Buch lesen: «В Иродовой бездне. Книга 1», Seite 3
Глава 5. Посещения
«Был болен, и вы посетили Меня».
Мтф. 25:36
Осень брала свое. Дни становились холоднее, ночи темнее, по утрам начинало подмораживать. Школьная жизнь у Левы шла как обычно, без приключений. В общине было тоже все спокойно, проходили радостные, бодрые собрания.
Самара в то время была центром Волго-Камского союза евангельских христиан баптистов, и город посещали многие благовестники оттуда и со всей страны. Тематические собрания молодежи проходили оживленно. Об этом широко объявлялось, раздавались программы молодежных вокально-музыкальных вечеров, часто помещение зала большого молитвенного дома было переполнено. В это время произошли события, о которых братство верующих до сих пор не знало. Пошли слухи, что в некоторых местах России стали арестовывать как руководящих работников, так и рядовых ревностных членов церкви. Срок им давали быстро и высылали из родного города с правом проживать во всех местах и городах Советского Союза, за исключением шести важных центров (это называлось минус шесть).
Неожиданно в. Самару прибыли из Астрахани ссыльные братья: пресвитер Астраханской общины брат Филяшин и проповедники – Шаронов, Исырин, Краснов. Из Саратова приехала высланная сестра – преподавательница Угрюмова. Община верующих с распростертыми объятиями встретила их, помогла устроиться с жильем. Шаронов и Краснов поселились во дворе молитвенного дома, остальные – в семьях верующих. Им была предоставлена также возможность трудиться в общине, они проповедовали, пели, устроились на работу.
Хотя высланные подробно рассказывали о допросах, днях заключения в тюрьме, Лева к этому не прислушивался. Если бы его спросили, за что сослали братьев, объяснить толком он не смог бы. Общее мнение было – гонимы за Слово Божие.
Миша Краснов быстро влился в Самарскую христианскую молодежь, пел во втором хоре, проповедовал, активно участвовал во всех мероприятиях.
– Друзья, друзья, идемте посещать, – раздался голос Вали Алексеевой.
Несколько человек присоединились к ней. Среди них были Миша Краснов, Лева, Клавдия Кабанова и другие. Миша был гораздо старше Левы, но они от души полюбили друг друга, потому что оба стремились к науке, к знанию, оба были книголюбами.
– Ты знаешь, что у меня есть? – спросил однажды Миша Краснов, когда они шли посещать.
– Что же у тебя есть? – переспросил Лева.
– Очень старинная книга древнего историка Иосифа Флавия «Иудейская война». После посещения зайдешь посмотреть?
Лева конечно согласился. Когда они шли посещать, то часть возвращающейся молодежи из собрания присоединилась к ним. Дорогой встретили Шуру Бондаренко и пригласили также пойти с ними.
– О, не могу, не могу, – воскликнул он, – спешу на репетицию. У нас Шура Кузнецов написал «пупури», так что мы решили изучить это и потом играть на собрании.
– Когда же вы будете играть? – спросил Лева,
– А вот как кончится проповедь, и мы вместо аплодисментов ему и всем сразу исполним «пупури».
– Ну разучивайте ваше «пупури», послушаем, оценим, – сказала Вале Алексеева.
Пришли в дом больной сестры Корчагиной. Она и ее домочадцы были чрезвычайно рады гостям. Тут же начали шептаться между собой. Лева это заметил и толкнул локтем стоящего рядом Мишу Красного: они что-то замышляют. Около больной помолились, и все пришедшие посещать начали петь ее любимые гимны. Потом Миша сказал слово. Он вдохновился, и хотя все чувствовали, что ему пора кончать, он, полный огня, развивал мысли о будущей жизни, где не будет скорбей и болезней. Больная слушала с сияющими глазами, но потом глаза ее потухли, она устала, опустилась на подушку. Юный же проповедник продолжал свою речь. Больная с беспокойством поглядывала на вошедшую дочь, видимо, что-то хотела ей сказать.
Наконец, Валя Алексеева не выдержала и, когда Миша сделал маленькую паузу, громко сказала: «Аминь». Все подтвердили «Аминь», и Миша сел.
– Дорогие друзья, – сказала сестра, дочь больной, – в столовой уже все приготовлено, вы должны сейчас покушать. Проходите в столовую.
– Нет, нет, – раздались голоса, – мы лучше посидим у больной.
– Мы совсем не есть к вам пришли, – сказал Лева. Но домочадцы настойчиво приглашали их к столу.
– Идемте, идемте, – сказал Миша Краснов, – нельзя же обижать людей.
Как ни отказывались некоторые, всех посадили за стол. Клавдия Кабанова произнесла молитву перед едой. И только один юноша так и не сел за стол. Он находился рядом и на все уговоры отвечал, что еще нужно посещать другие семьи, задерживаться некогда, и вообще, они не кушать сюда пришли. Это был Лева. После обеда всех стали угощать яблоками из собственного сада. От этого не отказался и он. Успели посетить еще одну семью.
– Друзья, – сказала Вале Алексеева, когда все направились на вечернее собрание, – мы сейчас пойдем в три места: одни поедут к Камыниным, там собрание, туда поеду и я. Другие – на Ново-Садовую.
– Это мы, – сказал Миша Краснов, – те, кто поет во втором хоре, и ты, Лева, поедешь с нами.
Лева кивнул головой.
Остальные, которые жили вблизи молитвенного дома, Маруся Волкова и из семьи Шадчиневых, направились в молитвенный дом на Крестьянской улице. Но прежде чем расходиться, Валя Алексеева попросила после собрания всех прийти в главный молитвенный дом для того, чтобы обсудить некоторые вопросы.
– Я уже об этом договорилась с Витей Орловым и Петей Фоминым, и все хористы предупреждены, – сказала она.
Вечером, после собрания, молодежь прошла вперед на те места, которые занимали хористы, и, призвав имя Господне, Валя Алексеева начала свою беседу о посещении.
– Друзья, – сказала она, – в настоящее время мы не имеем юношеского кружка, как в прошлом; ведь когда-то долгие годы при Самарской общине самоотверженно работал юношеский кружок, в который входила вся верующая молодежь. Он нес определенное служение, каждому было поручено дело. Были те, которые занимались только музыкой, другие – пением, третьи – чтением стихов. Одна группа называлась корреспондентской – она от лица кружка молодежи вела переписку с верующей молодежью других городов; другая – группа книжного шкафа – распространяла Евангелия; третьей была группа посещения больных – это наши юноши и девушки, которые посвящали себя всецело благородному делу помогать тем, кто не может быть на собрании.
– Валя, ты забыла упомянуть группу редакции газеты «Светильник».
– Да, забыла, да я не собираюсь рассказывать о работе нашей молодежи в прошлом. Кто хочет, может познакомиться с имеющимися у нас стенными газетами «Светильник», отчетами, протоколами заседаний. Сегодня, как договорились, я буду говорить только о посещении. Так вот, друзья, сейчас, конечно, у нас нет никакого кружка – это запрещено властью, нет никаких групп, но как в одном теле много членов и каждый выполняет функцию свою, так и каждый из нас должен иметь определенный труд для Господа. Посещать больных – это дело всех без исключения: и пресвитера, и не давно обращенного. Сам Господь побуждает сердце проявить любовь к заболевшему, будь он верующий или неверующий. Раньше, когда была полная свобода, после революции, верующие открыто посещали всех страдающих – ходили по больницам, бывали в тюрьме и там пели и проповедовали Христа. Теперь, слава Богу, мы можем посетить всегда любого заболевшего. И я хочу сказать о том, как нужно это делать.
Больной быстро утомляется, ему нужен покой. Кроме того, иногда он нуждается в уходе только своих близких. А Миша сегодня так затянул проповедь, даже у меня внутри все переворачивалось, видя, как сестре не по себе. Нам надо было выйти поскорее из комнаты, дать ей передышку, а мы сидели. Нужно быть чутким и очень внимательным к состоянию больного. Но все-таки хочется похвалить тебя за то, что ты говорил о радостном, вечном, небесном.
– Друзья, избави Бог, если кто придет к больному и начнет рассказывать ему неприятные новости, расстраивать его – этим мы можем оказать только медвежью услугу. Больному прежде всего нужно принести радостное; светлое, чтобы он приободрился, тогда и настроение станет лучше, и аппетит появится, поправляться начнет. Хорошо, конечно, больному принести чего-нибудь, вот как в этот раз поступила Клава Полтораднева. Больным, которых мы посетили, она принесла по букетику цветов. Но не только это. Нужно везде, где мы бываем, внимательно смотреть, чем мы могли бы практически помочь данной семье. Признаюсь вам, есть у нас одна сестра, она всегда смотрит по сторонам, расспрашивает родных, что нужно сделать или купить, а после посещения просит помочь других или сама делает, что может. Так и нам нужно поступать. Может быть, кому-то надо вымыть полы, постирать белье; старым сестрам, которые сами не могут, – напилить дров. Везде и всегда мы должны радовать не только словом, пением и молитвой, но и делом, практическим, добрым делом. Ведь наш Спаситель Христос не только жалел больных и разговаривал с ним, но Он реально помогал им.
Молодежь внимательно слушала рассуждения Вали о труде посещения. Вопросов не было. В заключение Витя Орлов сказал, что хорошо бы было, если бы у нас было больше сестер и братьев, посвятивших себя делу посещения больных, молившихся об этом и побуждавших других к этому служению. Преклонили колени. В кратких, но горячих молитвах некоторые со слезами просили у Господа любви и мудрости для посещения больных и престарелых. К Леве подошел Петя Фомин:
– Ну и нехорошо ты, брат, сделал сегодня: отказался там кушать. Ведь когда приглашают за стол, нужно обязательно сесть и, если ты даже сыт, немножко, для приличия, покушать, порадовать радушных хозяев. А то о тебе слух пошел, что ты, сын фельдшера и не стал кушать только потому, что брезгуешь есть там, где больные.
Лева страшно покраснел, сказал, что он совсем не брезговал. И с тех пор в этом отношении он изменился, понимая, что везде нужно на любовь отвечать любовью и принимать то, чем угощают от сердца. Да и по себе он знал, как тяжело, когда мама приглашала, а некоторые друзья, приходившие к нему, «ломались» и никак не хотели садиться за стол.
Глава 6. Осенние тучи
«Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, и страждущих как и сами находитесь в теле».
Евр. 13:3
Осенние ночи обычно темные, холодные, дождливые. Ушли теплые, ясные, летние дни; ушли безвозвратно. Грязь, глубокая, черноземная, липкая. В то время в Самаре только центральные улицы были мощены булыжником. С утра немного подморозило и выпал первый снег. После школы Леве захотелось больше подышать свежим воздухом, и он направился на огород. Дверь была заперта, и он перелез через забор. Голые, мокрые от дождя деревья неподвижно стояли, приготовившись к зимней спячке. Ближе к выходу – три большие яблони сорта «Буровинка», В этом году столько они яблок дали, а теперь Лева смотрит – и не видно ни одного. Прошла пора, и все плоды собраны.
Слева растет большое, развесистое дерево, даже не похожее на яблоню – это бархатный анис, а потом – «Хорошавка», «Царский шип», далее «Серый анис», а за ними до конца огорода тянутся заросли вишни, среди них попадаются дикие яблони, плодами которых в детстве Лева сражался со своими друзьями.
Он прошел в глубь огорода, где росли два высоких осокоря (всего из было четыре, но два уже были спилены на дрова в прошлые годы). Лева направился к колодцу, который почти закрывала ветвями развесистая яблоня «Скрут», дающая крупные, твердые плоды. Он подошел к полуразрушенному колодцу. Колодец был неглубок, и Лева нередко спускался в него за лягушками, которые нужны были его двоюродным сестрам Вере и Леле, учившимся в фельдшерской школе. Вдруг его внимание привлекли два деревянных ящика для ловли синичек. Это соседские ребята установили их. Лева подошел к одному из них, там сидела пойманная синичка. Она прилетела за семенами подсолнечника, лежащими в ящике, и крышка захлопнулась. Леве стало жалко птичку, она с таким беспокойством посматривала на него; как ужасна неволя – подумал он и вспомнил, что когда-то он и сам ловил синиц и дедушка Иван Семенович, старый известный молоканин, остановил его, посадил около себя и пояснил ему, как нехорошо ловить птиц. Лева приоткрыл крышку. Бедная птичка, безобидная, красивая заметалась в страхе. Он открыл крышку шире, и она вылетела, села на вершину яблони, перепрыгнула весело на другой сук и куда-то улетела. Смотря вверх на синичку, Лева заметил одиноко висевшее яблоко. Он сорвал его, яблоко оказалось подмороженным, но изумительно сладкий.
Однажды глухой ночью Леву разбудил настойчивый стук в дверь их дома. Отец пошел открывать. Вошло несколько военных и гражданские. Это были работники О ГПУ. Они предъявили ордер на обыск и на арест Сергея Павловича. Тщательно искали везде. Просматривали письма, книги, но ничего не взяли, кроме некоторых писем. Курить в помещении отец им не разрешил, и они по очереди выходили наружу. Когда обыск закончился, отец собрал вещи, пару чистого белья и, успокаивая жену и детей, сказал им, что это какое-то недоразумение, что за ним ничего плохого нет и, несомненно, его скоро освободят. Преклонив колени, вся семья горячо молилась Господу, чтобы Всемогущий Бог любви и милосердия защитил и заступился за них. Работники ОГПУ не мешали молиться. Утирала слезы, жена арестованного, плакали дети. Лева не плакал, он с недоумением думал о случившемся. Он знал своего отца, который посвятил всю свою жизнь служению народу, как фельдшер, работавший день и ночь в тифозные и голодные годы и ныне отдававший все время своей работе, чтобы кормить большую семью (мять не работала, обшивала и кормила пятерых детей).
– За что? Почему?
Лева твердо знал, что отец не мог ничего украсть или сделать кому-нибудь зло. Говорят, что верующих обвиняют в подрыве власти. Но отец?! За всю свою жизнь Лева никогда не слышал хоть какого-нибудь порицания советской власти из уст отца; наоборот, он знал, что отец – активный работник профсоюза. В чем же дело?
На следующий день выяснилось, что арестованы еще некоторые братья и среди них Петр Иванович Чекмарев – известный инженер Губсоюза, дядя Левы. Пресвитера Кливера и некоторых руководящих братьев общины и Волго-Камского союза не тронули. Собрания проходили по-прежнему. Все недоумевали, почему арестованы братья? Никто не знал за ними ничего плохого. Высказывались предположения, что это только начало всеобщих страданий, что воинствующие безбожники, видя свое бессилие в идеологической борьбе, постараются убрать всех наиболее влиятельных в религиозном отношении лиц, всячески опорочить и очернить их перед народом. На собраниях открыто молились о заключенных. Все возмущались арестом и прилежно взывали к Богу о помощи.
Мать Левы аккуратно носила передачи в ОГПУ. Скоро арестованных перевели в тюрьму, и их жены стали ходить с передачами туда. Свиданий не давали.
Однажды Анна Ивановна, мать Левы, шла утром на собрание, дорога же проходила мимо тюрьмы, которая занимала целый квартал и была огорожена высокой кирпичной стеной. Часть камер выходила в сторону Арцыбушевской улицы. Вдруг она услышала, что ее кто-то зовет:
– Анюта, Анюта! – Она подняла голову и посмотрела в сторону тюрьмы. Там в одном из маленьких окон с железной решеткой, она заметила лицо своего родного брата – Пети.
– Вы хлопочете о нас? – крикнул он.
– Нет, не хлопочем, – ответила она.
– Напрасно, хлопочите.
После собрания она рассказала братьям о словах Петра Ивановича.
– Да, – сказал один из братьев, – мы должны не только молиться, но с Божьей помощью действовать, чтобы освободить наших.
Единогласно решили послать Анну Ивановну в Москву хлопотать о заключенных. Каким-то образом удалось одному из узников передать написанное им стихотворение, автор его Филадельфийский (Иван Иванович Бондаренко).
Грозное море вчера бушевало,
Буря нежданною гостей пришла
И под напевом кипящего вала
Тихую радость всем нам принесла.
Мы арестованы из братской общины,
Нас разлучили с семьей,
С твердою верой, с душой неповинной
Мы обращаемся к Богу с мольбой:
«Боже, в минуты тюремных волнений
Немощный дух в нас Собой укрепи.
Огненных стрел ядовитых сомнений,
Грусти мертвящей Ты к нам не впусти!
Есть у нас семьи. О, Господи! Боже!
Разве оставишь ты сирот и вдов?
Для беззащитных Ты будешь все Тот же,
Ты сохранишь их от лишних забот.
Можем во всем на Тебя положиться,
Господи, пусть будет воля Твоя,
И пред путями Твоими смириться,
Имя прославить в страданьях Твое…
Зло и разврат не терпя бичевали,
Смело неверью смотрели в глаза,
К братству свободному всех призывали —
И разразилась над нами гроза.
Четверо нас, а в отчизне родимой —
Не сосчитаешь страдальцев Христа:
В центре, на Юге, в Сибири гонимы,
Божий народ терпит язвы креста.
В Москве ведущие братья Союза баптистов приветливо встретили Анну Ивановну. Одинцов сказал, что, по слухам, происходят новые и новые аресты, но братья надеялись, что правительство разберется, и эти недоразумения должны кончиться. Анна Ивановна обратилась за помощью к одному старому известному большевику, который участвовал в восстании на броненосце «Потемкин», впоследствии он работал вместе с Петром Ивановичем Чекмаревым, хорошо знал и его друзей.
– Как? Их арестовали? – удивился он. – Это просто недопустимо, Петра Ивановича я знаю, как самого себя. Вам и ехать в Москву не надо было, вы бы только написали мне, и я сейчас же выяснил все, и справедливость восторжествовала бы. Он тут же позвонил ведущему работнику ОГПУ и узнал, что дела на заключенных в Самаре баптистов еще не пришли.
– Вот видите, – сказал он, обращаясь к Анне Ивановне, – вы даже поспешили. Уверяю вас, что как только дело Петра Ивановича и его друзей придет сюда, здесь разберутся, и я вам гарантирую, что их освободят.
Успокоенная вернулась Анна Ивановна домой в Самару. Церковь продолжала прилежно молиться об узниках Господу. Вскоре их всех освободили.
По-прежнему шла жизнь в семье Сергея Павловича и других освобожденных. Деятельность общины Волго-Камского союза опять вошла в нормальное русло, и верующие продолжали славить Господа и трудиться для Него.
Глава 7. Особые собрания
«Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф».
Зах. 4:6
– Витя, у нас к тебе большая просьба, – говорили некоторые из молодежи стоящему у кафедры Орлову.
– Какая просьба?
– Нарисуй, пожалуйста, рюмку, полную вина, которую наливают пьяницы.
– Какого же размера должна она быть?
– А такого, чтобы ее видели все в собрании, во весь лист ватмана.
– Это для чего же такую большую?
– Мы уже обсуждали это, – сказал Петя Фомин, – и старшие братья разрешили. Устроим специальный вечер против пьянства. Объявим всем верующим, чтобы пригласили любителей спиртного. Эта рюмка будет иллюстрацией для одного рассказа, когда выйдут несколько человек и, указывая на эту рюмку с водкой или вином, будут перечислять, сколько зла она сделала.
Витя пообещал нарисовать. После каждого собрания пресвитер объявлял, в какую субботу будет устроен на собрании молодежи особый вечер, посвященный борьбе с пьянством. Просьба ко всем – приглашать знакомых, особенно тех, которые выпивают.
В назначенное время молитвенный дом был полон как членов общины, так и приглашенных-знакомых и родственников. На кафедре перед всеми красовалась большая рюмка, нарисованная на большом листе. Собранием руководил Петя Фомин. Первой выступила одна сестра, которая сказала, что сегодня решено особенно осветить зло, которое губит души, разрушает семьи, но так как Христос сказал, что «без Меня делать ничего не можете», то и мы начнем это собрание с молитвы.
Спели гимн «Мир вам, рабы и пленники сомнения».
Выступивший со словом брат Коля Иванов – студент – прочел отрывок: «Не смотри на вино, как оно искрится…» Он привел цифровые данные о том, как алкоголизм увеличивает преступность, способствует заболеваемости, разрушает семьи. На фактах он доказывал, что алкоголик – несчастный человек, который, укорачивая свою жизнь, несет горе в семью и вреден для общества. Покупая водку, вы тем самым покупаете доски и гвозди для своего гроба, вы готовите себе могилу. Он сказал, что многие люди, хотя и сознают это, но не могут бросить пить. Сказать пьянице, что нужна сила воли – значит, не сказать ничего, он без вас об этом хорошо знает, но, увы, наркомания разрушает его волю и здоровье. Коля указал, что единственное спасение от алкоголизма – Христос! Он приводил примеры обращения алкоголиков ко Христу, обновления их жизни.
Потом пели старинный гимн:
Что то за место, где те сидят?..
То в трактирах и питейных заведениях,
Там пропивают совесть, семью, здоровье, жизнь.
На кафедру поднимались братья, бывшие пьяницы. Они рассказывали, какой была их жизнь, когда они не знали Христа и все пропивали. Со слезами на глазах объясняли они, как они мучались, как хотели наложить на себя руки, но потом – встреча со Христом… покаяние… новая счастливая жизнь. Один из них, рассказывая, опустился на колени и стал славить Бога, спасшего его от страшного порока – пьянства.
Потом около рюмки появилось несколько молодых людей. Среди них был и Лева. Каждый из них, обращаясь к картине, говорил:
– О, рюмка, что ты делаешь с народом? Долго ли ты будешь занимать первое место в Новый год, в день рождения и веселить людей своим ядом по любому поводу? Ты сперва завлекаешь, а потом жалишь, как змея.
На кафедре появился Шура Кузнецов. Он кратко рассказал об одной семье, которая погибла из-за того, что отец спился. Потом вышла девушка и запела трогательно и мелодично:
Папа, мой папа, иди же домой.
На башне уж пробило час,
Ванюша твой болен, и мама в слезах
Послала меня за тобой.
Иди, иди, о, папа, молю я иди!
Но пьяный отец, как поясняет брат на кафедре, не слышит мольбы своей дочери. Она уходит, а он ругается и пьет еще больше. А сестра поет дальше о том, что дочка опять прибежала в трактир и сообщила ему печальную весть, что Ванюша помер, не простившись с отцом; опять зовет его домой.
Когда она пела, у многих на глазах были слезы. Прослезились и алкоголики. Братья и сестры читали стихи, которые звали души ко Христу, чтобы найти мир и покой у Него и избавление от страшного порока пьянства.
Молитва… Плачут, рыдают женщины, просят о своих мужьях, беспробудно потонувших в алкоголе. Чей-то мужской голос, рыдая, просит прощения у Бога, просит силы, чтобы больше не пить.
Собрание кончается. Обратившегося к Господу поздравляют, поют чудесный гимн:
Радостную песнь воспойте в небесах:
Найдена пропавшая овца…
После собрания молодежь собралась в библиотеке.
– Почему? Почему так мало спасаемых? – говорили они. Почему обратился только один, а сколько их здесь было? Ушли.
– В чем дело, что мы так плохо приводим души ко Христу? Какое пение было, какие рассказы, – говорит Валя Алексеева, – и все же так мало плодов!
– Вся причина, видимо, в том, – говорит задумчиво Сережа Ясырин, – что силы свыше в нас мало. Мы много времени разучивали гимны, неплохо подготовили декламации и хорошие проповеди, но не было огня Духа Святого, Который бы плавил сердца.
Все согласились с ним.
Решено было осуществить постановку пьесы «Блудный сын». Это художественная вещь, где все проповеди, пение, стихотворения гармонически связаны. Там представлены и отец, и блудный сын, и все события, которые происходят в этой знаменитой притче. Молодежь усердно готовилась, распределив между собою все роли. Много репетировали. С кафедры неоднократно объявлялось, когда будет постановка. Желающих быть на этом собрании оказалось много и для того, чтобы увеличить вместимость молитвенного дома, сдвинули скамьи вместе, убрав проход в центре зала. Люди пробирались на свои места вдоль стен. В назначенное, время были заняты не только все места, но и все оставшиеся проходы.
В это время Лева усиленно занимался в школе и поэтому в декламации участия не принимал. Он устроился сзади на сундуке, в котором хранилась столовая посуда для трапезы. Рядом с ним сидел пожилой человек – старейший работник братства Ефим Сидорович Янченко.
Декламировали прекрасно, Люди не могли не выразить шепотом своею восхищения. Пели красиво, говорили красноречиво. Б зале было душно, но это нисколько не уменьшило интерес к «Блудному сыну». В конце постановки брат и сестра Пикаловы из Бузулука замечательно исполнили дуэт:
Лишь один шаг к Иисусу…
Лишь один шаг – поверь и будешь жить!..
Заканчивая собрание, известный благовестник И.И. Бондаренко призвал грешников к покаянию. Говорил он образно, красноречиво, так что все слушали его, не спуская глаз. Настало время молитвы, но покаяний не было.
Собрание окончено. Лева обратился к брату Янченко:
– Ефим Сидорович, скажите, пожалуйста, вам понравилось собрание?
– О, – отвечает Янченко, – я таких еще не видывал.
– Так почему же Ефим Сидорович, здесь было столько грешников и никто не покаялся?
Старичок задумчиво опустил свою седую голову и, вспоминая минувшие годы, сказал:
– А в наши годы не было ничего такого. Мы, простые украинские мужики, шли по селам и проповедовали; нас били, гнали урядники, а мы говорили о Христе, и люди каялись; каялись, сколько новых общин народилось!
Крепко задумывается Лева: в чем дело? И при всем этом блеске, звуках молодых голосов ему все ясней становилось, что сила не в человеческих способностях, а в Духе Святом.
Душа жаждала служить Господу, гореть. Но увы! Лева видел, что многие поддаются плотским влечениям: ухаживают за девушками и проводят время в пустой болтовне. Были какие-то разговоры о том, что нужна сила. А вот где ее взять? Некоторые братья предложили молодежи оставаться для молитвы после собрания. Согласились. Молились, просили Господа, чтобы Он посетил, послал пробуждение как в общине, так и среди грешников, но ответа не было.
Как-то Клавдия Кабанова, которая работала секретарем в Волго-Камском союзе (через нее проходили письма, и она присутствовала на братских заседаниях), сказала Леве:
– Ты знаешь, какие большие недостатки есть у наших старших братьев?
– Неужели? – удивился он.
– Да, вот посмотри на Ивана Ивановича Бондаренко, если бы все знали, что происходит с ним, то многие, пожалуй, отшатнулись от него и не стали ходить на собрание, а ведь он занимает такой пост.
– Да, что-то мешало действию Духа Святого и духовному росту молодежи. Некоторые не бодрствовали, и были случаи тяжелых падений, которые заканчивались отлучением от общины. Многие, которые любили Господа и жаждали благословения и распространения Евангелия, продолжали усиленно молиться, чтобы Господь посетил народ свой.
Как-то во время молитвы встала одна сестра и сказала:
– Я чувствую какие-то приятные запахи, уж не Господь ли посетил нас? Присутствующий там же благовестник Попов сказал, что его словно кто-то подбросил.
Когда об этом услышали пресвитер и учитель церкви, то сказали, что это нездоровое явление, что это поворот к пятидесятничеству. Они провели с молодежью ряд бесед, разъяснив, что, желая получить силу свыше, мы должны прежде всего освящаться и получить энергию, которая проявляется не в запахах и сотрясениях тела, а в вере, проникающей в сердца грешников и спасающей их Кровью Христа.
Петр Иванович в братском общении делился, что Сам Господь должен вмешаться, навести порядок в братстве, освободить от всего неугодного Ему, что будет способствовать углублению в духовной жизни и освобождению от излишней внешней шумливости.
