вопроса на заплаканном лице Эммы появилась злоба. Сначала она посмотрела на меня и спокойно спросила:
– Он это сейчас серьёзно?
Потом на Эйдена:
– Ты это сейчас, сука, серьёзно?! – мгновенно и уже с большей злостью спросила девушка у него. – Вот такой вывод сразу же возник в твоей тупой башке, да, Эйден?!
В этот момент дверь в дом распахнулась, и внутрь вошёл Фрэнк. Мужчина выглядел изрядно уставшим, ведь долгие прогулки давались ему тяжело. А возраст и хронические болезни раскрываются во всей своей красе. Но неудивительно, что тому как-то удалось уговорить дочь остаться здесь, чтобы продолжить поиски своей внучки. У старика стальной характер. Помню, как я ещё в школе ужасно боялся приходить к Эмме домой после того, как мы начали встречаться. Думал, что тот разорвёт меня, как тряпку, настолько Фрэнк любит свою дочь. Однако он просто усадил меня перед собой и спокойно поговорил по-мужски. Узнал о моих намерениях, планах, о моём отношении к Эмме и попытался понять, действительно ли я её люблю, а не использую для юношеских плотских утех. Бояться его я всё равно не перестал. Зная о Нью-Йорке, он настаивал на том, что расстояние может быть причиной наших с ней проблем, ведь такое редко идёт на пользу людям. И оказался прав, к сожалению. Нам с Эммой это навредило.
– Папа! – с надеждой воскликнула Эмма. Но он лишь с грустью в глазах посмотрел на неё и покачал головой.
Слёзы снова потекли из глаз бедной девушки. Видя такое её состояние, я начал вспоминать все те времена, когда мы были счастливы вместе. Эмма была моим источником сил. И всегда им оставалась. Даже после произошедшего между нами. Хоть я это и не всегда признаю. Смотря на неё в данный момент, я понимаю, что слёзы, которые я редко видел у этой сильной на мой взгляд девушки, причиняют мне не меньшую боль. Никогда не мог смотреть на то, как плачет Эмма. Глазами, полными слёз, она посмотрела на меня и сказала:
– Майкл, прошу, найди Мишель. Пообещай мне, что найдёшь её. Ты должен мне пообещать, прошу, Майкл!
Я оцепенел.
Посмотрел на Фрэнка и увидел лишь отчаяние, сквозь которое пробивалась мольба о помощи.
Потом обратил внимание на Эйдена и заметил, как тот покачал головой, а глаза его слегка расширились. Он всем видом давал мне понять, что нельзя отвечать на её мольбу так, как я хочу. Так, как я должен ответить. И так, как уж точно нельзя отвечать полицейскому.
Моё дыхание участилось. Внутри стало так тяжело. Стало ещё страшнее, чем прежде. Я боюсь. Определённо я боюсь. Но чего? Мне ещё предстоит найти в себе ответ на этот вопрос, а сейчас я намерен совершить глупость…
– Я обещаю.
Глава 1
Сбежавшие или пропавшие?
12 лет спустя…
Мне часто стал сниться один и тот же сон.
Я сижу в баре «Ром для Джульетты» и спокойно потягиваю виски со льдом. Вокруг шум и гам, голоса гудят со всех сторон. Вечер пятницы, людей пришло много, чтобы отдохнуть. А я словно в тумане, кажется, что вот-вот наступит «погружение», я будто бы чувствую его, но оно не происходит. Мысли роятся в голове одна за другой, и алкоголь совсем не помогает их заглушить. Помню, как всё время думал: «Не сон ли это?». Был ли это на самом деле сон или произошло наяву я не знаю, мог и запутаться. В голове за столько лет всё перевернулось вверх тормашками: «погружения» стали совсем другими, более пугающими, даже страшными. Порой я ловлю себя на мысли, что боюсь засыпать по ночам, так как они стали происходить даже в моих снах. В общем, в этом сне всё начало заполняться той чёрной и вязкой субстанцией из «погружений», но я точно был уверен, что не «погрузился».
Люди вдруг замолчали, одновременно и резко. Мутным взглядом я окинул весь бар и увидел, как они смотрят на меня. У каждого из них глаза чернее чёрного, и они быстро шевелят губами, как будто шепчут что-то, но совсем неслышно. Страх начинает окутывать меня с головы до пят. Сердце бешено заколотилось, а я будто окаменел. Всё вокруг продолжает заполняться, и помещение почти полностью утонуло в этой субстанции. Сумев-таки пошевелиться, я двигаюсь к выходу, который продолжает казаться мне доступным. Точнее, я на это надеюсь. Пока я перебираю ногами, утопая всё глубже и глубже, за окном отчётливо вижу человека, который, уставившись на меня, просто стоит там. Его глаза оказались такими же черными; на лице маска, словно из кости животного, чем-то похожая на волчий череп, а на голову он накинул капюшон от кофты. Я никогда раньше не видел его в Аркан Бэе и полностью уверен, что никому из местных в голову бы не пришло так наряжаться. Даже на Хэллоуин костюмы были менее пугающими и одновременно простыми по сравнению с тем, что на себе носит сейчас этот человек. К тому же, сейчас точно не время для Хэллоуина, поэтому в голову мне пришла только одна идея – поймать человека в маске.
Приблизившись к дверям, я дёргаю за ручки, но они не поддаются. Я дёргаю сильнее, стучу в дверь изо всех сил, но лишь больше осознаю, что уже почти по уши в этой субстанции, и более того, я слишком пьян, чтобы справиться со всем этим. Последний толчок – и… я вырываюсь на свободу. Всё вернулось на круги своя. Из глаз потекли слёзы, и я даже не понимаю, почему. Всё-таки это было «погружение», но вопрос остаётся открытым: сон ли это?
Осматриваюсь и вижу, как человек в маске убегает в переулок. Я бросаюсь бежать за ним, а бежать пьяным тяжело. Даже почти невозможно. Меня мотает из стороны в сторону, и в глазах всё вокруг буквально плывёт. Метр, второй, третий – и я падаю рядом с каким-то мусорным баком на выброшенные рядом пакеты с мусором. Силы окончательно меня покинули. Переворачиваюсь на спину и вижу звёздное небо, которое через мгновение перекрывает человек в маске. Он будто начал сверлить меня своим взглядом в попытке добраться до глубины моей души. Его глаза перестали быть чёрными. Они… Они такие же, как и у меня. Голубые. Это я? Если это я, то это точно сон. Я не могу быть и собой, и им одновременно. Пытаюсь схватить его за ногу, но лишь едва касаюсь пальцами его штанины. В глазах двоится, и я не могу понять, какая из ног настоящая. И кое-что я успел заметить перед тем, как всё в глазах почти потемнело. Я так и не слышу окружающий мир, не слышу голоса. Вообще ничего не слышу. Будто остался погружённым в воду. Становится совсем темно. Вдруг из ниоткуда раздаётся продолжительный стук. Он становится всё громче и громче.
– Спаси меня! – сквозь стук послышался чей-то приглушённый женский голос.
Чувствую, как отключаюсь.
Я проснулся от громкого стука в дверь. Подскочив на кровати, я осмотрелся и только потом взглянул на часы. Десятый час утра. В голове гудит, а её вес по ощущениям словно увеличился как минимум в десять раз. Стук всё не прекращается. Кто-то настойчиво хочет меня увидеть.
– Детектив Чепмен, я знаю, что вы дома! – из-за двери раздался приятный молодой женский голос.
«Кого, чёрт, принесло ко мне в такую рань?» – подумал я.
С трудом поднявшись с кровати, я кое-как натянул домашние штаны и доковылял до входной двери. В небольшом окошке рядом с дверью я увидел заглядывающую внутрь молодую и, должен признать, крайне привлекательную девушку в чёрном костюме с такого же цвета галстуком и белой рубашке. На лице почти нет макияжа, но то, что есть, словно подчёркивает черты глаз и губ. Тона тёмные, почти чёрные; волосы средней длины и волнистые, на одной стороне убраны за ухо. Заметив меня, девушка улыбнулась краешками губ и приподняла брови. Видимо, ей немного понравилось то, что она вытащила меня из постели в мой законный, блин, выходной. Какой бы милой эта незнакомка ни была, никому не позволю так со мной обращаться. Открыв дверь, я сначала высунул голову, чтобы посмотреть по сторонам, а затем окинул ту взглядом, показывая всем своим видом, что я крайне недоволен таким наглым поступком.
– Тебе что тут надо? – не менее недовольно выдавил я.
– О, так это Вы местный детектив, которого все так ценят и уважают? – кажется, она совсем не поверила в мою наигранную грубость. – Интересно, почему же?.. Я зайду? – бесцеремонно отодвинув меня, девушка просто вошла внутрь, даже не пытаясь дождаться моего ответа «нет». – Спасибо!
Осмотревшись вокруг, она обернулась. На лице её ярко выраженное осуждение.
– Ну и бардак же у Вас тут, детектив.
Первым помещением по коридору находилась кухня. Соглашусь с незнакомкой, там в действительности лёгкий бардак. У меня руки всё никак не доходили до того, чтобы прибраться. Да и в коридоре тоже, и в комнате…
– Ты вообще кто такая, и чего припёрлась? Ты ведь понимаешь, что это вторжение на частную собственность? Я не собирался…
– Я агент Хлоя Колфилд из ФБР, – перебила она. – И приехала сюда как раз из-за Вас, детектив. Ну, если быть точной, сначала заехала в участок, откуда меня Ваш глубокоуважаемый капитан Дейси направил прямо сюда. И да, он попросил меня дать Вам хорошего пинка, чтоб взбодрить. Удивительные, конечно, взаимоотношения между начальством и подчинением. Однако его можно понять. Зрелище не из приятных. Не получается взять себя в руки, детектив?
Опершись о кухонный стол, агент Колфилд скрестила руки на груди и всем своим видом показала, что теперь мой черёд говорить, а она, даже несмотря на мою недавнюю грубость, готова слушать.
И ведь действительно, хороший пинок мне бы не помешал. Последний год выдался для меня совсем болезненным. На протяжении долгих лет, словно летя кубарем с крутого склона, я постоянно бился то об одно дерево, то об другое, и в самом конце, когда падать уже было некуда, я всё-таки нашёл способ опуститься ниже. Начал копать себе могилу, не осознавая этого, но будто бы того желая, и в последний год она становилась всё глубже. Причин этому было очень много, и те постоянно прибавляются, то лишь усиливают желание поскорей со всем этим покончить.
Если бы я мог посмотреть на нас с ней со стороны, то увидел бы разницу между успешным агентом ФБР и пропитым детективом полиции из сонного городишки на краю материка у сраного океана. Эйден мне часто говорил и, будучи уже капитаном, всё равно продолжает говорить, что это место абсолютно не меняется, и единственное чёрное пятно на белом фоне – это пессимистичный я, который становится всё более пессимистичным изо дня в день. А она сейчас здесь словно напоминание о том, в какую помойку я превратился, хотя должен был быть… нет, я стремился к противоположному.
– Что ж, – вздохнув, заговорил я. – Ладно, агент Колфилд. Я помню, что присылал в ФБР письмо пару лет назад, в котором написал, что абсолютно точно уверен, что пропавшие девочки не сбежали. Я писал, что обнаружил тому доказательства, да, не веские, но доказательства. А две недели назад, – мой голос начал становиться громче, а тон грубее, – похитили, мать вашу, пятую девочку восьми лет! И только сейчас ФБР одумалось прислать хоть кого-то?! Для чего? Искать, сука, трупы?! Хах, да вы там, должно быть, совсем занятые, раз вам не было дела до, как тут любят говорить, каких-то малолеток, которые сбежали за лучшей жизнью! Вот только не сбежали они ни хрена. Не сбежали! Понимаешь, агент Колфилд?
Я смотрел на неё и сам не знал, какой реакции ожидать. Хлоя опустила глаза в пол, словно школьница, которую отчитывали перед классом. Руки её будто обмякли и упёрлись в стол.
– Если бы я знала о Вашем письме и происходящем раньше, то и здесь я была бы раньше, клянусь… – в голосе её почувствовалась искренняя вина. – Были причины, по которым бюро только следило за Аркан Бэем и пропадающими девочками, но двенадцать долгих лет не было никаких пропаж, и дело собирались отправить в мусорный бак, сославшись на то же, на что ссылаются и в вашем участке – «сбежали и точка». Но пропажа Пайпер Стоун заставила бюро хотя бы кого-то отправить на расследование. И как только всем свободным агентам, включая меня, сообщили о происходящем и ознакомили с материалами дела, к слову, единственными материалами, которые пришли от Вас, Майкл, то я сразу же вызвалась помочь, – она посмотрела мне прямо в глаза, и я увидел уверенность, которой мне так не хватало для самого себя, чтобы лично начать расследовать это дело. Но в одиночку и в таком состоянии я бы вряд ли справился. – Мы раскроем эту тайну. Вместе. Ты мне веришь?
Честность Хлои поразила меня. Совсем не такой ответ я ожидал услышать. Скорее были бы более привычные ответы из разряда «были заняты», «есть дела поважнее», «не срочное» и тому подобное. Тем лучше. Надеюсь, что у меня появился союзник, и теперь я точно смогу узнать правду. В Аркан Бэе что-то не так, и я намерен выяснить, что именно.
– Хорошо, – согласился я. – Я тебе верю, агент Колфилд.
– Чудно. И зови меня, пожалуйста, просто Хлоей, а то мне как-то…
В кармане завибрировал мобильник. Проверив его, я увидел сообщение от Эйдена. Кажется, он недоволен тем, что в городок заявилась агент ФБР. «Нужно поговорить. В участке. Сегодня же!» – написано в сообщении.
– …Пришло что-то важное? Не люблю, когда люди отвлекаются на мобильные во время разговора. Неприлично, знаешь ли, – недовольство на лице Хлои было крайне убедительным. И я её понимаю. Единственный выход в данной ситуации, чтобы не сделать только хуже – попытаться как-то оправдаться и разрядить обстановку.
– Да не, просто козёл какую-то хрень присылает, – легко и непринуждённо ответил я и улыбнулся.
– А этот козёл случайно не капитан Дейси?
Я на секунду задумался, а затем почти кивнул, но в конце перевёл всё в мотание головой, произнеся короткое «не-а».
– Ладно, – вздохнула она и направилась ко входной двери. – Я пока найду место для ночлега. Слышала, что тут есть небольшой, но уютный мотель с милым названием «Светлые Сны». В нём и сниму себе номер. А ты, раз уж у тебя выдался выходной, приберись пока в доме и загляни к капитану. И главное – приведи себя в порядок. Видок у тебя реально паршивый. Завтра всё обсудим и начнём расследование. Договорились?
Только появилась, а уже командовать принялась. Готов поспорить, что из академии она выпустилась отличницей и вообще была любимицей у руководства. Чистая, опрятная, такая вся из себя важная…
Надеюсь, она знает, что ей нужно делать.
Решив оставить уборку и внешний вид на потом, я сразу же отправился в участок по зову Эйдена. Если честно, не особо хотелось с ним разговаривать, особенно учитывая то, что тот явно сейчас не в настроении, а если Эйден не в настроении, то становится ещё большим говнюком, чем обычно. Не буду спорить с тем фактом, что в рабочем процессе к бывшему напарнику нет претензий, но после получения должности капитана ему явно стало меньше нравиться моё общество. Даже несмотря на то, что мы до сих пор каким-то чудом остаёмся лучшими друзьями. И в этом полностью заслуга Эйдена, а я же обычно остаюсь безучастным. Моими новыми друзьями с недавних пор стали разные виды выпивки, и им я уделяю намного больше времени.
Зайдя в участок, я снова начал ловить на себе разные взгляды: удивлённые, недовольные, безразличные и радостный от Йоли. Меня все всегда воспринимали по-разному, так оно и осталось до сих пор. Лишь одна Йоли мне рада, как обычно. С самых первых дней эта миниатюрная милашка в круглых очках каждый божий день безумно счастлива видеть меня приходящим в участок, а ведь сколько времени уже прошло. Ещё радостнее та становится, когда я прихожу после долгих, по её мнению, выходных. Для меня же выходные проходят как-то уж слишком быстро. Вообще, будь у этой милашки хвост, как у собачонки, то при виде меня она наверняка размахивала бы им из стороны в сторону как бешеная. И это я так не со злобы, скорее просто провожу аналогию, и надеюсь, что Йоли никогда не узнает, что я так иногда думаю. Мне действительно нравится эта девушка. Доброй души человечек, который всегда, без приукрашиваний, придёт на помощь, если попросить. У нас в участке некоторые частенько этим пользовались во вред самой Йоли. Так было до тех пор, пока я не поставил некоторых на место, заорав на весь участок о том, что выбью всё дерьмо из каждого, кто ещё хоть раз расстроит Йоли. Лишь однажды я видел её слёзы, и это было как раз тогда, когда из-за падлы О’Коннор ту чуть не уволили. Сейчас О’Коннор уже нет в этом участке, переехала в Нью-Йорк и продолжила нести службу там. Надеюсь, что свой нрав она поумерила, ведь в том городе с такими личностями церемониться не станут. А Йоли и вовсе, кажется, забыла про тот случай и продолжает изо дня в день радовать меня своей искренней и чистой улыбкой.
– Привет, Йоли, как ты сегодня? – поинтересовался я у неё.
