Buch lesen: «Дорогой папочка! Ф. И. Шаляпин и его дети»

От редакции

Дорогие читатели!

О жизни великого русского артиста и певца написано немало. Но мы предлагаем Вам новую, своеобразную и уникальную книгу… В чём же заключаются её особенности? Их, на наш взгляд, – две. Во-первых, данная книга позволяет взглянуть на жизнь этого гениального человека глазами его семьи и детей. Во-вторых, большая часть воспоминаний и иллюстраций в России никогда не публиковалась. Автор-составитель книги – Ю. А. Пономаренко – проделал гигантскую многолетнюю работу для того, чтобы с этими воспоминаниями смогли познакомиться и российские читатели.

Шаляпин уехал из России не сразу после Октябрьской революции. Он продолжал выступления и в 1918 году стал художественным руководителем Мариинского театра, но это было очень непросто. В театральную жизнь постоянно вторгались новые «культурные руководители», пытавшиеся упразднить буржуазное искусство, и 29 июня 1922 года Шаляпин вместе с семьёй уехал на заграничные гастроли, из которых решил не возвращаться. Нарком просвещения А. В. Луначарский высказался так: «Рано или поздно он от нас удерёт. <…> Это случится либо в следующую его поездку, либо просто он в один прекрасный день перейдёт финскую границу и – конец». В 1927 году, после того как певец пожертвовал в Париже 5000 франков детям нуждающихся русских эмигрантов, отношение к невозвращенцу резко изменилось. Шаляпина обвинили в пособничестве белой эмиграции, лишили звания Народного артиста и запретили въезд на родину. К тому времени певец прочно обосновался в Париже, его искусство было востребовано и любимо во всём мире и обеспечивало возможность ему с большой семьёй жить безбедно и независимо. Но единственная закрытая граница в Россию не давала Фёдору Ивановичу покоя до конца жизни: «В Нижнем есть такое местечко: бульвар на высоком берегу, а внизу река. Золотые монастырские маковки поблескивают, кругом простор русский, ни с чем не сравнимый, так и вижу эту картину. Даже запах речной чувствую. И никакие Парижи да Лондоны мне этот уголок не заменят».

Главный редактор

Я. Гройсман

Кто они, дети Шаляпина?
Предисловие

Фёдор Шаляпин – одна из ключевых фигур «серебряного века» русской-культуры рубежа XIX–XX веков, исключительное явление по личностным чертам и характеру, символ России периода первой волны эмиграции. Истинно русский человек – сын Волги, и этим многое сказано. Как писал его современник, искусствовед Эдуард Старк: «Из сияющей сферы его духа, при беспредельности её границ, вытекают все особенности его творчества, также не знающего в своём проявлении никаких перегородок. Смелому духу творца соответствует такое же смелое выполнение им каждой поставленной себе задачи. Железной силе воли отвечает и степень художественного достижения». В мемуарно-биографической литературе о Шаляпине часто приходится развеивать мифы и несправедливые суждения об артисте, рассказывать правду, которой он служил. При подготовке этой книги я вспомнил слова А. С. Пушкина из письма его П. А. Вяземскому: «Толпа жадно читает исповеди, записки, etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы – иначе!» Вот почему нам дорога каждая человеческая черта и поступок Шаляпина – гения, который говорил, что искусство начинается лишь там, где есть внутренняя правда.

Мне довелось участвовать и быть свидетелем открытия первых музеев Ф. И. Шаляпина: в шаляпинской школе в Горьком в 1965 году и в его доме на Пермской улице в Ленинграде в 1975 году. Там я познакомился с другими энтузиастами-шаляпинцами и, главное, воочию увидел детей артиста. Так началось наше длительное и плодотворное знакомство.

Дети Шаляпина, его внуки и внучки, а сегодня уже правнуки и правнучки следили и следят за сохранением шаляпинского наследия на его родине, но их поражало бесстыдное враньё и искажение некоторых фактов его биографии. Дочь артиста Татьяна в одном письме своему другу отметила: «…меня очень раздражает, что люди пишут и говорят о папе, как будто бы они его самые близкие друзья и знают, что он чувствовал и думал, и говорил. А на самом деле всё это не так…»

В одном из многочисленных интервью в Америке Шаляпин сказал: «Семья – это основа жизни любого народа. Любовь, как и искусство – вечна. Чем меньше законов о браке и семье, тем лучше, ибо чувства сами создают для себя законы…»

У Шаляпина было две семьи и девять детей, не считая приёмных, живших у него некоторое время. В первой, московской семье росли дети, матерью которых была итальянская балерина Иола Торнаги: Игорь, Ирина, Лидия, Борис и близнецы Фёдор с Татьяной. С 12 лет в семье Шаляпина жил младший брат Василий, а позднее его сын Игорь. В этой семье некоторое время воспитывался и Саша Тропин (1902–1920) – приёмный сын артиста.

Во второй, петербургской семье родились три дочери: Марфа, Марина и Дассия. Вместе с ними воспитывались дети жены, Марии Петцольд, от первого брака – Эдуард и Стелла.

Артист уделял постоянное внимание своим детям – об этом свидетельствуют переписка Шаляпина с друзьями, коллегами, детьми, его стихи, многочисленные рисунки и огромный фотоархив. Все дети любили отца, соревновались за его ласку и пытались во всём ему подражать. Артист это понимал и говорил всем: «Больше всего на свете я люблю свой дом и свою семью. Это для Вас я Шаляпин. Дома я папочка».

Порой это было непросто. Первая семья существовала до 1906 года, а вторая – с Марией Петцольд (Елухен) – с 1906 года и до конца жизни. Но артист содержал обе семьи, уделял внимание всем детям. Сначала (до 1919 года) родители по общей договорённости скрывали от детей их сводных братьев и сестер, а затем, после взаимного знакомства, у выросших уже детей начался период осмысления их положения, привыкания друг к другу и дружбы. Только один Фёдор-младший до конца жизни так и не смог принять вторую семью отца и везде обвинял вторую жену артиста, называя её «разлучницей, немкой Петцольд».

Быть сыном или дочерью гениальной личности, тем более артиста такого масштаба, как Шаляпин – это не только судьба, но и тяжкое испытание. Носить такую фамилию, постоянно испытывать на себе изучающие взгляды окружающих нелегко. Сегодня, когда дети Шаляпина ушли из жизни, можно говорить, что они славу отца выдержали с честью.

Почти все они оставили воспоминания. Дочери Ирина и Лидия писали, ориентируясь на литературу об отце, старались сами анализировать его творчество. Старший сын Борис, главный художник американского журнала «Таймс», ничего не писал, зато с удовольствием рассказывал, давая интервью. Удачные мемуары оставил сын Фёдор. Особый интерес представляет книга младшей дочери Шаляпина, Дассии, которая написала о последних годах жизни отца. Но она справедливо заметила, что её воспоминания – не документ для исследователей, а «память сердца», сохранённая из детства сердцем и чувством».

В воспоминаниях детей Шаляпина для нас очень важно было узнать, каким великий артист был в домашней обстановке, каким он был отцом и мужем. Читая их, мы получаем подтверждение своим впечатлениям от музыки и слов великого артиста, беззаветно любившего детвору.

Вице-президент Межрегионального Шаляпинского центра

Ю. Пономаренко

Хронология жизни и творчества Ф. И. Шаляпина

1873, 1 февраля – в Казани, в семье помощника волостного писаря Ивана Яковлевича Шаляпина (1838–1901) и его жены Евдокии Михайловны (1844–1891), родился сын Фёдор.

1881–1882 – обучался скорняжному, токарному и сапожному ремеслу, учился в Шестом городском начальном училище. Пел в церковном хоре регента И. О. Щербинина, освоил нотную грамоту, стал певчим при архиерейском хоре Спасского монастыря.

1883 – впервые побывал в театре, на дневном представлении пьесы П. П. Сухонина «Русская свадьба на исходе XVI века». Начал помогать отцу в переписке служебных бумаг. Систематически посещал театральные представления.

1884 – прислуживал в церкви Спасо-Преображенского монастыря. Продолжил учебу в Шестом городском начальном училище. В качестве статиста выступил в спектаклях «Жизнь за царя», «Фауст», «Африканка».

1885 – окончил училище с похвальным листом. Служил писарем в ссудной кассе, участвуя статистом и певчим в хоре. В сентябре был отправлен родителями в Арск обучаться ремеслу столяра и переплетчика, но в декабре из-за болезни матери вернулся в Казань и поступил писцом в Казанскую уездную управу.

1886–1887 – работая писцом, выступал в театре статистом и хористом, получал первые драматические роли в любительских спектаклях.

1889 – исполнил роль жандарма в спектакле «Бродяги».

1890, 29 марта – исполнил первую сольную партию – Зарецкого в опере «Евгений Онегин», поставленной Казанским обществом любителей сцены в Городском театре. Ушел из семьи, в Казани поступил профессиональным хористом в опереточную труппу С. Я. Семенова-Самарского для выступлений в Уфе. Участвовал во всех спектаклях в выходных ролях.

18 декабря – исполнил ведущую роль Стольника в опере С. Монюшко «Галька».

1891 – выступил в партии Феррандо в опере Д. Верди «Трубадур», в роли Держиморды в «Ревизоре» Н. В. Гоголя; получил для бенефиса роль Неизвестного в опере А. Н. Верстовского «Аскольдова могила». В июне уехал из Уфы и поступил хористом в малороссийскую труппу Г. Деркача, с которой выступал в Самаре, Астрахани, городах Средней Азии. В Баку перешёл в труппу Русской комической оперы Е. Лассаля.

1892 – в Тифлисе поступил в оперную труппу Р. Ключарева, после её распада служил писцом в управлении Закавказской железной дороги. В сентябре начал учиться у певца Д. А. Усатова, вошел в Тифлисский музыкальный кружок, участвовал в любительских драматических и оперных упражнениях.

1893 – выступал в литературно-музыкальных концертах. 30 апреля впервые исполнил роль Дона Базилио в «Севильском цирюльнике».

8 сентября – заключил контракт с оперной антрепризой В. Н. Любимова – В. Л. Форкатти в Тифлисский Казенный театр на зимний сезон.

1894 – в театре за сезон выступил в 62 спектаклях основного оперного репертуара. Уехал в Москву, заключил контракт со столичным садом «Аркадия». В Петербурге вступил в оперное товарищество Панаевского театра и выступал там с 18 сентября. Выступил в сезоне 67 раз в 12 операх ходового репертуара.

1895, 1 февраля – спел на закрытой пробе в Мариинском театре арии Руслана («Руслан и Людмила») и Сусанина («Жизнь за царя»). Подписал контракт на три года. Выступил в трех дебютных спектаклях: «Фауст» (Мефистофель), «Руслан и Людмила» (Руслан), «Кармен» (Цунига). В театре выступал мало и на второстепенных ролях.

1895 г.

1896 – приглашен С. И. Мамонтовым в труппу Русской Частной оперы (РЧО) на летний сезон в Нижний Новгород к открытию XVI Всероссийской промышленной и художественной выставки. В труппе познакомился с итальянской балериной Иолой Торнаги, вскоре ставшей его женой. В сентябре перешёл работать в Мамонтовскую Русскую Частную оперу.

1897 – впервые выступил в ролях Князя Вязьминского («Опричник»), Досифея («Хованщина») и Варяжского гостя («Садко»). Летом совершил вместе с молодыми артистами РЧО первое заграничное путешествие: посетил Вену, Париж, Берлин, Дьепп.

Всемирная выставка. Русский павильон. Париж, 1900 г.

1898,27 июля – обвенчался с Иолой Торнаги в Спасском храме села Гагино Владимирской губернии.

7 декабря – впервые выступил в главной роли в опере М. Мусоргского «Борис Годунов».

1899, 3 января – в семье Шаляпиных родился сын Игорь.

1902 г.

24 сентября – Фёдор Иванович впервые выступил на сцене Большого театра в опере «Фауст» (Мефистофель).

1900, 10 февраля – родилась дочь Ирина. В мае с оркестром В. В. Андреева выступил перед элитной публикой в Париже на открытии Международной выставки.

1901 – в столице мировой оперы с огромным успехом выступил в театре «Ла Скала» в опере «Мефистофель» на итальянском языке и произвел фурор. В августе в Н. Новгороде познакомился с М. Горьким. 30 августа родилась дочь Лидия.

С женой, Иолой Торнаги-Шаляпиной в Нижнем Новгороде, 1903 г.

1903, 15 июня – от перитонита умер сын Игорь. Некоторое время после похорон Шаляпин с женой жили у М. Горького. Осенью выступил с концертами в пользу достройки Народного Дома в Нижнем Новгороде.

1904 – приобрел участок земли близ деревни Старово-Ратухино для постройки семейной дачи.

22 сентября – родился сын Борис.

1905 – подписал постановление московских композиторов и музыкантов о необходимости демократических реформ в России.

21 сентября – родились близнецы Татьяна и Фёдор.

1906 – фактически разорвал брачные отношения с И. И. Шаляпиной-Торнаги. Вступил в отношения с М. В. Петцольд.

1907 – выступил в Парижской опере в 5 Русских Исторических концертах, впервые познакомив Запад с русской музыкой.

Шаляпин со своей первой семьей на даче. Дети – Таня, Федя, Боря. Лида, Ирина. 1908 г.

1908, 19 мая – опера «Борис Годунов» впервые полностью исполнена за границей.

22 мая – президент Франции К. А. Фальер наградил Шаляпина званием кавалера ордена Почетного легиона.

1910, 1 февраля – у Ф. И. Шаляпина и М. В. Петцольд родилась дочь Марфа.

19 февраля – выступил в Монте-Карло на премьере оперы «Дон Кихот», написанной для него композитором Ж. Массне.

22 апреля – император Николай II пожаловал певцу звание Солиста Его Императорского Величества. В мае Шаляпин приобрёл для своей первой семьи дом в Москве на Новинском бульваре.

1912, 1 марта – родилась дочь Марина.

24 апреля – Ф. И. Шаляпина наградили званием солиста Короля Итальянского.

1913 – выступил в Народном доме столицы в серии спектаклей в пользу Ломоносовского общества грамотности для бедных сирот. Впервые познакомил Париж и Лондон в «Русских сезонах» с шедеврами русской оперной классики: «Борис Годунов», «Хованщина» и «Псковитянка».

1914 – вновь выступил в Лондоне в «Русских сезонах» в операх русских композиторов. Когда в июле началась Первая мировая война, певец открыл лазареты для раненых солдат: в Москве во флигеле дома на Новинском бульваре, в Петрограде в доме № 90 по Екатерининскому каналу; посещал передовые позиции под Варшавой и давал благотворительные концерты.

1915 – семья Шаляпина поселилась в доме № 2б по Пермской улице (Петербург), где прожила до эмиграции в 1922 году. Впервые сыграл в кино – исполнил роль Ивана Грозного в фильме А. И. Иванова-Гая «Дочь Пскова» (другое название – «Царь Иван Васильевич Грозный»).

1916 – Николай II указом повелел Правительствующему сенату дать внебрачным дочерям Ф. И. Шаляпина Марфе и Марине фамилию отца.

1917 – петроградский журнал «Летопись» начал публиковать книгу Шаляпина «Автобиография. Страницы из моей жизни» в редакции М. Горького (вышла не до конца из-за закрытия журнала).

26 марта – Ф. И. Шаляпин участвовал в концерте-митинге Преображенского полка в Мариинском театре, исполняя с хором и оркестром «Песню революции» собственного сочинения (ставшую гимном новой России) и «Марсельезу».

1918, 19 октября – нарком А. В. Луначарский объявил о решении правительства Коммуны Северной области «даровать звание народного артиста» Ф. И. Шаляпину.

16 ноября – общее собрание артистов-солистов Мариинского театра наградило Ф. И. Шаляпина званием заслуженного артиста государственных театров.

1919, 19 июня – вместе с А. В. Луначарским и И. В. Экскузовичем был принят В. И. Лениным в связи с разработкой проекта «Декрета об объединении театрального дела».

10 декабря – участвовал в концерте в Большом театре для делегатов VII Всероссийского съезда Советов, закончил выступление «Дубинушкой», которую подхватил весь зал.

1921, 17 июля – родилась младшая дочь певца Дасcия. С разрешения Политбюро ЦК РКП(б) дал серию концертов в пользу голодающих России в Латвии, Англии и Америке.

Со старшими дочерями от первого брака: Лидией и Ириной, 1920-е гг.

1922, 29 июня – дал прощальный дневной концерт в Большом зале Петроградской филармонии. Вечером отправился на лечение и длительные заграничные гастроли, из которых не вернулся.

1925 – приобрел дом на улице д’Эйло, № 22 в Париже. Гастролировал в Париже, Германии, Чехословакии, Венгрии, Лондоне и Брюсселе. Уехал в ноябре на длительные гастроли в США и Канаду до мая 1926 г.

1926 – выступил с концертами и оперными спектаклями в Париже и Лондоне.

С дочерями от второго брака: Мариной, Дассией и Марфой. 1926 г.

С 4 июня – гастролировал в Австралии, Новой Зеландии и на Гавайских островах, а с 27 октября до 9 апреля 1927 г. – большие гастроли по городам США, Канады и Мексики со своей оперной труппой.

1927 – на родине артиста развернулась кампания против него – за помощь «белогвардейцам».

24 августа – вышло постановление Совнаркома РСФСР о лишении Ф. И. Шаляпина звания народного артиста. В ноябре был официально оформлен развод Ф. И. Шаляпина с И. И. Шаляпиной-Торнаги.

С М. В. Петцольд в день венчания в Праге

10 ноября – был зарегистрирован законный брак Ф. И. Шаляпина и М. В. Петцольд.

1928 – выступил в США с 25 концертами и операми «Фауст» и «Борис Годунов», во Франции в операх «Борис Годунов», «Дон Кихот» и «Фауст».

1929 – гастроли по 20 городам США, во Франции с «Русской оперой».

1930 – сделал собственную постановку оперы «Борис Годунов» и выступил в ней в Милане, Бухаресте, Риге, Стокгольме, Праге. Выступил с концертами русских песен в Кишинёве, Вене, Лозанне, Будапеште, Белграде, Загребе, Варшаве, Милане и Генуе.

21 июня – 6 октября – гастролировал с операми «Борис Годунов» и «Севильский цирюльник» в Аргентине, Уругвае и Чили.

1931 – с труппой Русской оперы выступил в операх «Князь Игорь», «Борис Годунов», «Моцарт и Сальери», «Фауст», «Дон Карлос» и «Русалка» на гастролях в Монте-Карло, Стокгольме, Риге и Копенгагене.

1932 – в августе в парижском издательстве «Современные записки» вышла в свет вторая книга Ф. И. Шаляпина, «Маска и душа». Артист снялся в главной роли в звуковом фильме «Дон Кихот» (реж. Г. Пабст).

1936 – выступал с концертами русской музыки в Шанхае, Токио, Нагое, Осаке, Харбине, Дайрене, Тяньцзине, Пекине.

1937, 6 мая – в Варшаве в последний раз выступил на оперной сцене в спектакле «Борис Годунов».

23 июня – дал свой последний концерт в Истборне (Англия). Летом лечился от тахикардии и эмфиземы лёгких и отдыхал в Эмсе, Зальцбурге, Татрах, Вене.

1938 – в конце февраля ведущий гематолог Вейль диагностировал у певца лейкемию.

12 апреля – Шаляпин скончался в 17 ч 10 мин в своем доме на улице д’Эйло.

18 апреля – похоронен на кладбище Батиньоль.

1984 – прах певца был перезахоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Могила Ф. И. Шаляпина

Первая семья

Иола и Фёдор Шаляпины вскоре после венчания. Нижний Новгород, 1898 г.

Иола Торнаги

16.12.1873 (Монца) – 3.01.1965 (Рим)

Иола Торнаги, 1900 г.

Первой женой Фёдора Ивановича стала итальянская балерина Иола Торнаги, с которой он познакомился в Нижнем Новгороде: молодые талантливые артисты были приглашены С. И. Мамонтовым на всё лето работать в новом городском театре, открытом к знаменитой Выставке 1896 года.

Старшая дочь Ирина записала историю встречи родителей со слов самой Иолы:

Рассказ матери

Моя мать – итальянка Иола Торнаги. Историю ее знакомства с моим отцом Фёдором Ивановичем Шаляпиным я расскажу с ее слов.

В 1896 году я танцевала в Милане. На зимний сезон у меня уже был подписан контракт в Лион, как вдруг я получаю через агентство Кароцци предложение выехать с балетной труппой в Нижний Новгород. Приглашал С. И. Мамонтов.

Для нас, итальянцев, это было событием. Россия казалась нам далекой и загадочной страной.

Наконец мы прибыли в Нижний Новгород. Нам объяснили, что надо будет переехать на другой берег Волги.

Волга поразила нас своими просторами. У нас в Италии таких рек нет. Вдруг мы увидели какое-то странное сооружение, похожее на мост. На нем уже было много людей и, что нас особенно удивило, – телеги, запряженные лошадьми, коровы, какие-то корзины с курами… Нам предложили войти на этот мост. И вдруг мост, к великому нашему изумлению и страху, поплыл… Это был паром.

Переправившись на другую сторону Волги, мы, смеясь и перекидываясь шутками, всей ватагой двинулись пешком к Николаевскому театру, который, как оказалось, был не достроен. Кругом сновали какие-то люди, рабочие таскали известку и прочий строительный материал. Это было для нас неожиданным сюрпризом, и многие из моих товарищей стали громко выражать свое недовольство. На площади поднялся шум!

Вдруг видим, издали, направляясь к нам, идет высоченный мужчина. Он приветствовал нас, размахивая шляпой, и беспечно и весело улыбался.

Артист Малинин, который встречал нас на вокзале, подвел к нам этого человека. Он был худ, немного нескладен из-за огромного роста, у него были серо-зеленые глаза, светлые волосы и ресницы, его широкие ноздри возбужденно раздувались, а когда он улыбался, обнажались крепкие и ровные зубы.

– Фёдор Шаляпин, – представился он. У него был приятный грудной голос. Малинин объяснил нам, что это молодой бас, которого С. И. Мамонтов пригласил на летний сезон. Нам было очень трудно запомнить его фамилию, и мы стали называть его: «Иль-бассо».

Молодой Шаляпин сейчас же принял горячее участие в нашей судьбе. Проводив нас в гостиницу, он заявил, однако, что здесь дорого, неудобно, что он советует нам переехать на частную квартиру, где живет сам, где замечательная хозяйка и где он, конечно, будет всячески ухаживать за нами. Все это объяснялось жестами, мимикой и было очень смешно. Все же мы с подругой Антоньеттой Барбьери решили остаться в гостинице.

Вскоре начались репетиции. Я познакомилась с С. И. Мамонтовым: удивительный это был человек, художник и знаток театра, он прекрасно говорил по-французски и по-итальянски, и нам с ним было интересно и легко разговаривать.

К открытию сезона готовили оперу «Жизнь за царя». Наш балет усиленно репетировал мазурку и краковяк. Но итальянец Цампелли, хотя и прекрасный балетмейстер, поставил танец в неверных темпах. На закрытой генеральной репетиции мы разошлись с оркестром и в смущении остановились; остановился и оркестр.

Скандал!!!!

И вдруг на весь театр раздался молодой раскатистый смех. В ложе сидел Шаляпин. Одна из наших подруг подошла к рампе и сказала ему громко:

– Cretino! (Кретин!)

Он опешил…

– Кто кретино?

– Voi! (Вы!) – ответила она.

Шаляпин страшно растерялся и с виноватым видом замолчал.

После этого случая нам предложили ехать домой – в Италию. Но тут уже заговорила во мне национальная гордость.

– Неужели, – думала я, – эта неудача опозорит всю нашу труппу?..

Я пошла в дирекцию и попросила дать нам русского балетмейстера. Дирекция согласилась, и мы исполнили мазурку с большим «брио»¹.

Вскоре я заболела. Шаляпин спросил Антоньетту, почему я не прихожу на репетиции. Она жестами объяснила ему, что я больна. Тогда он сразу закричал:

– Dottore, dottore! (Доктора, доктора!)

На следующий день ко мне явился артист нашего театра, врач по образованию.

Я уже начинала поправляться, как вдруг Антоньетта заявила мне, что «Иль-бассо» пристает к ней с просьбой разрешить навестить меня.

И вот в один прекрасный день раздался громкий стук, и на пороге появился «Иль-бассо» с узелком в руке. Это оказалась завязанная в салфетку кастрюля с курицей в бульоне.

Как всегда, жестами, он объяснил мне, что это очень полезно и что все это надо съесть. И эта трогательная «нижегородская курица» навсегда осталась у меня в памяти.

Вскоре мы с Антоньеттой переехали на квартиру, где жил Шаляпин, и подружились с ним. Он рассказал о своем тяжелом детстве, и мы были увлечены его непосредственностью и обаянием.

В ту пору Фёдор был беден. Все его имущество заключалось в небольшой корзине, обшитой клеенкой. Здесь хранилась пара белья и парадный костюм: светлые брюки и бутылочного цвета сюртук. В особо торжественных случаях он надевал гофрированную плоёную сорочку и нечто вроде манжет а-ля «Евгений Онегин». Этот странный костюм ему очень шел.

Но самым интересным в его имуществе были две картины – пейзажи – подарок какого-то товарища. Он бережно возил их с собой. Гордился он и самоваром, выигранным за двадцать копеек в лотерее.

Однажды в ссоре со своим товарищем – артистом Кругловым – он порвал свой парадный сюртук. С виноватым видом пришел «Иль-бассо» ко мне с просьбой зачинить дыру в рукаве. Я была возмущена этой дракой, но сюртук все же починила.

Мы заметили, что часто, выйдя из нашего домика, Шаляпин, стоя на тротуаре, громким раскатистым басом что-то кричал на всю улицу. Слов мы понять не могли, и нам слышалось лишь:

– Во-о-о!..

После этого странного возгласа со всех сторон съезжались таратайки. Шаляпин садился в одну из них и уезжал.

Как-то мы с Антоньеттой спешили на спектакль. Мы вышли из ворот и хотели нанять извозчика, но такового не оказалось. Тогда, вспомнив, как это делал Шаляпин, мы стали, подражая ему, неистово кричать в два голоса:

– Во-о-о!

И вдруг, к великому нашему удовольствию, в переулке показался извозчик. Тут только сообразили мы, что Шаляпин кричал: «Извоо-озчик!»

Совсем не зная русского языка, мы с трудом понимали товарищей, и они объяснялись с нами преимущественно жестами и мимикой. Особенно утомлял нас Шаляпин. Как только мы появлялись в театре, он, размахивая полами своего сюртука, подлетал к нам и, громко смеясь и жестикулируя, старался разговаривать с нами. К вечеру у меня от его «стараний» распухала голова, и под конец мы с подругой, завидев его, с возгласами «Иль-бассо!» скрывались куда попало.

В театре репетировали «Русалку». Исполнив свои балетные номера, мы тотчас же уходили.

Наступил день спектакля. Мы с Антоньеттой сидели у себя в артистической уборной и гримировались, готовясь к выходу. Вдруг во время действия раздались аплодисменты. Антоньетта, выйдя в коридор, увидела бегущих к сцене артистов. В это время снова раздался взрыв аплодисментов. Тогда и мы побежали за кулисы. Акт уже кончился, и на авансцене, в каких-то лохмотьях, раскланивался с публикой старик со всклокоченными волосами и бородой. Мы не узнавали артиста. Вдруг взгляд «старика» упал в кулису, и безумец широкими шагами направился к нам, восклицая:

– Buona sera, signorine!.. (Добрый вечер, барышни!..)

– «Иль-бассо»! – Мы были поражены.

С тех пор я стала иначе относиться к Фёдору Ивановичу. Чем больше на репетициях я приглядывалась к нему, тем больше начинала понимать, что этот артист, еще только начинающий свой путь, необычайно ярко выделяется своим дарованием на фоне всего ансамбля очень талантливой труппы Саввы Ивановича Мамонтова.

Нижегородский Николаевский театр, 1900-е гг.

Театр готовился к постановке «Евгения Онегина». Роль Греми-на была поручена Шаляпину. В этом спектакле я не была занята, и Мамонтов пригласил меня на первую генеральную репетицию, на которой присутствовали лишь свои. Савва Иванович рассказал мне о Пушкине, о Чайковском, и я с волнением смотрела спектакль. Но вот и сцена на петербургском балу. Из дверей, ведя под руку Татьяну, вышел Гремин – Шаляпин. Он был так значителен, благороден и красив, что сразу завладел вниманием всех присутствовавших.

Мамонтов, сидевший рядом со мной, шепнул мне:

– Посмотрите на этого мальчика, – он сам не знает, кто он! А я уже не могла оторвать взора от Шаляпина. Сцена шла своим чередом. Вот встреча с Онегиным и, наконец, знаменитая ария «Любви все возрасты покорны…»

Как мне впоследствии рассказывал Мамонтов, эту арию обычно пели, сидя в кресле. Шаляпин предложил новую мизансцену: он брал под руку Онегина, прогуливался с ним по залу, иногда останавливался, продолжая беседу. Голос его звучал проникновенно и глубоко.

Я внимательно слушала Шаляпина. И вдруг среди арии мне показалось, что он произнес мою фамилию – Торнаги. Я решила, что это какое-то русское слово, похожее на мою фамилию; но все сидевшие в зале засмеялись и стали смотреть в мою сторону.

Савва Иванович нагнулся ко мне и прошептал по-итальянски:

– Ну, поздравляю вас, Иолочка! Ведь Феденька объяснился вам в любви…

Лишь много времени спустя я смогла понять все озорство «Феденьки», который спел следующие слова:

 
Онегин, я клянусь на шпаге,
Безумно я люблю Торнаги…
Тоскливо жизнь моя текла,
Она явилась и зажгла…
 

…Сезон подходил к концу, и мы должны были разъехаться по домам.

Первой уехала Антоньетта, «Тонечка», как звал ее Фёдор Иванович и как всегда подписывалась она в письмах ко мне.

Потом, распростившись со мной и с товарищами, покинул нас Шаляпин, возвращавшийся к зимнему сезону в Мариинский театр.

Наконец собралась в дорогу и я.

Россия и русские люди очень пришлись мне по сердцу; несмотря на то, что я подписала контракт на зимний сезон во Францию – в Лион, – уезжать из России мне очень не хотелось, да и «Фэда» уже стал мне дорог.

Мамонтов предложил мне остаться еще на один сезон – уже в Москве, в Солодовниковском театре, – и я приняла его предложение, расторгнув французский контракт. Но Мамонтов лелеял еще одну заветную мечту – привлечь в свой театр Шаляпина – и решил послать меня за ним в Петербург.

– Иолочка, вы одна можете привезти нам Шаляпина, – уверял он.

И я поехала в Петербург.

Серым туманным утром прибыла я в незнакомый мне величественный город и долго разыскивала по указанному адресу Фёдора. Наконец очутилась я на какой-то «черной лестнице», которая привела меня в кухню квартиры, где жил Шаляпин. С трудом объяснила я удивленной кухарке, что мне нужен Фёдор Иванович, на что она ответила, что он еще «почивает».

Я попросила разбудить его и сказать, что к нему приехали из Москвы.

Вскоре в кухню вошел его товарищ Паша Агнивцев, с которым он служил в Тифлисской опере, будучи еще совсем юным.

Наконец появился сам Фёдор. Он страшно удивился, увидев меня. Кое-как, уже по-русски, объяснила я ему, что приехала по поручению Мамонтова, что Савва Иванович приглашает его в труппу Частной оперы и советует оставить Мариинский театр, где ему не дадут надлежащим образом проявить свой талант.

Фёдор призадумался: он боялся потерять работу в казенном театре, да и неустойку за расторжение контракта ему платить было нечем. Я сказала, что Мамонтов берет неустойку на себя.

– А вы, Иолочка, уезжаете? – спросил он меня.

– Нет, я остаюсь на зимний сезон, – ответила я.

Он этому страшно обрадовался и обещал, что если будет свободен по репертуару в театре, то приедет в Москву повидаться с Мамонтовым и товарищами.

Я простилась с Фёдором и вернулась в Москву, а дня через два приехал и он сам.

В тот же вечер были мы с ним в театре на «Фаусте». За кулисами нас радостно встретили друзья-артисты во главе с Мамонтовым, и все уговаривали Фёдора вступить в труппу театра.

Вопрос был решен положительно, и в ближайшие же дни Фёдор выступил в партии Сусанина. Он имел огромный успех. Это был его первый спектакль в Москве.

Он быстро завоевал признание московской публики и вскоре стал ее любимцем.

Почти все свои лучшие роли создал Фёдор на сцене Мамонтовской оперы и в том много обязан заботливому вниманию Саввы Ивановича.

Я проработала в Частной опере еще два сезона, ставила балеты, танцевала в «Коппелии», в роли Сванильды, а также выступала во всех оперных постановках как солистка.

Никогда не забуду мою первую встречу с С. В. Рахманиновым. Меня поразила его скромность, его благородство. В спектакле «Кармен», которым он дирижировал, я танцевала цыганский танец. Он заботливо спрашивал меня, подходят ли мне предложенные им темпы. Говорил он по-французски, и мы очень хорошо друг друга понимали. Более чуткого дирижера я не встречала за всю свою артистическую жизнь.

В 1898 году я вышла замуж за Фёдора, а в 1899-м у меня родился сын Игорь, и я навсегда оставила сцену, всецело отдавшись семье.

Сын Шаляпина Фёдор рассказал о своей матери в интервью Павлу Петелину: